«Я буду твоей последней»

Прошло 5 часов после того, как Билли уехала. Она стояла у обочины с дрожащими руками, на голосовой почте два сообщения от руководства. Один вызов - на допрос, второй от коллеги Лины:

«Ты где вообще? У тебя был выходной, но ты исчезла»

Она закрыла глаза, а потом, словно что-то внутри нее сорвалось с цепи - резкий разворот руля, и машина вновь понеслась в сторону пристани. Когда она вернулась Рейна все еще была там, только теперь она сидела у самой кромки воды, спиной к ней, курила последнюю сигарету и смотрела вниз, будто разговаривала с рекой.

- У тебя есть паспорт? - голос был хриплым от ветра и нервов.

Рейна медленно обернулась, вглядываясь в силуэт.

- Есть. Поддельный, но красивый. Почему спрашиваешь?

- Потому что я не хочу больше бегать за тобой по улицам. Поехали.

Рейна долго смотрела ей в лицо. Долго, как будто не верила, а потом встала.

- Ты привезешь меня в участок?

- Нет. В место, которого никто не знает. Дом, которого нет, только ключи. И ты. И я.

Они ехали в молчании. Билли все крепче сжимала руль. Рейна смотрела в окно и впервые ничего не говорила. Квартира была на окраине. Дом заброшенный, но на одном из этажей - свет, работающая плита, и еле-еле работающее отопление.

- Здесь ты меня спрячешь?

- Здесь я спрячу от тебя саму себя, - сказала Билли, устало опускаясь на диван. - На несколько дней, пока не решу, что делать или пока не сойду с ума.

Рейна оглядела комнату.

- Ты и правда все продумала.

- Нет. Ничего не продумала. Просто хочу, чтобы ты была на расстоянии, которое я смогу контролировать.

Она не хотела объяснять, что всю дорогу до квартиры думала: «Если сейчас развернется и исчезнет, я не буду искать». Но Рейна не исчезла, она молча села рядом.

- Можешь спать в спальне. Я останусь здесь.

- А если я сбегу?

- Не сбежишь, ты не хочешь. Ты хочешь, чтобы я боялась, что ты сбежишь.

И в этой фразе была правда, которая осела между ними как пыль. Позже, когда Билли мыла руки в ванной, она увидела в зеркале свое отражение: серое лицо, усталые глаза, и тонкая струя крови у пальца, оторванного о дверную ручку - она даже не заметила.

На кухне Рейна молча готовила кофе в чужой кружке, как будто это все было нормой.

- Ты что теперь живешь здесь? - сказала Билли с насмешкой.

- Ты сказала «поехали», ты не уточнила, на сколько. И если честно... я не помню, когда в последний раз кто-то говорил мне «останься».

И вдруг между ними зародилось не доверие, а нечто более опасное: тихое привыкание.

Билли прошла в спальню, закрыла дверь, но не спала. А в соседней комнате Рейна лежала на диване, смотрела в потолок, и думала:

«А что, если я правда останусь?»

Свет в кухне не гас. Рейна сидела на подоконнике, обхватив колени. Кружка давно остыла, пальцы нет. В комнате было холодно, но только от того, что рядом никого не было.

- Не спишь? - раздался голос Билли из темноты.

Рейна не обернулась.
- Ты открываешь двери, будто это твой дом.

- Это и есть мой дом... - усмехнулась Билли.

Билли прошла к раковине, налила воды, сделала глоток. Тишина между ними была натянутой, готовой лопнуть от одного неверного взгляда.

- Ты когда-нибудь... - начала Рейна. - Ты когда-нибудь чувствовала, что делаешь не то, но все равно не можешь остановиться?

Билли опустила стакан.
- Постоянно.

Рейна чуть повернулась.
- Тогда ты понимаешь, почему я не сбежала.

- Не уверена. Но понимаю, почему я не вызвала подмогу, когда увидела тебя снова, - сказала Билли.

- Потому что не можешь?

- Потому что не хочу.

Рейна спрыгнула с подоконника.
- Значит, мы обе больны?

- Нет, просто сломаны с разной стороны.

Рейна подошла ближе, на грани дозволенного. Никто не касался, никто не двигался.

- Ты боишься меня?

- Очень, - сказала Билли.

- Но не уходишь.

- А ты? Боишься? - спросила Билли.

- Тебя? - Рейна усмехнулась. - Нет. Себя рядом с тобой - да.

Они стояли почти вплотную.

- Если я прикоснусь к тебе сейчас, ты выстрелишь? - прошептала Рейна.

Билли смотрела прямо в глаза.
- Нет, но только потому, что не знаю, где у меня оружие. Ты отобрала все, даже то, что было невидимым.

Рейна усмехнулась.
- Тогда... спокойно ночи, агент.

Она ушла первой, но Билли осталась на кухне, в ее дыхании, в ее запахе, в ее присутствии, так близко и так страшно. В ту ночь Билли не спала. Она слышала, как Рейна ворочается в другой комнате, как скрипит пол, как кто-то впервые дышит не как враг, а как ошибка от которой не хочешь избавляться.

**********************************************
К утру город завалило дождем, пыль смылась с улиц, но внутри у Билли только больше грязи.

- Ты всегда встаешь раньше? - спросила она, садясь.

- Только когда живу с полицейским, который может сдать меня в любой момент.

Рейна не смотрела в глаза, пальцы перебирали газету, которую никто не покупал, она нашла ее на крыльце.

- Там пишут, что вчера в городе нашли тело.

Билли среагировала почти незаметно.
- Это не ты?

- Не в этот раз.

- А в какой раз ты все-таки...

- Не сегодня.

Она перевернула страницу, в углу колонка некрологов, имя мелькнуло, но Билли не прочитала, не могла.

- У тебя есть кто-нибудь? - вдруг спросила Рейна. - Семья? Остались?

Билли напряглась, челюсть свело и Рейна это заметила.

- Почему ты спрашиваешь?

- Потому что ты не выглядишь, как человек, которого кто-то ждет.

Билли резко встала, взяла кофе и сделала глоток.

- Была сестра Лали. Она была огнем..Светилась, когда все гасли.

- Была?

- Умерла. Несчастный случай.

Рейна опустила глаза.
- Прости, - тихо сказала она. - Иногда, чтобы выжить, приходится жечь тех, кто светит.

Билли резко взглянула, но в глазах Рейны не было издевки, только зеркальная боль.

- Не спрашивай, кем она мне была, - сказала Билли. - Я не готова выговаривать ее имя в прошлом времени.

Рейна кивнула, словно понимала, словно была там... Хотя Билли не знала, насколько близко к правде это все.

Позже, в ванной, Билли включила кран, закрыв лицо ладонями. А в соседней комнате Рейна осторожно открыла ее блокнот. Внутри имя Лали, дата, фотографии, зацепки.

Рейна закрыла блокнот, села на пол. И впервые с самого убийства ей стало больно. Не из-за вины, из-за того, что эта девушка, которая пьет кофе и носит в себе всю боль мира - все еще не знает, кого она приютила.

И в этом была не угроза, а трагедия...