Forbidden object

Я лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. После того, как я вчера вернулась домой, я еле заставила себя раздеться и лечь. Сон не шёл, несмотря на изнуряющую усталость. Я ворочалась, то и дело открывая глаза, чтобы убедиться, что в комнате никого нет.

Только под утро, когда небо за окном начало светлеть, я наконец провалилась в тяжёлый, беспокойный сон, полный обрывков кошмаров.

Меня разбудил резкий, настойчивый звонок телефона. Я застонала, зарываясь глубже в подушку, надеясь, что звук прекратится сам собой. Но телефон не умолкал, его пронзительный рингтон раздражал.

Чёрт возьми, как же я не хотела вставать. Всё тело ныло, веки были тяжёлыми, а в голове царил туман, как будто я не спала вовсе. Я пыталась игнорировать звонок, но он продолжал трезвонить, не давая мне ни секунды покоя.

С тяжёлым вздохом я приподнялась на локтях, чувствуя, как мышцы протестуют против движения. Протянула руку к прикроватной тумбочке, пальцы нащупали холодный пластик телефона.

Я схватила его, чуть не уронив, и нажала на кнопку, чтобы включить экран. Звонила Мардж. Её имя светилось на дисплее, и я невольно нахмурилась.

Что такого срочного могло случиться, чтобы она звонила мне в такую рань?

Я подняла трубку, прижав телефон к уху, и невольно закрыла глаза, потому что спать хотелось так сильно, что веки сами собой опускались.

— Алло, Сильвия, — раздался встревоженный голос Мардж.

— Слушаю, Мардж. Что случилось? — сказала я сонным голосом, протирая висок пальцами, пытаясь разогнать туман в голове.

— У нас проблемы, — её голос звучал глухо, будто она говорила сквозь ткань или прикрывала трубку рукой, чтобы никто не услышал.

Я зевнула, всё ещё не открывая глаз. Проблемы? У нас на работе без них вообще ни один день не проходит спокойно.

Я тяжело вздохнула и всё-таки решила спросить, хотя особого интереса не чувствовала — слишком усталой я была, чтобы вникать в очередную драму.

— Что за проблема на этот раз? — пробормотала я, слегка наклоняя голову набок и убирая руку от виска.

Пальцы замерли в воздухе, а я, наконец открыв глаза, уставилась в одну точку. Я не ждала ничего хорошего от этого разговора, но и не думала, что новости окажутся настолько серьёзными.

На том конце провода повисла короткая тишина, от которой у меня по спине пробежал холодок. Мардж не отвечала сразу, и это молчание было хуже любых слов. Наконец, она заговорила снова, её голос стал тише, почти шёпотом:

— Председатель узнал о пропаже папки D.231.

Я застыла, а глаза распахнулись шире. Чёрт. То есть... он уже знает, что это я стащила папку? Сердце начало колотиться быстрее, отдаваясь в висках глухими ударами. Я сглотнула, чувствуя, как горло пересохло, и постаралась говорить равнодушно, хотя внутри всё сжималось от страха.

— Как он вообще узнал? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал небрежно, как будто мне всё равно. Но пальцы, сжимавшие телефон, побелели от напряжения.

На том конце послышалось её прерывистое дыхание, а потом она ответила так, словно говорила с кем-то другим, но на самом деле обращалась ко мне:

— Пришла новая партия документов в архив... — она сделала паузу, и я услышала её нервный вздох.
— Понимаешь?

Что? О чём она говорит? Сказала это так, будто намекала, словно кто-то стоял рядом, слушая её, и она изо всех сил старалась, чтобы никто не понял, о чём идёт речь. Я нахмурилась, пытаясь сложить кусочки пазла, но мой мозг всё ещё был затуманен сном.

Послышался лёгкий шорох, словно она быстро обернулась, проверяя, нет ли кого за спиной. Затем донёсся глухой звук её шагов и щелчок двери, будто она вошла в другой кабинет, закрывшись от посторонних ушей.

Несколько секунд была тишина, прерываемая лишь её учащённым дыханием, которое я слышала даже через телефон.

— Тебе нужно приходить. — её голос звучал напряжённо. — Я всё расскажу тебе, когда ты придёшь.

Я сжала губы, чувствуя, как усталость борется с тревогой. Но выбора не было — если председатель узнал о папке, мне нужно быть там, чтобы понять, насколько всё серьёзно.

— Хорошо, я прибуду, — сказала я коротко и отключилась, не дожидаясь её ответа. Положила телефон на кровать, глядя на смятое одеяло, и на секунду позволила себе просто сидеть, пытаясь собраться с мыслями.

