Чтец

Что случилось с Кенмой Козуме?

Further Away – Guess Why

Печатная машинка вновь скрипела и щелкала. Пальцы Кенмы так и бегали по клавишам, тыкали по буквам и после каждого звоночка сдвигали рычажок перевода строк. Лист шел один за другим. В комнате стоял звонкий стук и щелканье, и Кенму эти звуки воодушевляли, порой успокаивали. Скучные, как и обои в комнате, часы показывали поздние одиннадцать вечера, но мальчишку не могли остановить какие-то две единицы на циферблате пыльных покарябанных часов. Его даже нисколько не беспокоили боли в мышцах живота, а ведь удары были не слабыми. Кенма все стучал и стучал по клавишам, мысли увлекали его в глубины фантазий, проникали в отложенные образы, заставляли бежать за ними, спотыкаясь о препятствия в виде неправильно подобранных слов. Поток вдохновения напоминал высоко бьющий источник, чем выше он бил в представлении Кенмы, тем больше он мог выжать из себя идей. Сам он никогда бы не подумал, что стычка с хулиганьем вызовет у него творческий порыв. Как правило, волнительные и неприятные встречи заканчивались лишь рвотными позывами. Кенма печатал как сумасшедший, точно эта ночь была последней в его жизни. Пальцы не успевали за мыслями, он шептал тихо и неразборчиво, как колдун, заговаривающий воду в лесном колодце. Закончил Кенма около четырех утра, когда за окном послышался лай соседских собак. Он не помнил, как уснул и что ему снилось. Перед сном парнишка даже не успел распустить волосы от тугой резинки и переодеться. Но оно и к лучшему. Ведь к лучшему, да?

***

Сидя на уроке немецкого языка, Козуме клевал носом. Девчонки шептались о вороньем гнезде на голове Козуме. И черт с ними. Кенма человек простой – если вчера ночью был творческий подъем, то все остальное неважно. Листки с отпечатанными свежими строчками лежали в его почтальонке, и ему казалось, что они были живыми, дрожали, шелестели. Парень поначалу вздумал сбежать с последнего урока труда, все равно попытки что-то мастерить собственными руками проваливались с треском. А они собирались скворечники дурацкие делать. Та еще скука. Впрочем, как и нудная История, Физика, Математика...

– Козуме, прочти классу, пожалуйста, пятую строчку текста, – вдруг попросил учитель.

– А? – сонными, как две скукоженных сливы, глазами Кенма посмотрел на учителя немецкого.

– Ночью нужно спать, а не заниматься глупостями. Ты хотя бы расчесался, прежде чем в школу идти.

Вздумали пристыдить? А не тут-то было.

По классу прокатился шипящий смех. Вроде старшеклассники, а ржут точно школяры в началке, подумал про себя Кенма, а потом неохотно извинился перед преподавателем.

Ему не терпелось выловить Шоё и отправиться с ним на железнодорожный мост довоенного времени, а оттуда в чащу к хижине лесничего. Скорей. Скорей. Прочитать вслух написанный текст, послушать Шоё, обсудить задумку. Как чесался язык у Кенмы!

К последнему на сегодня звонку с урока Кенма почувствовал прилив бодрости и сил. Наверное, на него так действовало лицо Шоё, улыбчивое, светлое. Или же его рыжие, как корка апельсина, волосы.

– Вы посмотрите-ка на него, – заладил Хината, – что такое, положительные отметки на тебя посыпались после весенних каникул?

– Да перестань уже, – стоя около школьного шкафчика, буркнул Кенма, а затем губы его дернулись в усмешке. Он не собирался рассказывать Хинате, как ему влепили кулаками за старым крылом, ну а сам Хината походу не собирался расспрашивать друга о вчерашнем.

– Утром в столовой на тебя смотреть было тошно, а сейчас вон, светишься весь. Девчонка в любви призналась?

– Заладил. Если бы, пф. Девчонок оставим на потом, у нас есть дело поважнее.

– Ты хочешь расправиться с хулиганами? Да они с тебя первые шкуру спустят. Мы к ним и на шаг не подойдем.

– Не сдались они мне, – нахмурился Козуме, а потом добавил, – важное дело – другое дело, – он указал пальцем на свою почтальонку. Шоё на десять рядов запомнил этот жест.

У Хинаты загорелись глаза, он вдруг закрутился вокруг Кенмы как заводной волчок.

– Ты что-то написал?!

– Ага, – не в силах сдерживать довольную улыбку, Кенма закивал.

– Это что-то крутое?!

– Ага. Тебе понравится.

