Деловая клубничка

— Чимин-а, ты уже забронировал нам с Чоном билеты в Америку? — спросил парень первым делом, как зашел в офис и увидел лицо друга. Как всегда, сразу к делу. 

 — Обижаешь, — наигранно протянул блондин, кидая приветственную улыбку. — Вы вылетаете в понедельник в девять.

 — Спасибо, солнце, — подмигивает Ким, сразу же убегая в свой отдел к подчинённым.

 Всегда собранный, ни один волос не торчит из слегка лакированной смольно-черной копны, карие глаза всегда смотрят по-львиному строго, голос низкий, никогда не дрожит. Он уверенным шагом проходит мимо сотрудников, коротко здоровается, параллельно вспоминает свой план на день. Сегодня широкую грудь прикрывает свободная гладко выглаженная рубашка молочного цвета, а бёдра обтягивают классические брюки. В другие дни Ким тоже отдаёт предпочтение верху нейтрального оттенка пастельной палитры, чаще тёплых цветов, сочетая это с тёмным низом. Всегда готов к непредвиденным обстоятельствам, кажется, он не выходит из дома без запасного плана, и, помимо работы личным переводчиком, за каких-то шесть месяцев стал полноценным советником директора крупной компании по производству электроники в Корее. Таким видят переводчика и по совместительству главу отдела межкультурных коммуникаций Ким Тэхёна его коллеги. И если бы не пленяющий лёгкий клубнично-сливочный аромат, его бы даже приняли за альфу. Слишком легко ему удавалось одним лишь своим присутствием за секунды привлечь к себе внимание и заставить прислушиваться к каждому слову, затаив дыхание. 

 К своим двадцати шести годам Тэхён с отличием окончил лучший корейский университет в области иностранных языков — Хангук, после выпуска проработал три года в международном отделе крупной компании в Нью-Йорке и вернулся в Корею, чтобы строить свою карьеру в Сеуле. С таким послужным списком и пленяющей харизмой Киму были открыты практически все дороги. И компания Чон Чонгука не стала исключением. Перед возвращением на родину Ким подробно изучил рынок, имеющиеся компании и вакансии, которые были ему предложены, но даже самый тщательный анализ работодателей не мог дать никаких гарантий. Случалось даже так, что Тэхёну очень нравилась сфера деятельности компании, он абсолютно подходил по компетенции, имел необходимый опыт, и его даже могла устраивать зарплата, но для него все решалось при личной встрече. И это даже не было прихотью самого парня, скорее... вынужденной мерой, на которую ему приходилось идти в связи с особенностями организма. 

 В мире индивидуальных ароматов Тэхёна угораздило родиться с гиперчувствительным обонянием. С самого детства он привык прятать нос под воротник одежды, судорожно вдыхая свежую ткань со своим собственным запахом, если рядом проходит альфа с особо резким ароматом. Или быстро нырять в шарф, цветы, сумку, на крайний случай в ладони, если уже не получалось глотать воздух в приторно удушающем облаке омеги или горько обжигающем плену альфы. С омегами было проще: Ким за свою жизнь встретил только шесть омег с невыносимо приторными для него ароматами, обычно он у них хоть и сладкий, но более сдержанный в силу природы. Но с альфами все было гораздо сложнее. Еще в студенчестве, на втором курсе, Тэхён впервые пошёл на стажировку и тогда решил, что будет стараться игнорировать запах своего сонбэ. Но спустя пару дней трюки с шарфом уже не помогали, постоянный кашель и головные боли не давали сосредоточиться, от частых неглубоких вздохов, казалось, уже не хватало кислорода в голове, и на пятый день Тэхён упал в обморок, от которого его любезно пытался разбудить тот самый «добрый» сонбэ со стаканом воды в руках. Но, к счастью, Ким очнулся раньше, чем этот ходячий магазин парфюмерии успел подойти слишком близко, тут же вскочил и выбежал из офиса. Больше он туда не возвращался. Поэтому к поиску работы Тэхён относился очень ответственно. Иначе никак. И полгода назад он наконец-то нашёл себе место. 

 — Кто следующий? — уже откровенно мало заинтересованно спросил Чон своего секретаря, откинувшись на спинку кресла. 

 На мужчине была свободная белая рубашка, расстёгнутая на две верхние пуговицы, чёрные зауженные брюки вместе с туфлями были скрыты столешницей, волосы, кажется, изначально были убраны назад, но после нескольких раундов интервью некоторые прядки уже непослушно спадали на лицо. Правую бровь украшал холодный металл, два шарика которого отражали в себе яркий свет помещения, а кольцо закрепляло образ, поблёскивая и приковывая взгляд к розовым губам. Чон расстегнул ещё одну пуговицу. В помещении уже стало душно от пяти предыдущих кандидатур, хотя возможно, невыносимая жара в сезон дождей тоже приложила к этому руку. 

 — У нас еще три кандидата, — ответил Пак. — Следующий... Ким Тэхён. Он по рекомендации Намджуна, вместе работали в Америке. 

 — Да, точно, припоминаю, — опустив отяжелевшую голову на ладонь, пробубнил начальник. — Тот самый «ангел с глазами убийцы». Если Джун наврал, что этот Ким профессионал в своем деле, и просто пытается меня в очередной раз свести с кем-то, я ему яйца оторву.

 — Это, как я понимаю, не в протокол, — с усмешкой произнёс секретарь, одной рукой листая резюме кандидатур, а вторую держа над кнопкой диктофона, готовый к следующему собеседованию. 

 — Не в протокол. 

 Сообщение было отправлено координаторам снаружи, и уже через полминуты в помещение зашла светлая фигура. Довольно высокого роста, темные волосы убраны назад. На вошедшем была белая рубашка, точно описывающая изгибы тела, пиджак насыщенного синего цвета, в комплект к нему брюки и чёрные лакированные ботинки на небольшом каблуке. Повесив пальто у входа, мужчина сразу поклонился, поприветствовал и, собрав глазами два кивка и приветствие в ответ, прошел к креслу в центре комнаты.

 — Ещё раз добрый день, директор Чон, — повторил Ким, легко улыбнувшись лишь уголками губ. Затем повернулся и кивнул секретарю, — секретарь Пак. 

 — Добрый день, Ким Тэхён-щи. Всё верно? 

 — Да, это я. 

 Ким совершенно не нервничал перед интервью, он был уверен в своем профессионализме: стажировки и опыт работы не давали ему повода усомниться в себе. Но он был по-прежнему очень сосредоточен, потому что за время их беседы Тэхёну необходимо было каким-нибудь максимально естественным образом приблизиться к начальнику и вдохнуть его запах. Обычно на таких интервью стул кандидата ставится в центр комнаты, даже ближе к выходу, вот и в этот раз с собеседником его разделяют метров пять. Оттуда можно спутать аромат альфы с запахами предыдущих кандидатов, просто работников или даже с запахом его секретаря. Хотя что-то подсказывает, что Пак всё-таки омега. 

 — Расскажите о своем опыте работы личным переводчиком, Тэхён-щи, — вырвал его из размышлений голос директора, который сейчас приковал взгляд к еще неизвестной ему персоне. 

 Ким подробно рассказывал всё, о чем его спрашивали, параллельно обдумывая свои дальнейшие действия. Он держался уверенно, ни единой мышцы не дрогнуло на его лице, пока мужчина закидывал его вопросами. Ким лишь элегантно маневрировал, оставаясь всегда на высоте. Аккуратные, но точные и уместные жесты, в глазах видна заинтересованность разговором, и для самого директора беседа прошла незаметно быстро.

 Чонгук за всё интервью так и не оторвал глаз от мужчины перед ним. При вопросе они скользили от изящных рук кандидата по плечам вверх и затем тяготели к медовой коже шеи, в итоге все равно возвращаясь к глазам. При ответе — пробегались по всему лицу, стараясь запомнить малейшие детали, спускались к слегка приоткрывающимся губам, задерживались и вновь путешествовали по телу, пока оглушающая тишина в ожидании следующего вопроса не приводила в чувство. Новый вопрос.

 Чон Чонгук любил попытать кандидатов вопросами, в шутку называя это естественным отбором. Он привык, что к нему в компанию приходят из-за громкого имени, которое он сделал себе ещё в двадцать пять лет, впервые попав в заголовки крупных изданий со своей продукцией. Тогда Чон был «ужасным трудоголиком без какого-либо намека на личную жизнь», как раньше говорили друзья, сейчас скромно называя это стилем жизни успешного бизнесмена. За годы работы Чонгук хорошо научился разбираться в людях, читал их как открытую книгу, откровенно не дочитывая большинство даже до конца первой страницы. Но по мере роста компании Чон смог позволить себе делегировать все больше обязанностей на других работников и иногда даже приезжать домой до десяти вечера. Последний год он всё чаще виделся с друзьями и, кажется, наверстывал упущенное время, чувствуя себя вновь подростком в свои двадцать девять лет. И сейчас, смотря на мужчину перед собой, он будто увидел себя. Ким тоже успешный, знающий себе цену и, кажется, такой же эмоционально сдержанный, каким себя обычно и преподносит людям Чон. Хотя, скорее всего, это лишь оболочка. Кто в здравом уме будет показывать все свои стороны при первой же встрече с потенциальным начальником? Тем не менее, взгляд Кима оставался сосредоточенным, он не упускал из виду ни одного жеста директора, и в какой-то степени это очень льстило Чонгуку, который не знал, что в тот момент тоже проходил личное собеседование Кима. 

 — Тэхён-щи, как вам, возможно, уже известно, наша компания сейчас активно выходит на международный рынок. Работа личного переводчика предполагает готовность сорваться в любое время суток, если у меня будет срочная командировка. А их будет немало, сразу говорю. Вы готовы к этому? — Чонгук чуть прищурил глаза, чтобы наткнуться хоть на долю сомнения. Хотелось увидеть реакцию на этом прекрасном лице, и она не заставила себя ждать. 

 Кандидат напротив коротко усмехнулся одним уголком губ, слегка опустив голову, и спокойным тоном ответил: 

 — Директор Чон, я не знаю, с какими людьми вы работали до этого, что сейчас вам приходится обговаривать такие вещи. Но я проработал личным переводчиком три года и прекрасно понимаю, какие жертвы с этим сопряжены, — лицо Кима тронула на мгновение тёплая улыбка, и всё сказанное перестало казаться каким-то пафосом, а звучало по-искреннему успокаивающе. — Такая у нас жизнь, я привык к этому. И я специально пришёл в вашу компанию, потому что она выходит на уровень международного бизнеса. Именно это мне и интересно. 

 Чон коротко кивнул. 

 — И ваши близкие тоже согласны с таким раскладом? Я не могу гарантировать, что все поездки будут по неделе. Возможно, мне придется украсть вас на месяц и даже больше, — с еле заметной ухмылкой на губах Чон решил удовлетворить свое любопытство. Хочется знать, есть ли у этого серьёзного, но очень красивого мужчины тот самый близкий, который будет ждать.

 — Не переживайте, директор Чон, с этим проблем не возникнет, — Чонгук неожиданно для самого себя слегка улыбнулся и тут же потушил свою радость в формальностях. 

 — Хорошо. Думаю, это все, о чем я хотел вас спросить сегодня. Тэхён-щи, спасибо, что пришли, — отведя взгляд на секретаря, проговорил себе под нос Чонгук. — Перед уходом проверьте ещё раз свой номер телефона, чтобы мы смогли сообщить вам результаты. 

 Ким встал с места и приготовился воплотить свой план в действие. Ничего сверх гениального он не придумал: всего лишь подойдет, пожмет руку, и этого будет достаточно, чтобы понять, сможет ли он работать с этим альфой. Честно говоря, от этой мысли внутри Тэхёна что-то начало нервно прыгать, вызывая небольшую тревогу. Ему была приятна их беседа, Чон казался разумным и адекватным начальником, хоть и объективно пытался завалить его вопросами. Но это Киму даже понравилось, было ощущение какого-то любительского танго. Поэтому в глубине души он надеялся, что Чону повезло родиться с приятным природным запахом. 

 Тэхён уверенным шагом подошёл к столу директора и его секретаря, задержав дыхание. Он пытался оттянуть момент разочарования как можно дольше, потому что обычно шансы играют против него. Слегка удивлённый Чонгук протянул ему в ответ руку, сплетая их в тёплом прикосновении и отмечая себе, что руки у этого мужчины гладкие и приятные на ощупь. Ким неосознанно чуть зажмурился, но всё же решился открыть свои лёгкие новому потоку воздуха, и директор вопросительно склонил голову набок, с непонимающей улыбкой глядя на мужчину напротив. А внутри Тэхёна поднялась буря эмоций: страх постепенно сменялся непониманием, а затем видимым облегчением на лице. Всё это произошло буквально за доли секунды, но на мгновение широко улыбнувшись и тут же закусив губу, Ким отпустил руку директора, вновь быстро поклонился и поспешно вышел из кабинета, бросив у двери слова прощания. 

 Шоколад. Еще никогда он так не радовался шоколаду.

                                                                                        ***

День идёт как обычно, Тэхён продолжает подготовку к месячной поездке в США, проверяет все документы, сверяет их график. Помимо прямых обязанностей переводчика на Кима также легла работа отдела, потому что уже спустя месяц работы Чон заметил, насколько он мог быть полезным для компании, особенно в такой важный период расширения на зарубежные рынки сбыта. Тэхён, в свою очередь, с удовольствием взялся за эту работу, став неотъемлемой частью движения компании Чона на Восток. Все знали Кима как безупречного работника: всегда вовремя, всегда безошибочно, всегда по делу. И только его друг, с которым он сблизился за время работы, знал, каким Тэхён бывает, когда отпускает ситуацию и просто живёт, забыв про обязанности. Но такое случалось редко, поэтому Чимин любил поддевать его на работе, пока никто не видит, чтобы они могли расслабиться в разгар напряженного дня. 

 «Переводчик Ким, зайдите ко мне в кабинет» — раздается из приемника, и Ким, прихватив со стола папку с документами, направляется к начальнику. Несмотря на то, что Тэхён выполняет далеко не только функции переводчика, за ним как-то закрепился с первых недель этот титул, и он был не против. Переводы по-прежнему остаются одной из его первоначальных обязанностей.

 — В наше расписание поездки вклинилась ещё одна встреча с инвесторами на третий день, внесите у себя правки, — говорит Чон, даже не поднимая головы от стола.

 Последнюю неделю он работает как не в себя, мало спит, всем нужно его внимание. В компании кипит работа, но Чонгуку и Тэхёну досталось вдвойне, всё-таки это они непосредственно будут решать все вопросы по расширению, когда прилетят на место. Но сегодня, как ни странно, Ким выспался. Возможно, пять часов для него уже стали нормой, или у него в сутках гораздо больше времени, чем у остальных смертных.

— Да, конечно. Что-то ещё, директор Чон? — голос Кима звучит бодро, свежо, отчего Чонгук с непривычки трёт переносицу и поднимает на него взгляд, встречаясь с согревающе тёплыми глазами напротив. Чон невольно задерживается дольше, чем положено директору смотреть на своего подчинённого, и, быстро облизнувшись, отворачивается, протягивая руку к кружке с кофе.

 Чонгук за эти полгода так и не научился сдерживать своё восхищение. Ему оно казалось настолько громким и очевидным, что было даже странно, почему Ким ещё не обратился в отдел кадров, чтобы те решили вопрос и заперли директора подальше от общества с его неконтролируемой тягой. Ещё с того самого рукопожатия альфа не мог перестать рисовать образ омеги в голове. Его запах был свежим и безбожно сладко растекался по горлу каждый раз, когда Тэхён оказывался рядом. Первый месяц Чонгук наблюдал за работой нового переводчика издалека, присматриваясь, как хищник на охоте, боясь спугнуть жертву. Иногда он приносил Киму чай — после первой неудачной попытки, когда тот отказался от кофе; старался завести непринуждённый разговор, если выдавалась свободная минута. Но за этот месяц стеснительных танцев Чона Чимин успел сдружиться с Тэхёном и узнать, что у него уже два года как есть парень, они живут вместе, познакомились, когда работали в Америке, и всё у них прекрасно. Чонгук тогда как мог скрывал боль в своём сердце от потери недавно приобретённого объекта симпатии, держал цепями внутри альфу, который выл от несправедливости, но всё же решил отступиться. Сейчас он мог позволить себе лишь изредка обнимать его нежными взглядами, пока тот не видит, пить вместе чай по утрам за непринуждённой беседой и незаметно вдыхать его клубничный аромат, когда он приходил к нему в кабинет. Чон ещё долго его не проветривает после этого. Глупо? Очень. Но это единственный намёк на романтику, которая есть сейчас в жизни Чонгука — неразделённая влюбленность в ходячую деловую клубничку. 

 — Эм, — Чонгук старается быстро придумать причину Тэхёну остаться с ним подольше. — Вы уже обедали? Не составите компанию?

