АДЕЛИ

В какой-то момент я стала ловить себя на мысли, что из взгляда моей собеседницы постепенно испаряется сочувствие, которое, судя по всему, с самого начала было напускным. Нет ничего нового в том, что люди довольно лицемерные существа, добивающиеся своего одним лишь притворством. Прямо как Анна-Мария.

Даже когда она угодила в больницу и валялась там без сознания, все переживали за неё и не могли поверить в произошедшее. Все списывали это на несчастный случай, якобы девушка потеряла равновесие и упала, будто всему виной были изнурительные тренировки, лишившие её сил.

Столько жалости. Столько слёз. Все носились вокруг неё и таскали в палату миллионы цветов, будто ей это могло помочь и вылечить сотрясение и травму позвоночника.

Все носились вокруг. Даже Лука.

— Тебя злило такое его поведение? — женщина задала очередной риторический вопрос, всем своим видом показывая, что в ответе она особо-то и не нуждалась, лишь выполняла формальности. — Ты ведь думала «если исчезнет Анна-Мария, то Лука будет со мной»? Так ведь?

Да. Не то слово. Я пыталась подойти к нему, подбодрить и поддержать, но каждый раз моё сердце разбивалось на части от вида его опустошённых глаз и печального лица. Казалось, что с каждым днём, пока Анна-Мария была в бессознательном состоянии, мой Лука отдалялся от меня всё сильней и сильней. Никакие уговоры не могли сгладить грубых углов, проявляющихся в его характере.

Пусть мне было непросто, я держала себя в руках. Не унывала, говорила всем, что у меня всё хорошо. Даже матери, которая периодически названивала и интересовалась моей жизнью, но больше всего Лукой. Она не верила, что у нас с ним всё в порядке, несмотря на мои убеждения.

Я терпела. Терпела всё это.

На протяжении недели я поддерживала Луку как могла. Готовила еду, которую он не принимал, находилась рядом, пусть ему было и плевать на это. Я была готова в любой момент раскрыть свои объятия для него и укрыть от всех невзгод. Но он отверг и это.

— Да что тебе нужно от меня?! — Лука резко остановился и развернулся ко мне, пока я тихо плелась позади, зная заранее его маршрут. Он снова шёл по пути в больницу, не беспокоясь о том, что даже не поел. Но в этот раз был в компании своего одногруппника, поэтому я немного опешила от такой вспышки. Обычно при посторонних Лука вёл себя сдержанно и дружелюбно, всегда был добр и улыбчив. Но сейчас его прекрасное лицо было искажено от злости. — Хватит таскаться за мной.

— Я не... не... — тихо мямлила я в ответ, совершенно выбитая из равновесия. Мне одновременно было страшно и больно, будто он только что порезал меня ножом. Прямо по сердцу.

— Ты меня уже достала. — выдохнул он, понижая голос, смущённый тем, что прохожие начали обращать на нас внимание. — Отвяжись от меня, Адели. Просто отстань. Иначе, клянусь, я напишу на тебя заявление. — Лука покачал головой, разочарованно отводя взгляд, будто что-то, отразившееся на моём лице, могло причинить физическую боль.

— Эй, дружище. — гоготнул его друг, напоминая о своём присутствии и хлопая Луку по плечу. — Тебе не кажется, что ты перегибаешь? Что тебе может сделать такая маленькая девочка? — парень азиатской внешности приблизился ко мне и склонившись ближе широко улыбнулся. — Если что, я свободен. — в его тёмном взгляде мелькало озорство, когда он подмигнул и зашагал следом за Лукой. Моя любовь стремительно удалялась от меня, швырнув прямо в лицо все те чувства, что я, не раздумывая, отдала.

Я была в ужасе. Мне было противно. Противно от того, как он со мной поступил. От того, насколько глупа я была, наивно полагая, что всё будет так просто с ним. Меня переполняли все эти чувства.

Я ненавидела его и обожала.

Я хотела отпустить его, но ни за что бы не смогла.

Он стал для меня всем, хотя я по-прежнему не была чем-то значимым для него.

Лука.... Лука....

Рыдая, я свисала над унитазом, всё глубже заталкивая пальцы себе в горло, опустошая желудок. Желая, чтобы и эта пустота покинула моё тело. Чтобы всё, все мысли и боль, тоже ушли вместе с остатками еды.

Мне тошно. Тошно от самой себя. От своей беспомощности и бессилия.

Я превратилась в ту самую неопрятную и никому ненужную развалину, будущее которой мне пророчила мать. Она бы наверняка даже не удивилась всем этим горам грязного белья и испачканным тарелкам вокруг моего компьютера.

— Мне тогда казалось, что жизнь кончена. — я смотрела прямо перед собой, не рискуя встретиться с собеседницей взглядом. Мне не нужно видеть её лица, чтобы понять все эмоции, которые могла бы вызвать у неё. — Но...знаете, когда веришь во что-то и желаешь чего-то, то это что-то непременно придёт в твою жизнь и исполнится.