– Тогда чего ждем, в секретное место шагом – марш!

Хлопнув дверцей шкафчика, Шоё вприпрыжку понесся за своим другом.

***

«...Я схватился за лицо от увиденного ужаса. Я не мог поверить собственным глазам. На меня надвигались со всех сторон зомби. Рты их были разорваны, подранная одежда висела окровавленными кусками, толпа агрессивно размахивала монтировками. Они увидели нас с Джимми, и теперь направлялись к перекрестку.

– Это рабочие с шиномонтажки! – воскликнул я.

– Не может быть, мой отец должен был забрать у них машину с утра! – в панике заверещал Джимми.

– Бежим! – я схватил за руку друга. Ладонь у Джимми была холоднее смерти.

Зомби бежали на нас с горящими глазами. Они желали плоти. Нашей плоти. Они хотели нас сожрать, как сожрали несчастную миссис Бо! Одна из тварей почти добежала до перекрестка, где мы стояли.

– Мы должны бежать, Джимми! – я закричал, что было сил, и дернул в сторону своего друга.

По улице прокатились разряды выстрелов. В тот момент мое сердце треснуло, как яйцо.

«Бух!», «Бух!», «Бух!» ...»

– Что скажешь? – Кенма победно поднял желтый лист к облачному небу. Он чувствовал, как кровь стучит у него в висках.

Завоеванный историей Шоё аж подлетел с хлипких деревянных ступеней хижины, на которых все это время сидел, и вобрал в легкие как можно больше воздуха.

– О-о, это было круто, Кенма! У-о-о-о-о-о-о-о! Я прям был на месте Джимми, я все видел! – Рыжик запрыгал по прошлогодней листве, удерживая на ушах синюю шапку со смешным помпоном.

Весенний ветерок щекотал прядки темных волос, выбившихся из капюшона ветровки Кенмы. Пацан был доволен, его щеки даже легонько покраснели.

– Ты когда успел написать десять страниц?

– Вчера вечером, нет, ночью, – смущенно пробормотал Кенма.

– Теперь есть оправдание твоим синякам под глазами, – ухмыльнулся Шоё.

– Я бы все равно не уснул.

– Ты так крут, чувак. Не, это тебе не детские книжульки, это целая история! – Хината покрутился на месте, потом встал на мощный ствол сваленного грозой дерева. – А что все-таки случилось на перекрестке Миддл Стрит?

Кенма свернул аккуратно листки и убрал их в сумку, его рукам снова показалось, что они трепетали.

– Не-а, не скажу. Так будет неинтересно.

Шоё спрыгнул обратно на землю.

– Но почему?! Я твой близкий друг, я вправе знать, что там сталось с ребятами. Их что, сожрали? Нет, только не говори мне, что укусили Джимми...

Шоё был таким впечатлительным малым, что Кенме ничего не стоило его растрясти. Десять страниц, а он готов был стартануть с этой планеты на Юпитер. Черт, такая реакция лишь на руку.

– Вот напишу продолжение – тогда и узнаешь.

– Да сколько ты его писать собрался? Так уже было с тремя рассказами, – возмутился Шоё. – Начало есть – продолжения нет.

– То было тогда, а это другое. Другой жанр, другой стиль, – пнув небольшой камешек, заворчал Кенма, – раньше я вообще писал ерунду. И как меня земля носила. Кошмар.

– Ну вот. Началось, – Шоё закатил глаза. Эти слова он слышал раз пятьсот.

На чащу опустилась тишина. Где-то позади хижины скрипнула ветка и двое друзей повернулись на звук. Просто белка. Никаких зомби. Мальчишки захихикали.

– Слушай, а почему бы тебе не записаться в литературный кружок? – предложил спонтанно Хината.

– Издеваешься? Я оттуда уйду на второй же день, – скривился Кенма.

– А чего так?

– Скука.

– Почему это скука?

– Там выпендрёжники одни. Корчат из себя поэтов, а сами не знают, в каком стиле пишет Аллан По, что такое строфа и путают черное с белым. Я им там – что заноза в заднице.

Шоё громко захохотал, задрав голову. А затем добродушно положил руку на плечо Кенме.

– Возможно, они будут правы. Ты та еще заноза в заднице.

Мальчишки дурашливо обнялись.

Шпала, Рыжий, Неудачник

В четвертую пятницу марта мне посчастливилось получить свою первую кличку от сраной пятерки, но на тот момент их было только четверо. Мориске, Рю, Тобио и Дайшо. И я вам клянусь, до сих пор не знаю кто из них кто. Джентльмены обычно представляются, но подождите, их было сложно назвать даже обычной шпаной. Сопляки, держащие власть террором. Провалитесь вы все.

