Глава XIV
— Тотсуко Сайко или лучше сказать Мияги Сайко? Ты хотя бы осознаешь, что натворил? — серьезно обратился к нему капитан, чиркая слова в блокноте.
Молчание. Сайко сидел на стуле, потупив взгляд и прижав колени ближе к себе. Руки его были заключены в тугие железные наручники, которые то и дело натирали кисти рук, до боли впиваясь в кожу. А со стороны наблюдать за мучениями жертвы было куда интереснее. Теперь же омега сам оказался в этом положении. В добавок ко всему цепь от наручников была приварена к столу, чтобы не сбежал.
— Хм, понятно. Молчание знак согласия, значит. Чистосердечное писать будем? — снова глухое молчание и безучастный взгляд. Занавесившись волосами, Сайко хотел спрятаться от этого человека, не слышать его вопросов и вообще полностью уйти в себя. Его до сих пор волновало внезапное появление Кошенуки. Альфа, между прочим, стоял возле капитана, временами кидая взгляды в сторону Сайко.
— Юный Чикатило, ты хоть понимаешь сколько тебе светит?! - и без того суровый капитан умудрился стать еще мрачнее и угрожающе: суровый лик правосудия, не иначе. — Вплоть до пожизненного, учитывая то, что ты сделал. Чистосердечное признание может сократить твой срок. Маловероятно, но все же. Ты совершил серьезное преступление: убийство двенадцати человек с особой жестокостью. И только что умышленно пытался убить еще одного человека, предварительно подвергнув его своим извращенным пыткам, в целях сокрытия иного преступления, простым языком — ты пытался убрать свидетеля. Ты осознаешь все это?
— Я ни в чем не виноват... — тихо, вкрадчиво произнес Сайко, не поднимая взгляд на капитана. — Я ничего не сделал...
— Вот же упрямец... Тебе светит либо тюрьма, либо "лечение" для душевнобольных — одно из двух. Скажи мне: для чего все это? В чем смысл всего того, что ты сделал?
— Я ни в чем не виноват... Я ничего не сделал... — снова монотонно повторил Сайко. Капитан нахмурился еще сильнее, нервно чиркая ручкой в блокноте.
— Капитан... Можно мне с ним поговорить? — вмешался в допрос Коше.
— А я что по-твоему делаю? Этот дурак молчит как партизан. Что уж там, он даже не осознает своих действий, хотя всё против него. И как мне, приказываешь, брать у него показания? Вот в мое время убийцы были более порядочнее что ли, — жалуясь, буркнул капитан, не поднимая глаз от блокнота. — Вот что я должен здесь написать? Уклоняется от вопросов?
— Капитан, дайте мне немного времени. — снова повторил свою просьбу Кошенуки, не меняя серьезного тона.
— Ну, валяй, раз так не в терпёж. Только смотри: удумаешь помогать в побеге — в соучастники пойдешь. Наслышан я о твоем неудавшемся романе. — старый капитан косо посмотрел на альфу. Вздохнув, он добавил:
— У дверей стоит охрана. На все про все у тебя полчаса. Дерзай, салага, а я пойду спину разомну. Старый совсем стал, уж и допроса не выдерживаю, — мужчина поднялся со своего места, охая и причитая на ходу, поспешил к выходу, оглянувшись на последок:
— Вот же ж молодёжь какая пошла! — громко хлопнув дверью, капитан удалился, оставляя парочку на едине.
Ину шумно выдохнул, разворачиваясь в сторону омеги. Теперь он сидел прямо перед ним лицом к лицу. Ненависть и злость встали перед Кошенуки, напоминая ему, что сотворил этот человек. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Сейчас... Сейчас он без труда мог бы свернуть шею этому беззащитному омеге, забить его до смерти, переломать ему все кости. Отомстить за смерть своего любимого. Но альфа понимал — он не в праве решать за других. С трудом ему удалось заглушить едкое чувство мести, побороть себя и взглянуть на своего оппонента. Ненависть отражалась в его глазах.
— Сайко... — хрипло позвал его альфа. Омега не ответил, покрепче прижимая колени к себе. Сейчас им овладел самый настоящий страх: вся уверенность, что была до этого, в миг улетучилась. Пальцы рук мелко подрагивали: омега нервничал и не мог совладать с самим собой.