 Ким немного мешкает и отводит взгляд. Да, он замечает на себе частое внимание со стороны начальника. Как можно этого не заметить? Переглядки, милые, но абсолютно невинные жесты в виде чая или совместного обеда с его «я заплачу, это же я вас пригласил». И Тэхёну совершенно не сложно заплатить за себя, но его подкупает такая детская искренность от такого взрослого и серьёзного альфы. Но Ким лишь с умилением наблюдает за этим, не позволяя себе задумываться о Чоне в таком ключе и совершенно не воспринимая это как что-то серьёзное. Он всё-таки в отношениях. Поэтому дальше лёгких усмешек на скромный жест начальника это не заходит. Но тем не менее такой обычно суровый и серьёзный Ким неловко мнётся, переступает с ноги на ногу, опустив взгляд, и отвечает: 

 — Вы, наверное, забыли, директор, но я вчера просил у вас отгул на вторую половину дня. У нас с моим альфой сегодня годовщина, — Ким почему-то запинается на словах «с моим альфой». Возможно, потому что в этот момент Чонгук нервно дёргает шеей в сторону и отворачивается, закусив на мгновение щеку изнутри. Запах альфы невольно усиливается, и Чон решает поскорее закончить разговор, потому что объяснить такую свою реакцию он не сможет.

 — Да, точно... тогда, хорошо вам провести время? — звучит больше как вопрос, как-то сдавленно вылетая из уст напряжённого альфы. А как приятно иногда забывать, что он чужой омега.

                                                                                        ***

— Ну, что, ты хорошо подготовился к сегодняшнему вечеру? — с нестираемой хитрой улыбкой на лице спрашивает Чимин друга, как только тот выходит из кабинета директора.

— Ну, да... — с сомнением тянет Ким. — Я напомнил Чону, что уйду раньше, передал все оставшиеся дела на сегодня менеджерам и вот только что внес последние правки в расписание на следующую неделю, — отчитывается он на автомате, на что друг лишь ударяет себя по лбу в разочаровании.

— Вот скажи мне, ты правда дурак или притворяешься?

— Да что я опять сделал не так? — иногда у него не получается быстро переключаться между своей рабочей личностью переводчика Кима и более живой версией — Тэхёном.

— Я не про это! Ты своего альфу два месяца не видел! Я вообще не понимаю, как у вас так совпадают течка и гон, что вы успеваете их проводить вместе и опять разбегаться по разным частям света, — недоумевает друг.

 И Тэхён не скажет ему, что последние две течки он провел один, да и в принципе уже привык жить на блокаторах последние пару лет. И они такие сильные, что в прошлый раз в офисе никто даже не заметил, что он помогал Чону в переговорах на второй день течки. Внешне он выглядел как обычно, Чимин только отчитал его за то, что пришел на работу с температурой, но помимо этого никто ничего не заподозрил. Аромат полностью блокировался, и снаружи совершенно не было заметно, что Киму по-прежнему время от времени ломает кости изнутри от слегка притупленной боли, а его голова просто разрывается от желания быть хорошенько растянутым, насаженным на большой член и оттраханным до звёзд перед глазами во всех возможных позах прямо на столе переговоров. Ким ни за что не признается, что чуть не съел Чонгука взглядом, когда тот так сосредоточенно перебирал в татуированных пальцах ручку, а другой рукой потирал челюсть в раздумьях, иногда касаясь пухлых губ. И ни в коем случае не скажет, что держал на коленях свою сумку всё время, чтобы скрыть предательский стояк. И этот запах шоколада... Ещё при первом вдохе тогда, полгода назад, он подарил Тэхёну чувство спокойствия и блаженства. Он не был удушающе тяжёлым, не был убийственно сладким, наоборот. Кажется, именно здесь природа постаралась и подарила тёмному шоколаду сбалансированную палитру горькой основы концентрированного какао, уравновешенного сахарными нотками. От одного вдоха хочется облизать губы, которые собрали на себе осевшие частички аромата его хозяина. И даже самому себе Тэхён не признается, что облизываться в присутствии Чона стало для него привычкой. Его конкретно ведёт от запаха этого альфы, хоть голова и понимает, что это неправильно. Но омега внутри просит быть ближе и чаще вдыхать так легко вызывающий зависимость шоколад.

— Ты об этом... У меня будет время после обеда, — неловко произносит Ким.

— Вот это уже разговор, — Тэхёну становится смешно с выражения лица своего друга, который пытается выведать всё возможное про его сексуальную жизнь, и он тоже не может сдержать усмешки. — Я буду ждать от тебя подробного рассказа потом, Тэхён-а. Мне интересно, секс после такой долгой разлуки можно по интенсивности сравнить с сексом перед расставанием? Или может, это как секс после ссоры? Отчаянный и грубый или нежный и чувственный? В общем, жду подробности!

— Я уже говорил тебе, что ты извращенец?

— Было пару раз.

— Кажется, недостаточно, — улыбнувшись Чимину настолько искренне, насколько получилось выдавить из себя, Ким уходит собирать вещи к себе в кабинет.

О сердце разбилась капелька грусти и как изжога растеклась по груди. А правда, каково это? Тэхён понимает, что скорее всего у них правда сегодня будет секс, но, честно говоря, он уже забыл, каково это — быть со своим альфой. И он даже боится сказать об этом вслух, потому что как может быть такое, что альфа уже четыре месяца не прикасается к своему омеге? Как альфа может не хотеть помочь любимому избавиться от боли, подарить своё тепло и удовлетворить своё внутреннее желание доминировать? Конечно, были поцелуи, были ласки, и Тэхён продолжал пить противозачаточные, надеясь, что в этот раз у его любимого получится прилететь на его течку, он поможет ему, даст необходимое тепло и трахнет его так хорошо, что боль станет мимолетной. Но этого всё не происходило. Альфа был слишком занят, а когда он в итоге прилетал, то не касался. Ким начал задумываться, что с ним что-то не так, думал, что разучился ублажать своего альфу. Он старался завести парня, возбуждал руками, но в прошлый приезд дальше минета это не зашло. А жаль. Ким готовился. Каждый раз. Возможно, этот будет другим, всё-таки у них годовщина — три года вместе.

                                                                                       ***

Пятница пролетает слишком быстро и скомкано — очень много последних дел перед поездкой, все бегут, торопятся. Чонгук только один раз видит Кима в коридоре: он занят разговором со своими подчинёнными и скорее всего даже не замечает директора. Но странно, что он не пришёл на чай утром. Чимин тоже сказал, что он к нему не подходил за весь день, а когда секретарь увидел того мельком в обеденный перерыв, на парне лица не было. Ким только быстро схватил бутылку с водой и тут же ушёл. Видимо, столько дел в последний рабочий день перед командировкой дают о себе знать. Впереди выходные, сборка чемоданов, последняя возможность на какое-то время выспаться, потому что потом джетлаг не даст насладиться законными часами отдыха. Но уже лёжа в кровати, Чонгук не может выкинуть из головы слова Чимина. Может, что-то случилось? Даже в самые загруженные дни Тэхён не менялся в лице, никогда не жаловался, успевал всё, даже поболтать с другом, только придя на работу. Может, правда стоит списать это на усталость? С такими мыслями Чон проваливается в сон, обещая себе дособрать чемоданы в воскресенье.

Ранние подъемы просто убивают своим настроением, но одно радует: каких-то пару часов, и он вновь увидит Кима, возможно, у них даже будут места рядом в бизнес-классе. Давно они не совершали такие длительные перелёты. Последняя командировка была в Японию две недели назад и всего на пару дней. Сейчас же их не будет месяц, а полёт продлится около одиннадцати часов. Быстро умывшись, накинув на себя свободную белую футболку и чёрный спортивный костюм, Чон завершает свой загадочный образ кепкой и массивной обувью в тон верхней одежде. Водитель уже поднялся, чтобы забрать чемоданы, и ждёт внизу, и Чонгук, быстро заглянув в зеркало, тоже выходит, по пути закидывая личную спортивную сумку на плечо.

                                                                                              ***

— Я не могу смотреть на то, как вы улетаете без меня, — максимально драматично стонет секретарь. Они с Чоном уже так давно работают вместе, что стали практически друзьями. И, возможно, вслух директор этого не признает, но он очень ценит его и доверяет профессиональному мнению своего приближённого. Без него Чон правда как без рук.

— Не преувеличивай, Чимин-а. Мы будем созваниваться, — Тэхён хотел бы тоже искренне погрустить, что не увидит друга целый месяц, но никакие эмоции сейчас не могут пробиться в его голову сквозь завесу пустоты. Он уже несколько дней совершенно никак не может отойти от случившегося. И его уже откровенно бесит, что это занимает столько его мыслей и не дает спокойно жить.

— Да, Чим, ты мне нужен здесь, — прерывает тишину Чон после эмоционально вымытого высказывания коллеги. — Буду ждать от тебя регулярные отчёты в письменной форме о работе компании.

— Да-да, помню, — Чимин закатывает глаза и наигранно цокает, вновь повернувшись к Тэхёну и говоря следующую фразу уже как бы только ему одному, но все понимают, что Чон стоит слишком близко, чтобы этого не слышать. — Я надеялся, он забыл.

Но реакции, которую ожидает секретарь, так и не следует. Ким лишь еле заметно улыбается, поджимает губы и смотрит на время, намекая, что пора идти.

Непривычно видеть Тэхёна таким. Он даже выглядит сегодня не как обычно: волосы чуть растрёпаны, челка не убрана назад, а прикрывает лоб и немного глаза, спадая волнами на лицо. Вместо классических рубашек — белое худи, окутавшее его тело, как облако, на ногах свободные светлые джинсы, на лице, кажется, ни грамма косметики, а на переносице вишенкой на торте сидят очки в тонкой оправе. У Кима, оказывается, плохое зрение. И ещё, оказывается, рубашки и костюмы — не единственная одежда, созданная богами именно под него. Чон не может перестать крутить в голове слово «уютный». Но в то же время видит, как потух взгляд Кима в сравнении с их последней встречей: нос постоянно опущен, губы нервно прикусываются. Что-то точно случилось, и по лицу Чимина можно понять, что тот тоже не знает, в чем дело.

Во время полёта они с Кимом хоть и сидят вместе, но он практически всё время либо слушает музыку, уставившись в кресло перед собой, либо спит. Чонгук очень хочет заговорить с ним, но не знает, как вырвать его из размышлений. И когда приносят еду, повод появляется сам собой:

— Не любишь острое? — начинает Чон, увидев, как Ким убирает палочками кусочки острого перца из тарелки. Омега удивленно вскидывает брови и поворачивается, но прежде, чем успевает ответить, директор одёргивает себя, — Прости, что на «ты»... Ой, и снова.

Тэхён всё это время смотрит на него сначала с непониманием, но потом ему становится смешно от того, как большой альфа с рукавом тату и пирсингом, бескомпромиссный в переговорах директор компании, который держит в подчинении несколько тысяч сотрудников, ойкнул. Ким не может сдержать смешок, и на его угрюмом лице скромно растекается улыбка, которую он тщетно пытается скрыть.

— Ничего страшного, директор Чон. Да, не люблю... — с пару секунд помолчав, продолжает, — и мне нравится на «ты», когда мы наедине, — от этого почему-то по медовой коже прямо под стёклами очков показывается румянец.

Невозмутимый переводчик Ким тоже смущается, всё когда-то бывает впервые, подумал Чон. И даже смешно от того, как они оба такие сдержанные и серьёзные на работе скрывают друг от друга свой настоящий характер. Но видимо, пришло время это менять.

 Они едят в тишине, но Чонгук периодически косится в сторону младшего, будто проверяя, всё ли у него хорошо. Тэхён ест с жадностью, будто голодал несколько дней. Но так и было — с того самого вечера кусок в горло особо не лез, было тяжело заставить себя что-то съесть, но сейчас омеге было спокойно, внутреннее напряжение на время отпустило и дало время закинуть в себя пару кусков.

Чон, не говоря ни слова, кладёт яйцо из своей тарелки Киму под нос, отчего у того в очередной раз расширяются глаза в удивлении.

— Ешь ещё, — говорит Чонгук, всё так же продолжая смотреть в свою тарелку.

— Спасибо, — смущённо с набитым ртом бубнит Ким. Дожевав, он так же без слов ставит директору на поднос своё банановое молоко, — слышал, это ваше любимое.

— Ты сам сказал, что лучше на «ты», — Чон ненадолго замолкает, а потом добавляет, с лёгкой улыбкой стрельнув глазами на парня рядом с собой. — Спасибо, но моё любимое — клубничное.

И объяснить, почему вдруг Ким принимает это на свой счёт, не сможет никто. Вряд ли он сказал это с умыслом, да?

Пока Тэхён думает, Чонгук быстро берёт напиток в руки, делая первый глоток, чтобы тот не смог забрать его обратно. Но Ким не теряется, решив продолжить игру. Он подзывает проходящего мимо стюарда и без доли сомнения произносит, указывая подбородком на мужчину рядом с собой:

— Извините, у вас нет клубничного молока?

Омега мешкает, он сразу чувствует клубничный запах Тэхёна и поэтому немного смущается. Ещё клубники? Но до того, как сотрудник успевает среагировать, парень в очках продолжает с ангельской улыбкой:

— Да, он любит всё клубничное, — затем, приложив ладонь ребром у рта, как бы пытаясь оставить в секрете следующую свою фразу, добавляет, — такой ненасытный.

Бедный омега-стюард давится воздухом, быстро кивает и удаляется искать молоко для важного пассажира. Как только его голова скрывается за шторкой, Ким разворачивается обратно к своему собеседнику, который еле сдерживает свой смех. Язык Чона скользит по внутренней стороне его щеки, ухмылка так и не сходит с лица. Тэхён как можно дольше пытается выдержать этот взгляд, но, засмущавшись, позорно проигрывает, пряча глаза обратно в подносе с едой. Чонгук странно на него действует. Почему-то с ним легко. Ким раньше не обращал на это особого внимания, но они правда хорошо ладили и без слов понимали друг друга, быстро подхватывали начатые другим задумки. С Чоном легко шутить, флиртовать, от этого снова чувствуешь себя живым... и нужным. Но в то же время Тэхёна пугает, как он сам невольно реагирует на малейшие слова и действия альфы. Начинает смущаться и краснеть, раньше он за собой такого не замечал.

— Ты же понимаешь, что он после этого к нам не вернётся?

— Ты недооцениваешь мой шарм, — быстрее, чем омега успевает подумать, слетает с его губ.

«Я как никто другой могу оценить твой шарм по достоинству» остаётся неозвученным.

Они продолжают свой обед, время от времени переглядываясь и смущённо улыбаясь друг другу с едой во рту. Чон не пытается разузнать ничего у омеги, он радуется уже тому, что тот больше не сидит глубоко мыслями в себе. Ким скромно улыбается, глаза вновь блестят. К этим редким взглядам в свою сторону Чонгук ещё не привык и, кажется, никогда не привыкнет. Так близко находиться рядом с желанным омегой на протяжении одиннадцати часов. С омегой, который улыбается и флиртует в ответ. Это тоже было непривычно для Чона, ещё никогда Ким не отвечал на его знаки внимания, и понятно почему. Но сегодня ответил, продолжил, сделал маленький шаг в его сторону. Или просто был вежливым? Пока Чонгук обдумывает всё, что произошло за обедом, Тэхён уже успевает уснуть. И его недовольные ворочания во сне выводят старшего из мыслей. Он будто никак не может удобно устроиться, пытаясь закинуть куда-то свои непослушные руки. Чон смотрит на это ещё с минуту и решает попробовать подсунуть ему свою подушку. И это срабатывает — плюшевый омега сладко посапывает, руками приобнимая «подарок» альфы, чуть хмурясь и причмокивая во сне. Он делает более глубокий вдох, когда сильнее прижимает к себе подушку Чонгука, зарывается в неё лицом, и, будто успокаиваясь, с еле заметной улыбкой проваливается вновь в глубокую дремоту. Чон слишком умиляется с этой картины и, боком навалившись на свое сидение, смотрит на эту сахарную клубничку, пока сам не засыпает. А проснувшись, находит клубничное молоко на своём столике.

                                                                                       ***

Полёт проходит гладко, парни практически всё оставшееся время спят. Проснувшись уже перед посадкой, спокойно выгружаются и садятся в такси до отеля. Тэхён сидит на заднем сидении в наушниках, вновь погрузившись в мысли. За окном, как по законам кино, идёт дождь, пасмурно. Ещё час на машине, и он наконец-то сможет прилечь. Но в голове все также будут как рой пчёл копошиться голоса. Все выходные он обдумывал то, что произошло в четверг, в их годовщину. Кажется, проиграл события в голове столько раз, что они уже стали постепенно искажаться в памяти и заменяться на подкинутые слабым сознанием ещё более тёмные картинки произошедшего.

Тэхён тогда вернулся домой пораньше, чтобы подготовиться к приезду своего парня из очередной командировки. Решил приготовить ужин на двоих, купил любимое вино альфы, свечи — всё по классике. Принял ванну с эфирными маслами, идеально сочетающимися и дополняющими собственный аромат Тэхёна, чтобы подчеркнуть все самые выгодные нотки. Он-то лучше всех разбирается в запахах и их сочетаниях. Аромат самого альфы Кима был лесной, он пах как свежий кедр. Не то чтобы это был любимый запах Тэхёна, в гон он мог довольно болезненно отдавать в виски, но было терпимо. И для Кима такая оценка была победой. В обычной жизни аромат не был сильно заметен, и омега был этому безумно рад. Но в тот вечер запах кедра стал для него самым резким и невыносимым.