— О чём ты?

— О том, что нужно просто верить в чудо и оно непременно случится. — мои губы искривила улыбка.

В тот день я умирала внутри, находясь среди разбросанных вещей и кучи хлама, который стоило бы давным-давно отправить на мусорку, да рука не поднималась этого сделать. Казалось, в своё время это непременно пригодится. Единственным относительно чистым местом среди всего этого ужаса была моя кровать, где я и прозябала, пропитывая слезами подушку и бесцельно глядя на телефон.

Внутри меня истерично билась мысль, что Лука по-прежнему с ней, а не со мной.

Почему? А как же я?!

Почему всё идёт коту под хвост?

Практически всегда мне помогало отвлечься лишь одно занятие – созерцание Луки, и было совершенно неважно смотрю ли я на фотографию или вижу воочию. Самое главное, чтобы это был он. Его прекрасные черты лица были такими мягкими и скульптурными, что их смело можно было приписывать к вещам и явлениям, на которые можно было бы смотреть вечно.

И в тот раз я листала его фотографии и ленту новостей, выискивая хоть какие-то обновления и упоминания о Луке. Я понимала, что в ближайшее время не смогу находиться с ним рядом. Не после того, как он поступил со мной. Но и усмирить свою тягу к нему тоже никак не получалось.

После нескольких часов безделия, мои всхлипывания сошли на нет, а перед глазами вспыхнуло обновление одного из студентов хореографического факультета. Парень выложил селфи, где он жизнерадостно улыбался, находясь на очередной из попоек, устроенной, скорее всего, им же. Позади него, как по обычаю, располагался стол с кучей красных пластмассовых стаканчиков и примерно десяток студентов, околачивающихся рядом. Но на фоне всего этого хмельного веселья внимание зацепилось за безукоризненной красоты человека.

Лука во всём великолепии своего отчаяния сидел в кресле, хмуро вглядываясь в стакан, зажатый в руке. От вида его грусти внутри меня что-то щёлкнуло и я стала спешно собираться к нему. Пусть он меня снова оттолкнёт, но мне уже будет всё равно. Думаю, я никогда не научусь на собственных ошибках и буду снова и снова бежать к нему, сколько бы он ни пронзал меня своими отказами.

Рано или поздно он станет моим.

Замерев у входа, посмотрелась в зеркало. Облизнув пересохшие губы и заправив за уши растрёпанные волосы, схватила сумку. Я жутко нервничала, просчитывая все ходы, которыми смогла бы подобраться ближе к сердцу Луки. Внутри бушевали сомнения насчёт того, что он будет в настроении покорно принять мою близость на этот раз.

— И ты прихватила с собой что-то, что помогло подобраться ближе к сердцу Луки. — утвердительно произнесла собеседница.

— Нет.

— Не обманывай меня, Адели. Мне известно, что ты взяла с собой твои таблетки от бессонницы. Поправь меня, если это не так. — она самоуверенно вскинула подбородок, всем своим видом практически крича «ну давай, попробуй меня переспорить». Но я не стала отрицать и играть дальше в эту игру, лишь едва заметно кивнула. — И что произошло потом, когда ты пришла на вечеринку?

Когда я оказалась в пропитанной дымом комнате, большинство тусовщиков либо покинуло вечеринку, либо было рассредоточено по углам, активно располагая к себе тех, с кем вместе хотели бы уйти и уединиться. Единственным, кто не сдвинулся с места и сидел в гордом одиночестве был Лука. Его глаза были похожи на стекляшки, пока он всеми силами старался держать их открытыми и не поддаваться накатывающему сну.

— Он долго боролся с желанием заснуть, но всё же было очевидно, что он вот-вот заснёт. — улыбнулась я. — Поэтому мне пришлось помочь ему выбраться оттуда. Мало ли что могло случиться. Нельзя же было оставлять его среди этих пьянчуг, верно? — прикрыв глаза, я счастливо вздохнула, вспомнив, как была единственной опорой для Луки, пока мы ждали такси. Как он прижимался ко мне и неразборчиво что-то бубнил на ухо, заставляя хихикать от щекотки. Всю дорогу в прокуренном салоне авто его голова покоилась на моём плече, пока я ласково поглаживала его мягкие волосы. Даже косые взгляды водителя, брошенные на нас через зеркало заднего вида не имели никакого значения и никак не влияли на мою искреннюю улыбку.

Я была счастлива.

— Вот так оно и бывает, понимаете? Разве я могла представить себе, что мы с Лукой вот так просто сойдёмся, что он вот так просто забудет о Анне-Марии. Что вот так просто возьмёт и останется со мной. Но видите, как всё обернулось? — заулыбалась я. — В один миг я думала, что всё кончено, а в другой всё, о чём я могла только мечтать, происходит само собой. А надо просто верить в чудо. Только и всего.

