Глава 2
Утреннее солнце занималось за плоским крышами многоэтажек. Директор Чон всё чаще и чаще тёр воспалённые глаза и вдавливал педаль газа в пол, мечтая добраться домой как можно скорее. Он изредка кидал короткие взгляды на коробку, стоящую на пассажирском сиденье, то и дело тяжко вздыхая.
Хосок не любил водить, междугородние поездки вообще выводили его из равновесия, но ради одного омеги приходилось жертвовать всеми своими принципами.
Он припарковался на забитой автомобилями парковке, взял коробку, и вышел на утренний прохладный воздух. Соседи здоровались с ним, отбивая неглубокие поклоны. Многие удивлённо поднимали брови, видя, как трудоголик Чон Хосок, который всегда уезжал раньше них, устало плёлся в сторону дома.
Войдя в квартиру, директор Чон услышал громкий топот, и его лицо озарила нежная улыбка, когда в проходе появился растрёпанный заспанный омега.
— Купил? — Тэхён, утиной походкой подошёл к нему. — Чего так долго? Я думал, что умру, пока ты приедешь.
Хосок потянулся за поцелуем, но Тэхён выхватил коробку и поспешил на кухню, оставив альфу с сиротливо вытянутыми губами наедине. Хосок усмехнулся, всё ещё ласково смотря в любимую спину и стянул с ног неудобные туфли.
— Но я хотел камчатского краба!
Рассерженный возглас заставил Хосока замереть с обувью в руках, которую он планировал поставить на стеллаж.
— Детка, но этот тоже неплох, — попытался оправдаться Хосок, но услышав громкий топот, в страхе сделал шаг назад.
Тэхён появился из-за угла с лицом полным праведного гнева.
— Это мраморный! — он потряс бедным животным в воздухе, держа его за клешню.
— Боже, детка, аккуратней, он ведь может поранить тебя! — Хосок попытался забрать из рук омеги краба. — Какая разница какой краб? На вкус они все одинаковые.
— Неправда! — Взвизгнул Тэхён, едва сдерживая слёзы обиды. — У этого краба панцирь прямоугольный, а у камчатского — круглый, из него вкуснее есть рис!
— Хорошо, я согласен с тобой, — часто закивал Хосок, только бы успокоить подступающую истерику омеги, — давай я съезжу на рынок и куплю тебе камчатского краба?
— Я хочу краба из Пусана! — ещё громче взвыл Тэхён.
— Малыш, но мне снова придётся больше десяти часов ехать туда и обратно, я просто не выдержу.
— Прекрасно! Тогда я съезжу сам!
Тэхён громко шмыгнул носом, бросил несчастного краба в сторону Хосока и, поддерживая округлившийся животик двумя руками, скрылся в спальне. Хосок устало вздохнул и потёр виски. Он безусловно был рад тому, что Тэхён рядом с ним и носит его ребёнка, но эти заскоки, которые к концу срока были всё чаще и чересчур экстравагантными, становились просто невыносимыми. На работе все с пониманием относились к его частому отсутствию, но всё же стоило знать меру. Он не мог просто так прогулять два дня, хоть и являлся директором.
Усталой поступью Хосок подошёл к двери спальни и, надеясь на чудо, дёрнул ручку, которая, конечно же, не повернулась.
— Детка… — Хосок прикоснулся ладонью к прохладному дереву. — Прости меня, малыш, давай вечером съездим в тот твой любимый ресторан, и ты съешь всё, что захочешь? Хоть краба, хоть фуагра… только не сердись, сладкий.
Дверь резко открылась, Хосок едва удержал равновесие, чтобы не навалиться на краснеющий комок ярости, стоящий перед ним.
— Я. Хочу. Камчатского. Краба. Из. Пусана. — Сквозь зубы процедил Тэхён, скидывая со своих плеч пижаму.
— Малыш, но я правда не могу, мне нужно на работу, я и так пропустил кучу важных встреч.
— А я тебя и не прошу, — Тэхён медленно застегивал маленькие пуговки на просторной рубашке, прикрывая живот, на который с жадностью поглядывал Хосок. — Я съезжу сам, у меня ведь нет альфы, который может мне с этим помочь. Вали на свои важные встречи, а мы с сыночком прекрасно справимся вдвоём. Предатель!
— Тэхён-и, прекрати, умоляю! — Хосок попытался обнять омегу, но его руки были безжалостно откинуты в стороны. — Ты ведь не оставляешь мне выбора! Я не могу разорваться. Я не могу пропустить сегодняшний день, но и тебя отпустить одного тоже не могу! Малыш, ты ведь совсем скоро родишь, разве долгие поездки не навредят тебе?
