Forbidden object

Такси затормозило на 432 Парк-авеню. Я расплатилась с водителем, не поднимая глаз, и выбралась из машины. Воздух был прохладным, но вокруг царила жизнь. Манхэттен не спал. Шум проезжающих машин, отдалённые гудки, вдалеке слышался рёв мотоцикла, смех прохожих, возвращающихся из баров, и мигание вывесок создавали хаотичную симфонию. Эта шумиха, несмотря на мой страх, почему-то успокаивала.

Я нашла подъезд Элизабет, стеклянные двери которого отражали огни улицы. В холле дежурил консьерж, пожилой мужчина в тёмной униформе, который мельком взглянул на меня, но ничего не сказал.

Видимо, привык к странным гостям. Я прошла к лифтам, чувствуя, как рана на боку ноет с каждым шагом. Я знала, что Элизабет живёт на 27-м этаже. В лифте я нажала кнопку, двери закрылись с тихим шипением, и лифт плавно двинулся вверх.

Когда двери открылись, я вышла в коридор. Он был длинным, с мягким серым ковром и тёплым светом от настенных светильников. Я шла, вглядываясь в номера квартир, выгравированные на дверях. 2701, 2702, 2703...

Наконец, я нашла нужную — 2708. Музыка доносилась даже через дверь, смешанный с гулом голосов. Я остановилась, оглядела себя.

Элизабет испугается, как только увидит меня. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, и постучала в дверь.

— Сейчас открою! — крикнула Элизабет, перекрикивая шум. Через секунду послышался тяжёлый щелчок замка, и дверь распахнулась.

Элизабет стояла в дверях, её длинные блондинистые волосы были распущены, а голубые глаза сияли. Она была в красном топе и чёрных шортах, босая, с лёгкой улыбкой, которая тут же исчезла, когда она разглядела меня. Её глаза округлились, рот приоткрылся, и она вскрикнула, прикрыв его рукой.

— Сильвия! Боже, что с тобой?! — её голос дрожал, она оглядела меня с ног до головы. Слёзы блеснули в её глазах, она была в шоке. — Входи, чёрт возьми, почему ты стоишь?!

Она схватила меня за руку и втащила в прихожую, захлопнув дверь. Я оказалась перед огромным зеркалом на всю стену. Повернулась к нему и замерла, увидев своё отражение. Бледная, как призрак, с растрёпанными волосами, кровавыми пятнами и синяками.

Мой взгляд задержался на повязке на плече, из-под которой проступала кровь. Я приоткрыла рот, не веря, что это я.

Внезапно я почувствовала тёплые руки Элизабет на своих плечах. Она повернула меня к себе, её лицо было полным тревоги.

— Сильвия, что случилось? Кто это с тобой сделал? — спросила она, её пальцы слегка сжали мои плечи, и я зашипела от боли.

— Элизабет... больно, — тихо сказала я, морщась. — Не так сильно, пожалуйста.

Она ахнула, тут же отпустив меня, её руки повисли в воздухе.

— Прости, я... я не хотела! — воскликнула она, её голос дрожал.
— Просто... я так нервничаю, Сильвия. Ты выглядишь... Господи.

Я слабо улыбнулась. Она так переживала, что это тронуло моё сердце. Даже моя мать так за меня не волновалась, как Элизабет.

— Элизабет, я... — начала я, но она перебила.

— Расскажи, что случилось! Сейчас же! — потребовала она, но в этот момент в прихожую вошёл парень. Высокий, с карими глазами и тёмными, растрёпанными волосами, он упёрся плечом в стену. Обнажённый по пояс, с подкачанным телом, он держал стакан с виски в одной руке, а другую засунул в карман джинсов. Его взгляд, слегка мутный от алкоголя, метался между мной и Элизабет.

— Эл, кто она? И почему выглядит так, будто её через мясорубку пропустили? — сказал он, отпивая виски. Его тон был небрежным, как будто он видел таких, как я, не впервые.

