ГЛАВА ПЕРВАЯ. КОЛПАК
«Колпак», рассказ Влада Грозного. Впервые опубликован в сентябре 1997 года в журнале «Юность». Перепечатывается с разрешения издателя.
Денис Филиппов, известный в некоторых кругах как «Коллекционер», медленно и важно курил «Самца», облокотившись на подоконник. Из окна его квартиры открывался вид на Фонтанку, и он всматривался в воду так, будто с третьего этажа там можно было что-либо разглядеть. Сама река была цвета пасмурного неба, отражающегося в ней — неба слишком уж холодного для начала сентября. Мужчина докурил сигарету до фильтра и, положив окурок в хрустальную пепельницу, сразу же задымил ещё одной. Тут в дверь позвонили. Раздалось шарканье тапочек и звяканье ключа: Денис Филиппов, не выпуская сигарету изо рта, взволнованно пересёк свою квартиру. Пол в ней был покрыт дорогими коврами, а к каждой стене были прикреплены полочки с различными причудливыми предметами: соломенными куколками вуду и статуэтками из Африки, кинжалами с Ближнего Востока, монетами из Китая и камнями редких пород, привезённых с австрийских Альп. Именно за свою любовь к коллекционированию всех этих вещиц Денис Филиппов и получил своё прозвище. Сейчас же ему должны были доставить нечто абсолютно особенное.
Мужчина нетерпеливо открыл дверь, ожидая увидеть курьера, но на лестничной клетке не было ни души. Только, обтянутая чёрной бумагой, коробка стояла на пыльном кафеле. Денис аж притопнул и ударил в ладоши от счастья! Он занёс её внутрь, поставил на журнальный столик и аккуратно, чтобы не повредить содержимое, вскрыл долгожданную посылку ножом. Затем потушил сигарету, потёр друг о друга руки и открыл. Охая и восторженно смеясь, мужчина бережно вынул из коробки некий головной убор. Был это колпак пятнадцатого века и, как гласили легенды, принадлежал он самому Владу Цепешу, а изготовлен был из человеческой кожи! Ветхий и украшенный лишь тонким серебряным ободом, колпак сохранил изначальный бежевый цвет и был в прекрасном состоянии: ни пятен, ни рубцов... Денис Филиппов вертел его в руках и восторженно разглядывал, когда вдруг ощутил невероятно сильное желание его примерить! Идея очевидно была абсолютно дикой: мало того, что сшит колпак был из кожи, снятой с какого-то пленного-бедолаги заживо, так ещё и принадлежал он, мягко говоря, личности весьма противоречивой. Про Влада Цепеша существовало много жутких сказаний, а Денис был из тех людей, что пьют кофе с корицей по четвергам и всегда переворачивают первую сигарету в пачке, так что в сказания, легенды и суеверия очень даже верил. Мужчина за долгие годы коллекционирования всяких необычных и мрачных штучек, часто связанных с оккультизмом, наведался всякого, от чего и судьбу обычно предпочитал не испытывать. Обычно, но не в этот раз. Колпак будто сам молил его надеть, и Денис смотрел на него, не в силах оторвать взгляда. Он подумал с минуты и натянул его себе на голову. Подошёл к зеркалу, посмотрелся.
— Ай да я, — с радостным воодушевлением воскликнул мужчина, — ай да красавец!
Он крутился, поворачиваясь к зеркалу то так, то этак, и любовался собой, упираясь руками в бока. Так прошла, по меньшей мере, четверть часа. Затем Денис Филиппов выпил кофе, съел полдюжины бутербродов, плотно намазанных икрой нерки, и покурил (делал всё это он, само собой, в колпаке). В конце концов, мужчина вышел в свою гостиную, после чего расчистил там достойное место для головного убора на одной из полок и уже собирался поставить туда колпак, разместив его между макетом пиратского фрегата и «Здравым смыслом» Томаса Пейна, как вдруг понял, что сделать этого не может: колпак намертво врос в его кожу. Денис попытался аккуратно стянуть его, двигая влево-вправо, потом дёрнул за него сильнее, но лишь сморщился от боли!
А колпак становился его частью. Продолжением головы. Изнутри он обрастал костями, плотью и нервами, а снаружи начали появляться рога: тринадцать костяных отростков стремительно увеличивались, прорастая откуда-то из головы, болезненно прорезаясь сквозь мясо и растягивая кожу.
Минуло четыре дня.
Такой боли Коллекционеру испытывать ещё никогда не приходилось. Впрочем, пожалуй, такой боли не доводилось испытывать ещё никому, по крайней мере из людей и на этом свете. Мужчина неподвижно сидел на стуле, откинув голову назад. Из неё прорастали рога, заполнившие собой всю комнату так, что некоторые уже проходили сквозь стены и пол. Глаза Дениса были широко распахнуты и смотрели в потолок. Кроме страданий они не выражали ничего: пустые, красные. Рот — сухой и чуть приоткрытый, с потрескавшимися губами, еле-еле втягивающий воздух и выдыхающий его, хранил молчание, уже не в силах произносить слов или даже просто кричать. Но самым ужасным был не взгляд и не воцарившаяся здесь мёртвая тишина, а длинный, тонкий рог, выросший не в ту сторону и проделавший в теле мужчины дыру. Он проходил сквозь его мозг, вылезал из левого уха и снова прятался, словно змея, заползая в ноздрю, после чего появлялся опять только из анального отверстия, из которого торчал как хвост. Ничем не лучше была и вонь — пахло гниющей плотью. И отвратительные дырки в туше Дениса, делающие его живот похожим на решето. Отверстия эти в нём проели жуки-хищники, устроившие себе гнездо в его кишках. Они копошились там, жрали, спаривались друг с другом и откладывали личинки.
А мужчина всё гипнотизировал потолок, всё вглядывался в него своими красными, опустошёнными болью глазами.