Лучик счастья!
7
Ты закончила лепить последние пельмени и выдохнула с чувством приятной усталости. На кухне пахло уютом — смесью пряностей, теста и сладковатой нотки яблочного пирога. Музыка играла тихо — любимый плейлист, в котором каждое слово, каждая мелодия напоминали о нём.
Словно весь день был соткан из предвкушения.
Ты присела на диван, поджав под себя ноги. Взяла в руки подушку и обняла её, уставившись в окно. За стеклом день медленно клонился к закату. Золотые лучи ложились на мебель, окрашивая всё в тёплый янтарный свет. Тишина дома ощущалась наполненной — не пустой, а наоборот… как будто он всё ещё здесь. Его присутствие ощущалось даже в мелочах: в оставленном на тумбе значке, в кружке с его логотипом, в одеяле, которым он укрывал тебя ночью.
Ты прикрыла глаза, вспоминая его прикосновения, голос, как сегодня утром он положил ладонь на твой живот, как засмеялся, закружив тебя. Сердце дрогнуло. Ты и правда хочешь этого. Этого ребёнка. От него. Человека, которого когда-то хотела обмануть, сбежать от него, а потом — остаться навсегда.
“Я уже не та, что раньше… но он всё равно любит меня. Даже сильнее, чем тогда.”
Ты вздохнула, потянулась и пошла включить духовку. Ужин должен быть тёплым к его приходу. На плите уже дымилась кастрюля, в которой аккуратно варились пельмени, а соус ты подогревала отдельно — в маленькой кастрюльке.
Пока всё грелось, ты достала бутылку гранатового сока, налила себе в бокал, выпила немного — и остановилась.
“Стоп… если я действительно беременна — алкоголь нельзя даже в каплях.”
Ты моментально вылила остатки в раковину, промыла бокал и усмехнулась:
— Что ж, даже намёк на маму, а уже чувствуешь ответственность…
Ты встала у окна, прижалась лбом к прохладному стеклу и шепнула:
— Скорее бы он приехал…
---
За окном уже темнело, когда ты услышала знакомый звук: хлопнула входная дверь, затем — звук ключей, положенных на полку, и шаги в коридоре.
Ты вынырнула из кухни и почти бегом направилась в прихожую, и вот он — встал на пороге, в форме, с чуть растрёпанными волосами и уставшими глазами, но такими тёплыми.
— Я дома, принцесса, — его голос прозвучал мягко, с улыбкой.
Ты бросилась к нему и заключила в объятия. Он сразу крепко прижал тебя к себе, вдохнув запах твоих волос, коснувшись губами твоего виска.
— Я скучала… — прошептала ты.
— Я тоже… — он осторожно поцеловал в висок и протянул тебе маленький пакет. — Вот. Думаю, тебе не терпится.
Ты покраснела и опустила взгляд на тест.
— Пойдёшь со мной?.. — спросила ты.
— Конечно, — он кивнул и обнял за плечи, ведя в ванную.
Вы вошли вдвоём. Он встал рядом, а ты, немного нервничая, открыла упаковку и ушла за перегородку. Несколько минут спустя ты положила тест на край раковины.
— И что теперь? — спросил он.
— Ждать… пару минут.
Вы замолчали. Он взял твою руку, переплёл пальцы с твоими, крепко сжал.
— Что бы там ни было… я всё равно с тобой. Навсегда.
Ты посмотрела на него. В глазах Хёнджина — не тревога, а уверенность. Он и правда был готов. К семье. К ребёнку. К новой жизни.
Таймер на телефоне пискнул. Сердце сжалось. Ты посмотрела на него, затем — на тест.
Там были две чёткие полоски.
Ты замерла.
— Две... — прошептала ты. — Две…
Хёнджин поднёс ладони к твоему лицу, чуть сжал его и прошептал:
— Мы будем родителями?
Ты кивнула, слёзы побежали по щекам. Он рассмеялся — тихо, радостно — и сразу обнял тебя, крепко, всем телом, всем сердцем. Он целовал тебя в щеки, в губы, в лоб, прижимал к себе, будто боялся отпустить даже на секунду.
— Я… не верю… — пробормотал он. — Наш ребёнок… наш малыш…
Ты шептала в ответ:
— Спасибо… спасибо тебе…
А потом вы оба просто смеялись и плакали, стоя в ванной, держась за руки и зная, что отныне всё будет иначе. И лучше.