— Сайко, —снова произнес альфа, как можно спокойнее, — ты понимаешь, почему находишься здесь? Или хотя бы осознаешь, что сделал? — очередная тишина, вместо ответа. — Давай на чистоту, кроме нас с тобой здесь никого нет. Зачем нужно было все это?
— Я не сделал ничего дурного... — бесцветным голосом, медленно протягивая слова, произнес Сайко. — Я всего лишь хотел быть счастливым, разве это плохо? — наконец он поднял свою голову.
— Счастливым? Счастливым от этих убийств и фотографий? — выдержав паузу, альфа добавил:
—Послушай, я знаю, что наши отношения закончились не так, как хотелось бы. Все должно было быть более мягче, я ведь старался преподнести тебе все это в спокойной форме и...
— Я любил тебя, — перебил его Сайко, — всегда любил. А ты никогда не отвечал мне тем же. Мне просто хотелось ласки и внимания, я хотел почувствовать то же, что и другие. Я бежал от одиночества, ища спасение в тебе, старался быть для тебя всем. Но когда узнал о твоем романе с другим... У меня сорвало крышу. Ты должен был быть только со мной! — Сайко перешел на шепот, крепче обхватывая колени.
Коше нервно барабанил пальцами по столу. Неужели все было только из-за ревности? Но ведь это ненормально. Омега зашел слишком далеко, жертвуя другими ради пустых надежд.
— Ты ведь знал, что не получишь взаимности, знал и все равно пытался. Ладно еще те, с кем я встречался — это еще можно понять, но за что другие? Если причина этому твоя ревность, то ты точно сошел с ума.
— Ревность? А что такое по-твоему ревность? Я боролся за свое счастье, за твое внимание ко мне. Думаешь, приятно проглатывать измены, копить в себе обиду? Каждый день жить как другой человек, губя свою настоящую личность? Иногда мне казалось, что я попросту теряю самого себя и не могу понять, какой из них настоящий я. Постоянно притворятся, жить с чужим характером, перекраивать свою личность — такая жизнь любого сведет с ума. И единственным утешением была моя власть над другими. Только тогда я мог выплеснуть эмоции и избавиться от него — одиночества.
— И все же: зачем ты создал другого себя? Если тебе это так не нравилось, почему не отказался от этого?
— Если не можешь понять - не спрашивай. — холодно отрезал омега. Между ними повисла какая-то странная тишина: тягучая, вязкая она накаляла обстановку, создавая напряжение. Сохранялся только зрительный контакт, но и он давил тяжелым камнем на плечи.
— Месть — вот в чем причина. Чаша переполнилась, вот и сорвался. В моем поступке я вижу справедливость. Какое у них было право так поступать со мной? Что плохого в том, чтобы показать их вину? Другой "я" был экспериментом и он оправдал себя. Став вести себя, как добрая половина стада, я получил свое: признание, внимание и понимание. Но стоило вернуться к настоящему, как все это испарялось. Я не могу жить с написанным характером, это не по мне. Я — личность, так почему же не могу вести себя так, как хочется? Почему всё решает масса и не принимает индивидуальность? Это давило на меня, разрушая личность. Было тяжело весь день ходить с накладным лицом, мило улыбаться и смеяться, как этого хотят другие. Только вечерами я мог расслабиться и скинуть с себя всю эту мишуру. Дай только людям прекрасную внешнюю оболочку и они тут же слепо проглотят ее, не разбираясь в том, какой ты: зачем же лезть во внутренние дебри, если есть такая прекрасная, но обманчивая обложка? Никто не подумал о том, что убийца вот он, рядышком такой белый и пушистый. А все почему? Потому что ждали они слишком многого и что-то такого грандиозного, из ряда вон выходящее. Я не вижу своей вины в произошедшем. Да, я убивал, вырезал органы, запугивал своих жертв, но... у меня были на это причины. Я отомстил своему обидчику и убрал преграды, мешающее мне добраться до тебя, Ину. А остальные просто мешались на моем пути, они сами виноваты в том, что сунули свой нос туда, куда не следует. У меня просто не было другого выбора: если сорняк мешает росту, то его удаляют. Все логично. Только потом я понял, что это помогает мне сбросить напряжение и расслабиться. Это мое призвание, мое искусство. Я ни капли не жалею о содеянном. — Сайко все это время терпеливо не сводил взгляда с альфы, отмечая про себя его поведение, реакцию и движения. Омега выдержал паузу, давая альфе переварить и обдумать услышанное. За всё время Сайко впервые мог так откровенно излить душу другому человеку, ведь Ину не был для него чужим, но и родным для него он так и не стал. Скорее всего альфа занимал что-то среднее между этими двумя определениями.