Элизабет резко повернулась к нему.

— Заткнись, Райан! — рявкнула она, затем снова посмотрела на меня.

Они оба уставились на меня, и я почувствовала себя под микроскопом. Я не хотела показывать слабость, особенно перед Элизабет. Она и так из-за заплакала. Решив разрядить обстановку, я шагнула к ней, вытерла её слёзы большими пальцами и, наклонив голову, усмехнулась.

— Смотрю, я вам помешала, — сказала я, бросив взгляд на Райана, который всё ещё стоял у стены, глядя на нас с ленивой ухмылкой.

Элизабет моргнула, её заплаканное лицо сменилось раздражённым.

— Иди к чёрту, Сильвия! — фыркнула она, но уголки её губ дрогнули в улыбке. — Это мой друг, Райан, — она указала на него, затем продолжила:
— Этот пьяный придурок подрался с другим пьяным придурком, Энтони. Порвали друг другу футболки, как идиоты, и теперь он ходит без неё. Они вечно спорят по всякой ерунде.

Я не сдержала смешок. Так вот оно что, значит на них она орала в трубке. Элизабет закатила глаза, но тоже улыбнулась.

— Пошли, — сказала она решительно.

Я кивнула, разулась, и она повела меня в гостиную, придерживая за локоть. Райан плёлся следом, покачивая стаканом. Гостиная была просторная, утончённая, с панорамными окнами, открывающими вид на мерцающие огни Парк-авеню. В центре стоял мягкий диван кофейного оттенка, заваленный подушками, рядом — кресло и пуф в тон. Чёрный лакированный стол, серо-чёрный градиентный ковёр. Тёплый свет от дизайнерских светильников создавал уют.

В гостиной были ещё трое. Двое парней стояли у стола, держа стаканы с виски. Один, блондин с голубыми глазами, в серой футболке и штанах, смеялся над чем-то. Другой, русый, с карими глазами, был без футболки, в шортах. Судя по всему, это и был Энтони. На диване сидела девушка с короткими каштановыми волосами, в чёрном мини-платье. Она тоже держала стакан виски и хихикала, глядя на парней. На столе валялись бутылки пива, виски, пачка сигарет и пепельница. Музыка гремела, но как только мы вошли, все обернулись. Девушка, заметив меня, схватила телефон со стола и выключила музыку. Тишина повисла, как тяжёлая завеса.

Элизабет придерживала меня за плечи, Райан стоял рядом. Парни и девушка медленно подошли ближе, их взгляды метались между мной и Элизабет. Коротковолосая девушка, оказавшаяся ближе всех, взяла меня за руку. Её карие глаза были полны тревоги.

— Боже... что с тобой случилось? — спросила она.

Элизабет вмешалась, её тон был требовательным.

— И я о том же, ну же, говори, что произошло!

Я открыла рот, но Райан, стоявший рядом, перебил.

— Дайте девчонке сесть, а потом уж допрашивайте, — сказал он, допивая виски. Его голос был слегка хриплым от алкоголя.

Энтони, тот, что без футболки, посмотрел на меня.

— Как тебя зовут? — спросил он, прищурившись.

— Сильвия. Сильвия Рауш, — ответила я, стараясь звучать уверенно.

Блондин, стоявший рядом, хмыкнул и толкнул Энтони локтем.

— Что, приглянулась тебе? — подколол он, громко засмеявшись.

Коротковолосая девушка закатила глаза.

— Лео, заткнись, — бросила она, а Энтони, не церемонясь, шлёпнул блондина по затылку. Тот пошатнулся вперёд, чуть не пролив виски. Девушка засмеялась, похлопав Энтони по плечу, а он лишь усмехнулся.

Элизабет сжала мою руку.

— Пошли, — сказала она, ведя меня к дивану. Она помогла мне сесть, а сама устроилась рядом. Райан плюхнулся с другой стороны, откинувшись на спинку. Коротковолосая девушка села рядом с Элизабет, а Энтони занял кресло. Блондин, которого, видимо, звали Лео, уселся на подлокотник кресла, на котором сидел Энтони, болтая ногой.