Но времени на это не было. Я заставила себя встать, чувствуя, как ноги дрожат от усталости, и быстрыми шагами направилась в ванную, чтобы принять душ.

В ванной было холодно, плитка под босыми ногами казалась ледяной. Я включила горячую воду, и пар начал заполнять пространство, оседая на зеркале каплями.

Выйдя из ванной, я укуталась в мягкое полотенце, а другим сушила волосы, направляясь в спальню. Волосы были мокрыми и тяжёлыми, прилипали к шее, и я небрежно вытирала их, бросая взгляд на кровать, где всё ещё валялся телефон. Подойдя к гардеробной, я открыла дверцу, и начала копаться в одежде, отбрасывая в сторону платья и юбки. Наконец, вытащила свободный тёмно-синий свитер и серые джинсы, которые были удобными, но не слишком броскими. Натянула их, и подошла к комоду, чтобы вытащить фен.

Фен гудел, заглушая все звуки, и я расчёсывала волосы, глядя в зеркало. Мои глаза были красными от недосыпа, под ними залегли тёмные круги, а лицо выглядело бледнее обычного. Я вздохнула, выключила фен и собрала волосы в небрежный пучок, закрепив их резинкой. Направившись к кровати, я схватила сумку, сунула туда телефон, ключи и кошелёк. Перед тем, как застегнуть молнию, мой взгляд задержался на папке с делом Тома, которая лежала на дне сумки, едва виднеясь под другими вещами.

Сколько же проблем принесла мне эта грёбаная папка. Я сжала зубы, чувствуя, как злость смешивается с отчаянием, и резко застегнула молнию. Направилась в прихожую, обула чёрные кроссовки, и вышла из квартиры, заперев дверь на замок.

───···───

На улице было прохладно, утренний воздух пах сыростью и выхлопами. Я закинула сумку на плечо и быстрым шагом направилась к метро. Улицы Манхэттена постепенно оживали: спешили прохожие, гудели машины, а кофейни на углах уже открылись, распространяя аромат свежесваренного эспрессо.

Я вошла в метро, стараясь как можно быстрее проскользнуть в вагон, пока двери не захлопнулись. Внутри было шумно, как всегда в час пик. Кто-то громко смеялся в углу, кто-то ругался по телефону, подростки слушали музыку так громко, что басы долетали до меня через весь вагон. Запахи смешались в одно целое — дешёвый кофе, приторные духи, металлический привкус рельсов и чей-то пот. Меня чуть не вывернуло от отвращения, но я лишь шумно выдохнула, стараясь не показывать этого.

Оглядевшись, я заметила свободное место у окна. Быстро подошла и села, прижав сумку к боку. Поезд дёрнулся так резко, что я чуть не съехала вниз с сиденья, и мне пришлось вцепиться пальцами в край пластика, чтобы удержаться. Рядом со мной дремал какой-то мужик с рюкзаком, уронив голову на грудь. Через проход стояла женщина с коляской, устало смотрела на свою дочку, которая вертела в руках плюшевую куклу с розовыми волосами. Я уставилась в окно, где мелькали тёмные стены туннеля, прерываемые редкими вспышками света от фонарей.

Вагон спустя время затормозил, и я встала с места, собираясь выйти. Но, подняв глаза, я заметила Опера и застыла на месте.

Он стоял дальше от меня, в другом конце вагона, и его голова была слегка наклонена набок.

Почему они его не видят? Почему никто не реагирует? Будто его вижу только я. Сердце бешено заколотилось, я моргнула, молясь, чтобы он исчез, но, открыв глаза, поняла, что он всё ещё там.

Что за хрень? Его маска смотрела прямо на меня. Глаза под ней были невидимы, но я чувствовала этот прожигающий взгляд. Он пришёл за мной. Он хочет меня убить.

— Нет... — вырвался из горла сдавленный шёпот, едва слышный в шуме вагона.

Я начала пятиться назад, стараясь не споткнуться о чьи-то ноги. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется наружу.

Он не шевелился, но что-то в его позе говорило, что это ненадолго.

Мои глаза наполнились слезами ужаса. Я сделала ещё один осторожный шаг назад, пока спиной не упёрлась в человека. Я резко обернулась, вцепившись в ремешок сумки так, что пальцы впились в ладони, и посмотрела на того, в кого врезалась. Передо мной стояла пожилая женщина с седыми волосами, собранными в аккуратный пучок. Она медленно обернулась ко мне, её лицо выражало лёгкое раздражение.

— Девушка, поаккуратнее, пожалуйста, — сказала она, поправляя очки, которые чуть съехали на кончик носа.