Сайко вздохнул и, приняв обычное сидячее положение на стуле, стал постукивать подушечками пальцев по столешнице.
— Скажи мне, альфа, — внезапно нарушил тишину омега, — если ты так сильно любил своего омегу, тогда почему сейчас так спокойно сидишь и разговариваешь со мной ? У тебя есть прекрасная возможность рассчитаться со мной прямо здесь и сейчас. Почему ты не стремишься отомстить мне за своего омегу и упускаешь такой шанс? Разве ты меня не ненавидишь? — Сайко внимательно следил за взглядом напротив.
— Ненавижу, — спокойно согласился Ину, не отводя глаз, — ненавижу так, что хочется свернуть тебе шею и поступить с тобой ровно так же, как и ты обошелся с Широ. Но...
— Но что? — подхватил его слова Сайко, подталкивая к продолжению мысли.
— Я понимаю, что твоя смерть не вернет мне любимого. В отличае от тебя: безумности тебе не занимать. Чем ты думал, решаясь на это? — в голосе Ину звучали нотки иронии, укора, но осуждения в нем почти не наблюдалось. — Знаешь, я ведь думал обо всем случившемся. Мне очень хотелось найти тебя и придушить собственными руками, разобрать по кусочкам и собирать снова, пока не надоест. Ты, можно сказать, жизнь мне испортил, Сайко, — альфа внимательно посмотрел в болотные глаза напротив. Взгляд Коше отличался от прежнего: сейчас на омегу больше не смотрел тот развязный, самоуверенный идеал мужчины, каким он был раньше. Или казался таким для Сайко. Взгляд этот был полон разных чувств, которые не были доступны для омеги в далеком прошлом: он попросту не замечал их, полностью погруженный в свои мысли и чувства. Сейчас Сайко видел эту боль в глазах возлюбленного, даже крохотный комочек чувства вины тихонько шевельнулся у него в груди, легонько царапая душу. — От твоей смерти легче мне не станет. Допустим, я удовлетворю чувство собственной справедливости и расставлю все на свои места, воздам, так сказать, по заслугам. Но что дальше? И кто даёт мне право "воздавать" эту самую справедливость? Разве твоя судьба в моих руках? Нет. У меня нет такой власти. Да и марать об тебя руки не возникает особого желания. Жизнь и так слишком сурово обошлась с тобой, Сайко.
— Ты эгоистичен, Ину, — заметил омега, — неужели ты думаешь, что все это было только ради одного тебя? — голос Сайко заметно дрожал. Уголки губ дернулись в нервной ухмылке; кисти рук судорожно сжались в кулаки. Омега чувствовал накатившее волнение каждой клеточкой своего тела и от этого становилось дурно. — У меня были и свои цели. Я уже говорил, что хотел отомстить и...
— Я тебя слушал, — перебил альфа, — и считаю, что ты просто хотел показать себя, поставить в этом обществе как человека. Но ты выбрал не самый гуманный путь. Да, тебя не понимали, унижали, не воспринимали всерьез. Но это не повод, чтобы убить. Как ни крути, твоя вина очень весомая. Частично в этом виноват и я. Наверное, нужно было нормально поговорить с тобой и не давать тебе уйти, чтобы ты не сделал произвольных выводов. Должно быть в твоих глазах я выглядел тем самым моральным уродом из ряда "поматросил и бросил". Но это не так. Я испытывал к тебе симпатию, мне хотелось помочь. Может, эта была и жалость, не могу точно сказать. Даже изменив тебе в первый раз, я сомневался: правильно ли это. Если бы знал, что мои похождения приведут к плохому концу, я бы ни за что больше не посмотрел налево. Четыре жизни на моей совести. И один из них: мой истинный. Они умерли только потому, что любили. Разве они достойны этого? — на поставленный вопрос омега не ответил: промолчал. Он попросту не знал, какой аргумент привести. Сейчас слова Ину приобретали смысл. Три года назад Сайко даже и не задумывался о последствиях, целях — он просто слепо шел на поводу интуиции и своих желаний, получая от этого удовольствие. Единственными целями были возвращение альфы и месть бывшим обидчикам. Желание и удовольствие появились немного позже, перехватив первенство, а впоследствии переросшие в хобби. Омега никогда не думал над вопросом: "Достойны ли?"
