АДЕЛИ

Лука Ришар.

Его имя было везде.

И в мыслях. И на полях тетрадей. И в истории браузера.

Каждый вечер, в абсолютной темноте, разбавляемой лишь светом, исходящим от маленького монитора ноутбука, я проводила особый ритуал, состоящий из созерцания его закрытой странички на Facegram. Мне было достаточно смотреть на аватарку, где он, как всегда прекрасный, сверкал своей умопомрачительной улыбкой. Даже вопли соседей за стеной и звон битой посуды не могли омрачить такое времяпрепровождение.

— Лука Ришар... — с какой любовью я произносила его имя. С каким благоговением мои пальцы касались каждой буквы, оставляя отпечатки на экране.

Я замечала, что с каждым днём всё сильнее начинаю влюбляться в этого парня.

Поиски в социальных сетях всех его знакомых, пролистывание их открытых альбомов в надежде увидеть знакомое лицо, стали чем-то обычным. Однажды даже удалось найти несколько одноклассников Луки, где сохранились моменты из школьной жизни. Помимо фотографий там даже были видео. И, конечно же, если на них был запечатлён Лука, то он сверкал там как бриллиант, заслоняя своим светом всех остальных.

Но, в какой-то момент мне и этого стало мало. Захотелось стать ближе к нему, возможно, даже написать первое сообщение или добавиться в друзья. Сколько раз я порывалась сделать это даже не сосчитать. Мне было страшно написать ему хоть что-то со своей странички я побоялась, поэтому у меня появилась вторая.

Зарегистрировавшись на сайте под именем Иледа, я всё же собралась с силами и написала Луке.

— И о чём было твоё первое сообщение? — задала наводящий вопрос женщина.

— Не помню. — пожав плечами, соврала в ответ. Лучше бы и правда не помнила, ведь после того сообщения, а точнее реакции на него, мне стало настолько стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю. — Что-то о том, какой он красивый и что хотела бы познакомиться поближе.

— И что тебе на это ответили?

— Не интересует. — холодно процитировала я. — Больше я ему не писала.

— Разве? — переспросила женщина. — В дневнике было сказано, что ты написала ему порядка тридцати сообщений. — её длинные пальцы дважды постучали по кожаной обложке ежедневника, покоящегося на столе между нами.

— Верно. — резко ответила я. — Это было перед тем, как он ответил. И вообще. Зачем тогда вы всё спрашиваете, если уже прочли всё, что нужно? — я чувствовала, как во мне поднимается волна негодования, которую так и хотелось выплеснуть на эту любопытную тётку. И сдерживала себя уже с трудом. Кажется, ещё одна фраза и я взорвусь.

— Как я и сказала, хотелось бы услышать всё непосредственно от тебя. Ведь твой дневник мне показался чистым художественным произведением, где, возможно, многие факты приукрашены, а, возможно, и вовсе сокрыты, ведь здесь есть и вырванные страницы, содержания которых мне никогда не узнать. Ты согласна со мной? — спокойно ответила та и, получив в ответ оценивающий взгляд, а затем и утвердительный кивок, продолжила. — Так ты ему больше не писала?

— Нет. — успокаиваясь выдохнула я и наконец слегка сменила позу, откинувшись на стуле. Только сейчас, благодаря ломающей кости боли, стало понятно, насколько сильно затекла спина. — На тот момент я была слишком ранена таким ответом. Но потом стало ясно, что я зря переживала и боялась ему писать со своей страницы. — мечтательная улыбка на моём лице слегка насторожила собеседницу.

— И почему же?

— Потому, что он ни с кем не хотел общаться, кроме меня. Меня. Настоящей Адели. Представляете? Оказалось, я понравилась ему тоже.

— Вот как...

— Да. Именно. Я это поняла в следующую нашу встречу.

— Ты случайно услышала, как он говорил о тебе? Ты ведь много времени проводила рядом с Лукой, пока он не знал. Так ведь? — встречая мой взгляд, в котором уже разгоралась злоба, женщина быстро добавила. — Так написано в твоём дневнике.

Мне совершенно не нравилось то, как она пыталась преподнести моё поведение. Будто я какая-то сумасшедшая преследовательница. Ведь это было совершенно не так. Мне хотелось быть как можно чаще и ближе к нему, но всё же страх быть отвергнутой и смущение держали на расстоянии. Но достаточным для того, чтобы я могла увидеть его улыбку или услышать голос. Да, пусть наблюдение со стороны и длилось месяцами, в итоге я очень рада, что это теперь в прошлом.