— П-простите, — выдавила я хриплым голосом, чувствуя, как горло сжимается от страха. Я инстинктивно отступила в сторону, чтобы пропустить её, и снова повернулась туда, где только что стоял Опер.

Но его не было. Я оглядела весь вагон — людей было много, они толкались, пробираясь к выходу. Но его среди них не было. Исчез. Словно растворился в воздухе.

Я чувствовала, как подгибаются колени. Голова кружилась, в ушах звенело. Я снова обернулась и посмотрела на женщину, но та уже отвернулась, поправляя сумку на плече и пробираясь к выходу, ворча что-то себе под нос.

А вдруг это действительно просто галлюцинации? Неужели я правда схожу с ума? Я сжала виски пальцами, пытаясь прогнать панику, и направилась к выходу, стараясь не оглядываться. Двери вагона открылись, и я выскочила на платформу, чувствуя, как холодный воздух метро обдаёт лицо.

───···───

В офисе было тихо, только слышался лёгкий гул голосов и стук клавиатур. Я прошла мимо рабочих мест коллег, кивая тем, кто поднимал на меня взгляд, и направилась прямо в архив, где должна была быть Мардж. Помещение архива встретило меня привычным запахом старой бумаги и пыли.

— Сильвия! — окликнул меня голос за спиной, и я вздрогнула, резко обернувшись.

Мардж стояла в нескольких шагах, её лицо было бледным, а под глазами залегли тёмные круги, как будто она не спала всю ночь. Она быстро подошла ко мне.

— Пошли, нам нужно поговорить, — сказала она, положив руку мне на плечо. Её пальцы слегка дрожали, и я почувствовала, как её тревога передаётся мне.

Она повела меня к служебной комнате для сотрудников архива, которая находилась в дальнем углу помещения, подальше от любопытных ушей коллег. Это была маленькая комната, больше похожая на кладовку, где мы иногда пили кофе или обсуждали дела, которые не предназначались для общего слуха.

Мардж быстро открыла дверь, впустила меня первой и оглянулась, проверяя, не идёт ли кто за нами, прежде чем закрыть дверь с тихим щелчком.

Внутри было холодно и пахло сырой бумагой. Тусклая лампа под потолком мигала, освещая старый деревянный стол, два металлических стула и несколько картонных коробок с папками, сваленных в углу. На столе стояла пустая кофейная кружка с отколотой ручкой, а рядом валялся смятый лист бумаги с чьими-то каракулями.

— Садись, — сказала Мардж тихим, но твёрдым голосом, сама оставаясь стоять напротив, скрестив руки на груди.

Я молча опустилась на стул, положив сумку на колени, и посмотрела на Мардж, ожидая, что она скажет.

— Как председатель узнал, что папка пропала? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя внутри всё кипело от тревоги.

Мардж тяжело вздохнула и провела ладонью по лицу. Её пальцы слегка дрожали, и я заметила, как она нервно сжимает губы, прежде чем заговорить.

— Всё это время, когда мы искали папку, председатель постоянно спрашивал о ней, на месте ли она, — начала она.
— Все сотрудники архива врали ему. В том числе и я. Каждый раз говорили, что папка на месте, что всё в порядке... Но с каждым днём, когда он задавал этот вопрос снова и снова, он всё меньше нам верил.

Она замолчала, глядя в сторону, затем продолжила:

— И вот, сегодня, он решил проверить сам. Пришёл в архив, открыл коробку, где должна была лежать папка D.231, и, конечно, её там не оказалось. Он собрал всех сотрудников в конференц-зале, чтобы выяснить, почему она пропала и зачем мы скрывали это от него. Он спросил, когда пропала папка, а я... — Мардж сглотнула, её голос дрогнул.
— Я сказала, что пару дней назад, и потом когда Белинда нашла папку, спрятала её в сейф в комнате для особо важных документов, чтобы никто не тронул. Но в тот же день она пропала снова, и... и убили Белинду.

Мардж взяла стул, стоявший у стены, и села рядом со мной, её колени почти касались моих. Она наклонилась чуть ближе.

— Он знал, что если начнёт расспрашивать каждого, то услышит одно и то же. Все будут клясться, что не брали папку, что даже близко к ней не подходили. Никто не станет рисковать своей работой ради признания. И он это прекрасно понимал. Перед тем как отпустить всех, председатель холодным тоном сказал, что собирается просмотреть все записи с камер видеонаблюдения. Он намерен выяснить, как папка исчезла в первый раз. Он предупредил, что как только узнает, кто её украл или хотя бы причастен к её исчезновению, этот человек будет уволен незамедлительно, без права на восстановление.