— Верить в чудо? — жёстко переспросила женщина. — А знаешь во что я верю, Адели? В факты. — не дожидаясь моего ответа, отрезала она. — А факты говорят о том, Адели, что ты подсыпала пьяному парню на вечеринке снотворное в пиво и привела к себе домой. — её тон был резким и грубым, чего я уж точно не ожидала. Казалось, что её взгляд стал настолько тяжёлым, что практически пригвоздил меня к стулу. — А дальше что, Адели? Что ты с ним сделала?

— Я не... Ничего не делала. Мы просто вместе... Вместе проводили время. — запинаясь, проговорила я.

— Проводили время? Ты это так называешь? — женщина быстрым движением вытащила несколько фотокарточек из дневника и они, плавно скользя по железной поверхности стола, очутились прямо передо мной. — Посмотри внимательно, Адели. И расскажи мне, что произошло на самом деле?

Я взглянула вниз и гулко закашлялась от застрявшего в лёгких воздуха. Глаза начало жечь, пока дрожащими руками пыталась отодвинуть от себя фотографии, на которых был изображён Лука.

— Что это? Зачем... Зачем вы мне это показываете? — дрожа, всхлипнула я. Мой взгляд беспомощно метался по непроницаемому лицу женщины, замечая каждую деталь и морщинку, но не встречая там ни единого намёка на пощаду.

— А ты как думаешь, Адели? Я хочу знать, что ты сделала? Что чувствовала, когда делала эти фотографии. Что заставило тебя сделать это.

Я зажмурилась, пытаясь сдерживать внутри рвущиеся наружу рыдания. Перед зрением предстало бледное лицо Луки.

Как? Как так всё произошло? Что случилось?

— Я... Я помню, как м-мы пришли ко мне... — всхлипнула я. — А потом... Я просто... Просто не захотела, чтобы он уходил. Я не хотела отпускать его. — слёзы безудержно катились по щекам, играя на опережение, пока я сдирала ногти, ощущая жгучую боль в пальцах.

— И поэтому ты привязала его к батарее. — констатировала она. — Это я отдалённо могу понять. Даже то, что ты заткнула ему рот. Но я не могу понять, зачем ты делала все те фото? Вот это, например. — женщина указательным пальцем придвинула ближе ко мне фотографию, откуда на меня смотрел Лука.

Связанный. Яростный. Беспомощный. Заплаканный. И полностью в моей власти.

— Я просто хотела запечатлеть его красоту. — прошептала я. — Никогда не видела ничего более прекрасного. Его великолепное лицо в слезах, искажённое всеми этими эмоциями. Разве это не доставляет эстетическое удовольствие?

— Нет. — холодно ответила женщина, заставляя меня умолкнуть и уйти в раздумья о том, почему она со мной не согласна. Ведь всё настолько очевидно.

Он был так красив, когда во взгляде читалась мольба. Когда его глаза краснели в то время, как тонкая полоска нежной кожи на шее приобретала синеватый оттенок.

Эту картину я не забуду никогда.

— Вот так я себя чувствовала, когда ты отвергал меня. Так, будто меня душат, и это было очень больно. Но всё, что оставалось мне – только терпеть эту боль лишь потому, что мне просто некому было помочь. — я улыбалась ему, целуя и смахивая слёзы со щёк. Пока держала его жизнь в своих руках, Лука тихо хрипел и смотрел прямо в глаза, чувствуя всё то же, что и я.

— Я так люблю его. — в тишине послышался мой шёпот. — Я просто хотела, чтобы он наконец узнал и понял это. Чтобы принял меня и мои чувства.

— Ты настолько его любила, что сошла с ума. — обессиленно проговорила женщина напротив.

— Нет.

— А как это ещё можно назвать? Ты убила его, Адели.

— Что? — казалось, мой слух, да и все органы разом решили подвести, полностью отключившись. Эта женщина не понимает, что несёт. — Нет. — выдавила я. — Я его не убивала.

— Он мёртв. И ты это знаешь. Ведь умер он именно от твоей руки. — она с жалостью взглянула на меня и принялась собирать фотографии со стола, отнимая у меня Луку.

— Нет!!! — завопила я, отчаянно хватаясь за последнюю карточку, которая ещё не успела скрыться из виду. Какая-то тонкая бумага разбудила дремлющие воспоминания, поднимая их на поверхность.

Всё стало так отчётливо видно.

Я вспомнила, как Лука глухо кричал, обливаясь потом и слезами, когда на его груди, прямо над сердцем, медленно, но красиво вырисовывалась одна лишь фраза, звучавшая здесь и сейчас. Моим, но в то же время чужим, голосом.

— Je T'aime.