Тишина повисла ненадолго. Коротковолосая девушка повернулась ко мне и протянула руку.

— Я Белла, — представилась она, улыбнувшись. — Приятно познакомиться.

Я пожала её руку, слабо улыбнувшись.

— Взаимно, Белла, — сказала я.

— Я Энтони, — сказал парень без футболки, хотя я уже знала его имя. Он откинулся в кресле, держа стакан на колене.

— Лео, — добавил блондин, лениво подняв руку.

Белла усмехнулась, глядя на парней.

— Если эти трое будут тебя доставать, Сильвия, врежь им. Они с рождения больные на голову, — сказала она с насмешкой.

Райан, сидевший рядом, наклонился вперёд, чтобы посмотреть на неё.

— Это мы больные? Белл, ты бы сначала со своей головой подружилась, — парировал он с ухмылкой, явно поддразнивая.

Энтони встал, подошёл к столу и налил себе ещё виски. Крутя стакан в руках, он шагнул ближе к нам.

— Да ну, остынь, мамочка, — хмыкнул он, глядя на неё.

Белла вскочила с дивана, её глаза сузились. Она шагнула к Энтони, оказавшись в паре сантиметров от его лица. Она была чуть ниже, но подняла голову, чтобы встретить его взгляд.

— Ты уже начинаешь действовать мне на нервы, — прошипела она, прищурившись.

Энтони смотрел на неё сверху вниз, его ухмылка стала шире. Он наклонился ближе к её лицу.

— А что ты мне сделаешь? Поругаешь? В угол поставишь? — спросил он, его голос был пропитан пьяным сарказмом.

Я, Элизабет, Лео и Райан сидели, наблюдая за этой сценой, как вдруг я почувствовала горячее дыхание у своего уха.

— Сейчас начнётся порнуха, — прошептал Райан, усмехнувшись.

— Какой же ты дебил, — пробормотала я, толкнув его локтем. — Замолчи.

Он ухмыльнулся, глядя на меня, а затем снова уставился на Беллу и Энтони.

— Да пошёл ты, Энтони, — огрызнулась Белла, её голос дрожал от раздражения.

— Давай, накажи меня, — Энтони наклонился ещё ближе, его тон стал откровенно игривым. — Я люблю пожёще.

Белла сжала кулаки, её щёки покраснели.

— Блять, ты больной! — заорала она, толкнув его в грудь. — Отъебись, свинья!

Энтони пошатнулся, но тут же шагнул к ней, обхватив её талию руками.

— Не ломайся, — промурлыкал он, наклоняясь к её лицу. — Знаешь, ты секси, когда орёшь.

Белла толкнула его в грудь с такой силой, что потеряла равновесие и упала спиной на диван. Энтони навис над ней, упирая руки в подушки по обе стороны её головы. Она вскрикнула, когда он попытался поцеловать её, и начала бить его по груди.

— Убери свои лапы, козёл! — кричала она, отбиваясь. — Я тебе, блять, щас яйца отрежу!

Мы все засмеялись, даже я, хотя бок протестовал при каждом движении. Я наклонилась к Райану и прошептала:

— Они всегда такие?

Он наклонился ко мне, его ухмылка была шире.

— У них, знаешь, своя дикая химия. Беллу бесит этот долбоёб, а он кайфует, когда её бесит. Ты привыкнешь к их разборкам, это у них норма, — прошептал он.

Белла наконец оттолкнула Энтони, и тот, потеряв равновесие, рухнул на пол. Но перед этим он успел чмокнуть её в губы. Она поморщилась, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Фу, ты мерзкий! — проорала она, её лицо было красным от ярости.

Энтони, лёжа на полу, смотрел на неё с ухмылкой, затем медленно поднялся, слегка пошатываясь. Лео, всё это время сидевший на подоконнике кресла, позвал его.

