комфорт
Я лежала свернувшись клубком.
Лицом к стене. Ни слов, ни мыслей. Только пустота, как после сильного удара.
Я ничего не хотела. Ни разговора. Ни оправданий.
Джин зашёл первым.
— Эй… — его голос был мягкий. — Что случилось?
Я не ответила. Только сильнее вжалась в подушку.
Он замолчал.
И в этот момент появился Намджун.
— Джин, оставь нас, пожалуйста.
Секунда молчания — и Джин, чуть кивнув, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Тишина.
Намджун присел рядом.
Я всё ещё молчала.
— Я не должен был так с тобой, — начал он. — Прости.
Я не двигалась.
— Я… я перегнул. Просто испугался, что ты…
— Игрушка? — вырвалось у меня. Голос звучал сухо. — Ты испугался, что твоя игрушка сломается?
Он вздохнул.
— Нет. Не так. Я… слишком резко. Я не подумал, как ты себя чувствуешь. Мне правда жаль.
Он приблизился, но не тронул меня.
Только поцелуй в плечо.
Потом — в шею.
А потом все вниз и вниз.
Я вздрогнула.
Это было нежно.
Слишком нежно для того, кто только что наказал меня, как школьницу.
— Хватит, — прошептала я. — Это странное извинение. Ты же взрослый человек.
Он замер.
— Тогда скажи, как тебя простить?
Я повернулась к нему и посмотрела серьёзно, но с лёгкой улыбкой.
— Хочешь, чтобы я тебя простила?
— Да.
— Тогда… — я подалась ближе, шепнула:
— Надень кроличьи ушки и пройди по коридору с табличкой "Я слишком строгий лидер".
Намджун моргнул.
— Что?
— И засними. Мне нужен компромат.
Он засмеялся.
— Это шантаж?
— Нет. Это воспитание через игру, — сказала я, наконец улыбнувшись.
Я простила его. Но только на своих условиях.
Столовая. Вечер. Время ужина.
Все ребята сидели за длинными столами — кто с едой, кто с пустыми тарелками в ожидании. Слышался гул голосов, кто-то спорил о котлетах, кто-то просто смеялся.
И вот…
В дверь входит Намджун.
На голове — блестящие розовые кроличьи ушки.
На теле — черно-белый фартук, будто из аниме. Почти как у горничной.
В руках — поднос с едой.
И лицо… каменное. Сдержанное. Но где-то там, глубоко внутри — лёгкое смирение с судьбой.
Все замолкают.
На секунду — тишина, как будто сама Вселенная взяла паузу.
— Пф! — Минари прыснула смехом, прикрывая рот. — Посмотри на нашего господина Кима…
— Святые пепперони… — выдала Дени, выронив вилку. — Он что, решил сменить профессию?
Я сижу спокойно, делая вид, что ничего необычного не происходит.
Улыбаюсь. Спокойно. Уверенно.
— Это… дело моё. — сказала я, глядя на них. — По заслугам.
Намджун, не проронив ни слова, подошёл, поставил поднос перед Минари, слегка поклонился:
— Приятного аппетита, миледи.
Толпа взорвалась от хохота.
— ГОСПОДИНА КИМА ПОМЕНЯЛИ! — кричала Мира.
— МНЕ ТОЖЕ ПОДАЙ, МОЙ КРОЛИК! — улюлюкала Луня.
— Запиши меня на кулинарный мастер-класс от Джуна! — ржала Ева.
А я просто откинулась на спинку стула, взяла сок и сделала глоток, будто бы это был триумф вкуса и власти.
Месть? Нет. Воспитание.
Столовая. Утро. Следующий день.
Все уже проснулись, сонно потягивались, кто-то обсуждал домашку, кто-то пил чай. И вот, казалось бы — обычный день.
Но… конфликт назревал.
— Я хочу маргариту. — сказала я, стоя у раздатки и глядя на повара с надеждой.
— Мы заказывали пепперони. Это факт. — Юнги вздохнул, поправляя капюшон. — Никто не голосовал за маргариту.
— Я — голосовала. За себя и за всех уставших от твоей вечно острой еды. — парировала я, скрестив руки.
— Т/и, это не выбор президента. Это пицца. Она с перцем. И она — лучшая. — Юнги явно не отступал. В его взгляде читалось: «серьёзные пицца-приоритеты».
— Лучшая? Ты слышишь себя?! Это преступление против вкусовых рецепторов! — я вспыхнула. — Почему ты решаешь за всех?!