После ванны Ким растянул себя пальцами на кровати, представляя чужие руки на своем теле. Сначала он планировал просто быстренько подготовиться и начать накрывать на стол, но в какой-то момент омега увлёкся и улетел мыслями не туда, куда следовало бы, почувствовав запах шоколада в воздухе. Он поднёс к носу пальцы, осознав, что доставая из тумбочки смазку, чтобы подрочить, случайно выбрал эту. Совесть говорила отложить эту мысль. Но тело её не слушало. Да, запах Чона очень манил омегу внутри Тэхёна, почему-то для его рецепторов он самый невероятный. Никогда раньше он не замечал за собой такой одержимости чужим ароматом. От одного вдоха хотелось глаза закатить, попросить ещё. В присутствии этого альфы ещё ни разу Ким не ловил себя на даже малейших головных болях, хотя для него это было обычным делом. Даже запахи друзей и его парня в слишком большой концентрации могли утомлять. Но не он. Не тёмный шоколад Чонгука.

Утопая в мыслях, Тэхён закрыл глаза и провел пальцем со смазкой по кончику носа, оставил влажный след над верхней губой, спустившись медленно до подбородка, по пути покрывая губы остатками сладкой жидкости. В лёгкие постепенно начал попадать шоколад, который так напоминал о нём. Рука омеги спустилась по голому телу вниз, поглаживая шею, обрисовывая ключицы, затем соски, вычерчивала спирали на мягкой коже живота и, наконец, коснулась головки. Всё тело измазано в шоколаде. Ким пытался отбросить надоедливый голос разума, концентрируясь на второй руке, которая продолжала кружить вокруг сжимающегося колечка мышц, размазывая первые капли омежьей смазки. Палец какое-то время дразняще давил на вход, а затем медленно проник внутрь на одну фалангу, оглаживая влажные стенки. У Кима не хватило терпения, и спустя пару минут в омегу проникло уже три пальца, вбиваясь по костяшки с пошлыми мокрыми звуками от обильно выделяющейся смазки. И тут Тэхёну пришла безумная идея. Он снова схватил тюбик с кровати, вынул из себя пальцы и выдавил сладкий гель на ладонь. Прозрачные капли вылились за края и упали ему на живот и просящую внимания головку члена. Откинув тюбик куда-то в сторону, омега распределил шоколадную жидкость на обе руки и пальцами одной снова проник в себя, с хлюпающим звуком смешивая внутри клубнику с шоколадом, а второй провёл тугим кольцом от основания до головки и начал надрачивать, покрывая весь член желанным запахом. Его вело от одной мысли, что он весь пропах шоколадом — снаружи и внутри. Ужасно грязно, до безумия мокро и очень неправильно. Зачем он так играет с собой и мучает мыслями о другом, когда вечером его ждёт настоящий секс со своим альфой? Но Тэхёну было хорошо. Хорошо — влажно и быстро дрочить себе, пока пальцы другой руки вбивались в него глубоко по костяшки, пытаясь пробраться ещё глубже. Хорошо — с каждым вдохом чувствовать, как лёгкие переполняет такой манящий аромат, оставшийся над губой, и слизывать вкус шоколада, пока по простате без промахов попадали подушечки длинных пальцев. Хорошо — вдыхать эту порочную смесь ароматов в комнате и чувствовать, как всё тело бесстыдно измазано в шоколаде, даже если это далеко не оригинал. Хорошо — кончать от одних мыслей о том, как этот шоколад мог бы проникнуть в глотку, заполняя каждую клетку тела омеги, покрыть каждый сантиметр кожи и на несколько часов оставить горько-сладкий шлейф после себя.

Ким пришёл в себя только через несколько минут. Слишком горячо. Слишком неправильно. Пока он переводил дыхание, голос совести опять заговорил с ним. Но Тэхён заглушил его тем, что его тело просто истосковалось по сексу. Его давно не касались, несколько течек прошло без альфы, и это вполне естественно в его состоянии дрочить на эротические фантазии. И упустим тот момент, что представлять хотелось только его одного. Киму снова пришлось идти мыться, потому что все тело пахло не им и даже не эфирными маслами, а живот был всё ещё липким от всевозможных видов смазки. И совсем скоро должен был прийти его альфа. Тот самый, который пахнет кедром, а не шоколадом.

Можно сказать, это было самое красочное событие того вечера, потому что потом, радостно подбегая к двери, Тэхён встретил не скучавшего по нему альфу с открытыми объятьями, а незнакомого омегу, крепко прижимающегося к его парню сбоку. Непонимание, гнев, истерический смех и агрессия сменяли друг друга весь вечер. Оказалось, что его альфа «нашёл свою настоящую любовь», он счастлив и приехал попрощаться. Но почему-то на крики Кима он реагировал как на что-то инопланетное, его удивлению и шоку не было предела. А чего он ожидал, благословения? Видите ли «оказалось, мы с тобой слишком разные», после чего последовал шквал пассивно-агрессивных обвинений в том, что Тэхён недостаточно нежный и утончённый для омеги, внешность у него, мягко говоря, неприметная, и стоило бы поблагодарить, что вообще на него обратили внимание; в постели он просит каких-то извращений и «приличные омеги так себя не ведут»; не ездит за ним по работе в разные страны, строит свою карьеру вместо того, чтобы поддерживать своего альфу и уже думать о семье, и дальше в голове звон и пустота. И всё бы ничего, если бы альфа до этого хоть раз высказал свои недовольства, но это стало таким шоком для омеги, что тот просто сидел и слушал, как его поливают грязью, добавляя в конце «ничего личного». Тело будто замерло и не могло пошевелить ни одной конечностью. То есть вот, что думал о нём его альфа. И как давно? С самого начала, или он это понял только недавно? Поэтому он не касался его? Тэхён его ничем не привлекает? Его правда невозможно полюбить таким, какой он есть? Да, он отличается от среднестатистических омег, но разве он стал настолько непригодным? Гнев и истерика уже давно прошли, практически сразу, если честно. И теперь Тэхён лежал на дне огромной ямы в своих собственных глазах. Почему-то легко верилось словам того, кто был с ним дольше всех. Он же был его самым близким человеком. И он же только что потоптался на его сердце без малейшего сожаления.

— Ты идёшь? — из мыслей его вырывает Чонгук, который уже с чемоданами стоит снаружи около открытой двери машины, прячась под рюкзаком от дождя. Ким быстро стряхивает белый шум в голове и следом за директором выходит на улицу.

                                                                                       ***

Дождь с каждой минутой только усиливается. Слышатся раскаты грома, где-то за окном каждые пару минут ударяет молния. Чонгук с Тэхёном уже разошлись по своим номерам, начали постепенно раскладывать вещи. На фоне альфа включает ненавязчивую музыку, тихонько подпевая песне, пока переодевается в домашнюю одежду — другую футболку и другие спортивные штаны всё того же чёрного цвета. Ким всю дорогу до отеля молчал, выглядел загруженным мыслями, а когда Чон его позвал, даже немного подпрыгнул от неожиданности. Как бы сильно ни хотелось верить, что Тэхён сильный и сам справится с тем, что на него свалилось, внутренний альфа не может просто отпустить ситуацию — по-прежнему переживает, внутри все тянет к нему, просит успокоить, прижать крепко и держать в объятиях, пока тому не полегчает.

Чон идёт в душ, даже там не отпуская далеко от себя мысли об омеге. Высушивает полотенцем волосы, достаёт ноутбук, чтобы проверить почту и ответить на срочные письма, как вдруг вырубается свет. Сначала Чонгук не понимает, что происходит, но, выйдя в коридор, видит, что на всём этаже и, похоже, во всем здании нет электричества. Он возвращается к себе, проверяет заряд ноутбука и, убедившись, что ещё час-полтора в запасе у него есть, начинает проверять входящую почту.

Спустя около сорока минут раздаётся стук в дверь.

— У меня разрядились телефон и ноут, пустишь? — лицо Кима вновь поникшее, но он пытается скрыть это быстрой улыбкой, которая больше похожа на нервный тик. Чон, не сказав ни слова, пропускает его внутрь.

Ким медленно шагает и осматривается, будто у него самого не точно такой же номер. Когда альфа садится на кровать рядом с ноутбуком, он тоже разрешает себе присесть на кресло у столика с бутылкой воды и открытой пачкой орешков из самолёта. Чонгук задумчиво смотрит на гостя, прикусив нижнюю губу, будто раздумывая над чем-то.

— Ты не против, я допроверю почту? Буквально пару минут.

— Конечно, нет. Я не хотел отвлекать тебя от дел, если ты занят. Просто одному там скучно сидеть...

Тэхён приподнимается на кресле и поджимает под себя ноги. Его руки лежат на коленях, в пальцах он теребит какую-то упаковку от конфеты, в несколько раз сложенную в длинную полоску. Он сосредоточенно смотрит на неё, кажется, думает, как сделать её ещё длиннее. Но сам Ким не замечает, как постоянно то разворачивает, то снова складывает бумажку. Он не сильно обдумал свои действия, прежде чем постучать в дверь к Чонгуку. Тэхён просто устал от постоянного самокопания, мерзкого голоса в голове, который продолжал твердить, что он недостаточно привлекательный, недостаточно послушный, недостаточно мягкий, и список этих «недостаточно» был еще очень длинным. Конечно, это был не его собственный голос, но эта зараза никак не могла заткнуться. И единственным, что заставляло его замолчать, был Чонгук. Точнее его запах. Ким это понял ещё тогда, в самолёте. Ему было намного легче, когда альфа был постоянно рядом. А его подушка под носом помогла наконец-то спокойно уснуть и вдохнуть полной грудью. Омега Кима просит такого приятного и уже привычного аромата альфы. А Тэхён просто устал сопротивляться.

Как только Киму открылась дверь номера, его окатила волна того самого шоколада, и ему стоило огромных усилий не подойти и не уткнуться в шею Чонгуку прямо в дверях. Сейчас Тэхён продолжает тихо сидеть в кресле у изножья кровати и незаметно глубоко вдыхает тёмный шоколад. Глаза бегают по полу и время от времени невольно поднимаются на хозяина такого дурманящего аромата. Альфа сосредоточенно смотрит в экран компьютера, что-то печатает, а Ким невольно облизывается, думая о том, какие же завораживающие у Чона черты лица. Большие глаза, широкие брови мягкого изгиба, довольно крупный нос, но он прекрасно ложится над чётко очерченными и в меру пухлыми губами. Тэхён сглатывает, неловко опуская взгляд. Ему слишком нравится то, что он видит.

Чон отправляет ответ на письмо, который был почти дописан, когда постучался Ким, и откладывает ноутбук, решив ответить на остальное потом. Сейчас его внимание устремлено на нечто более интересное.

— Не хочешь чай? Можем заказать в номер, — после слов альфы раздаётся еле слышный смешок.

— Чон, ты же помнишь, что во всём здании нет электричества? — омега поднимает свою застенчивую улыбку, встречаясь взглядом с горящими в темноте глазами напротив. — Но ты можешь попробовать.

Чонгук усмехается с глупости, которую он ляпнул, и слегка откидывается на спинку кровати, возвращая взгляд на парня напротив. Невозможно излучать столько света в абсолютно тёмной комнате одним своим присутствием, думает Чон. Он вновь пропадает в нём, смотрит, как тот продолжает разбираться с фантиком, безнадёжно попадает в плен его очарования и возвращается в реальность только тогда, когда на ноутбук с характерным звуком приходит новое оповещение. Чонгук одёргивает себя, открывает окно и видит сообщение от секретаря: «Как долетели?». Чон отвечает, что всё хорошо, и тут же приходит видеозвонок. Видимо, первым сообщением парень просто проверял почву.

— Привет, Чим, — немного недовольно начинает Чонгук. — Мог тогда уже сразу позвонить.

— Я так и собирался, но потом подумал, вдруг ты спишь с дороги. Тэхён, видимо, уже уснул.

— У меня просто телефон сел, — Чимин не успевает договорить, как Ким подходит к кровати, садится рядом с Чоном и влезает в кадр. — Привет, Чимин-а.

Голос омеги звучит чуть веселее, чем в прошлый раз, когда они разговаривали. Секретарь тут же широко улыбается, увидев друга. А Тэхён начинает слегка нервничать, оказавшись так близко к альфе.

— О, привет! Тэ... А что это ты забыл в номере нашего директора Чона? — Чимин щурит свои хитрые глазки и приближается к камере.

— У нас во всём здании вырубилось электричество, так что мы так коротаем время, — отвечает Чонгук раньше, чем Ким успевает растеряться.

— Так вот оно что, — тянет вечно что-то замышляющий секретарь. — Ты там осторожнее, Тэхён-а, наш директор редко бывает наедине с такими красивыми омегами, — Ким рефлекторно смотрит в сторону Чона, с которым его разделяют буквально сантиметров десять простыни. Чонгук лишь усмехается на реплику Чимина, нервно облизывая колечко и проходясь влажным языком по оставшейся части губы. Нельзя так бессовестно подставлять начальника.

А Тэхён, кажется, снова засматривается. Он совершенно забывает про друга, который висит на том конце, видит перед собой только тёмный профиль альфы, подсвечиваемый лишь экраном компьютера. Омега не может выкинуть из головы то, как язык Чона плавно проскользил по серебристому титановому колечку. Хотелось тоже поиграть с ним, осторожно поднять языком и, облизав, плавно опустить, легонько пососать между своих губ. Интересно, как это колечко ощущается при поцелуе. Чонгук позволил бы ему коснуться его хотя бы пальцем? Но хочется не только пальцем...

— Извини, Чимин-а, думаю, нам пора. На ноутбуке директора осталось мало зарядки, а ему ещё нужно ответить на письма, — Ким сам не ожидал от себя, что сделает это, но друг уже сказал достаточно на сегодня. Не хватает ещё, чтобы Тэхён дальше улетел в свои фантазии прямо при Чонгуке. — Мы тебе перезвоним, как дадут свет. Пока-пока!Ким не дал другу вставить и слова, просто закрыл окно и поставил ноутбук обратно на кровать.

— Он иногда слишком много болтает, — в свое оправдание говорит Тэхён, не поднимая взгляда на альфу. В то время как Чонгук не может оторвать от него свой. Как же, оказывается, он легко краснеет. Чон так и не понимает причину такой реакции, но готов смотреть на смущённого омегу снова и снова.

— Но, знаешь, в этот раз он прав, — омега вопросительно вскидывает брови и смотрит наверх, встречаясь со звёздами в чужих глазах. — Я очень редко бываю в компании таких красивых омег.

Внутри Тэхёна, кажется, что-то рушится. Его брови неосознанно поднимаются ещё выше, рот слегка приоткрывается в удивлении, а в глазах бушует растерянность, которая спустя пару мгновений сменяется отрицанием. И Ким коротким нервным смешком отмахивается от сказанных слов. Слишком уж это хорошо, чтобы быть правдой. Ему довольно убедительно донесли, что то, что он из себя представляет, не может быть привлекательным. «Какому альфе нужен ещё один альфа?» Тэхён обжёгся о всплывшую в голове фразу. Одну из многих, которые остались там после того вечера. Действительно, кому нужен такой омега? Возможно, однажды он изменится и станет «пригодным», но сейчас он позволит себе ещё немного помариноваться в своей испорченности. Нет сил что-то менять. Нет сил стараться. А слова Чона для него звучат как насмешка или неудачная шутка. Конечно, не умышленная, но по-прежнему глубоко ранящая.

— Не нужно говорить такое, — Тэхён отворачивается, вновь концентрируясь на руках и фантике. — Сейчас не самое подходящее время для таких шуток.

— Шуток? — Чон склоняет голову, не понимая, о чём говорит омега. — Я говорю сейчас абсолютно серьёзно, Тэхён, — альфа невесомым движением пальцами по подбородку поворачивает голову Кима в свою сторону и продолжает, убирая с лица омеги непослушные пряди за ухо, — ты, правда, очень красивый. Самый красивый омега, которого я встречал. Разве ты этого не знаешь?

Это был очень рискованный шаг, но Чон не смог сдержаться. Омега так потерянно и с такой болью в глазах смотрит на него, что альфа не может просто так это оставить. Он должен убедить его в обратном. Почему такой невероятный омега так сильно сомневается в себе? Чонгуку очень хочется, чтобы Ким увидел себя его глазами. Он так и не убирает свою руку от лица Тэхёна, невесомо касаясь щеки. Омега не произносит ни слова. Его лицо теперь искажено в ещё большем удивлении и непонимании. Кажется, он не дышит. И как же хочется ладонями обхватить эти прекрасные порозовевшие щеки, прижаться и в губы повторять то же самое сотни, тысячи раз, пока Тэхён не услышит его. Но Чонгук знает, что не может себе этого позволить. Он уже и так сегодня позволил себе слишком многое.

В разрывающем перепонки молчании резко включается свет. Омега слегка дёргается от неожиданности и решает воспользоваться этой возможностью, чтобы поскорее выбраться из-под обжигающего взгляда альфы. Пролепетав что-то на прощание из разряда «Нужно срочно позвонить домой родителям, они, должно быть, переживают», Ким вылетает из номера, чтобы потом всю ночь лежать и думать, что же это было.

                                                                                      ***

Первые дни проходили спокойно, они специально приехали чуть пораньше, чтобы сразу после долгого перелёта не пришлось сидеть на важных переговорах. На следующий день после приезда Чон пошёл на встречу со своими старыми знакомыми из университета, а Тэхён в это время решил погулять по городу, развеяться и купить себе одежды. Хотелось как-то себя порадовать. Вечер они провели в номере директора за обсуждением планов на предстоящую встречу с поставщиками. Никто из них не вспоминал о том, что произошло в первую ночь. Чон — потому что боялся, что перегнул палку, а Ким — потому что всё ещё не понимал, стоит ли верить словам альфы до конца. Но очень хотелось. Так и ходили, как ни в чём не бывало.