Каждый урок физкультуры проходил так убойно, что в конце часового занятия половина учеников отправлялась в старый лазарет, где смерть как воняло старческим дыханием пожилой медсестры вперемешку с ее духами. Кенма не просидел там и получаса, когда зимой подвернул ногу. Парнишка собрал свои вещи и выскочил из кабинета, как камешек с рогатки. С тех пор Кенма старался бегать аккуратно по раздолбанной асфальтовой дорожке и не падать всякий раз в грязь, когда его обгоняла толпища качков из бейсбольного клуба, словно табун жеребцов.

– Ты чего-то сдулся, – рядом бежал Шоё, высоко поднимая колени от бедра. Парнишка разминался.

– Отстань, я сегодня не в духе. Плохо спал, – Кенма мрачно посмотрел на друга.

– Снова печатал?

– Конечно! – Кенма гордо хмыкнул, чтобы не показывать, как у него внутри все искрило и пузырилось.

Писать рассказ. Писать целую историю жанра хоррор. Провинциальный городок заполняют зомби. Мясо, кишки, мародерство. Борьба за выживание!

– Само собой! – повторил Кенма, – ничем другим до ночи я заниматься не могу.

– Ну не знаю, не знаю, – украдкой глянул на друга Шоё.

Отколотые камешки скрипели под кроссовками. Изо рта запыхавшегося Кенмы вылетали клубочки утреннего пара. Школьный стадион стоял в плотном весеннем тумане. Ни тепло, ни холодно. Такая погода была оптимальна для занятия физкультурой на открытом воздухе, повторял каждое занятие учитель Иккей. Но Кенма не любил физкультуру, хоть убейте. Кенма любил литературу, историю искусств и уроки музыки. Но не физкультуру. По его мнению, этот урок – сплошная трата времени. Он создан для самых выносливых парней и красоток-девчонок, ведь те так и норовили выделиться на занятиях среди своих подруг-подружек.

– А ну рассосались в середине дорожки! – крикнул как-то по-военному Иккей.

Кенма чуть не оглох от крика, зажмурился и дальше побежал, чувствуя, как вот-вот и выплюнет свои легкие. Дыхалка к черту. На четвертом кругу Кенма окончательно сдулся, валясь на сырую скамью, словно убитый зомби из своего рассказа.

– У-у-у-у, ты совсем отъехал, – рыжая голова тут как тут.

– Не отвлекайся лучше, всё, иди, – отдышавшись, сказал Кенма. Он расстегнул спортивную куртку.

Шоё тихо прыснул, начиная бежать на месте.

Хината посещал клуб легкой атлетики. Он был первоклассным бегуном. На данное время являлся окружным чемпионом. Поэтому для Шоё занятие физкультурой – что воздухом дышать. Они с рыжиком разные до ужаса, вдобавок из параллельных классов. А все-таки сошлись.

– О, вот и он, самый высокий ученик школы! – Хината помахал рукой.

– Кого там принесло? – простонал еле слышно Козуме.

К ребятам подбежал долговязый школьник в красной мастерке – это был Лев Хайба, местный баскетболист и одноклассник Козуме. С ним Кенма общался не так близко, как с Шоё, лишь потому, что тот был частенько занят тренировками и подработкой в закусочной «Дяди Джо». Лев помогал старшей сестре, да и его дед был строжайшим человеком в городке. Наверное, как и Ханна. Вот два сапога пара.

– Тебе нехорошо, Кенма? – Лев наклонился над скамейкой, на которой морально разлагался пацан. Зеленые глаза уставились прямо на него.

– По твоему лицу не скажешь, что ты волнуешься, – неохотно ответил Кенма, а потом привстал, – я в порядке.

Он спокойно втянул прохладный воздух, пахло гнилой листвой и мокрым асфальтом. В здании школы с серыми стенами послышался звонок с урока. Физкультура закончилась.

«Какое облегчение!».

– Я тут откопал халявные чеки в кафетерий «Пинк», может, сходим? – спросил воодушевленно Лев и глянул сначала на Шоё, а потом на Кенму.

– Уже бегу! Как же не поесть на халяву-то! – подпрыгнул Шоё, поправляя широкие спортивные штаны.