— Я поняла, что нравлюсь ему, когда мы заговорили. — грубо кинула я.

— Расскажешь? Как это было?

— Как я говорила ранее, мне мало было просто смотреть на него и наблюдать со стороны. Этим я могла заняться в любую секунду. К тому моменту, как я решилась с ним заговорить, уже прекрасно знала все его привычки и вкусы. И хотела, чтобы он знал то же самое и обо мне.

В тот день я сделала вид, что совершенно случайно перепутала дату собрания в Большом Зале. И будто также случайно попала на тренировку группы Луки. Присев на скамейку в углу зала, я заворожённо наблюдала за тем, как парни танцевали. Это было красиво. Но.

Среди всех выделялся именно Лука. Он двигался совершенно. Потрясающе. Совершенно потрясающе. И именно ему принадлежали мои аплодисменты, когда стихла музыка и все тела мгновенно замерли, словно статуи.

Тогда-то он и посмотрел на меня. Именно на меня.

В его взгляде промелькнуло узнавание и губы изогнулись в улыбке. Это буквально лишило меня всего воздуха в лёгких.

«Это божество видит меня.» Так я подумала в тот момент.

Пока он вытирал полотенцем пот со лба и направлялся ко мне, наши взгляды не отрывались друг от друга. Похоже, Луке в самом деле удавалось вводить меня в некий транс и плясать под его дудку. Иначе не могу объяснить причин, по которым бы в обычной ситуации протянула ему свою бутылку воды, будто услышала внутри головы чёткий приказ сделать это.

— И это было потрясающе. Мы будто поймали одну волну, понимаете? — вдохновлённо проговорила я. — Будто мы две половинки одного целого, что наконец нашли друг друга! Такая невероятная связь — это большая редкость. Я о таком всегда мечтала.

— И ты рассказа об этом своей маме?

— Разумеется! Она должна была знать о существовании моего парня. — усмехнулась я, чем вызвала удивление собеседницы.

— Парня? Он предложил тебе встречаться? — женщина вновь зашелестела страницами, что-то выискивая взглядом.

— Вы реагируете почти как моя мать. — мои губы скривились в отвращении. Она мне тоже сначала не поверила. Так удивилась, будто у меня выросла вторая голова, слишком уродливая, чтобы меня вообще можно было хоть немного полюбить. Даже не так. Будто даже слепцу я придусь не по нраву. — Знаете, не обязательно что-то предлагать, когда всё настолько очевидно. Нас влекло друг другу. Мы стали очень много времени проводить вместе. И нам было здорово. Понимаете? — пыталась доказать я.

— Хорошо. Видимо, я немного не так трактовала то, что написано в твоём дневнике. — её взгляд пробежался по открытой странице. — Здесь сказано, что вы начали чаще видеться, благодаря фотопроекту. То есть. Ваши отношения изначально строились на взаимной выгоде. Ты делаешь замечательные фото танцоров для своего проекта, а группа Луки получает пиар в случае, если твои работы дойдут до выставки. Поправь меня, если это не так.

— Изначально таков был уговор. — цокнула я. — Но потом всё было по-другому. Всё настолько закрутилось, ну, вы же были молодой. Понимаете, как это бывает. — сощурившись, стрельнула в собеседницу взглядом. — С любовью.

В один из дней, отведённых для фотосессий, получилось так, что на съёмку из всей группы танцоров пришел только Лука. Это было полной неожиданностью и взволновало меня не на шутку. Ведь это было впервые, когда мы остались наедине. Когда он не просто рядом, а ещё и его внимание коснётся меня.

Хоть всеми силами и пыталась настроиться на работу, но как только видела его в объективе камеры, просто не могла пошевелиться или хотя бы перестать пялиться на него. Понадобилось много времени и уйма усилий, чтобы я смогла взять себя в руки и начать делать то, ради чего мы встретились.

Лука был обаятелен и прекрасно смотрелся в кадре. Его бледная кожа практически светилась, когда из окон на неё попадали солнечный свет. Солнце явно любило его, постоянно касаясь его своими лучами. Отблески от зеркал, расположенных по периметру танцевального зала, идеально путались в его вьющихся каштановых волосах, даря им невероятный блеск, а карамельного цвета глаза и вовсе приобретали сверхъестественный медовый оттенок.

Работать с Лукой было одно удовольствие.

Когда я говорила ему сменить позу, то тут же подчинялся и делал всё так идеально, что даже я и представить бы себе не могла. И каким-то образом всё обернулось против меня.