Сегодня Тэхён проснулся относительно рано. Еле открыл глаза, скинул с кровати несчастный телефон в попытках отключить будильник, сел на кровати, а рука сама потянулась к косметичке. Всё никак не может отвыкнуть. Он два года пил противозачаточные и за эти несколько дней ещё не привык к тому, что больше не нужно делать это каждое утро. Безэмоциональной усмешкой откинув эти мысли, Ким принял душ, собрался и был готов выезжать на первую встречу.

Чонгук почти сразу, как они приехали, арендовал машину, чтобы было удобнее ездить по городу, не вызывать такси лишний раз, когда ночью вдруг захочется чего-то остренького или посмотреть на океан — он не любил постоянно сидеть в номере. Поэтому, выходя из отеля, Тэхён сразу же подходит к уже заведённому тонированному кроссоверу и садится внутрь. Когда открывается дверь, Чон резко переключает своё внимание с телефона на тёмный силуэт, подсвечиваемый утренним солнцем. Ким лишь быстро здоровается и, молча пристегнувшись, ждёт, пока машина тронется с места.

Вчера Тэхён решил немного разнообразить свой рабочий гардероб, его потянуло на нечто ещё менее утончённое и нежное, как бы выразился его бывший. Но быть сладким и милым омегой сейчас совершенно не хотелось. Не хотелось быть привлекательным. Не хотелось надевать то, что понравилось бы его уроду-бывшему. Так что Ким купил классический угольно-серый слегка оверсайз костюм, под него надел чёрную водолазку и намеренно небрежно уложил чёлку, чуть прикрывающую глаза. По всем объективным параметрам, он выглядел далеко не утончённо, но точно горячо.

Ким залезает в телефон в ожидании, но машина так и не двигается. И Тэхён, услышав сдавленный смешок со стороны водительского сидения, поворачивается к альфе.

— Мы будто сговорились, — по-прежнему с улыбкой говорит Чон. Тэхён осматривает его и замечает на нём похожую водолазку, на которую накинуто тёмно-серое пальто, напоминающее большой пиджак Кима. И самому омеге тоже становится забавно с этой ситуации.

Чонгук продолжает:

— Они же подумают, что у нас в компании униформа, — а Ким все так же еле сдерживает смех. — Но ты прекрасно выглядишь. Тебе очень идёт.

Машина параллельно трогается с места, и Чонгук устремляет свой взгляд на дорогу, выезжая с парковки отеля. Альфа снова назвал его привлекательным, точнее его образ... И Тэхён ловит себя на мысли, что ему нравится такое внимание со стороны Чона. Хочется верить, что это всё искренне, не пустые комплименты. И Ким не слепой, он понимает, что между ними есть какая-то симпатия, но насколько это серьёзно, он не уверен. После такого ожога не хочется бросаться в неопределённость, да и словам верится уже с трудом. Его альфа тоже говорил красивые вещи, но, оказалось, врать в лицо у него получалось гораздо лучше, чем держать свой член в штанах. Но Чон на свои слова совершенно ничего не ждёт в ответ. И это подкупает. Кажется, если он продолжит забрасывать Тэхёна такими невинными комплиментами, омега точно не выдержит и задушит его в объятиях.

Ким улыбается своим мыслям и продолжает диалог:

— Так и знал, что вы следили вчера за мной, директор Чон, — омега наигранно вздыхает и отворачивается к своему окну. — Признайтесь, вы всё же побоялись ехать на встречу с однокурсниками и весь день ходили за мной по торговому центру? А потом, когда увидели, что я купил, решили всё это подстроить.

— Все мы не без греха, — с игривой ухмылкой на лице отвечает директор, не отрывая взгляд от машин впереди.

— Почему, директор Чон? Я вполне безгрешен.

Омега, в отличие от Чонгука, которому приходится смотреть на дорогу, теперь не может оторвать от него своего взгляда. Сейчас ему так легко наедине с этим альфой. Скромные комплименты, лёгкий флирт. Ему нравится отпускать себя и смотреть, куда приведёт их разговор.

— Тогда нужно это исправлять, — оба на мгновение сталкиваются взглядами, а у Кима перед глазами проносятся картинки возможных исходов этого разговора, и в паху начинает слегка тянуть. Он конкретно подсел на эту игру, слишком уж он азартный, чтобы отпустить.

— Но один я точно не справлюсь. Протянете свою крепкую руку помощи, директор Чон? Слышал, вы качаетесь, — альфа облизывает свои пересохшие губы и глубоко вдыхает. — Думаю, вместе мы придумаем, как исправить это недоразумение.

Тэхён соврёт, если скажет, что ненамеренно переводит разговор в более откровенное русло. Хочется узнать, как директор относится к нему как к омеге. Потому что, возможно, для него лёгкий флирт на работе уже стал нормой, но не это. Как он отреагирует на такое? Отшутится? Замнёт разговор? Или продолжит..? Но можно одно сказать точно: если для него это только шутки, он это прекратит. Потому что Ким уже вышел за дружеские рамки начальник-подчинённый.

А Чону в это время мозг подкидывает совсем не те картинки, которые сейчас нужны: его руки на шее омеги, на его груди, крепко сжимают талию, оглаживают сочные бёдра... От их маленькой игры стало как-то слишком душно. И Чонгук нервно усмехается, когда, в очередной раз вдохнув, слышит свой чуть усилившийся запах шоколада в машине. Он по-прежнему не нашёл ответа, почему Тэхён не уходит от таких разговоров как раньше, почему продолжает. Может, тоже хочет узнать, как далеко их это может завести. Но он же в отношениях... И альфа тоже не понимает, почему не может отступить, как обещал себе с самого начала.

Собственный запах Тэхёна как-то слишком остро реагирует на загустевший шоколад — клубника начинает цвести в непропускающей свежий воздух машине. Этого омега точно не мог предвидеть. Сам себя загнал в ловушку, и вот они оба сидят, неловко пряча взгляд в приборной панели, боковом окне — где угодно, лишь бы избежать встречи с чужой парой глаз. Так хочется сделать глубокий вдох, чтобы уловить все частички чуть усилившихся ароматов. Клубника в шоколаде. Сейчас очень чутко воспринимающему запахи омеге его мучительно мало. Хочется чувствовать его не только в воздухе, но и своей кожей, хочется сохранить его на себе. На секунду вспоминаются его игры со смазкой, но Тэхён быстро откидывает эту мысль подальше. Иначе они оба задохнутся в клубнике. Но несмотря на свой предательски усилившийся запах, Киму ужасно нравится реакция, которую он получает. Значит, Чон тоже чувствует это напряжение между ними, это не просто игра для него, тело альфы говорит громко и открыто. Его альфа хочет. Хочет Тэхёна. И омега позволяет улыбке проскочить на своём лице.

— Я обязательно вам помогу, переводчик Ким. Нужно просто хорошо попросить, — Чонгук поворачивается лицом к омеге, заглядывая ему в глаза, — и я сделаю всё, что вы мне скажете.

Тэхён давится воздухом. Не такого он ожидал. Что угодно, но не ещё более пошлых намёков от Чона. Хочется ещё. Так тяжело остановиться, когда единственный двигатель сознания — тёмный шоколад, разливающийся по венам.

— Вы зря мне даёте такую власть над вами, директор. Вы не знаете, что может быть у меня в голове.

Вести машину становится самым настоящим испытанием для Чонгука. Кто бы мог подумать, что он так легко потеряет самообладание из-за флирта. Хотя это уже больше походило на прелюдию к ролевой игре. Чон резко сворачивает с главной дороги и останавливает машину на заправке. Он смотрит в направлении лобового стекла, но, кажется, ничего не видит перед собой. Губы периодически покусываются и тут же зализываются, и Ким не может спрятаться от желания сделать так же. Тэхён завороженно смотрит на него, а Чон будто пытается перевести дыхание.

— Ты мне обязательно во всех подробностях расскажешь, что у тебя в голове. Но позже. Сейчас... нас ждут поставщики.

Чон выходит из машины, чтобы оплатить бензин и заправиться, а Тэхён чуть приоткрывает окна, чтобы выпустить их ароматы и немного разбавить воздух в салоне. Пусть запах бензина тоже проникнет внутрь, но если Ким продолжит дальше сидеть в этом облаке возбуждения, то просто-напросто взорвётся.

                                                                                          ***

Встреча с поставщиками шла по плану, Ким с директором обговорили все интересующие их моменты, договорились о продлении контрактов — в общем, все довольны. До места встречи они доехали в тишине. Сказать было нечего: если бы они продолжили с того, на чём остановились, машина бы снова наполнилась тяжёлыми запахами, да и кто знает, чем бы всё закончилось. А начинать новый диалог казалось слишком неловким. Поэтому оба ехали молча. С той беседой правда лучше подождать.

Сейчас было время обеда, все, кто ещё совсем недавно сидел за столом переговоров, решили отпраздновать успешную встречу совместным походом в ресторан. Помимо Кима и Чона там было еще около шести человек — партнёры, адвокаты обеих сторон и пара других сотрудников. И сделав заказ, мужчины увлеклись светской беседой.

— Правда, я так рад вас видеть, господин Чон. Давно мы не сидели так за одним столом, не болтали по-дружески, — начинает альфа — главный в фирме, с которой сотрудничает компания Чонгука.

— Да, вы правы, господин Хэйс. Не меньше года прошло, — Чон сидит рядом с Кимом, который к этому моменту уже вернулся из уборной. Он впервые лично встречается с этими людьми, поэтому неизбежно взгляды многих периодически устремляются на него. Всем интересна новая фигура. Они до этого говорили только о бизнесе, где Ким показал себя с сугубо профессиональной стороны, поэтому сейчас очень хочется узнать, какой он в жизни.

— Год и два месяца, Чон, я считал, — волна смеха, начинаясь с самого Хэйса, захватывает всех его коллег, переходя вежливой улыбкой в Чонгука с Тэхёном. — Господин Ким, хотел сказать вам лично, вы очень впечатлили меня сегодня. Мне бы найти такого переводчика, который разбирался бы в бизнесе так же хорошо, как вы.

Тэхён усмехается, одаривая партнёра своей улыбкой.

— Спасибо, господин Хэйс. Был рад встретиться с вами лично.

Американец чуть подаётся вперед и продолжает:

— Только простите мне мою бестактность, но я, честно говоря, удивился, когда понял, что вы омега, господин Ким. По нашим разговорам по телефону и сегодня, пока вы не подошли близко, я был уверен, что вы — альфа, — он беспечно смеётся, поддерживаемый подчинёнными вокруг.

А с уст Кима слетает горький смешок. И если не знать Тэхёна, можно посчитать его за искренний. Но Чонгук замечает, как неестественно для него искривляются губы омеги при улыбке, а голова чуть дёргается вбок в попытке сбросить напряжение. Ким как-то отшучивается, продолжает беседу, но его эмоции при этом остаются сдержанными, скорее даже подавленными. Он также улыбается, но сразу после губы быстро возвращаются обратно в пустую маску. Заметно, как он держит в себе напряжение, но при коллегах Чонгук ничего не говорит. И, честно говоря, всё оставшееся время винит себя за то, что не вмешался и не поставил партнёра на место. Но он искренне не думал, что это заденет Тэхёна. По пути домой Чон спрашивает омегу, всё ли у него хорошо, на что тот отмахивается, сказав, что все прекрасно, и продолжая смотреть на быстро пробегающие здания за окном машины. Но в его глазах слабо читается боль, которая горечью оседает в горле Чонгука. Хочется забрать её себе, чтобы ему не приходилось это чувствовать. Доехав до отеля, Ким лишь бросает слова прощания и уходит к себе.

Не он один так считает, думает Ким. Не только его бывший не видит в нём омегу... И эта мысль никак не отпускает. Бывает, одна мелочь подкашивает всё настроение и убивает внутренний настрой. И именно так себя и чувствует Тэхён. Возможно, к утру он уже переболеет этим, забудет и выбросит навсегда, но сегодня хочется побыть одному. Просто полежать на кровати и погрустить. Видимо, он правда слишком не похож на омегу.

                                                                                        ***

— Ты где?

Ким вылетает из такси, на ходу поправляя растрепавшиеся волосы.

— Я уже бегу, буду через три минуты.

Сегодня с самого утра все пошло наперекосяк. Омега всю ночь ворочался, никак не мог уснуть, всё тело сначала какое-то время знобило, а потом бросило в жар. Проснулся Тэхён от тугого узла, стягивающего низ живота, стояк упирался в постель и ныл, между ягодиц влажно и липко. Началась, подумал Ким. Он неохотно открыл глаза, посмотрел на время и пришёл в ужас. Ему через двадцать минут надо быть на встрече с инвесторами, а он ещё в постели. Омега быстро соскочил с кровати, тут же сгибаясь пополам от резкой пронзающей боли. Течка пришла раньше, чем должна была. На месяц раньше... Он свёл ноги в попытках заглушить возбуждение, но это мало помогало. Тэхён вытащил из сумки блокаторы и тут же закинулся парой таблеток, чудом добрался до душа, быстро подрочил и смыл с себя следы смазки. Оргазм забрал с собой лишь десятую долю того неудержимого желания, которое только разрасталось внутри омеги. Но сейчас на это совершенно не было времени. Ким быстро умылся, почистил зубы, накинул первую попавшуюся рубашку и брюки и вылетел из отеля, по пути вызывая такси. Не так он представлял себе это утро... Чон выехал раньше, они ещё вчера договорились встретиться сразу на месте, но всё идёт как-то не по плану. Директор уже звонил ему несколько раз, но, к удивлению самого Тэхёна, он опоздал только на пятнадцать минут. Тело почему-то так и продолжает ныть, кости будто потяжелели, и каждый шаг даётся ему с трудом. В этот раз боли чувствуются сильнее, чем обычно. Странно, раньше эти блокаторы всегда действовали уже минут через двадцать, но, видимо, им нужно дать ещё немного времени. Хорошо, что это только первый день, течка ещё не вступила в полную силу, и благодаря блокаторам его запах, скорее всего, уже вернулся в пределы нормы. С этой мыслью Ким влетает в здание, поднимается на нужный этаж, незаметно поправляя штаны спереди при ходьбе, и осторожно открывает дверь в кабинет.

К счастью Тэхёна, Чон сидит в паре метров от входа, во главе длинного стола, чуть подальше по бокам от него сидят консультанты и инвесторы, все смотрят на омегу в другом конце комнаты, который в этот момент стоит у доски и с указкой в руках комментирует график. Увлечённые презентацией о прибыли компании Чона инвесторы даже не замечают Кима, который тихо придвигает свой стул и садится позади по правое плечо от директора. Чонгук не обращает на него внимания, чтобы не мешать презентации коллеги, талантливо притворяясь, что слушает всё, что тот говорит. А сам невольно принюхивается, чувствуя яркий аромат клубники. Брови альфы хмурятся, он не может в это поверить. Чон медленно поворачивает голову вбок, чтобы посмотреть на омегу. У того капельки пота скопились на лбу, глаза беспорядочно бегают по комнате, а сжатые кулаки на коленях чуть потряхивает. В глазах альфы шок, но он всеми силами пытается это скрыть. Ким ловит на себе его взгляд и непонимающе подаётся вперед, чтобы услышать, что директор хочет ему сказать. Чонгук чуть отклоняется назад и шепчет полубоком:

— Тэхён, у тебя течка?

Глаза омеги вмиг расширяются. Неужели его запах всё ещё не заглушился? Он нервно сглатывает, но ничего не говорит, лишь виновато опускает голову. Чон вновь садится прямо на стуле, и Ким, заметив, как альфа сжимает свои челюсти, впивается пальцами себе в бедро, когда снова чувствует боль внизу живота. Чонгук больше не поворачивается, смотрит куда-то вперёд, но, кажется, не слышит ничего вокруг. А Тэхён всё тщетно пытается спрятаться, уменьшиться до микроскопических размеров. Вдруг кто-то ещё почувствует его запах. Спасибо блокаторам, что хотя бы немного притупили аромат, но видимо, недостаточно, чтобы Чон не заметил. Всё-таки он знает, как обычно пахнет Ким. И он сидит к омеге ближе всех.

Буквально через пару минут после того, как Тэхён зашёл, его заметил один из инвесторов, который сидел по левую сторону от Чона. Как ни странно, он тоже был корейцем, но вёл свою деятельность в основном за рубежом. И, увидев нового сотрудника своего старого знакомого, решил лично поздороваться. Он осторожно привстал и сел на стул около директора, наклонился за спину Чонгука, чтобы быть ближе к Киму, и тихо, чтобы не мешать докладчику, поздоровался, протягивая руку. Омега тоже наклонился, чтобы поприветствовать мужчину, но ему в нос тут же резко ударил тяжёлый древесный запах мускуса. Ким от неожиданности захлебнулся воздухом и закашлял, прикрывая рот и нос ладонью. Мужчина поднял брови, как бы спрашивая, всё ли в порядке, на что омега просто закивал, не способный выдавить ни слова. Горло сковал резкий запах альфы, и Тэхён, вежливо кивнув, сел обратно на место, все также продолжая тихо кашлять. Чонгук обернулся на звук, посмотрел на омегу, у которого начали слезиться глаза, а сам он отвернулся в сторону двери, тяжело и часто вдыхая через рот. О таком во время течки альфа ещё не слышал...