Я молчала, слушая её, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Значит, председатель уже видел, что это я украла папку? Но если бы он действительно это увидел, он бы не стал молчать — он бы сразу вызвал меня к себе в кабинет, закатил бы скандал и уволил на месте... Но этого не произошло. Почему?

Мардж вдруг начала нервно постукивать пальцами по столу, и этот звук вырвал меня из собственных мыслей. Я подняла взгляд и посмотрела на неё. Она не взглянула на меня, лишь уставилась в одну точку на стене, её лицо было напряжённым.

— Когда я работала над сортировкой старых дел в секции B-12, со мной был Шервуд, — продолжила она, её голос стал тише. — Он помогал мне переносить коробки с полок, проверял номера дел, чтобы ничего не перепутать.

Шервуд — наш архивариус, он всегда был аккуратен в работе, никогда не лез, куда не надо.

— Но сегодня, пока мы работали, к нам подошла Зои.

Наша младшая сотрудница, которая занимается регистрацией новых документов.

— Она сказала, что председатель дал ей поручение вызвать Шервуда к нему в кабинет. Шервуд кивнул, сказал мне, что скоро вернётся и поможет дальше, и ушёл с Зои.

Мардж наконец взглянула на меня, её пальцы перестали постукивать по столу.

— Спустя час Шервуд вернулся, но у него уже был растерянный взгляд и напряжённое лицо. Он молча подошёл ко мне, пока я раскладывала документы по папкам, и не сказал ни слова. Я спросила его, что случилось, почему он так выглядит? А он лишь посмотрел на меня и сказал, только: «Меня подставили».

Мои глаза округлились от удивления. Получается, председатель не увидел меня на записях? Как?

— Подставили? — переспросила я, чувствуя, как голос предательски дрогнул. — Но кто, Мардж?

Она покачала головой, её губы сжались в тонкую линию.

— Не знаю, и он тоже. Я спросила его, что значит «подставили», что ему сказал председатель. Он рассказал, что председатель начал расспрашивать его, где папка, а Шервуд говорил, что не знает, где она, что он не прикасался к ней, и вообще не видел её. Но председатель показал ему записи с камер наблюдения. Якобы в тот день, когда папка впервые пропала, записи показывали, как Шервуд подошёл к одной из коробок в секции A-7, где лежала папка D.231, взял её, открыл, листая содержимое, и потом ушёл из архива, держа её в руках.

Я замерла, не в силах сказать ни слова. Мой разум пытался осмыслить услышанное, но всё казалось каким-то абсурдом. Шервуд? На записях? Но я же была там, я взяла папку, я листала её, я унесла её домой! Как он мог оказаться на записях вместо меня?

Мардж встала и отошла чуть дальше, скрестив руки на груди.

— Шервуд твердил председателю, что это был не он, — продолжила она, её голос стал жёстче. — На записях не было видно его лица, кто-то специально это сделал, чтобы подставить его. Он помнил, что в тот день он вообще не был в секции A-7, а работал в комнате для оцифровки документов, сканировал старые дела. Но председатель ему не поверил. Он требовал, чтобы Шервуд сказал, где папка, но тот всё так же твердил, что не знает.

Мардж подошла чуть ближе ко мне и покачала головой, её глаза были полны разочарования.

— В итоге он решил уволить Шервуда. Я не знаю, Сильвия, но я доверяю Шервуду. Он бы не стал красть папку, зная, что трогать её без доступа запрещено. Его точно подставили.

Я встала с места, чувствуя, как ноги дрожат, и подошла к Мардж, сжимая ремешок сумки, в которой лежала папка, из-за которой уволили Шервуда. Вина сжала моё сердце, как тиски. Это из-за меня он потерял работу. Из-за моей глупости, из-за того, что я решила копать в этом деле, не подумав о последствиях.

— Что теперь собирается делать председатель? — спросила я. — Ведь он уволил Шервуда, всё ещё не найдя папку?

Мардж тяжело вздохнула и снова покачала головой, её глаза смотрели куда-то в сторону.

— Не знаю, он ничего об этом не говорил, — ответила она тихо. — Но я предполагаю, что он будет искать эту папку. Если тот, у кого она сейчас, начнёт расследование или что-то ещё... — она посмотрела на меня, и её взгляд был тяжёлым, почти обвиняющим.
— Если Том узнает, что расследование его дела возобновили, он может навредить Ненси. А председатель не допустит этого.

Мой взгляд невольно скользнул к сумке. Том уже знает, что я открыла папку, что я копаю под него... И теперь моё расследование ставит под угрозу жизнь Ненси. От одной этой мысли меня затошнило. Господи... что же мне теперь делать?