---
Сначала всё было волшебно.
Смех, радость, подготовка. Хёнджин каждый вечер прикасался к её животу, шептал что-то будущему малышу, целовал её лоб, плечи, руки. Он обещал, что всё будет хорошо, что защитит и её, и крошечную жизнь внутри.
Но уже через пару недель всё стало меняться.
Сначала — лёгкая тошнота, которую ты принимала как обычное начало беременности.
Но очень скоро она переросла в нечто большее. К утру ты почти не могла подняться с кровати. Твое тело словно отказывалось слушаться. Еда — даже запах еды — вызывала рвоту. Ты теряла вес… быстро. Слишком быстро.
— Всё хорошо… — ты твердила себе, вытирая лицо после очередного приступа.
Но в душе уже зарождался страх.
Ты прятала его от Хёнджина. Он и так волновался — видел, как ты бледнеешь, как глаза становятся тусклее, а улыбка — вымученной. Он приносил тебе воду, тёплый чай, ставил рядом миску — на всякий случай. А однажды, когда ты потеряла сознание прямо в ванной, он едва не сломал дверь.
Ты очнулась уже на руках у него. Губы дрожали.
— Малыш, пожалуйста… не делай так больше, — его голос срывался. — Я… я думал, что потеряю тебя.
Ты не ответила. Только спрятала лицо у него на груди и тихо прошептала:
— Мне страшно, Хёнджин… Я ничего не делала плохого, я не пью, я не поднимаю тяжести… почему мне так плохо?..
Он поцеловал твоё лоб и крепко обнял:
— Мы разберёмся. Ты сильная. Я с тобой. Обещаю.
---
В больнице подтвердили худшие опасения: тяжёлый токсикоз. Ты потеряла почти шесть килограммов за две недели. Врачи говорили тихо, но в их голосах чувствовалась тревога. Угроза выкидыша — всё было на грани.
Хёнджин держал твою руку, пока тебе ставили капельницы. Гладил волосы, пока ты снова засыпала от слабости. Он отменил смены, взял отпуск. И если кто-то пытался что-то сказать, он глядел на них так, что вопросов больше не возникало.
— Я никуда не уйду, — сказал он однажды, целуя твои пальцы. — Пока ты не начнёшь есть хоть что-то… пока ты не улыбнёшься, как раньше.
Но ты не могла.
Всё болело. Не телом — душой.
Ты смотрела на его уставшие глаза, на беспокойство в каждом его движении, и шептала себе:
“Если с ребёнком что-то случится… он не простит себе этого. А я — себе.”
---
Однажды ночью ты лежала, скрючившись, когда боль сдавила живот. Она была не сильной, но другой. Незнакомой. Страшной.
Ты закусила губу, чтобы не закричать, и с трудом дотянулась до телефона.
— Хёнджин… — твой голос был сорван. — Мне… больно. Очень.
Он появился через пару секунд, будто знал. Не теряя ни секунды, он подхватил тебя на руки и побежал к машине, не давая тебе даже шанса возразить.
Всю дорогу он не отпускал твою руку.
— Потерпи, пожалуйста. Потерпи…
В больнице тебя оставили на обследование. Врач подошёл к нему и прошептал:
— Критическое обезвоживание. Мы постараемся… но нужно чудо.
Он сжал кулаки. Но не заплакал. Просто подошёл к тебе, поцеловал в лоб и прошептал:
— Мы всё равно справимся. Всё равно. Не смей мне умирать, слышишь? Я только начал быть счастливым…
Ты слабо улыбнулась сквозь слёзы.
— Прости… я подвожу… тебя и малыша…
Он резко наклонился, взял твоё лицо в ладони:
— Никогда. Слышишь? Ни-ког-да. Ты — моя семья. Что бы ни было — я с тобой.
---
Прошло ещё два дня. Твое состояние стабилизировалось. Немного. Но ты впервые за всё это время смогла выпить чай и не вырвать. И это был маленький подвиг.
Хёнджин снова сидел рядом, в кресле. Уставший, с тенью синяков под глазами, но такой родной…
— Видишь, ты борешься. А значит, наш малыш борется тоже, — он коснулся твоего живота. — Ты моя героиня.
Ты заплакала. Но на этот раз — не от боли.
Ты жива. Малыш жив. И он рядом.
---