Запах одного из инвесторов оказался слишком интенсивным для рецепторов Кима. Он уткнулся носом в воротник своей рубашки, прикрываясь рукой, чтобы было менее заметно и не вызывало лишних вопросов. Но это мало помогало. Мужчина так и не отсел обратно, его мускус бил по вискам, скопился глубоко внутри. Тэхён уже не знал, куда ему спрятаться, пока не перевёл взгляд обратно на Чона. Идея безумная, как и все его идеи, связанные с этим альфой, но другого выхода он не видит. Уже становится тяжело дышать урывками, поэтому Ким подсаживается ещё ближе к директору и старается как можно менее заметно приблизиться носом к его шее. Никто вроде не обратил на него внимания, так что омега смелеет и пододвигается ещё ближе, делая вид, что он настолько увлечён презентацией, что хочет быть ближе к экрану и разглядеть каждую деталь. Его лёгкие сразу расправляются и впускают шоколад, который постепенно проникает внутрь и вдох за вдохом вытесняет жгущий стенки слизистой мускус. Тэхён чуть прикрывает глаза от облегчения и искреннего наслаждения. Течный омега внутри просто просит быть ещё ближе, умоляет окутать всё тело этим крышесносным ароматом. Он подаётся ещё чуть вперед и нечаянно утыкается кончиком носа Чону в загривок, отчего тот слегка дёргается, на мгновение повернув голову. Альфа расправляет плечи, вся его спина напрягается от одной мысли, что омега сейчас водит носом по его шее и волосам и пытается вобрать в себя его запах. Но хотя бы кашель прекратился. Ким даже не пытается отодвинуться, наоборот, увидев, что Чонгук не отталкивает его, прижимается носом ещё сильнее. А Чона, кажется, сейчас разорвёт на куски. Ему тяжело держаться рядом с таким податливым, ластящимся омегой, излучающим самый сладкий и вкусный для него аромат. Какого черта они всё ещё здесь делают, непонятно. И почему ещё никто ничего не сказал — тоже. Только два человека пару раз обернулись, но практически сразу вернулись глазами к рассказчику. Запах Кима всё-таки подавлялся блокаторами по большей части, так что они издалека редко улавливали яркие нотки клубники. Но для Чона это было настоящее мучение.

Как только презентация закончилась, Чонгук попросил короткий перерыв и вывел омегу подальше от лишних глаз, куда-то на лестничный пролет. Его глаза сверкают от желания рядом с Тэхёном, течка постепенно входит в полную силу, и контролировать себя становится практически невыносимо.

— Почему ты здесь? — глаза альфы бегают по лицу напротив, он тоже очень напряжён.

— О чём ты?

— У тебя течка, Тэхён. Иди домой, — как можно мягче пытается говорить Чон, но выходит рвано.

— Но у нас важные переговоры... — начинает Ким, и его тут же перебивают.

— Если ты будешь нюхать мою шею всё время, наши переговоры закончатся, так и не начавшись, — омега виновато опускает голову, пока Чонгук ходит туда обратно, пытаясь скинуть напряжение, но всё без толку. — Ты уже не маленький, прекрасно знаешь, как течный омега влияет на альф.

— Но обычно никто не замечал...

— В смысле, «обычно»? — Чон резко останавливается, переваривая только что услышанную информацию. — Это не первый раз, когда ты пришел на работу в течку?

— Нет... — робко бормочет себе под нос Ким, топчется на месте, сжимая вместе бёдра. Смазка липнет между ягодиц, и боксеры уже все мокрые. Он только надеется, что его брюки достаточно плотные.

— О чём ты вообще думаешь? — глаза альфы горят, но не злостью, а больше от переживания и красной линией проходящего через всё его тело желания. Он не может его в себе подавить.

— Прости! Я обычно на сильных блокаторах, и раньше они хорошо помогали — полностью глушили запах. Но, видимо, сегодня что-то пошло не так... — тараторит Тэхён, по-прежнему не поднимая взгляд на Чона, боясь увидеть там гнев.

Но тут из-за спины омегу сначала окутывает мускусное облако, а затем слышится голос его обладателя. Ким снова начинает кашлять и, повернувшись лицом к мужчине, начинает панически отступать назад.

— Господин Ким, с вами всё хорошо?

Омега прячется за спину Чонгука, который растерявшись, сначала оборачивается на него, а потом, когда инвестор шагает в сторону Кима, чтобы взглянуть на него, расправляет грудь и встаёт у того на пути, ограждая от пока неведомой опасности. Но Тэхён не отвечает ни слова, он опять не может остановить кашель, всё пятится назад, но довольно быстро упирается в стенку. Чон совершенно не понимает, что происходит, но знает точно, что этому альфе стоит уйти.

— Он сегодня неважно себя чувствует, господин Кан, — начинает Чонгук, шагая в сторону мужчины и указывая рукой вперед, как бы намекая на выход. — Не переживайте, он сейчас поедет домой, и мы с вами закончим нашу встречу. Поделитесь со мной своим переводчиком на день? — дружелюбно отшучивается Чон, на что мужчина усмехается и кивает. — Тогда подождите меня в кабинете, я к вам вернусь через пару минут.

Когда Чон закрывает за мужчиной дверь и оборачивается на Тэхёна, то видит, как тот вжимается носом в ладонь, которая держит уже помятую ткань рубашки. Он опять тяжело дышит, и у Чонгука сердце болит на это смотреть. Он в два шага подлетает к омеге, берёт его за руку, которая прячет нос, и легонько отводит от лица. Ким чуть заторможено открывает глаза и поднимает на него свой напуганный взгляд. Чон видит в них слёзы, и с облегчённым вздохом омеги одна из них крупной каплей стекает по щеке. Альфа не может себя сдержать и осторожно стирает её большим пальцем.

— Всё хорошо?

Но Ким снова не отвечает, он одним шагом преодолевает оставшееся расстояние между ними и прижимается лицом к пахучей железе альфы, глубоко вдыхая. Чонгук от неожиданности чуть отшатывается назад, и, как только нос Тэхёна касается его в сгибе шеи, глаза Чона моментально закатываются от такой близости. Омега оплетает руками чужую талию и ни на сантиметр не отдаляется от сладко пахнущей кожи. Хочется лизнуть её, почувствовать спасительный шоколад на языке. В течку этот аромат, кажется, становится ещё желаннее. Альфа рефлекторно кладёт руки на голову Тэхёна, еле касаясь. И только спустя пару минут, когда омега уже дышит ровно, без каких-либо трудностей, осторожно отстраняет его от себя, заглядывая в глаза.

— Объясни мне, что происходит, — Чонгук держит лицо Кима в своих ладонях, о которые тот легонько трётся щекой, восстанавливая дыхание.

Омега какое-то время обдумывает, стоит ли говорить всю правду Чону, и всё же решает открыться.

— Возможно, ты подумаешь, что я странный, — осторожно начинает Ким, будто следя за реакцией альфы, — но я с детства очень чувствителен к запахам. И мне бывает очень тяжело находиться рядом с резкими и особо яркими запахами альф и омег...

Чонгук не говорит ни слова, внимательно слушает, впитывая каждый взгляд омеги из-под опущенных ресниц.

—... Настолько, что я могу задыхаться и, как оказалось, терять сознание, — брови Чона подпрыгивают в удивлении, но он по-прежнему молча слушает. — Прости, что всё испортил — поставил тебя в такое положение и прервал встречу...

— Даже не смей за это извиняться, Тэ, — глаза омеги вмиг поднимаются вверх. — Ты ничего не испортил. Я со всем разберусь.

Чон на время замолкает, размышляя, а затем добавляет:

— Но если ты очень чувствителен к запахам, почему так легко дышишь моим? Шоколад считается насыщенным ароматом... — альфа смотрит Тэхёну в глаза, пытаясь найти в них ответ. В его голове совершенно не складывается этот пазл.

Ким поджимает губы, не веря, что правда скажет это. Его щёки чуть краснеют, каждый миллиметр его кожи по-прежнему горит, но этот румянец всё равно чувствуется лёгким ожогом по возбужденному телу.

— Потому что твой запах меня успокаивает... Он единственный не давит.

Альфа молчит. Его глаза беспорядочно бегают по лицу омеги. А Тэхён опускает вновь свою голову, смущаясь от того, что собирается сказать:

— Ты очень вкусно пахнешь, Чон, — и снова глаза в глаза.

Омега вновь осторожно прижимается к сильному телу напротив, зарывается носом в сгиб шеи и, окончательно теряя голову, легонько на пробу проводит кончиком языка по пахучей железе. Ким слышит, как Чонгук громко выдыхает через рот, но он не отстраняется, не отталкивает. Только еле слышно мычит от такой горячей ласки. Для Чона это было чем-то настолько интимным, что он даже не вспомнит последний раз, когда кто-то делал это с ним. Вбирал в себя его запах. Так жадно и отчаянно.

— Тэ... Ты совсем не видишь меня как альфу? — тяжёлый вдох, выдох. — Нельзя так делать, не думая о последствиях. У тебя же есть парень...

— Нет... — Ким уже более смело лижет шею Чонгука, и его боль слегка притупляется. Внутренний омега получает то, чего он так хотел. Брюки уже явно промокли, всё вокруг пахнет приторной клубникой и горьким тёмным шоколадом. И хочется как можно дольше быть в окружении этого аромата.

— Что?.. — все фразы звучат как эхо, несколько раз отражённые о тесные стены вокруг.

— У меня никого нет...

Альфа выдыхает с облегчением, а затем неожиданно шипит от того, как сильно Ким втягивает в себя кожу у него на шее. 

Член в штанах уже отчаянно молит о пощаде, но течный омега с каждой секундой становится всё ближе. Водит руками по спине, потирается стояком о бедро Чона и тихо стонет, скулит, пока жадно вылизывает шею.— Тэхён, тебе пора идти... — Чонгук сам не верит, что говорит это. — Иди домой.

Ким обиженно хнычет и только сильнее впивается руками в крепкие мышцы на спине альфы. У Чона по ключицам уже стекает слюна, головка члена, зажатая в тисках тесных брюк, истекает смазкой, пачкая бельё. Запах клубники пробирается глубоко в лёгкие и оседает сладостью. Как же хочется попробовать её на вкус...

Альфа с трудом находит в себе силы оттолкнуть возбуждённого омегу от себя:

— Сейчас же уезжай в отель и сиди в номере, понял меня?                                                  Поплывший взглядом Тэхён тут же кивает, немного приходя в себя. Поправляет свою рубашку, волосы.

— Да, прости... Я пойду, — омега отходит от стены и на ватных ногах идёт мимо Чонгука к двери, но альфа останавливает его, схватив за запястье.

Ким не успевает повернуться, как крепкие руки обхватывают его сзади за талию и повязывают пиджак на бедрах. Он поворачивает только голову и смотрит на Чона боковым зрением.

— Ты слишком сильно потёк, клубничка, — шепчет альфа ему прямо на ухо, а внутри будто снова камень падает в низ живота.

Тэхён судорожно облизывает губы и чуть жмурит глаза, чтобы окончательно прийти в себя. Стряхивает лишние мысли в пределах своих возможностей и поспешно уходит.

                                                                                        ***

Инвесторы. Компания. Прибыль. Акции. Чон составляет у себя в голове список вещей, на которых нужно сейчас сконцентрироваться, но выходит, мягко говоря, плохо. Он ведёт переговоры, но в перерывах между своими же репликами в голове всплывает Тэхён. Он доехал? Его больше не мучали проблемы с дыханием? Температура спала? Ему очень плохо сейчас? Насколько сильные боли в первый день течки? Насколько течку тяжелее проводить без альфы? Что он сейчас делает?.. Хотя на этот вопрос точно сейчас отвечать не стоит. Чонгук и так изо всех сил сдерживает себя, чтобы не сорваться и не уехать к омеге. Но его голову посещают и другого рода мысли: когда они расстались? Ещё почти неделю назад он собирался праздновать их годовщину, а сегодня говорит, что у него никого нет. Поэтому на Тэхёне лица не было несколько дней? Что случилось? Вопросов миллион, и на все Чон хочет рано или поздно найти ответы, но он не будет заваливать сейчас ими омегу. Когда он будет готов, может, сам расскажет.

Встреча длится ещё пару часов, после чего альфа с облегчением вздыхает и первым вылетает из кабинета переговоров, быстро садится в машину и едет в отель. По пути, как на зло, вечно попадаются красные огни светофоров. Но это время даёт возможность подумать, как же ему поступить. Чонгук ни за что не хотел бы пользоваться таким уязвимым состоянием омеги. Он сейчас переживает расставание, и вообще никогда не говорил в открытую, что хочет его, так что, возможно, все его желания сейчас продиктованы течкой. Поэтому Чон решает просто узнать, всё ли у Тэхёна хорошо, и купить всё необходимое, если тот попросит. Это он решает головой. Пока внутри него кричит альфа, который требует помочь омеге, ублажить, вылизать, забрать всю боль и оттрахать до шлепков ягодиц о бёдра, до тёмных пятен перед глазами. Его альфа уже давно воспринимает Тэхёна как желанного омегу. Возможно, Чон не хочет этого признавать вслух, но на уровне природы он давно считает Кима своим. Потому что именно он сумел зацепить альфу, оставить свой след в памяти и сердце. А сегодняшняя сцена на лестничной площадке просто сорвала ему тормоза. Хочется присвоить этого отзывчивого омегу себе. Хочется показать, каким он может быть для него. Как хорошо он может ему сделать.

Чон подъезжает к отелю, глушит мотор, нервно смотрит на себя в зеркало заднего вида, поправляет волосы и выходит из машины. В лифте он, кажется, едет целую вечность, уже успевает запомнить мелодию, и вот двери открываются на нужном этаже. Чонгук быстро идёт в направлении номера Тэхёна. И уже за четыре двери чувствует сладкий запах клубники, а чем ближе он подходит, тем ярче он становится. Чон останавливается прямо перед номером омеги и боится сделать очередной вдох. Концентрация аромата кажется максимальной, и запах самого альфы начинает отвечать, довольно быстро усиливаясь и сгущаясь в воздухе. Он стоит у двери, не знает, что сказать, стоит ли заходить, может, лучше оставить его одного. Но пока он думает, дверь резко открывается, а в проёме появляется Тэхён, который уже учуял альфу. Всё его тело покрыто испариной, белая объёмная рубашка, которая была на нём днем, так и висит на плечах, но уже держится буквально на трёх пуговицах. Ключицы, манящие своими перепадами, открыты, подол еле прикрывает пах, а полупрозрачная ткань липнет к телу. Кажется, будто омега сходил в душ в ней же, и она так и не успела высохнуть. А Чонгук всё так и стоит, не может сказать ни слова, смотря с восхищением на прекрасного омегу перед собой.

— Так и будешь стоять? — говорит Ким с нескрываемым раздражением в голосе от неугасающего возбуждения и утягивает альфу внутрь комнаты.

Закрыв дверь, Тэхён начинает судорожно расстёгивать рубашку Чонгука, но из-за трясущихся пальцев у него плохо получается. А сам альфа приходит в себя только тогда, когда две пуговицы уже освобождены.

— Подожди, — начинает он, с тревогой смотря на Кима, которого всего трясёт. Чон старается придерживаться плана у себя в голове, но как же тяжело сопротивляться омеге, который одним только взглядом просит, умоляет. — Я не буду этого делать.

Тэхён поднимает на него удивлённый взгляд и как-то по-злому усмехается.

— И ты меня не хочешь, — говорит омега себе под нос слова, которые просто сочатся болью.

— Ты же знаешь, что не в этом дело, — глаза напротив горят злостью, у Чона пробегает лёгкий холодок по затылку.

— А в чём же? — но он не даёт альфе и шанса ответить. — Дай угадаю, я настолько ужасный и отвратительный омега, что ты даже в течку на инстинктах не хочешь меня трахать? — Ким отходит от альфы, идёт вглубь комнаты и начинает широко и гневно расхаживать из стороны в сторону.

— Что за бред ты вообще несёшь?

— Что, для тебя я тоже слишком похож на альфу? Не умею быть нежным и послушным? Тебя такие заводят, Чон? Тихие и невинные омеги, которые сгорают от стыда, когда слышат слово "секс"? — его просто разрывает от невысказанных за всё это время эмоций, от той боли, что скопилась внутри. И, конечно, альфа не виноват, он просто попался под горячую руку, но Кима сейчас мало волнует моральная составляющая всего происходящего. Хочется хотя бы сейчас выпустить это и не держать больше в себе. — Или может, я тебе внешне не подхожу? Расскажи, что со мной не так.

А Чонгук стоит и не понимает, куда ещё ниже может упасть его сердце, слушая всё это. Так вот, что он думает о себе. Вот, как видит себя со стороны. Чон подходит к нему, пока омега не продолжил опускать себя ещё ниже, ладонями обхватывает его лицо и наклоняется близко-близко.

— Прекращай, — мягко, практически шёпотом произносит он. Чонгук большими пальцами поглаживает щёки Тэхёна, который чуть хмурится и прикрывает веки. — Посмотри на меня.

Омега не произносит ни слова, лишь медленно в ответ поднимает свои большие глаза, в которых начинают собираться слёзы.