— Месть — странное чувство. С одной стороны ты учишь людей чувствовать свою обиду, защищаешь свою гордость, но с другой — это может привести к необратимым последствиям, и люди начнут тебя бояться, — продолжил альфа, вздохнув.
— Где ты был? — полушепотом спросил Сайко, давясь воздухом. — Где ты был все это время?
— Я наблюдал. Со стороны. Это была идея Рена: как только произошло первое убийство, а за ним и второе, органы взялись за это дело. Что-то расследовали, искали, я особо не вникал в это. Тогда этим делом занимался другой детектив, а Рен разгребал бумаги. Только спустя год он смог получить приказ на ведение этого дела. Меня в это не посвящал, пока не пришел ко мне со странными выводами. Он просто сказал мне: "Уезжай из города. Твой омега не тот за кого себя выдает". Конечно же я ничего не понял. Рен не особо любит что-то объяснять и вдаваться в подробности. Но в тот раз он рассказал все до мельчайшей детали. Рассказал, что в их конторе работал подставной человек, покрывавший ГруМер. Тот самый детектив, который вел дело до Рена. Имени не помню, но точно не тот, которого вы благополучно довели до паралича. Рен вывел его на чистую воду, проследив и просмотрев камеры, где он был замечен в компании ГруМер. Мужчина зарабатывал продажей наркотиков, поставляемых через тех головорезов. Как только это подтвердили, детектива арестовали. С этого момента Рен и нашел зацепку, а уж потом вышел на тебя. Сначала он просто подозревал, сопоставлял, а потом ты прокололся по-крупному: на месте, где ты убивал очередную жертву, Рен учуял твой запах. Видимо, ты был так увлечен, что совсем забыл о блокаторах. — Ину укоризненно посмотрел в сторону омеги. — Я знаю, что твоё "хобби" помогает тебе расслабиться, но выдал ты себя довольно глупо. Если бы не начальство, то Рэн арестовал бы тебя в первый же день, но тебе повезло: они не восприняли "улику" запаха серьезной и не считали её весомым аргументом для твоего задержания. Твои характеристики были безупречно чисты и придраться было просто не к чему. Требовались материальные улики, указывающие именно на тебя. Вынужден признать, что кроме запаха ты больше ничего не оставил. А еще ты ловко удирал от детектива и чуть не присвоил ему звание извращенца: Рэн никогда не упускал возможность проследить за тобой или затащить в участок — буквально ходил по краю. Но вовремя остановился и решил действовать другой тактикой. Здесь ему я и пригодился. Мы ожидали нужного момента. К сожалению именно Юки стал этим "моментом".
— Я всегда успевал заканчивать со своим гостем, всегда расчитывал время и никогда на попадался. Так почему же сейчас не вышло? — хрипло спросил Сайко, опустив взгляд в пол.
— "Жучок", Сайко, "жучок". Рэн рассматривал все варианты и в случае чего прикрепил к пальто Юки маячок, который и вовремя сработал. По нему мы и вышли на вас.
— Хорошо сплоченная работа, — горько усмехнулся омега. — А что будет со мной? — впервые в его голосе звучал страх. Казалось только сейчас омега осознал всю тяжесть своего положения.
Альфа продвинулся чуть ближе:
— Поздно ты спохватился. Одно из двух: тюрьма или "лечение". Не знаю, что хуже. Даже тот факт, что ты омега или твое состояние аффекта не помогут тебе. Двенадцать человек убиты с применением особой жестокости и плюс к этому умышленное покушение в целях сокрытия иного преступления. Думаешь, сможешь отмазаться? — омега медленно схватился за волосы, сжимая их в своих дрожащих руках. Широко раскрытыми глазами он смотрел в пол, осознавая, что сделал. Сайко промычал что-то нечленораздельное.
— Как же... Как же так?.. Я же только хотел... Счастья... Я же ничего такого... Не сделал... Не сделал! — шептал себе под нос осужденный. Дверь в переговорочную открылась с жутким скрипом, пропуская старого капитана в компании психолога.
— Кхм, твое время вышло, Ину. Удалось что-то узнать? — старый альфа угрюмо посмотрел из-под густых полуседых бровей.
— Да, капитан. Состояние аффекта, личные цели, месть и все вытекщее из этого, — прокомментировал Коше, вставая из-за стола. Омега не проявил никакой реакции на приход посторонних: в голове неприятно стучал факт наказания.