— Эй, идиот, протрезвей, — сказал он, усмехнувшись, и хлопнул по креслу. Энтони подошёл и плюхнулся в кресло.

Райан повернулся ко мне, его взгляд был любопытный.

— Кстати, Сильвия, откуда ты знаешь Элизабет? — спросил он, отпивая из нового стакана.

Я вздохнула, откидываясь на диван.

— Мы познакомились в суде, — ответила я. — Я работаю в архиве, она — помощник прокурора. Стали подругами пару месяцев назад. Она... всегда вытаскивает меня из неприятностей.

Элизабет улыбнулась, слегка сжав мою руку.

— Ну, кто-то же должен спасать тебя от твоих архивных завалов, — подмигнула она.

Лео хмыкнул.

— Звучит, как начало юридической драмы, — сказал он, и все засмеялись.

Элизабет вдруг посерьёзнела, её взгляд упёрся в меня.

— Сильвия, а теперь расскажи, что с тобой случилось, — сказала она, её тон был твёрдым.

Я сглотнула, чувствуя, как все взгляды снова на мне. Я начала рассказывать всё в деталях: как мы с Элизабет попрощались несколько часов назад, когда она проводила меня домой, как я нашла папку с запиской на столе, как услышала шум в ванной, как Опер напал на меня, как я дралась, сбежала и попала в участок.

Я не упомянула звонок Опера — это было слишком личным, слишком пугающим, чтобы делиться даже с ними.

Когда я закончила, Элизабет вскочила.

— Что, чёрт возьми?! — крикнула она, её глаза были полны ужаса.

Белла смотрела на меня с расширенными глазами.

— Опер чуть не убил тебя, Сильвия! — выдохнула она.

Энтони, сидевший в кресле, пробормотал, глядя в пол:

— Ну, или чуть не изнасиловал.

Все повернулись к нему, прожигая взглядом. Он поднял глаза, заметив их реакцию.

— Извиняюсь, вырвалось, — сказал он, усмехнувшись.

Белла схватила подушку с дивана и швырнула в него. Лео наклонился к Энтони.

— Чувак, заткнись уже, — прошептал он.

Элизабет снова посмотрела на меня.

— Сильвия, что за папка? Что было в записке? — спросила она, её голос был настойчивым.

Я сжала губы. Чёрт. Если я скажу, что это дело Тома, она начнёт отговаривать меня, как Брайан и Белинда. Но Элизабет сжала мою руку, и я поняла, что выбора нет.

— Это была папка... с делом Тома Каулитца, — тихо сказала я.

Элизабет ахнула, её пальцы стиснули мою руку.

— Сильвия, какого хрена?! — вскрикнула она. — Ты же знаешь, что её нельзя трогать! Почему она вообще оказалась у тебя дома?

Я посмотрела ей в глаза, чувствуя, как гнев и отчаяние нарастают.

— Я больше не могу это терпеть, Элизабет, — сказала я, мой голос дрожал. — Это несправедливо. Это бесчеловечно! Все в суде словно ослепли, боятся даже произнести его имя. А он... продолжает убивать. На ринге — один за другим.

Элизабет хотела возразить, но я не дала ей.

— И знаешь, что самое ужасное? — продолжила я, слёзы подступили к глазам. — Он изнасиловал старшую дочь председателя до такой степени, что она умерла. А потом сам председатель умолял суд закрыть дело. Потому что этот ублюдок пообещал: если расследование продолжится, он доберётся до младшей дочери.

Тишина. Все смотрели на меня, их лица были полны шока. Элизабет расплакалась, её глаза блестели от слёз. Она не знала этой правды. Я притянула её к себе и обняла. Её лицо уткнулось в мою рваную блузку, я гладила её по спине, пытаясь успокоить.

— Ты понимаешь? — тихо сказала я, глядя на неё. — Ему пришлось отказаться от справедливости, чтобы защитить свою маленькую девочку.