— Ты меня совсем не слушал, когда я сказал, что для меня ты самый прекрасный омега? Думаешь, я говорю это каждому? Тэхён, послушай меня внимательно, — альфа делает паузу, чтобы убедиться, что Ким его слышит, и, когда тот еле заметно кивает, продолжает, пальцами иногда поглаживая горячие щёки. — Ты самый красивый омега на свете. Я с первого дня не могу оторвать от тебя глаз. В тебе идеально абсолютно всё: от макушки до кончиков пальцев, от твоей шикарной фигуры до милой родинки на носу. И ты меня пиздец как заводишь. У меня всё ещё стояк с того нашего разговора в офисе. Я провонял шоколадом всю машину, фойе и сейчас твой номер тоже, — омега слегка усмехается, его взгляд смягчается с каждым словом альфы. — Я еле сдерживаю себя с самого утра, с того момента, когда ты ворвался в переговорную со своим сладким запахом чёртовой клубники. Так что не смей даже думать, что ты какой-то не такой. Какие омеги меня заводят? Ты меня заводишь, Тэхён. До безумия. С нашей первой встречи в моей голове остаёшься только ты. И ты всегда будешь омегой в моих глазах, не важно, кто там что говорит. Самым неповторимым омегой, который поставит любого на место, решит все вопросы без чужой помощи, который уделает любого альфу в переговорах, а потом придёт, ласково уткнётся в шею и сведёт с ума своим очарованием. Тэхён, в тебе есть всё, как же ты не понимаешь?

Омега не может поверить своим ушам. В глазах альфы он правда такой замечательный... Лицо Чона ни на секунду не дрогнуло, глаза блестят и всё также смотрят с теплотой прямо в душу. Он всё это время видел его таким? С самой первой встречи? Ким вспомнил все его робкие комплименты, маленькие жесты внимания и взгляды, и то, как сегодня альфа бережно слушал его, когда они были на лестничной площадке. Тэхён правда чуть не сорвал переговоры, нагло лез к нему и мешал. Но Чон его не отталкивал и даже защищал, сказал, что омеге не за что извиняться, понял его особенность и, кажется, так легко принял, будто это был пустяк. Если честно, даже своему бывшему Тэхён не говорил об этом, ему было стыдно. Он же буквально задыхается, не может себя контролировать, когда сталкивается с резкими запахами. Становится таким слабым. Но с Чонгуком было не страшно показаться слабым. И его реакция это только подкрепила. И то, как он держится сейчас, когда омега буквально выливает на него всё, что накопилось внутри. Но альфа понимает, что это сказано не со зла и не ему. Он будто читает его мысли. И от этого сердце омеги просто разбивается. Разве такое бывает? Такая безусловная вера и поддержка. И такое чистое восхищение таким обычным омегой...

Слёзы не выдерживают напора чувств и рекой льются из глаз по щекам, стекают между пальцами Чонгука. Альфа смотрит на Тэхёна, всхлипывающего от тихого плача, и решает позволить себе ещё одну наглость. Он наклоняется и сцеловывает солёные капли, которые не прекращают течь, раздражая такую мягкую кожу лица. Он ловит одну, вторую, третью, чуть задерживается на ней и медленно отстраняется, издавая утешающий звук невесомого поцелуя. А затем наклоняется к губам, но медлит со следующим шагом, думая, можно ли. И Ким даёт ему ответ. Он чуть подаётся вперед, и их губы соприкасаются в нежном поцелуе. Омега прикрывает глаза и будто отпускает все лишние мысли. Они просто стоят, соприкоснувшись губами, вбирают в себя эту сладость момента. Губы Чона чуть солёные от слёз омеги, но насыщенность их ароматов смывает всю горечь. Руки Тэхёна осторожно касаются живота альфы, плавным движением поднимаясь к груди, и сжимают в кулаках рубашку от переполняющих эмоций. Чонгук всё также аккуратно придерживает омегу за щёки, зарываясь кончиками пальцев в волосы. Он на пробу двигает губами, чуть приоткрывая их, причмокивая, отрывается на мгновение и вновь погружается в чувственный поцелуй. Ким тоже начинает плавно двигаться, проходится языком по колечку, о чём так давно мечтал, слегка прикусывает его и позволяет Чону сминать его припухшие губы. Под действием их ароматов, которые по-прежнему удушающим облаком висят над ними в воздухе, поцелуй становится более страстным и несдержанным. Тэхён уже обеими руками обвивает крепкую шею альфы, бесстыдно врывается между его губ своим языком, пока тот, опустив одну руку на талию омеги, плотно прижимает его к себе и откровенно вылизывает податливый рот. Они прерываются, только когда от недостатка кислорода начинает драть лёгкие.

— Скажи, что ты не уйдёшь, — тяжело дыша, говорит омега. Течка буквально держит его за горло. Просит не останавливаться.

— Тэ, я не могу так, — как же сложно заглушить голос разума, Чон очень боится ему навредить. — Ты же только расстался со своим альфой. Я не хочу, чтобы ты потом жалел о том, что сделал под влиянием инстинктов.

— Чон, — Ким резко становится серьёзным, его глаза смотрят в упор, он по-прежнему тяжело дышит, — если бы это были только инстинкты, я бы подставил свой зад ещё на ресепшене в фойе. Я хочу, чтобы это был именно ты и никто другой. И... тот самый альфа, про которого ты говоришь, — омега опускает свой взгляд, потому что ему стыдно о таком говорить вслух, но всё же продолжает, — он не касался меня последние четыре месяца, это уже третья течка, которую я проведу без него, хоть мы и расстались только неделю назад. И поверь, видеть его я больше никогда не захочу, так что меня с ним ничего уже не связывает. Поэтому прошу, если ты тоже этого хочешь... не останавливай себя.

И вот альфе дали зелёный свет. Чонгук уже более уверенно впивается в покрасневшие губы омеги, сминает их, лижет, пытаясь забрать с собой на языке клубнику. Его руки смелее блуждают по талии, переходят на спину, пока Тэхён только успевает лениво подставлять свой рот, высовывает язык, который Чон тут же обхватывает губами и сладко посасывает. Руки альфы опускаются на округлые бёдра, и он одним движением подхватывает Кима под ягодицы, сажая себе на талию. Он рычит в поцелуй и прикусывает чужую губу, когда понимает, что на омеге нет белья, и его ладони в критической близости от обнажённой промежности. Пальцы Чонгука сильнее сжимают сочные половинки, которые уже полностью влажные от смазки. Он продолжает грубо прижиматься губами к Тэхёну, переходя на щеку, линию подбородка, засасывает мочку и спускается на шею. Чон покрывает поцелуями, втягивает в себя нежную карамельную кожу, лижет, а затем широким мазком проходится по пахучей железе омеги. И, кажется, все рецепторы на языке сразу оживляются, хочется ещё и ещё. Чонгук срывается и с всё большим нажимом вылизывает сгиб шеи Тэхёна. Он даже в самых прекрасных снах не мог представить, насколько хорошо быть рядом с этим омегой. Насколько правильно всё чувствуется. Ким неожиданно для себя вскрикивает от языка альфы на чувствительной железе и скулит от таких нежных ласк, его руки прижимают голову Чона ближе к своей коже, ноги крепко сжимают талию. Омега не выдерживает такого внимания к своему телу, пытается хоть как-то помочь себе. Он чуть приподнимается, сидя на бёдрах Чонгука, и снова опускается, чтобы создать необходимое трение для ноющего члена, зажатого между их телами. И альфа сам начинает его немного приподнимать, чтобы помочь получить ещё больше удовольствия.

Чон слегка подбрасывает Тэхёна, чтобы перехватиться и освободить правую руку. Она пробирается ближе к истекающей смазкой дырочке и выводит вокруг неё узоры, иногда нажимая на вход. Но альфа не может долго себя сдерживать и проникает внутрь одним пальцем, который уже весь измазан стекающей по бёдрам клубникой, и омега сдавленно мычит, прижимаясь ближе. Чонгук растягивает тугие края, но благодаря течке ему не требуется много времени, чтобы проникнуть на всю длину, и он практически сразу добавляет второй палец. Ким, уже не скрывая наслаждения, стонет в губы, пока альфа растягивает его изнутри, оглаживая гладкие стенки. По пальцам стекает всё больше смазки, а движения руки становятся быстрее и хаотичнее. Чон начинает глубоко и часто насаживать омегу на свои пальцы, выбивая из отзывчивого тела благодарные несдержанные стоны. Он добавляет третий, а омега уже сам прыгает на них, ладонями опираясь на плечи альфы и ногами сжимая его талию.

— Ещё немного... Д-да! Да-да-да-да! — по вскрику на каждый удар по простате.

Глаза Кима закатываются, когда Чонгук в очередной раз вбивается подушечками пальцев в чувствительную железу, и омега кончает на их одежду, так и не прикоснувшись к себе, жадно прикусив губу альфы в наслаждении.

Чон шипит от сильного укуса, но не отстраняется. Нежно чмокает разомлевшего омегу, плавно водит губами по его щеке, носу, касается уголка рта и увлекает его в плавный поцелуй. Тэхён ещё не отошел от оргазма, всё его тело потряхивает, и он просто поддается на безобидные ласки. Сейчас его сознание лишь немного прояснилось, но этого недостаточно, чтобы течка отступила. Всё тело по-прежнему потряхивает, ноет, горит, и хочется прилечь. И Чонгук будто снова читает его мысли, подходит к изножью кровати и осторожно опускает омегу на постель. Ким всё ещё пытается отдышаться и не может отвести глаз от альфы, стоящего у него между ног. Волосы Чона растрёпаны, губы красные и блестят от их общей слюны, их очертания полностью стёрлись. Альфа медленно подносит к своим губам руку, которая только что так искусно трахала Тэхёна на весу, приоткрывает рот и слизывает с пальцев остатки смазки. Омега теряет дар речи, смотря на эту картину. Глаза раскрылись в удивлении, но волна возбуждения от увиденного накрывает его, и он сильно прикусывает свою губу. Как же это ужасно горячо. Смотреть, как альфа жадно слизывает твой вкус со своей руки. Он насаживается ртом на свои пальцы, посасывает, по-прежнему смотря прямо в глаза, и, забрав с собой всё без остатка, довольно облизывает губы.

— Я уже говорил, что клубника теперь мой любимый вкус?.. Такой сладкий, — хитрая ухмылка растягивается на его лице, а омега почему-то вдруг смущается. Будто это не он пару минут назад стонал в губы этому альфе, прыгая на его пальцах. — А сейчас ты мне расскажешь всё, что у тебя в голове. Я хочу услышать все твои грязные фантазии, о которых ты говорил в машине, — альфа снимает с себя рубашку и штаны, оставаясь в одних боксерах. Вытирает тканью живот омеги и откидывает её в сторону.

Ким отводит свой взгляд, вновь покрываясь румянцем. Сводит колени, пытаясь как-то прикрыться, но Чонгук тут же раздвигает их обратно, кладя левую ногу омеги себе на плечо.

— Нет, Тэ, так не пойдёт. Ты только что стонал на моих пальцах и просил ещё, а теперь засмущался? — Чон усмехается, его умиляет такая резкая смена, это даже заводит. — Скажи мне, чего ты хочешь. Не стесняйся.

Альфа начинает покрывать поцелуями тонкую кожу на лодыжке Тэхёна, пока тот, прикусив губу, о чём-то серьёзно задумывается. Но Чон его не торопит, он нашёл себе прекрасное занятие, пока омега борется со своим смущением.

— Я могу... называть тебя папочкой? — еле различимо бормочет Ким, ища глазами убежище где-то в простыне. Чонгук ухмыляется от неожиданности, а внутри растекается жар. — Но.. это просто предложение... Если это слишком для тебя, нам совсем не обязательно это делать, — сразу заминается омега.

— А клубничка оказалась с огоньком, — улыбка не покидает лица альфы, такой поворот событий ему ужасно нравится. — Ну, и кто же вселил в тебя столько неуверенности? Я бы отдал всё, чтобы быть твоим папочкой.

И омега скулит, сам удивляясь своей реакции. Но он так давно хотел услышать эти слова... Его бывший рассмеялся ему в лицо, когда Ким решил открыться и показать свои глубинные желания. Но не он. Конечно, не он. Чонгук слишком хорош для этого мира. Он какой-то запредельный.

— Ну, и что же папочке сделать, чтобы удовлетворить своего малыша? — он начинает подниматься выше своими поцелуями по медовой коже, переходя на внутреннюю сторону бедра, а Тэхён не верит, что это всё происходит на самом деле. Это безумно заводит.

— Хочу тебя... — альфа оставляет слабый укус на нежной коже. — Но чтобы я был сверху...

— Я не понимаю тебя, клубничка. Говори точнее, — мазнув языком по сгибу бедра, Чонгук поднимается губами ещё выше — по нежной коже живота, на рёбра, грудь, по пути расстёгивая оставшиеся пуговицы. Омега довольно прикрывает глаза.

Чон поднимает взгляд на его разнеженное лицо и шепчет на ухо:

— Если ты хочешь попрыгать на папочке, так и скажи. Нужно просто хорошо попросить.

И Кима откидывает в машину, к их разговору, когда он впервые услышал эту фразу. Ещё тогда он подумал, правда ли альфа сделает всё, что тот попросит. Вдруг тоже сочтёт за извращения. Но он принимает правила игры, и играет он, честно говоря, бессовестно талантливо. Чонгук откровенно наслаждается чувствительным состоянием омеги, член которого уже снова стоит — спасибо течке.

— Папочка... ах! — Чонгук зажимает сосок между своими губами и лижет горошину, а Ким от этого просто теряется. — Я хочу сам насадиться на твой член.

— Я думал, этот момент никогда не настанет, — Чон хищно закусывает губу и ложится рядом с Тэхёном на кровать, похлопывая рукой по своим бёдрам. — Залезай, малыш. Используй своего папочку, чтобы кончить.

Омега громко выдыхает, слова Чонгука снова ударяют прямо в пах. Но почти сразу хитрая улыбка появляется на лице Кима, который начинает на четвереньках подползать к альфе. Он останавливается, когда достигает боксеров, наклоняется и потирается щекой о член альфы через ткань. Сверху слышится сдавленный стон от такого необходимого прикосновения. Тэхён слегка улыбается такой реакции и продолжает носом, губами, другой щекой тереться о чувствительный стояк, ластится как котёнок, требующий внимания.

— Папочка, ты такой большой, — омега очерчивает силуэт члена пальцами, нажимает на головку, дразнит. — Вдруг я не смогу тебя принять...

Чонгук дышит через рот, воздуха уже не хватает, но ему безумно нравятся эти игры. Его просто разрывает от возбуждения. И удивительно, как Тэхён всё ещё держится.

— Но ты же постараешься для папочки, да? — фразы выходят обрывистые. — Постараешься принять папочку целиком?

Омега быстро кивает, чуть надувшись, прижимается губами к головке члена через ткань и горячо дует на неё, слыша в ответ низкий хриплый стон. Он ещё пару раз целует твёрдый член и, наконец, освобождает его из оков боксеров, откидывая их на кровать. Чонгук облегчённо выдыхает, когда прохладный воздух касается его чувствительной кожи. Но Тэхён не даёт ему перевести дыхание — тут же припадает губами к уздечке и влажно целует. Высовывает язык и обводит головку по кругу, оставляя след из слюны. Его глаза смотрят вверх, на альфу, который из-под полуприкрытых век наблюдает, как омега играется с его членом. Широко мажет от основания до самой головки, и, наконец, берёт её в рот, сладко посасывая. Ким держит её во рту, рисуя узоры языком, толкает за щеку, натягивая кожу на твёрдый член. С пошлым звуком отрывается от него и, придерживая рукой у основания, шлёпает головкой по торчащему языку. И с восхищением наблюдающий за этой картиной альфа сдавленно рычит, когда омега снова насаживается ртом и, втянув в себя щёки, медленно опускается на половину длины. И ему сейчас безумно хорошо... Но резкая боль вновь ударяет в пах, и он мычит, чуть пошатываясь на четвереньках.

— Малыш, давай лучше я займусь тобой. У тебя течка, мы сможем закончить это в следующий раз... — и губы Чона вдруг раскрываются в немом стоне, когда омега, расслабив глотку, опускается так глубоко, как может, а затем поднимается обратно.

— Но, папочка, я ещё не наигрался... — и омега снова насаживается ртом на член Чонгука, придерживая его у основания.

Опуститься до конца у него так и не получается, но это не мешает ему усердно пытаться из раза в раз. Вторую руку он заводит себе за спину и нащупывает разработанное колечко мышц, сразу проникая тремя пальцами. Он ускоряет свои движения головой, в уголках глаз начинают собираться слёзы, но он не останавливается, подстраивая темп под движения второй руки. И Чон готов кончить сейчас только от одного вида Тэхёна, который трахает себя пальцами, подаётся бёдрами назад и в это же время делает ему горловой. Это какой-то пиздец.

Чонгук нервно усмехается, давится на очередном стоне и говорит уже хриплым голосом:

— Детка, я так долго не протяну, — он кладёт руку омеге на щеку, просит того оторваться, но получает нечто хуже.

