4
Когда я подошла в нужное и удобное место парка, я схватила свой телефон и принялась судорожно звонить маме. Для большей видимости некого стресса и состояния беспокойства, я периодически сбрасывала звонки. Чем больше пропущенных, тем было лучше. На восьмой звонок мамочка всë же ответила. И тогда начался мой спектакль. В порыве поддельной истерики, я, едва успевая дышать, неразборчиво говорила маме о том, что не могу найти сестру. Я жалобно описывала ей , как она попросила сыграть со мной в прятки, а в итоге сама и убежала. Рассказывая свою трагичную историю, я одновременно старалась ходить вокруг парка, якобы продолжая искать еë.
Реакция мамы была неоднозначной. Сначала мне показалось, что голос еë был растерянным, словно то, что я говорю, является пустым словом. Затем, темп и тон еë речи возрастал до тех пор, пока не перешёл на крик. Но ничего, мне и не это приходилось выслушивать. Всё к лучшему. Я объяснила ей, что хотела лишь воспользоваться возможностью наладить отношения с сестрëнкой, поэтому пришлось согласиться на еë просьбу. Моя идеальная история была великолепной.
Испытывая проблемы в общении с младшей сестрой, я решила попробовать загладить наши разногласия и позвать еë прогуляться в парк. Сестра хотела посмотреть абсолютно каждый уголок того места, ну а я была только за. В какой-то момент она стала капризничать и говорить о том, что хочет домой. Я не успела обдумать предложение, как сестра вдруг захотела сыграть в прятки. Я любезно согласилась и начала считать. Когда я достигла отметки двадцать, то поиски мои вступили в силу. Я обошла весь парк, заглядывая в каждый кустарник, но еë не нигде не было. Так как мы были около огорождения в лес, то я подумала, что она могла спрятаться там, но и в лесу не было ни души. Моей последней надеждой стал дом. Я со всех ног бежала, чтобы обыскать его и сразу схватить забытый телефон, но всё было безуспешно. И вот, я забрала свой мобильный и вновь отправилась в парк, чтобы перепроверять.
Думаю, я идеально сыграла свою роль. Заикающийся голосок матери сказал мне, чтобы я отправилась к охраннику и немедленно заявила о пропаже. Я любезно согласилась и выполнила просьбу. Вновь рассказывая свою жалобную небылицу с нотками сожаления мужчине, я старалась поддерживать свой скорбящий облик, который состоялся из красного, опухшего и мокрого лица. По телефону мама сказала мне, что сейчас мигом приедет в парк и сообщит всë папе. Казалось, всё идёт идеальнее некуда.
В полных подробностях я описала внешность сестры. Охранник задавал личные вопросы о нас и каждый раз мне было необходимо контролировать свою речь. Не в коем случае нельзя было говорить о ней в прошедшем времени. Станет очевидно, что мне известны детали исчезновения. И, пожалуй, не только они.
Вместе с мужчиной мы прошлись по всей территории. До сих пор не понимаю, для чего нужно было это делать, если мы даже не заглянули в лес. Впрочем, это хорошо, особенно будет славно, если и полиция будет так работать. Через 15 минут к нам подъехала мамочка и буквально вылетела из машины, побежав навстречу ко мне. Когда я увидела её сразу после того, как решила нашу гадкую проблему, я почувствовала нечто новое. Ощущение, что отныне моя мама принадлежит только мне. Еë любовь будет только моя, лишь меня она будет крепко обнимать и целовать. Казалось, что мамочка бежит ко мне навстречу, но внезапно она промчалась мимо, прямо к охраннику. Приблизившись к нему, она схватила его за плечи и начала трясти. Мамочка кричала на него, говоря про то, как он отвратительно выполняет свою работу. Она билась в истерике и слезах, но я не понимала от чего она плачет. Нас в семье стало меньше, а это означает, что денег будет в разы больше и все они будут потрачены на мои развлечения.