Я почувствовала тёплую ладонь Мардж на своём плече и вздрогнула, подняв на неё взгляд. Её лицо было усталым, но в глазах читалась поддержка.

— Нам нужно за работу, Сильвия, — сказала она мягко, но решительно.
— Мы уже немало времени тут, пошли.

Мардж развернулась и направилась к двери, открыла её и обернулась ко мне, позвав:

— Сильвия, идём.

Я смотрела на неё несколько секунд, чувствуя, как внутри всё кипит от противоречивых эмоций. Но я кивнула и пошла за ней. Мы вышли из комнаты, и Мардж сразу сказала, что ей нужно закончить работу, которую они начали с Шервудом, ведь теперь ей придётся делать всё самой.

— Я разберусь с коробками в секции B-12, — сказала она, поправляя очки.
— А ты займись своими делами. Если что-то узнаю, дам знать.

— Хорошо, — ответила я, стараясь улыбнуться, хотя улыбка вышла натянутой. — Удачи, Мардж.

— И тебе, — коротко бросила она, уже уходя в сторону полок.

Мы попрощались, и я направилась к своему рабочему месту. Подойдя к столу, я поставила сумку на стол и села, глядя на неё.

Кто мог подставить Шервуда? Зачем кому-то из сотрудников это понадобилось? Как получилось, что на камерах в тот день, когда я впервые увидела папку, и дотронулась до неё, вместо меня оказался он?

Только потом я заметила, что на моём столе стояла картонная коробка с делами, которую мне нужно было разобрать. Видимо, я была настолько погружена в свои мысли, что не заметила её, когда садилась. Коробка была тяжёлой, с потёртыми углами, а сверху лежала записка с номерами дел, которые нужно было рассортировать и занести в базу данных. Я вздохнула, открыла коробку и начала вытаскивать папки, раскладывая их по датам и категориям. Работа была монотонной, но она помогала отвлечься от тяжёлых мыслей.

Я проверяла каждое дело, сверяла номера, вносила данные в компьютер, иногда делая пометки на полях, если что-то было неясно.

Часы тянулись медленно, но к обеду я разобрала половину коробки. Я встала, чтобы размять затёкшую спину, и пошла за кофе в комнату отдыха. Там было пусто, только гудела кофеварка, оставленная кем-то включённой. Я налила себе чашку, добавила сахара и вернулась к столу, продолжая работу. К вечеру коробка была пуста, все дела рассортированы, а данные занесены в систему. Я устало откинулась на спинку стула, потирая шею, и посмотрела на часы. Шесть вечера. Пора собираться.

Я убрала ручки и блокнот в ящик стола, схватила сумку и вышла из офиса, попрощавшись с парой коллег, которые всё ещё сидели за своими компьютерами. На улице солнце уже село. Я направилась к метро, стараясь не думать о том, что произошло за день.

───···───

Я вошла в подъезд, чувствуя, как усталость накатывает волной. Поднялась на лифте на свой этаж, достала ключи, открыла дверь квартиры, вошла, и закрыла её за собой, повернув замок. Разулась, бросив кроссовки у порога, и прошла в спальню, кинув сумку на кровать. Я направилась в ванную, чтобы принять душ и наконец лечь спать — этот день вымотал меня до предела.

После душа я вышла, укутанная в полотенце, и переоделась в мягкую серую пижаму. Высушила волосы феном, чувствуя, как тёплый воздух успокаивает, и села на кровать, поджав ноги.

Решив поставить будильник, чтобы не проспать работу, я протянулась к сумке, вытащила телефон и включила экран, убирая прядь волос за ухо. И замерла. На экране высветилось сообщение от неизвестного номера.

Неизвестный: Я спас тебя от вылета с работы, но это был лишь первый шаг. Теперь приготовься платить свою цену, девочка моя. Ты даже не догадываешься, что мне нужно взамен. Но скоро узнаешь. Очень скоро.

— Чёрт бы тебя побрал, сраный ублюдок! — вскрикнула я, и со злостью швырнула телефон на кровать. Он отскочил, упав на одеяло.

Значит, всё это было делом рук Тома. Он послал своего человека, и подставил Шервуда, чтобы выгородить меня. Но зачем?.. О какой, чёрт возьми, «цене» он говорит? Что ему от меня нужно взамен?...

Сердце болезненно сжалось, а внутри всё похолодело. Если он говорит, что я даже не догадываюсь — значит, он уже всё решил за меня. И от этой мысли мне стало по-настоящему страшно.