Тэхён вновь насаживается так глубоко, как ему позволяет глотка, и глотает, сжимая головку члена своим горлом. И у Чонгука, кажется, плывёт перед глазами. Он рефлекторно подаётся бёдрами вверх и насаживает омегу ещё глубже на свой член, аккуратно придерживая голову руками. Ким уже плохо видит перед собой из-за пелены слёз, но ему так хорошо сейчас. Он моргает, и вновь перед глазами альфа. Его лицо раскраснелось, все мышцы живота напряжены, а его взгляд затуманен желанием. Чон смотрит на него умоляюще, и Ким кивает в ответ. Омега поднимает голову, быстро переводит дыхание и, расслабив горло, снова насаживается. Чонгук слегка нажимает ему одной рукой на затылок, а вторую кладёт на щеку, начиная откровенно вбиваться в горячий рот. Он закатывает глаза и подаётся бёдрами вперёд раз за разом, пока омега стонет от частой стимуляции простаты, посылая вибрации по чувствительному члену.

— Блять... Ты чёртов дьявол...

Чонгук продолжает беспорядочно и грубо трахать рот омеги, который уже сам подходит к грани. Движения пальцев внутри Тэхёна учащаются, и он кончает на бедро альфы, который всё быстрее загоняет член в его разработанный рот. Чон пытается отстраниться, потому что чувствует, что уже близко, но Ким не даёт ему это сделать. Он в последний раз сглатывает, сжимая стенками головку, и чуть давится, когда альфа кончает ему глубоко в глотку.

Омега выпускает член изо рта, проглотив всё до последней капли. Вытирает боксерами альфы его кожу, испачканную в смазке, и избавляется от них. А Чонгук, кажется, теряет способность думать и двигаться. Он открывает глаза, когда Тэхён уже сидит на его бёдрах и довольно пожирает взглядом.

— Иди сюда, — Чон тянет омегу на себя за подбородок и целует, сразу глубоко проникая языком.

Он чувствует свой собственный вкус, губы омеги еле шевелятся после такого, и он просто позволяет альфе вести.

— Ты самый лучший малыш на свете, — Чон покрывает лёгкими поцелуями всё лицо омеги. — Проглотил всё до последней капли.

— В следующий раз я хочу, чтобы папочка кончил мне на лицо, — пряча взгляд, говорит Ким. — А потом в меня...

— Блять, клубничка, ты меня с ума сведёшь...

— Тебе не нравится?.. — в глазах Тэхёна проскакивает страх, он чуть отстраняется.

— Мне слишком сильно это нравится. Я тебя больше никогда не выпущу из спальни, — омега снова расслабляется в его руках и целует.

Он спускается поцелуями на шею, и покрывает светлую кожу красными пятнышками, которые завтра расцветут оттенками фиолетового. Но он не может удержаться, когда кожа так сладко пахнет шоколадом. Он рисует узоры на ней языком, бёдрами подаваясь назад. Тэхён чувствует между своих ягодиц начинающий твердеть член альфы и трётся о него, пачкая смазкой. Руки Чонгука опускаются на бёдра омеги, приподнимают подол висящей ткани и обводят ладонями мягкие половинки. Как хочется впиться в них клыками. Но Ким не даёт альфе много времени для раздумий.

— Надеюсь, ты уже готов, папочка. Потому что мне жизненно необходимо почувствовать твой член в себе, — феромоны альфы отвечают на течного омегу, и спустя пару минут после оргазма он снова сильно возбуждён.

— Присаживайся, малыш. Папочка посмотрит, как ты сам трахаешь себя его членом.

Тэхён быстро чмокает Чонгука в приоткрытые губы и отползает к тумбочке за презервативами. Но тут же возвращается и обратно устраивается на мускулистых бёдрах, чуть приподнимаясь на коленях. Он берёт одной рукой член альфы у основания, быстро раскатывает прозрачный латекс и подставляет его к входу. Омегу потряхивает от переполняющего наслаждения и давящей течки, и он опирается одной рукой на плечо Чона, который тут же оставляет короткий поцелуй на его запястье. Ким смотрит вновь на альфу и сначала чуть надавливает головкой на вход, а затем начинает медленно садиться, прогибаясь в спине от тянущих ощущений. Клубничная смазка обильно стекает по стволу, но этого всё равно мало, чтобы легко опуститься. И омега не может сдержать тихого стона, когда садится на член на половину длины.

— Папочка... Ты правда такой большой для меня.. У меня слишком давно не было альфы... — и Чонгук начинает покрывать поцелуями руку, на которую опирается омега, тянется к его груди, успокаивающе поглаживает бёдра. А сам умирает внутри от давящей, но безумно приятной узости вокруг своего члена. Омега выглядит так прекрасно. Его кожа блестит от пота, лоб нахмурен от лёгких болезненных ощущений, губы раскрыты и выпускают тяжёлые вздохи. Его тело подрагивает, пальцы чуть царапают грудь альфы от распирающих эмоций. Такой чувствительный и отзывчивый.

Руки Чона оглаживают талию, спускаются ниже и начинают ласкать Тэхёна. Правой рукой он проводит по чувствительному члену омеги и начинает дрочить, чтобы уменьшить боль от проникновения. Ким вздрагивает от неожиданности, но довольно быстро сдавленное мычание становится громче, и он начинает двигаться, приподнимая бёдра и с каждым разом насаживаясь чуть глубже. Движения омеги на члене становятся всё быстрее и несдержаннее. Наслаждение настолько оглушает, что Тэхён уже садится на всю длину, опираясь обеими руками на грудь альфы под ним. Он двигает бёдрами, запрокинув голову назад. Его глаза прикрыты, а с губ слетают особо громкие стоны, когда головка попадает в нужное место.

— Клубничка, ты так хорошо меня принимаешь, — Чонгук не успевает перевести дыхание. — И так сладко стонешь... бесподобный.

От слов альфы Тэхён хнычет ещё громче. А у Чонгука в голове наслаждение и удовольствие затмили всё. Такой желанный омега сейчас так развязно скачет на его члене, что он не выдерживает и звонко шлёпает того по ягодице, когда Тэхён в очередной раз приземляется до упора. Ким вскрикивает и тут же стонет от чёткого попадания по простате и неописуемо приятной боли. Нежную кожу слегка жжёт от удара, но омеге от этого так хорошо, что он начинает подмахивать бёдрами ещё активнее.

— Ах!.. Папочка... Сделай так ещё.

— Как, малыш? — Чонгуку определённо нравится играть с этой клубничкой. По-другому он уже никогда не захочет.

— Прошу... шлёпни меня ещё, — срываясь на крик от стимуляции простаты, умоляет Тэхён.

Он продолжает прыгать на толстом члене альфы, и это растяжение внутри не сравнить ни с чем. Его внутренний омега просто ликует от того, как хорошо его распирает изнутри. Боль, кажется, отступила, остались только волны наслаждения и небольшая усталость в мышцах. В уголках глаз скапливаются слёзы, всё тело разрывает от напряжения и удовольствия, пока член так хорошо растягивает его стенки.

Прилетает ещё один удар по второй ягодице, и Ким снова подпрыгивает и удовлетворённо скулит. Чонгук мнёт раздражённую кожу, сжимает половинки в руках, направляя их. С каждым ударом ягодиц Тэхёна о бёдра, Чон прижимает его ещё ближе к себе и подаётся вверх, пытаясь войти как можно глубже. Но движения омеги вдруг замедляются. Ким падает на грудь альфы и находит губами губы напротив.

— Помоги мне... Я больше не могу.

И Чонгуку больше ничего не нужно говорить. Он уверенно хватается за бёдра Тэхёна, приподнимает свои, упираясь пятками в кровать, и начинает вбиваться в тело над ним. Губы омеги какое-то время блуждают по его лицу, быстро находят уже любимый язык и начинают лениво его посасывать, пока альфа сосредоточенно трахает омегу, впечатывая пальцы в мягкие податливые бёдра. Ким срывается на крик, когда альфа несколько раз подряд чётко попадает по чувствительной железе внутри, плавно выходя и резко вбиваясь до шлепка яиц о ягодицы. Темп становится всё быстрее, а движения всё хаотичнее. Омега уже прикусывает плечо Чона, пытаясь хоть как-то заглушить свои стоны, но выходит откровенно плохо. Они всё равно попадают прямо в уши альфе, который просто с ума сходит от этих звуков. Как отчаянно и громко. Тэхён уже не может себя сдерживать, не знает, куда себя деть от разрывающего удовольствия, и это ужасно льстит. Он стонет от его члена внутри.

— Как же давно я хотел тебя трахнуть, клубничка, — рычит Чон, впиваясь поцелуем в губы напротив. — И ты так прекрасно скакал на мне... Самый лучший омега, — Тэхён сдавленно скулит от похвалы, но снова срывается на стон. — Кончишь для папочки в третий раз?  Ким лишь быстро-быстро кивает и впивается в губы альфы, набирая на язык шоколад, который окутал его полностью. Как он и хотел. Движения становятся ещё быстрее, Чонгук срывается и со всей силы вбивается в дрожащее тело омеги, крепко держа его за бёдра. Кажется, там останутся следы, но сейчас это настолько неважно. Член с каждым ударом попадает прямо по простате, и Тэхён, сжимаясь внутри, кончает сорванным криком на живот альфе, полностью падая на него. Чон делает ещё пару движений между сжатыми от оргазма стенками и кончает в презерватив глубоко внутри омеги.Чонгук приподнимает бёдра Кима, чтобы выйти из него до сцепки, но ему в плечо впивается рука ещё не успевшего полностью прийти в себя омеги.

— Даже не смей лишить меня узла в течку, Чон, — злой взгляд пронзает альфу насквозь, и он усмехается, опуская свои руки на спину омеги.

— Хорошо, малыш. Мой узел полностью в твоём распоряжении, — тёплая улыбка не сходит с лица Чонгука.

Тэхён ложится обратно на его грудь, и альфа, уткнувшись носом в мягкую копну волос, вдыхает их общий запах, пропитавший всё вокруг. Ким стонет в шею Чонгука, чувствуя, как набухает узел внутри, растягивая ещё чувствительные стенки и давя на простату. Течка на время отпустила, и так хорошо. Всё чувствуется так правильно, что омега незаметно для себя засыпает. Просыпается он только тогда, когда альфа аккуратно снимает его со своего члена и пытается вытереть кожу от смазки.

— Проснулся? — ласковая улыбка мгновенно появляется на лице Чона. Омега сейчас выглядит слишком уютным и затраханным. — Пошли быстро сходим в душ и ляжем спать.

— Да, давай, — Тэхён с прикрытыми глазами тянется вперед, чтобы получить такой необходимый поцелуй. — Но, боюсь, если мы пойдём в душ вместе, я захочу ещё один раунд, — всё также с закрытыми глазами ухмыляется омега. И Чонгук не может сдержать смешка.

— Я совсем не против трахнуть тебя ещё и в душе. Уверен, ты очень изящно раздвигаешь ножки, стоя у стенки.

Тэхён сдавленно хнычет от так легко сказанных слов, которые сразу же отдают в паху. Он берёт альфу за запястье и тянет на себя, встречаясь с искусанными губами вкуса клубники в шоколаде. Чон ловит мягкий поцелуй, чувствует, как омега прижимается к нему ближе и лениво скользит внутрь своим языком. Губы так легко принимают эти ласки, углубляют поцелуй, растягивают удовольствие.

— Только... — Чонгук неохотно отрывается от сладкой неги, — перед этим мне нужно кое-что сказать, — он садится прямо, собирает все свои мысли, и омега от резкой смены настроения даже открывает глаза и замирает в ожидании. — Я не знаю, как ты видишь всё, что произошло между нами. Возможно, ты думаешь, что я просто помог тебе в течку, но... я был с тобой не из-за этого и надеюсь, ты это понимаешь, — Ким чуть напрягся, ожидая следующей фразы. Чонгук очень сосредоточен, он не отводит своего взгляда от омеги, но эта его уверенность и открытость вселяют спокойствие. — Ты мне нужен, Тэхён, нужен рядом. Я хочу каждое утро просыпаться с тобой, вместе проводить время и... я хочу иметь право называть тебя своим омегой.

Ким молчит, и его сейчас невозможно прочитать. И от этого Чону становится тревожнее. Он не знает, как омега отреагирует. Они ещё не успели поговорить о своих чувствах друг с другом, не обсуждали это серьёзно, если не считать пламенной речи Чонгука, после чего всё и началось. И поэтому альфа очень боится, что спугнёт его. Но молчать он тоже не может. Чон бы не вынес быть просто его спасением в течку и ничем больше. Слишком глубоко пробрался этот омега.

— Знаю, я прошу о многом. И ты мне ни разу не говорил, что чувствуешь то же, что и я, но... Если у тебя есть ко мне хоть какие-то чувства, я бы очень хотел, чтобы ты дал нам шанс. С тобой я хочу гораздо большего, чем просто секс. Я хочу тебя целиком и без остатка. Хочу получать всего тебя, и взамен отдавать всего себя. Поэтому скажи мне сейчас, пока это не стало чем-то запутанным и непонятным, ты бы хотел попробовать построить что-то серьёзное со мной?

Ещё какое-то время Тэхён молча сидит и смотрит на альфу напротив, не понимая, правда ли он всё это слышит, или ему это мерещится. Сначала Чон говорит, какой он идеальный, а потом просит стать его омегой... Ким широко улыбается и опускает голову, обдумывая всю нелепость ситуации. Как он не замечал всего этого в нём раньше? Из альфы просто льётся потоком вся эта нежность и забота, как же Тэхён был слеп. И ему очень нравится прямолинейность Чонгука. Он хочет, чтобы всё было правильно, честно и осознанно. И Ким мысленно ставит себе очередной плюсик к огромному списку преимуществ альфы перед любым другим человеком, которого он встречал в своей жизни.

Омега приподнимается на кровати, опрокидывает альфу на спину и садится ему на бёдра, нависая над ним.

— Чон, мне двадцать шесть лет. Это не первая моя течка, я умею справляться с этим сам, — Чонгук слегка щурит глаза, не особо понимая, к чему тот ведёт. — Но я весь день ждал тебя. Хотел тебя. Меня просто с ума сводит твой запах. Тоже с самой первой встречи. Но чем ближе мы становились, тем тяжелее было списать это просто на природное влечение. Признаюсь... сначала я запрещал себе думать о тебе, но ты по-прежнему вызывал у меня бурю эмоций каждый раз, когда мы были рядом. И за эти пару дней мы так сблизились... Мне не хотелось больше останавливать себя. И ты не представляешь, как я рад был слышать всё, что ты мне сказал. Что я для тебя так много значу, и это не просто дружеский флирт...

— Ты думал, что это дружеский флирт?! — Чонгук даже чуть подскакивает на локтях. — Я буквально встречал тебя чаем каждое утро, хотя до этого его не пил, водил практически каждый день на обед, лишь бы лишний раз увидеть тебя и убедиться, что ты хорошо поел, осыпал тебя комплиментами, потому что уже было тяжело держать это в себе, и нагло пялился на тебя каждую свободную минуту! Дружеский?? — Тэхёну становится смешно от такого потока возмущений со стороны альфы, который с каждым словом всё сильнее доказывает, насколько правильный выбор сделал омега. А он уже сделал. — Подожди... Когда я сказал, что клубничное молоко — моё любимое и что помогу исправить твою невинность, ты тоже думал, что я тебе в друзья мечу??

И тут Ким уже совершенно перестаёт скрывать свой смех. Он хохочет, смотря на надутое лицо Чонгука, который, кажется, даже немного обиделся на его слова.

— Ты прав, я был идиотом, — альфа лишь качает головой. — Но до того, как ты меня перебил своей умилительной речью, я хотел сказать, что с каждым днём я всё больше видел в тебе альфу, который заботится обо мне. Мне всё ещё немного трудно поверить в это. Ты кажешься ненастоящим, каким-то слишком идеальным. И поэтому я боялся отпустить себя, но всё равно не смог не влюбиться в твою прекрасную душу, — глаза напротив расширяются в удивлении. — Чонгук... Мы всё ещё не достаточно хорошо друг друга знаем вне работы, но я бы очень хотел узнать тебя настолько близко, насколько ты мне позволишь.

И альфа, кажется, забывает, как дышать. Он совершенно не ожидал услышать признание в ответ, когда начинал этот разговор. Максимум, на что он надеялся, был шанс без каких-либо гарантий на успех. Потому что не знал, что думал об их отношениях сам омега. И вот пауза уже как-то затянулась, и Ким взволнованно смотрит ему в глаза.

— Ты впервые назвал меня по имени.

— Что? — Тэхён слышит его как сквозь пелену. Он уже успел надумать себе всё самое ужасное, пока альфа с шоком на лице молча смотрел сквозь него. Боялся, вдруг Чон передумал, вдруг он слишком рано всё вывалил. Но внутри это уже не помещалось.

— Ты ни разу до этого не называл меня по имени, — услышав слова альфы, Ким усмехается.

— Это всё, что ты можешь сказать, Чонгук? После такой речи? — на лице не могла не появиться улыбка. Он понимает, что сбросил бомбу на Чона, и становится уже немного смешно наблюдать за этим.

Альфа на это ничего не отвечает, только притягивает омегу ближе к себе и крепко обнимает. Тэхён от удивления пищит, но, уткнувшись в шею носом, снова улыбается и прижимается сильнее к тёплому обнажённому телу. Он тоже приобнимает Чонгука руками, насколько это позволяет мёртвый захват, в котором его держат. Но это ужасно приятно, ему не на что жаловаться. А Чон, зарывшись лицом в мягкие волосы омеги, наконец-то может спокойно вдохнуть этот невероятный запах клубники, который уже никуда не уйдёт.