— Ну, мы еще посмотрим, какое состояние аффекта. Это я уже доверяю специалисту по психиатрии.
— Психологии, капитан, — поспешил исправить его психолог.
— Не суть. Парни, забирайте его на обследование. — в комнату ворвались несколько крепких альф, заводя руки омеги за спину.
— Вы считаете я сумасшедший? — спросил Сайко, гневно смотря в сторону капитана. — Это не так!
— Разберемся на месте, зайчик. Лучше тебе не спорить, в твоем-то положении. Выводите, выводите. Или особого приглашения ждете? — капитан поторопил их к выходу. Омега, если и пытался оказать сопротивление, то ничего не выходило. Напоследок он глянул в сторону бывшего любовника и с улыбкой на лице произнес:
— Ты трус, Ину... — омега отвернулся от него, и покорно последовал за охраной, занавесившись длинной челкой.
***
В больничном коридоре было пусто и как-то одиноко. Если не считать наличие нервного альфы: Рэн пытался сохранять спокойствие, но результата это не давало. Нога беспорядочно дергалась, а в руках тлела не первая сигарета. Детектив забыл о запрете курения в таком месте как больница. Рэн не особо увлекался курением, но в моменты сильного волнения это могло успокоить его. Именно этот случай и происходил: альфа битый час сидел в ожидании, не получая никаких известий. Еще в машине медбрат остановил кровотечение Юки, прижав пальцами, а затем и наложив жгут. Струйка, хоть и остановилась, но иногда продолжала кровить. По словам медбрата, Юки можно было спасти в течении трех минут и эти самые три минуты альфа не мог спокойно находиться в машине. Как только Рэн не сокрушался и на чем только не проклинал весь мир.
В операционную альфу, конечно, не пустили и еле уговорили остаться в коридоре. Пережить смерть беты Рэн просто напросто не смог бы: чувство вины съело бы заживо. Особенно кровило бы одно новое чувство, зародившееся в сердце альфы: влюбленность. Рэн понимал и признавал это непривычное ощущение в груди: да, он был влюблен в бету. И дело даже касалось не внешности, ведь поначалу альфа попросту не замечал ее, такой неприметной она была. Но пообщавшись с Юки ближе, рассмотрев и попытавшись понять его, Рэн смог разглядеть что-то такое, что привлекало и манило к себе. Хотелось лучше узнать этого бету, понять что у него на уме и на сердце. От стереотипов о холодности и хладнокровности альфа поспешил избавиться сразу: он сам как никто другой понимал различия между "казаться хладнокровным" и "не иметь эмоций вообще". Бета относился к первому типу. Рэн и сам строил из себя каменного: требование в работе и собственное нежелание раскрываться кому-либо. Но только не с Юки: для него альфа хотел быть открытым и доступным. Он твердо решил построить отношения именно с этим человеком и больше ни с кем. С признанием детектив, конечно, затянул: и страх быть отвергнутым, и волнение, даже Сайко — все это сыграло свою особую роль. Если Юки выживет, тогда Рэн точно возьмет быка за рога, а именно признается в своих чувствах и при необходимости будет доказывать и завоевывать, как и должен любой альфа добиваться своего возлюбленного.
Сигарета почти истлела, но Рэн выкуривал её до последнего, прогоняя худшие мысли. Совсем рядом недовольно кашлянули, призывая к вниманию.
— Кхм, господин Маэно, если бы вы не были детективом, я бы вас оштрафовал, — рядом с альфой стоял врач, недовольно смотря из-под линз очков.
— Простите, нервы, — признался детектив и выбросил окурок в урну. — Доктор, есть какие-то новости? Я уже весь извелся сидеть тут.
— Волнуетесь, детектив? На вас это даже не похоже. Обычно вы молча ждете моего звонка у себя в офисе для составления протокола, а тут сидите чуть ли не у палаты. Ну, ладно-ладно, не буду вас томить. Пострадавший Юкио Кондо, которого вы привезли к нам в шесть утра, получил ножевое ранение в области шеи, повыше ключиц... — доктор медленно читал заключение, посматривая на хмурившегося Рэна.
— Вы издеваетесь? Можете нормально сказать? Я просидел здесь час и до сих пор не в курсе, что с моим бетой! — альфа сделал особый акцент на слове "моим". — Для вас это развлечение?