— Потому что все молчат, а я — нет. — фыркнул он. — И кстати, маргарита — это хлеб с сыром. Даже кетчупа нет.
— А ты — хлеб с эго! — выпалила я.
Джин с испуганным выражением лица стоял между нами с двумя тарелками пиццы в руках.
— Ребята, это… всего лишь… пицца… может, не будем превращать завтрак в войну?
— Это не пицца. Это вопрос принципа. — ответили мы одновременно.
Тишина.
— Господи, — простонал Джин. — Мне кажется, я попал в ад, где спорят не политики, а подростки с голодом.
В этот момент появился Намджун, зевая и потирая шею.
— Что происходит?
— Пепперони vs Маргарита. — буркнул Джин, будто устал жить.
— Я за маргариту. — спокойно сказал Намджун, даже не задумываясь.
Я резко повернулась к Юнги с победной улыбкой.
— Видал? Лидер — за меня. Считай, ты проиграл.
Юнги прищурился:
— Скажи спасибо, что я не заказал ананасовую. Ты бы вообще взорвалась.
— Скажи спасибо, что я не заказала без тебя.
Джин уже ел пиццу в углу:
— А я вообще ем обе. Потому что пока вы спорите — еда остывает.
Вечер. Тёплая терраса у школы-общежития.
Юнги сидит на ступеньках, глядя на небо, будто в раздумьях о смысле жизни… или о том, почему пепперони недооценили.
Я вышла тихо. В руках была коробка.
— Эй… — начала я.
Он повернулся, слегка приподняв бровь.
— Без боя? — спросил он.
— Без. — села рядом. — Перемирие.
Я поставила коробку между нами. Он открыл.
Половина маргарита. Половина пепперони.
— Компромисс? — хмыкнул он.
— Ну… скажем, дипломатический акт дружбы между двумя великими державами.
Он усмехнулся:
— Значит, сегодня ты не будешь называть меня "перчёная угроза"?
— Только если ты не начнёшь снова кричать, что маргарита — это хлеб с тоской.
Мы оба засмеялись. Он взял кусок своей половины. Я — своей.
— И знаешь, — сказал Юнги, жуя, — ты не такая уж и ужасная в споре. Почти убедила.
— Почти? — прищурилась я.
— Ну ладно. Убедила. Только не говори Джину — он подумает, что теперь ты будешь решать, какая паста лучше.
Я улыбнулась.
— Мир?
— Мир. Но в следующий раз… — он посмотрел на меня с прищуром, — мы спорим про десерты.
— Согласна. Только учти: я непреклонна, когда речь идёт о чизкейке.
Мы ели в тишине. И это было самое вкусное перемирие на свете.
Вечер. Комната отдыха. Проектор. Фильм.
На полу лежат подушки, пледы, попкорн. Все в уюте. Юнги рядом со мной. Он тише всех, но именно с ним мне так спокойно — он как камень, на который можно облокотиться.
— Ты замёрзла? — шепчет он, чуть наклоняясь.
— Немного… — признаюсь, пряча руки под пледом.
Он просто аккуратно притягивает меня к себе и обнимает.
Не громко. Не навязчиво. Просто так, будто мы давно свои.
---
На соседнем диване сидят Чонгук и Чимин.
У Чонгука в руках стакан с газировкой, а у Чимина — попкорн.
Оба смотрят на экран. Или… делают вид, что смотрят.
На деле они смотрят на нас.
— Эм… — хрипло выдает Чонгук, прищурившись. — А чего это они там так уютно?
— Я тоже хочу так сидеть, — бурчит Чимин. — Но она же со мной раньше тоже так сидела, помнишь?
— Да и со мной, — огрызается Чонгук. — А сейчас — с Юнги. Что за дела?
Оба синхронно жуют попкорн.
И злятся. Молча. Но внутри — буря.
— Я пойду воды налью, — говорит Чимин и встаёт с резким вдохом.
— Я тоже. — Чонгук поднимается за ним, даже не отрывая взгляда от тебя и Юнги.
---
Я, заметив их реакцию, ловлю взгляд Чонгука, который будто прожигает.
Улыбаюсь себе под нос.
Юнги наклоняется к уху:
— Они сейчас взорвутся, знаешь?
— Угу. И знаешь, что самое интересное?
— Что?
— Я специально.
Он хмыкает.
— Жестоко. Но мне нравится.