Я подошла к маме со спины и крепко обняла еë, незаметно оттягивая от мужчины. Я чувствовала тепло от своих прикосновений, своей любовью я была готова окутать её мрачный силуэт. Руки её тянулись не ко мне, поэтому я заставила маму опустить глаза и взглянуть на меня. Она словно была опустошена. Я не видела гнева, не видела ярости. Мамочка была растеряна и, пожалуй, напугана. Я всячески успокаивала её и говорила, что мы найдём сестру. От подобных слов наворачивался рвотный рефлекс.
Вскоре подъехал папа. В отличии от мамы, он даже не посмотрел в мою сторону, а мигом пронëсся к охраннику. Осознавая, что мне нужно контролировать обстоятельства, я быстро побежала за папочкой и тихо наблюдала. В укромном помещении велись самые настоящие мужские переговоры. На высоких тонах папа не стеснялся обвинять мужчину в возможном соучастии в пропаже сестры. Охранник отрицал всё и показывал камеры. Как я и хотела, на камерах мне не удалось засветиться, только перед главным ходом.
Признаться честно, я заранее решила перестраховаться. Перед тем, как я похоронила ту дрянь, мне захотелось сорвать пару волосков с еë вмятой окровавленной головы. Они были у меня в специальном пакетике. Так вот, якобы случайно зайдя к охраннику, чтобы поздороваться с папой, я незаметно подбросила парочку волосков в его комнатушке. Как же там говориться? Чтобы жизнь малиной не казалась.
Эти двое ещё десять минут дискуссировали, прежде чем оттуда вышел папочка. На нём не было лица. Он сказал, что сейчас отвезёт нас домой, а сам поедет писать заявление о пропаже. Как оказалось, дела о исчезновении малолетних рассматривают практически мгновенно. Никаких суток...никакого запасного времени.
Всю дорогу мы молчали. Я неоднократно смотрела на родителей, намекая на начало разговора, но они словно не понимали или не хотели понимать мои потребности в общении. Слышали ли они меня?
Вот мы и приехали. На теле был лёгкий мандраж. В тот момент я ощущала себя ученицей начальной школы, когда родители забирали меня после уроков, отвозя домой на вкусный обед или ужин. Были только я, мамочка и папочка. Мои родные, мои ненаглядные близкие. В скором времени скажу папе, что я хочу нового члена семьи - собачку. Собачку, которую я бы назвала Арчи.
Когда мы переступили порог, я боялась, что родители могут что-то заподозрить. Увидеть странно лежащий молоток или почувствовать запах отбеливающегося средства. Мне повезло, все были до безумия уставшие и никто не хотел погружаться в раздумья.
Мамочка ушла на кухню, а папочка сразу же уехал. Никого со мной сейчас нет, я совершенно одна. Мне нравится то, как я осуществила свой план, честно. Приятно было слышать предсмертный писк своей мёртвой сестры. Я ощущаю, как этим поступком я помогла своей семье избавиться от главного паразита. Отныне все дела должны пойти в гору, жду не дождусь наш первый семейный новый год.
Надеюсь, дневник, ты не думаешь, что я о чём то жалею? Знаю, многие убийцы начинают сочувствовать своим жертвам после лишения жизни, но это вовсе не про мою судьбу. Я не считаю себя убийцей, а сестра далеко не является жертвой. Я сделала это не только для себя! Ты правда считаешь, что если бы я не покончила с ней, то было бы лучше? Нет и ещё раз нет. Своими действиями я защитила окружающий мир от такого выродка, который бы отравлял пространство, заставляя загнивать всё вокруг. Сколько же невинных жизней она могла угробить, если бы не я. Именно поэтому, никто не имеет право называть меня эгоистом.
Сегодня был самый насыщенный и счастливый день за всю мою жизнь. Спокойной ночи мне, спокойной ночи тебе, дневник. Спокойной ночи, моя новая комната, спокойной ночи, мои мамочка и папочка.