— Терпение, мой друг, терпение. Выслушайте меня, чтобы потом не задавать лишних вопросов, хорошо? На чем я закончил? Ах, да. Вот что я вам скажу, Рэн: если бы удар был нанесен на несколько миллиметров глубже и достал бы до сонной артерии, ситуация была бы намного сложнее. Но либо ваш бета счастливчик, либо маньяк криворукий. Наложили швы, совсем скоро будет как новенький. Эмболии не наблюдается, но какое-то время пострадавший может говорить хрипло, пока рана полностью не заживет. Если бы все-таки лезвие попало по сонной артерии, пациента можно было бы спасти в течении трёх минут и из этого мог последовать целый ряд осложнений. Но, к счастью, все обошлось: состояние Юки сейчас стабильно. — после последней фразы, Рэн облегчено вздохнул.
— Слава богу! Я могу зайти к нему?
— Вот как раз на счет этого. Понимаете, на вашем месте я бы переживал не за физическое состояние, а скорее за психологическое. Сами посудите: сначала вы оказываетесь в темном подвале, затем на вас проводят опыты с ножом и подвергают пыткам. В большинстве случаев человек после такого испытывает шок и получает травму психогенного характера. В моем опыте таких случаев пруд пруди. Я, конечно, надеюсь на стойкость беты, но все же попрошу быть поаккуратнее с ним и отложить допросы, если таковые имеются. Бете нужен покой и время на восстановление.
— Конечно, я и не собирался устраивать какие-либо допросы: все что нужно и так есть. Это всё? — пожал плечами альфа.
— Да, почти. В ходе осмотра были обнаружены неглубокие ножевые ранения, несколько ожогов, а так же иглы под ногтевыми платинами, которые успешно были устранены. От ожогов, к сожалению, останутся шрамы, но максимально незаметные. Также требуется провести повторный анализ крови на выявление инфекционных заболеваний: неизвестно в каком состоянии находились предметы пыток, поэтому лучше опознать заразу раньше, чем позже. Ну вот, в принципе, всё, что я вам хотел сказать. Можете пройти к пострадавшему, но повторюсь: будьте осторожны в своих словах. Вам прямо по коридору и направо. — доктор закончил свой длинный и скучный монолог. Рэн благодарно пожал его ладонь, быстрым шагом следуя к нужной палате. Почему врачи всегда говорят так много и монотонно? Из всего сказанного главным для детектива был тот факт, что Юки жив. Словно тяжелый огромный камень рухнул с души альфы. Внутренне он ликовал, а глаза светились неподдельным счастьем.
Рэн аккуратно повернул ручку двери, тихо входя в палату. Юки мирно спал: по палате раздавалось ровное дыхание беты. Альфа невольно улыбнулся: внутри зашевелилось что-то непривычное и заставляло чувствать себя счастливее. Присев около кровати, Рэн осторожно коснулся расслабленной руки, нежно поглаживая пальцами кожу. Неудержавшись, альфа осторожно прикоснулся мягкими губами к кисти, невинно целуя и прижимая ее к своей щеке.
— Какой же я дурак... — шепотом произнес Рэн. Об этом моменте он мечтал очень давно, но никак не хотел признаваться в этом себе. Стереотип о том, что встречаться с бетой не есть хорошо всякий раз останавливал альфу, сея всевозможные сомнения в его душе. На деле же никакие мнения и оценки не могли сложить полное представление о человеке, пока сам не решишься узнать его лучше. Юки... Такой загадочный и непохожий на остальных. Он тоже умеет чувствовать, беспокоиться и переживать; может заставить волноваться, а смеется он лучше любого омеги. Именно таким его видел Рэн: живым и полным новых открытий. Если бы с ним что-то случилось, альфа бы не смог нормально спать по ночам, да и вообще нормально жить с этим. Потерять этого человека ему однозначно не хотелось. И пусть общество не согласно с его выбором, но что оно может сделать? Сердцу ведь не прикажешь, не заставишь любить того, кого положено.
Альфа не смог справиться с улыбкой. Он вообще редко улыбался, считая, что она портит весь его имидж статного мужчины. Но при виде беты принципы отходили на задний план: пушистые ресницы мелко подрагивали, грудь мерно взлымалась в такт дыханию. Больше всего Рэну нравилось ощущать биение сердца беты и осознавать, что судьба дает ему шанс.
Бета тяжело вздохнул, медленно открывая янтарные глаза. Он посмотрел на альфу и улыбнулся ему, не до конца осознавая, где находится:
— Рэн... - хрипло произнес Юки, приподнимаясь.