Райан встал и начал ходить по гостиной, его лицо было напряжённым, будто он обдумывал что-то.

Элизабет отстранилась, вытирая слёзы. Энтони, Лео и Белла молчали, не зная, что сказать.

— Я хочу расследовать его дело до конца, — сказала я, мой голос стал твёрже.
— Он должен сидеть за решёткой. Такие преступления нельзя оставлять без наказания.

Элизабет посмотрела на меня, её глаза были полны тревоги.

— Сильвия, он опасен. Суд не позволит тебе. Как ты одна собираешься с этим справиться?

Райан остановился и шагнул ближе.

— Почему одна? — сказал он, глядя на Элизабет. — Мы поможем. После того, что я услышал, что он сделал с той девушкой... Я сам готов его убить.

Энтони встал с кресла, будто протрезвев от моих слов. Он подошёл к Райану, хлопнув его по плечу.

— Он прав. Мы поможем, Рауш, — сказал он, затем посмотрел на Беллу, которая всё ещё сидела, глядя в пол. — Ты в деле, Белл?

Белла подняла глаза, её губы изогнулись в ухмылке.

— В деле, — ответила она. — У меня уже руки чешутся врезать ему по морде.

Улыбки появились на лицах всех. Моя тоже. Люди, которых я знала всего час, без колебаний решили помочь. Это дало мне надежду — возможно, я действительно смогу довести дело до конца.

— Вот это моя тигрица, — сказал Энтони, подмигнув Белле. Она закатила глаза, усмехнувшись.

Лео встал и подошёл к парням, лениво подняв руку.

— Меня не забывайте, — сказал он, и все засмеялись.

Я посмотрела на Элизабет. Она улыбалась, глядя на друзей.

— Эли, ты со мной? — тихо спросила я, улыбнувшись.

Она кивнула, её глаза блестели.

— Как я могу оставить тебя одну? — ответила она, усмехнувшись. Мы обнялись, и я почувствовала, как тепло её поддержки согревает меня.

Райан хлопнул в ладоши.

— Ладно, план придумаем завтра. Сегодня я чертовски устал, — сказал он, потирая шею.

Энтони ухмыльнулся.

— Это ты устал? Я, блять, после нашей драки даже не начал второй раунд! — сказал он, толкая Райана.

— Второй раунд? — Райан повернулся к нему с хитрой улыбкой. — Пошли, милый, устроим его на кровати.

Они положили друг другу руки на плечи, громко смеясь, и направились к выходу из гостиной.

— Пошли, мой сладкий, — пропищал Энтони фальцетом, и их заливистый смех эхом разнёсся по коридору.

Лео закатил глаза, но его губы дрогнули.

— Если что, они не голубые, — сказал он мне, заметив мой взгляд. — Просто бараны дурачатся. Ладно, дамы, я пойду. Надо заснять их «второй раунд».

Он помахал нам и ушёл следом за ними.

— Эй, мою кровать не ломайте, придурки! — крикнула Элизабет им вслед, смеясь. Из коридора донёсся заразительный смех троих парней, и мы с ней тоже не сдержались.

Белла встала, потягиваясь.

— А я пойду на кухню. Хочу что-нибудь сладкое. Спокойной ночи, девочки.

Она ушла, и я осталась с Элизабет. Она взглянула на часы.

— Два часа ночи, — сказала она, повернувшись ко мне. — Сильвия, пошли в мою комнату.

Я кивнула, и она повела меня в спальню. Комната была в серо-белой гамме с тёмно-синими акцентами на текстиле. Двуспальная кровать с мягким изголовьем выделялась в центре, по бокам — тумбочки с лампами и растениями. На стенах — абстрактные картины, плотные шторы открывали ночной вид с окна. Элизабет закрыла дверь и сразу направилась к шкафу. Порыскавшись, она вытащила красное нижнее бельё и тёмно-коричневую пижаму, протянув их мне.