Ну куда же им еще идти?! Трио лузеров вроде них просто обязаны ходить только по кафетериям да по закусочным, где готовят местные бургеры с говядиной и разливают цветастые напитки. Но ничего не поделаешь. Кенме не хотелось бы сидеть дома, вдыхать запах стерильной чистоты, наглаженных штор, земли из горшков... Поэтому парень кивнул. Льву это понравилось, он заулыбался.

– Это когда? – задал вопрос Кенма.

– В воскресенье, – ответил Лев.

– В воскресенье там всегда полно людей, – заканючил Кенма.

Толпы школьников разбредались по стадиону. Кто-то еще завершал круги, кто-то валял дурака на трибунах, обнимаясь с девчонками. Кенме показалось, что в этой толпе он увидел агрессивные принты малинового и желтого цветов. Куртка одного из стервятников. По идее, у них на поле следующий урок, значит... Они где-то здесь, но без очков Кенма плохо видел.

– Так ты не идешь в раздевалку? – подбадривая Кенму, Шоё попрыгал перед его носом.

– Не могу встать, – лениво ответил Козуме.

– Идем-идем! Можно домой валить, это ведь последний урок.

А Кенме было плевать на последний урок. Ему и на скамеечке было хорошо. Свежий воздух, серый туман перед глазами, никто не пристает.

В ту минуту послышался чужой голос.

– Извините, вы из параллельного девятого класса?

Акааши Кейджи. Староста из класса отличников.

– Ой, блин, – заметив старшеклассника, Кенма соскользнул со скамейки и чуть не плюхнулся на задницу, в мокрую траву. В мозгу пронеслись воспоминания того дождливого дня. Кенме до сих пор снился в кошмарах крик вспоротого седла велосипеда.

– Да, это мы, – дружелюбно ответил Шоё. – Привет.

– Привет, – сказал Акааши.

– Хэлло, – Лев махнул ладонью.

Кенма промолчал, подняв глаза на парня. Опрятный, свежий, аккуратно подстриженный. От спортивной формы повеяло порошком. Мальчик с иголочки. Преппи-бой, про таких говорили.

– Как дела? – вдруг спросил Шоё.

«Как дела? Ты серьезно?!» – глаза у Козуме полезли на лоб.

– Отлично, думаю, – Кейджи кивнул. – А ты – Лев Хайба, верно?

– Э... ну, ты следишь за мной? – Лев ткнул себе в грудь пальцем, а после смутился.

Наступила неловкая пауза. Старшеклассник начинал разговор издалека, и это не нравилось Кенме. Он поднялся со скамейки. В глазах такого мажора они скорей всего выглядели до посинения карикатурными? Но во взгляде Кейджи Кенма на свое удивление не смог прочесть чего-то надменного, ни намека на высокомерие. Он что, с луны свалился?

– Я слышал, что твоя сестра работает в закусочной «Дяди Джо».

У Шоё чуть волосы не встали дыбом. А Кенма подумал, что школьник запал на старшую сестру Льва. Все трое прищурились. Староста прикрыл рот рукой и смущенно отвел взгляд. Но смущение это было другого рода.

В-е-л-о-с-и-п-е-д.

– Ты не мог бы у нее узнать, в тот день... у бензоколонки кто-нибудь был с моим велосипедом?

– Хорошо, я спрошу сегодня. Помнится, была как раз ее смена! – Хайба младший аж выдохнул. Ему не придется играть роль свахи или кого похуже. Да и сестренка-то его не подросткового возраста, чтобы к ней подкатывали школьники!

Кенма кое-как сдержал смешок, но звук этот получился как тихое хрюканье.

– Знаешь, не сложно догадаться, кто испортил твой велосипед, – беспечно заговорил Кенма. Его разрывало на кусочки от тайны, которую он знал. Сраная пятерка. Вам конец.

Он встретился взглядом с Акааши и пошагал по дорожке к мужской раздевалке.

В тот момент на другом конце поля шайка-лейка пристально следила за ними.

Лишь только на подходе к раздевалке Кенму прошибло мурашками, в глазах мелькнул рябой яркий принт стервятника.

«Мне конец».

***

The Animals – House Of The Rising Sun

Через полчаса Кенма плелся домой вместе с Шоё, позади них в таком же темпе тащился Лев, парень все трещал без остановки о баскетбольной команде. Кенме было неинтересно, он не слушал одноклассника, в голове крутилось дальнейшее развитие сюжета. Пока ему удалось написать около шестнадцати листов. Остальное время он тратил на изучение архетипического персонажа культуры в местной библиотеке, а так же изучал информацию о фильмах Джорджа Ромеро – Короля зомби! А когда дома не было бабушки, он по-тихому бегал в прокат видеокассет, набирая тематических фильмов, смотрел втихушку, вздрагивая от ужаса, что творился на экране. Порой он подумывал о том, чтобы стать режиссером.