Чересчур увлёкшись, я захотела снять его сверху вниз. И Луке это показалось прекрасной идеей. Вот только когда он лёг на пол, до меня дошло, что для красивой фотографии мне нужно будет встать над ним.

— И ты сделала это. — сцепив руки в замок, женщина внимательно слушала меня.

— Да. Это такая смущающая история получилась. — хихикнула я, вспоминая. — Но это сделало нас ещё ближе...

Так уж вышло, что я стояла над Лукой, фотографируя, а мои ноги находились по обе стороны от его торса. И в какой-то момент его руки внезапно коснулись моих лодыжек. Хоть я и старалась показать весь свой профессионализм и не выдать ни капли волнения, что затопило всё внутри, это было сложно. Лука был настойчив. Его руки скользили выше, а длинные пальцы гладили так приятно, что вскоре я сдалась и убрала камеру от лица.

— И тогда он сказал: «Ты так прекрасна. Никому не показывай это выражение лица, кроме меня». — я мечтательно вздохнула, вспоминая его тёплый взгляд и горячие руки на своей коже. Это было прекрасно.

— Вот как... — задумчиво проговорила женщина. Было видно, что ей хочется задать очередной тупой вопрос и разозлить меня ещё сильнее.

— Ну что ещё? — нетерпеливо рыкнула я. — Что не так?

— Ничего... Просто... Это то, о чём я говорила. — она спокойно пожала плечами. — Слова в дневнике расходятся с твоими собственными.

— Нет. В дневнике и есть мои слова. — усмехнулась я. — Они не могут расходиться с тем, что я сейчас рассказала. Там это написано, точно помню.

— Не совсем.

— Ну не могла же я это выдумать! — воскликнула я. — Вы что вообще хотите от меня?! К чему это всё?! Зачем вы издеваетесь надо мной! — лязг металла и мой голос, полный ярости, заполнили пространство комнаты.

— Адели. — женщина привстала, пытаясь поймать меня за руку. — Адели, послушай меня. Успокойся, пожалуйста. Я лишь хочу услышать твою историю. Мне правда интересно, что же произошло потом и как развивались ваши с Лукой отношения. Что ты ещё помнишь? Что ещё ты можешь мне рассказать о вашей истории любви?

Я шумно выдохнула, вновь принимая привычное сидячее положение и, сверля взглядом собеседницу, пыталась подражать её спокойному дыханию, приходя в себя.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

— Я не знаю. Что ещё мне нужно рассказать?

— Ну, быть может, ты расскажешь что-нибудь о том, как вы проводили вместе время? Он бывал у тебя в гостях? Или, быть может, ты у него? Как часто вы оставались наедине? — сыпала вопросами женщина.

— Нет. Он не бывал у меня долгое время. Ну. Знаете, я не могла его позвать к себе. Из-за загруженности в жизни мне не хватало времени на то, чтобы привести комнату в порядок. Я думаю, Луке бы не понравилась такая обстановка, тем более это же старое общежитие. — объясняла я. — А ещё у меня не самые лучшие соседи, откровенно говоря.

— Ты о Моник?

— Да, о ней и её парне. Они часто ругаются и шумят, а ещё очень любят совать нос не в своё дело. — проговорила, припоминая все те моменты, когда Моник вторгалась в моё личное пространство и ужасалась либо тому, насколько грязно стало в комнате, хотя я так не считала, либо моему внешнему виду. Она не понимала, что у меня нет столько денег, чтобы сделать хотя бы приблизительно такой же маникюр, как у неё. А если бы и были, то я бы предпочла найти жильё получше. — Мы были с ней слишком разными, поэтому часто ссорились, а вскоре и вовсе наше общение сошло на нет. Не скажу, что это огорчило меня, ведь в жизни по-прежнему оставался Лука, который дарил все необходимые эмоции. Можно сказать, сводил с ума.

— Верно. У тебя был Лука. — грустно улыбнулась женщина. — Что же произошло дальше? Расскажи мне, что было на вечеринке, на которую тебя пригласили. Это последнее, что ты писала в дневнике. И мне бы хотелось понять, почему.

Я почувствовала, как мои глаза начало жечь от воспоминаний, а по коже пробежала волна мурашек. Я никогда не забуду эту вечеринку не только потому, что в принципе не ходила на такие мероприятия, предпочитая оставаться дома, но еще и из-за того, что там произошло.

— Это был одновременно и самый счастливый вечер, и самый ужасный.