— Держи, Сильвия. Иди в ванную, прими душ. Ты вся в засохшей крови. Потом я заново обработаю твои раны, — сказала она.

Я взяла нижнее бельё и пижаму, чувствуя, как мягкая ткань ласкает пальцы.

— Спасибо, Эли, — тихо сказала я, улыбнувшись.

Она улыбнулась в ответ и указала на дверь ванной, которая была рядом с её спальней. Я вошла в ванную, включила тёплую воду и медленно сняла рваную одежду. Горячие струи обожгли раны, но я стиснула зубы, позволяя воде смыть кровь и грязь.

После душа я надела нижнее бельё и пижаму, которая оказалась идеально мягкой, и вышла, вытирая влажные волосы полотенцем. Элизабет сидела на кровати с аптечкой, ожидая меня. Увидев меня, она похлопала по месту рядом.

— Давай, садись, — сказала она, улыбнувшись.

Я подошла и села. Элизабет сказала приподнять рубашку, и я послушалась. Её лицо исказилось, когда она увидела рану на боку — её глаза расширились, губы сжались. Рана выглядела ужасно: рваные края, запёкшаяся кровь.

— Господи, Сильвия... — прошептала она. — Это... если бы ты не сбежала, он бы тебя добил. Это чудо, что ты жива.

Она осторожно начала обрабатывать рану антисептиком, и я сжала кулаки, сдерживая стон. Закончив, она перешла к плечу, где порез был глубже. Наложила новую повязку, затем нанесла мазь на лоб. Убрав аптечку в тумбочку, она села на кровать и посмотрела на меня.

— Начальство знает о смерти Белинды? — спросила она.

— Не знаю, — ответила я, пожав плечами. — Завтра на работу. Надо проверить... может, найти что-то ещё о Томе.

Элизабет нахмурилась.

— Ты никуда завтра не пойдёшь, — сказала она твёрдо. — И послезавтра тоже. Будешь жить у меня, пока не поправишься. Я буду оставаться дома и заботиться о тебе, обрабатывать раны.

Я покачала головой.

— Элизабет, я должна. Мне восемнадцать, я не маленькая. Справлюсь.

Она настаивала, её голос стал жёстче.

— Сильвия, ты чуть не умерла. А Опер всё ещё где-то там. Я не отпущу тебя.

Я вздохнула, но, видя её искреннюю тревогу, согласилась.

— Ладно, останусь. Но как только станет лучше, я вернусь домой.

Элизабет кивнула.

— Договорились, — сказала она, явно довольная.

Мы помолчали.

— Твои друзья тоже ночуют у тебя? — спросила я.

— Ага, — ответила она, улыбнувшись. — Они тут на три дня. Так что скучно не будет.

Мы посмеялись. Элизабет начала ложиться спать, укрывшись одеялом, и посмотрела на меня.

— Ложись, давай.

— Сейчас, — ответила я. — Можно закрыть шторы?

— Конечно, можно, — сказала она, повернувшись на спину и укрываясь по плечи.

Я подошла к окну, взяла шторы, чтобы задернуть их. Но перед этим посмотрела на улицу. И замерла. В в тени уличного фонаря, в углу переулка напротив, стоял он. Опер. Его чёрная мантия сливалась с темнотой, белая маска едва виднелась. Он медленно качал головой из стороны в сторону, а в руке блестел нож. Моё сердце заколотилось. Я моргнула, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.

Когда я открыла глаза, его не было. Что за... он же был здесь!

— Сильвия, ложись уже! Выключи свет! — позвала Элизабет, повернув голову ко мне.

Я снова взглянула на улицу. Пусто. У меня уже точно крыша едет.

— Иду, — сказала я, выключила свет и легла в кровать, повернувшись спиной к Элизабет. Сердце всё ещё колотилось, закрыв глаза, я пыталась уснуть, но образ Опера не отпускал, его маска стояла перед глазами. Он был там. Или нет?