– Что думаешь, Кенма?

Над ухом звучит голос Льва. Козуме вздрагивает и случайно мажет по подбородку однокласснику.

– Ты чего дерешься?! – вопит Лев.

– Извини, я не слушал тебя, задумался, – быстро отвечает Кенма.

– У нашего «мозга» творческие процессы, – хихикает Шоё и начинает футболировать пустой банкой из-под газировки.

– Какие такие процессы? – Лев чешет затылок. Его белесые волосы блестят под пробивающимися лучами обеденного солнца.

Занятие Кенмы – тайна! И ее знает только Шоё.

– Ничего особенного, – обрывает Кенма и многозначительно смотрит на Хинату. У того язык как помело. – Бабушка хочет перенести цветы на веранду, вот думаю, как бы это сделать по-быстрому, – тупая отмазка.

– Мы можем помочь тебе, – предлагает Лев.

«Башка дурья».

Кенма вздыхает, ему не нравится, когда все внимание отдают ему. Это ж бессмысленно. Он в этом не нуждается. Но обычно идет посередке, между Шоё и Львом.

– Сестре своей помогай, – бубнит Кенма, а позади его спины раздается мальчишеский вой. Парень оборачивается, волосы на голове встают дыбом. Вот сейчас не время! Откуда вы повылезали!? Разве у них не должно было быть физкультуры на поле?

– У-у-у-у, да это же троица лохов, – завывает один из стервятников, разгоняясь на обшарпанном скейтборде с горки.

– Мы не любим стукачей. Смерть стукачам!

Тот, что в плащевой куртке с ярким принтом догоняет коротышку, отталкиваясь ногой от асфальта. Еще двое старшеклассников – узкоглазый и бритоголовый катятся на велике. Лысый стоит на багажнике и размахивает своей кожаной курткой с шипами.

У Кенмы всегда есть один вопрос: «Как их до сих пор не отчитал директор за такой внешний вид?».

– Бежим? – спрашивает понимающе Хината.

– Я не смогу, дурак совсем? Они же на скейтах, – шипит Кенма и отворачивается, делая вид, будто никто им не кричит вслед.

Лев все еще смотрит из-за плеча.

– Да отвернись ты! Не замечай их, – сжимает почтальонку Кенма и хмурится.

Шпана проезжает мимо. Старшеклассник с агрессивным принтом подрезает со стороны Шоё и отъезжает вперед.

– Смерть или война стукачам, – заводится коротышка.

– Шпала, Рыжий, Неудачник. Неплохо смотритесь, педики, – бритоголовый на скорости поддает курткой в спину Льва, отчего тот морщится, но молчит.

Кенма начинает понемногу себя ненавидеть. Из-за его косяка стервятники начнут чморить и его друзей. Хотя чего тут удивляться. Говнюки вроде них есть в каждой школе.

– Чего сразу педики-то, – хмурится Хината, пиля прожигающим взглядом спины стервятников. – Кретины.

– Хорошо, что с ними не было того, ну... главного, – с опаской произносит Кенма и отпускает почтальонку, когда стервятники сворачивают за угол перекрестка.

– Куроо Тетсуро? – спрашивает Шоё. – А что не так с ним? Он тебе угрожал, наверное?

Кенма вдруг замолчал, чувствуя на себе две пары любопытных глаз.

– А-а-а, прекратите так смотреть на меня!

– Угрожал, значит.

– Можно и так сказать. Он какой-то дикий.

– Так у него кличка такая, – фыркает Лев, но как-то радостно, что ли, и это тревожит Кенму.

– Чего смешного?

– Его кличка – «Дикий». Ты угадал.

О, супер, думает Кенма. Удивление вперемешку с паникой вызывают у него крутячку в животе. Так неприятно, тревожно и отчаянно. Они, походу, не отстанут от него. Сопляки. Лучше бы на них кто-то нашелся, да такой силищи, чтобы по зубам один раз съездил – и знали бы свое место.

Разошлись ребята на следующем перекрестке, после закусочной «Дяди Джо». И пока Кенма шел до бабушкиного дома, он бесконечно думал о безобразных голых липах, которые стояли по обе стороны улицы жилого района. Летом, когда все в зелени, здесь как-то уютней. Кенма был зол на весну. На хулиганов. И был зол на себя за свою слабость и неумение дать сдачи.

«Шпала, Рыжий, Неудачник».

«Неудачник».