— Тише-тише, тебе нельзя напрягаться. Все в порядке, — непривычно мягкой, бархатной интонацией прошептал альфа, не выпуская из рук теплую ладонь. — Все хорошо? — это была самая глупая фраза в данной ситуации.
— Если честно, бывало и хуже. Но жить буду, — прошептал Юки, морщась. Недавний наркоз давал о себе знать.
— Врач сказал, все в порядке. Немного полежишь здесь и будешь как новенький, восстановишься как следует.
— Это радует, — улыбнулся Юки уголками губ. — Рэн, скажи: как ты вышел на меня? Произошло столько убийств, но именно это ты смог предотвратить. — после такого вопроса, альфа нервно вздохнул, но от ответа не ушел.
— Нужно было раньше сказать. Я не мог допустить еще одну смерть и поэтому прикрепил к твоей одежде "жучка". Я предполагал, что рано или поздно это случится, но предупреди я тебя, ты бы мне не поверил, — Рэн закусил губу.
— А что стало с Сайко? — спросил бета, откашливаясь, но это принесло ему некий дискомфорт в области шеи. Рэн от такого вопроса нахмурился: неужели бета до сих пор печется о том омеге?
— Не знаю даже, что с ним будет, но главное мы его поймали. Возможно на пожизненное, может признают душевнобольным и отправят куда следует, — недовольно пробурчал альфа. От Юки это не укрылось.
— Что-то случилось? Ты какой-то раздраженный.
— Да, случилось, — не стал скрывать детектив. — Как ты относишься к Сайко? Только честно. — альфа решил начать издалека.
— К Сайко? Если честно, то сначала я испытывал симпатию. Привязанность что-ли. Понимаешь... Мне всегда хотелось испытать что-то подобное. Почувствовать какого это любить кого-то. Даже на какой-то момент я подумал, что влюбился в этого омегу, но ответного чувства ко мне не было. Влюбленность была односторонней да и не такой сильной, чтобы за нее цепляться. Даже если бы не этот инцидент, с ним у нас бы ничего не вышло, остались бы друзьями-коллегами. Я не сожалею, что у нас не срослось.
— Твоя рана мешает тебе: так тихо говоришь, — подметил альфа.
— Если я скажу громко, будет больно. Так чего ты злишься? — допытывался Юки.
— Я? Злюсь? Нет, что ты, я всегда так выгляжу.
— Я же чувствую, что что-то не так. Говори, не стесняйся. — Кондо одобрительно улыбнулся, до сих пор не замечая того, что пальцы их сплетены.
— Повторюсь: жалеешь, что ничего не вышло с ним?
— Я же говорю: нет.
— Почему? — настаивал альфа.
— Ну, во-первых, он не чувствовал ко мне того же. А во-вторых... — Юки замолчал, прикрыв глаза.
— Что во-вторых?
— Я бета и этим все сказано. "Любить не умеют и в супруги совсем не годяться", — монотонно процитировал бета одну из фраз учебника.
— Не говори так. Я знаю, что ты можешь. Любовь создана для людей.
— Но не каждый человек создан для любви. Вот скажи мне, Рэн: найдется такой дурак, который примет меня? — печально произнес Юки, с горечью смотря на альфу.
— Если я скажу, что найдется?
— Забавно. Покажешь его мне? — усмехнулся бета.
— Конечно: я прямо перед тобой, Юки, — Рэн наклонился вперед, оказавшись совсем близко перед бетой. Он смотрел в его карамельные глаза, медленно утопая в них. Юки часто задышал, непонимая причины такого действия. Альфа сильнее сжал его теплую ладонь, приближаясь к заветным губам. Мягкое, осторожное касание увлекает их в невероятный полет чувств, закручивая в страстном танце. Сбившееся дыхание обоих разносится по палате. Альфа прикусывает нежную кожу чужих губ, горячие языки соревнуются за право первенства. Жарко, страстно, желанно. Рэн отстранился, продолжая смотреть в одурманенные любимые глаза, из которых потекли слезы.
— Я люблю тебя, Юки, — обжигающе прошептал альфа заветные слова, от чего Юки прикрыл глаза, нервно закусив губу, — и не важно кто ты: альфа, бета или омега, я люблю тебя любым. Все равно, что скажут другие: ты нравишься мне и этого не изменить.
Любишь ли ты меня, Юки?