— Спасибо, — тихо шепчет альфа куда-то в загривок.

                                                                                  ***

Солнце стучится в занавески, а на улице уже нагло поют птицы. Просыпаться совсем не хочется, потому что это последний день в номере отеля, который за этот месяц стал родным. Через пару часов уже нужно выезжать в аэропорт и снова половину суток лететь домой. Но в этот раз полёт обещает быть ещё приятнее. Чонгук сможет всё время обнимать, украдкой целовать и вдыхать полной грудью запах своего омеги. Главное — не перестараться, чтобы потом не пришлось быстро дрочить в туалете самолёта от невозможности доставить удовольствие любимому.                                                                Альфа встал раньше, чтобы забросить в чемодан оставшиеся вещи, потому что вчера это сделать не удалось. Тэхён пришёл к нему с утрамбованными вещами, бросил их на пороге и напрыгнул на него, убитый двумя часами разлуки, пока он приводил в порядок свой номер и паковал вещи. И, честно говоря, Чон не особо-то был против. Поэтому сейчас он быстро складывается и проверяет комнаты на предмет оставленной одежды, пока омега миленько посапывает на кровати, укутанный в одеяло, которое он незаметно стащил у альфы сразу, как только провалился в сон. Лучи попадают на его медовую кожу и, кажется, она светится от такого тёплого солнечного поцелуя. Волосы прикрывают глаза, губы чуть надуты, и Чонгук снова как в первый раз засматривается на это маленькое чудо.

Он ещё раз пробегается взглядом по комнате и, убедившись, что все вещи собраны, забирается обратно на кровать и ложится рядом с омегой. Его спина слегка открыта, и альфа не может удержаться и зарывается носом в волосы на загривке, вдыхая сладкий аромат. С того самого дня запах тёмного шоколада ни разу не покидал тело Тэхёна, всегда аккуратно обнимал клубнику и своей горечью разбавлял ягодную свежесть. Чон прикрывает глаза и, еле касаясь, ведёт носом вниз по шее, спускаясь между лопаток, пока руки осторожно приподнимают одеяло, отбрасывая его край на другую сторону. Кожа омеги манит своей нежностью, и очень хочется её попробовать на вкус.

Альфа спускается ещё ниже и уже лицом утыкается в поясницу, он сползает ближе к изножью кровати, полностью открывая взору тело Кима, который всё так же спит, лежа на животе в обнимку с подушкой, которую Чонгук подложил вместо себя, когда вставал. Вот, нос уже дошёл до ямочки под поясницей, пальцы осторожно прикоснулись к коже бёдер, а во рту начала выделяться слюна. Даже смешно, какую бурную реакцию каждый раз в теле альфы вызывает один лишь запах Тэхёна и вид его обнажённого тела. Чонгук смелее кладёт руки на две половинки, устроившись между ног омеги, и оставляет лёгкий поцелуй на правой. Прикрыв глаза, он начинает усыпать ягодицы омеги влажными поцелуями-бабочками, сходя с ума от вкуса и ощущений на губах. Его руки осторожно мнут мягкую кожу, пока губы с каждым разом становятся всё напористее и наглее — спускаются ниже, целуют настойчивее, всё чаще выпуская язык и легонько покусывающие зубы.

Альфа слышит сдавленное мычание где-то сверху и ухмыляется, прижавшись в очередной раз к коже в развязном поцелуе. Он раздвигает ягодицы ещё сильнее и видит, как розовое колечко плотно сжато и так манит. Чонгук проводит острым кончиком языка вокруг дырочки, удерживая у лица раздвинутые сочные половинки. Пиздец, каждый раз как в первый. Он прижимает их ближе к своим щекам, носом утыкаясь в промежность. После пары заигрывающих движений раздаётся ещё один стон, слышно, как омега начинает дышать чаще, чутка ёрзает на месте. Язык широким мазком проходится по всей промежности, а омега чуть дёргается в его руках, издавая более протяжный звук. Но Чонгук уже не может ждать, у него самого член в боксерах полностью стоит и просит большего. Альфа в последний раз проводит одним мазком по промежности и, посильнее вцепившись в ягодицы, жадно присасывается к сладко сжавшемуся колечку. Он всасывает в себя кожу, ласкает её языком, тянет бёдра омеги ещё ближе к своему лицу, и громкий тягучий стон не заставляет себя ждать. Тэхён взвизгивает в руках альфы и прикусывает губу от удовольствия. Чон, услышав, что Ким просыпается, начинает ещё активнее лизать его промежность, слюнями капая на простыню. Начинает выделяться первая смазка, и Чонгук чувствует сладость любимой клубники на своём языке.

Омега открывает глаза и потерянно поворачивает голову, пытается понять, что происходит, но ему не дают особо прийти в себя. Альфа, с чмоком оторвавшись, слизывает с промежности бегущую смазку и слюну и тут же наклоняется обратно, проникая кончиком языка внутрь. Тэхён замирает в немом стоне, и его рот открывается всё шире по мере того, как Чон заполняет его.

— Ах! Чонгук... — альфа начинает медленно и глубоко трахать его своим языком. Он не может сдержать своё рычание, когда слышит, как стоны омеги становятся всё громче и громче.

Чон ускоряет движения, всё так же до боли крепко сжимая ягодицы Тэхёна в руках. Проникает максимально глубоко и присасывается к колечку, вытягивая из омеги выделяющуюся смазку и пошлые стоны.

— Ты даже не представляешь, как горячо ты сейчас выглядишь, — и снова лижет, кусает, трахает. — Я никогда не устану вылизывать тебя, клубничка.

А Тэхён именно здесь начинает составлять своё завещание, потому что никак не привыкнет к выходкам альфы, которому всегда мало. Просыпаться от языка в своей заднице точно войдёт в топ его пробуждений. Его низ живота сильно тянет, а с члена уже обильно стекает смазка от этих ласк.

— Чонгук... трахни меня.. Я больше не могу.

И Чон тоже больше не может. Ему уже физически больно от такого сильного возбуждения. Он переворачивает Тэхёна на спину, широко раздвигая его ноги. Ложится между ними и покрывает поцелуями нежную кожу с внутренней стороны бёдер. А Ким просто улетает от любого прикосновения, он слишком чувствительный ко всему, что делает с ним его альфа. Чонгук продолжает языком ласкать кожу, пальцами пробираясь к промежности. Он сразу проникает одним пальцем до упора, ощущая, как его сжимают мягкие стенки. С их прошлого раза прошла только ночь, так что Ким всё ещё достаточно легко принимает в себя. Второй палец тоже входит сразу по костяшки, и Чон начинает ускорять движения руки, которая теперь ритмично вбивается в омегу. На третьем пальце Тэхён слегка сдавленно стонет, но довольно быстро привыкает и уже сам насаживается, опускаясь бёдрами вниз. Слушая стоны отзывчивого омеги, Чонгук продолжает оставлять мелкие засосы на нежной коже. И Ким искренне наслаждается каждым прикосновением губ и языка, но собственное возбуждение уже начинает сводить с ума.

— Ну же, — хнычет омега, — быстрее, папочка... Я уже готов. Мне нужен твой член, — и Тэхён срывается на крик, а затем приглушённый стон, когда альфа резко протыкает клыками кожу на внутренней стороне его бедра. Омегу выгибает в наслаждении, пока сам Чонгук, крепкой хваткой вцепившись в мягкую кожу, с наслаждением удерживает её во рту. Ким кладёт свою руку на затылок альфе и сильнее прижимает его к себе, желая получить ещё больше, и Чон рычит в укус от этой властной стороны его любимого омеги. Он отрывается и начинает с жадностью зализывать проколы, запечатывая их. И это само по себе отдельный вид удовольствия, потому что стоны Тэхёна ни на секунду не прекращаются, он давит на голову альфы, хочет почувствовать его ещё ближе. И недовольно мычит, когда Чонгук отрывается от его кожи, хищно облизываясь, и нависает над омегой.

— Вот я и позавтракал, — на лице Кима тоже растягивается хитрая улыбка. Его ужасно заводит этот альфа, который совершенно не сдерживает своих желаний. — Вряд ли обслуживание номеров сможет предложить мне что-то лучше.

Он наклоняется и ловит губами несдержанный поцелуй. Омега уже не может мыслить здраво, он слишком возбуждён. Хочется большего. Тэхён руками притягивает альфу к себе в поцелуе, беспорядочно быстро гладит его мышцы на спине, ногами обвивает талию, пытаясь прижать ещё ближе, чтобы наконец-то почувствовать необходимое трение.

— Малышу уже не терпится? — самодовольно тянет Чон, пока омега покрывает его шею тысячей маленьких поцелуев, иногда прикусывая кожу. — Хочешь, чтобы папочка тебя хорошенько выебал перед полётом?

— Да... Прошу...

Глаза Тэхёна умоляют сделать хоть что-нибудь, снова прикоснуться, грубо подмять под себя и доказать, как сильно его хотят. И Чонгук это с радостью сделает. Он быстро находит презерватив, раскатывает по члену и пристраивается головкой к влажному колечку, придерживая ствол одной рукой. Чон входит мучительно медленно, погружаясь в тугой плен наслаждения сантиметр за сантиметром, и входит по основание в омегу, который издаёт самый ангельский стон на свете. Его глаза закатываются, он запрокидывает голову назад на подушку и прогибается в спине, когда чувствует, как плотно его заполняет внутри горячий член. Альфа смотрит на эту картину, и ему срывает тормоза. Он начинает двигаться, оперевшись руками по обе стороны от головы Тэхёна, и пожирает взглядом дырочку, в которой исчезает его член. Движения бёдрами почти сразу набирают довольно быстрый темп, и омега даже не успевает отдышаться или хоть как-то смочить горло слюной. Чонгук вбивается в него, сильно ударяясь о ягодицы и, найдя правильный угол, попадает прямо по простате. Он наклоняется над омегой, смотрит ему в лицо, искажённое в удовольствии, и облизывается, продолжая попадать головкой чётко по найденному месту.

— Открой глаза, малыш. Хочу, чтобы ты смотрел на меня, пока я тебя трахаю.

И Киму, кажется, одной этой фразы достаточно, чтобы взорваться от жара, который окутывает всё тело. Он открывает свои глаза и встречается с диким, полным желания взглядом напротив. Чонгук наклоняется к нему ближе, кончиком носа задевая его. И этот жест был бы очень трогательным и милым, если бы он не продолжал жёстко вбиваться в своего омегу, пока тот заполняет комнату греховно пошлыми стонами, срываясь на крик.

— Чонгук, я... Ах... Я хочу кончить... — в уголках глаз Тэхёна скапливаются слёзы счастья и безумного наслаждения, которые он беспечно смаргивает, потому что им на смену тут же придут новые.

— Придержи свои ножки под коленками, клубничка, — Чон буквально складывает его пополам, чтобы быть ещё глубже, и срывается на более быстрый темп.

Он всё так же смотрит прямо в глаза своему любимому, лицо которого уже мокрое от слёз, а губы — красные от постоянных укусов, которые тщетно пытаются сдержать крики. Ритм становится беспорядочным, а движения более грубыми. Альфа чувствует, как стенки омеги сжимаются вокруг его члена, и, прижавшись к нежным губам напротив, совершает последние движения перед тем, как бурно кончить в презерватив. Тэхён полностью теряется от частых и точных попаданий по простате и кончает себе на живот, когда Чонгук в последний раз с особой силой вбивается в него, глубоко проникая языком в расслабленный рот. И голова кружится от наслаждения, которого уже слишком много. И в то же время никогда не будет достаточно.

Альфа осторожно выходит из Кима, который отпускает из затвердевших от напряжения рук свои ноги. Они тут же безвольно падают рядом с Чонгуком, который безумно влюблён в своего затраханного омегу. Он наклоняется, чуть раздвигает его ноги и пару раз нежно чмокает дырочку, которая так хорошо его принимала и сжимала, отчего Тэхён вздрагивает. Ещё слишком чувствительно. Чон на ватных конечностях перебирается ближе к омеге, ложится рядом и не может найти в себе силы даже открыть глаза.

— Я люблю тебя, клубничка, — омега улыбается сквозь усталость, так и не сумев открыть глаза.

— Я тоже тебя люблю, Чонгук, — он трётся щекой о грудь альфы рядом с ним, которая всё ещё потная и тяжело вздымается. — Надеюсь, так будет каждое утро, — лениво шевеля языком, говорит Ким. — Или я отказываюсь лететь домой.

Чонгук тихо смеется и целует омегу в лоб.

— Будет так и даже лучше. Только попроси, и папочка всё устроит, — и с этими словами они, лежа в обнимку, проваливаются в дремоту ещё минут на пятнадцать. А потом просыпаются в панике, в спешке принимают душ, умываются, одеваются и выбегают из номера с вещами и лёгкими поцелуями, мельком брошенными по пути.

                                                                                          ***

— Подожди, подожди. И он сначала отказался трахать тебя в течку, потому что думал, что ты всё ещё можешь захотеть вернуться к своему придурку-бывшему?

— Ага... — говорит Тэхён, наигранно закатив глаза.

Он рассказал Чимину всё, что с ним произошло, начиная его отношениями с бывшим и их неудавшимся празднованием годовщины, и заканчивая лёгким петтингом с Чоном в самолёте по пути домой. Хотя, возможно, последнее было уже лишним, но друг профессионально вытаскивал из омеги всю информацию в малейших деталях. Ким всё ещё не знает, почему не рассказал ему раньше обо всём, что происходило в его прошлых отношениях, почему утаил предательство альфы и решил, что справится с этим один. Скорее всего ему было стыдно, но сейчас он уже забыл те эмоции, ту боль, которая по началу долго не отпускала. С Чонгуком у него получилось забыть весь тот бред, который ему наговорил его бывший. И Чон регулярно убеждается, чтобы Тэхён больше никогда этого не вспоминал, выбивая из него все сомнения при любой возможности: на кровати, письменном столе, в душе, даже в офисе и один раз в туалете ресторана. Альфа каждый день продолжает говорить о том, насколько Ким прекрасен, и пусть это стало некой банальностью, но он не хочет, чтобы тот забыл об этом хотя бы на секунду. Тэхён должен знать, насколько он неповторимый.

— ТэТэ, не таких новостей из командировки я ждал... — Чимин на мгновение замолкает. — Это ещё лучше, чем я мог себе представить! Кому расскажу, не поверят...

— Никому и не надо рассказывать. Мы всё ещё работаем вместе, пусть это останется между нами, — мягко произносит Ким, понимая, насколько друг в шоке от новой информации, и что ему нужно время, чтобы усмирить эту бурю эмоций внутри.

— Да-да, конечно, Тэхён-а. Не переживай, — секретарь обнимает своего друга, не способный сдержать улыбку. Он правда очень рад за них. Они заслужили это счастье.

— А кстати, как так вышло, что твои блокаторы не сработали в этот раз?

— Ну... Оказалось, это я облажался, — друг приподнял брови, ожидая продолжения. — Я так долго пил эти блокаторы, что совсем забыл, что их нужно принимать вместе с противозачаточными. Они были разработаны в паре. А я перестал их пить сразу, как ушел от бывшего, и получил в результате гормональный сбой...

Друг начинает безудержно смеяться, чуть пошатнувшись на стуле, который тоже не выдерживает комичности этой ситуации.

— Что я скажу тебе, друг, — Чимин протягивает ему руку для рукопожатия, — это был идеальный момент, чтобы проебаться, и ты всё сделал на высшем уровне, как и всегда.

И в омегу тут же прилетает папка с какими-то документами, которые лежали у него на столе. Но он успевает увернуться и убежать в сторону лифтов, пока Тэхён кричит ему в след, что он ему это ещё припомнит. И вообще у него есть рычаги давления на директора, и скоро он вылетит из компании. Но тот его уже не слышит за собственным безудержным смехом.

— Ну, и как твоя поездка? Прости, что так и не смог прийти на встречу, были срочные дела в Европе. Такая подстава, — слышится низкий голос в трубке.

— Ничего, я всё понимаю. Надеюсь скоро увидеть тебя в Сеуле, — друг на том конце усмехается, а Чон продолжает. — Поездка прошла отлично, мы решили все вопросы по расширению на данном этапе, так что следующая командировка пока не предвидится ближайшие пару месяцев.

— Я не про это, брат. Говорят, ты ездил с Кимом, — Чонгук слышит улыбку в голосе друга. — Скажи мне, что вы вместе.

Повисает недолгая пауза.

— Джун, серьёзно? Всё это время? — друг начинает заливисто хохотать в трубку, и альфа сам не может сдержать ответной улыбки.                                                                                               — Чимин знал?

— На этот вопрос я не отвечу. Я ещё хочу когда-нибудь обзавестись семьёй, — да, переходить дорогу этому омеге опасно для здоровья. Чонгук иногда сам его побаивается, когда тот не в духе. — Ну, так что? Как у вас там обстоят дела? Когда ждать свадьбу?

— Прекращай, — Чон на время замолкает, опускает взгляд, но улыбка сама догоняет его и украшает счастливое лицо. — Всё хорошо. Мы живём вместе, пока такие далёкие планы не обговаривали, но... Надеюсь, мне не долго осталось ждать.

На том конце слышится усмешка друга, а лицо самого альфы просто сияет.

— Я рад за тебя, брат.