— Мне навредит, если я не съем сегодня краба! Камчатского!
— Тэхён, ну включи ты голову!
— Ты меня сейчас тупым назвал?! — глаза омеги округлились, а рот раскрылся в немом возмущении. — А ну-ка, повтори?
— Я не это имел в виду!
От безысходности Хосок схватился за голову. Он был уже на грани срыва, но Тэхён отплясывал чечётку на его нервной системе, не желая останавливаться.
— Всё то ты имел в виду, господин Чон Хосок. Воспользовался мной, оплодотворил, посадил дома и унижаешь. Конечно, чего же я ещё ждал от анонимного перепихона. Надо было ещё тогда откусить тебе член!
— Ты не передумаешь, верно?
— Ни за что!
— Отлично, блять! Езжай в сраный Пусан, только не за рулём!
— Машину отберёшь?!
— Водителя приставлю! Истеричка!
От отчаянья, Хосок пнул кровать, не обращая внимания на то, как хрустнули пальцы, и набрал номер своего временного водителя.
***
Хосок едва справлялся с нервной трясучкой. Он сидел в своём удобном директорском кресле, слушал заместителя директора по подбору персонала, но будто под его задницей была не удобная кожа, набитая поролоном, а куча тонких маленьких иголок. Хосок то и дело поглядывал на телефон, на экране которого горело его сообщение Тэхёну. Омега будто специально его игнорировал, и заветные две галочки всё никак не загорались, раздражая альфу все больше и больше.
Хосок ненавидел ссориться с Тэхёном. Он правда его любил и обожал всей душой, был готов ради него на всё и даже чуточку больше, но последние два месяца омега будто с катушек съехал. В отчаяньи Хосок даже обратился к местному штатному психологу, но тот лишь игриво улыбнулся и посоветовал запастись успокоительным, потому что, как он выразился: «На последних сроках мозг беременных омег разжижается до состояния кашицы, и виноваты в этом гормоны. Ничего уж не поделаешь, они жертвуют собой, чтобы принести своему альфе потомство». А Хосок хотел пожертвовать своим мозгом, только бы Тэхён перестал так страдать.
Сообщение так и не было прочитано, и Хосок, дабы не портить свои нервы окончательно, заблокировал мобильный, успокаивая себя тем, что Тэхён сейчас не один, что с ним его надёжный водитель — альфа, который в случае чего, сможет помочь беременному омеге.
Он перевёл взгляд на докладчика и медленно кивнул, соглашаясь с его речью. Именно в этот момент его телефон разразился звонкой трелью. Звонил водитель, и чуя неладное, Хосок жестом остановил мужчину и ответил на звонок, моля всех богов на свете, чтобы ничего не случилось.
— Господин Чон, ваш супруг… он угнал машину и бросил меня на трассе.
— Что?! — Хосок вскочил с места. — Как такое может быть?!
— Он сказал, что ему нехорошо, попросил остановиться на заправке и купить ему кофе…
— Беременным нельзя кофе! — Взвыл Хосок, в панике не осознавая, что это сейчас не самая главная проблема.
— Откуда мне было знать? Я не думал, что он меня обманет, всю дорогу он со мной болтал и был дружелюбен, но как только я зашёл в магазин он уехал! Директор Чон, я не виноват, не увольняйте меня, пожалуйста!
Хосок, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды, пулей вылетел из кабинета. Он ничего не ответил водителю, сбросил звонок и набрал номер Тэхёна. Естественно, беременный супруг благополучно отправил его номер в чёрный список. Матерясь на весь офис, запинаясь о собственные туфли и раскидывая работников по сторонам, Хосок вылетел из уютного здания, и, не обращая внимания на холодный пронизывающий ветер, ринулся к своему автомобилю.
Всю усталость как рукой сняло. Хосок совершенно забыл о бессонной ночи, которую провел в дороге. Он вжимал педаль газа в пол, стараясь успокоить альфу внутри себя, который, по всей видимости, переживал за свою пару не меньше, чем сам Хосок.
***
Въезжая в Пусан, Хосок судорожно пытался вспомнить все кафе и рынки, где могут приготовить крабов. Их было слишком много, даже если он очень сильно постарается, то не объедет все и к концу недели. Переживания удушливой волной поднимались к горлу и сжимали его невидимым тисками. Хосок остановился на обочине, в сотый раз набирая номер Тэхёна, но результатом был лишь противный голос автоответчика. Закусив губу, альфа нехотя нажал иконку приложения, которым старался не пользоваться вовсе. Коря себя за сталкерские наклонности, Хосок оправдывался тем, что ситуация из ряда вон, поэтому в этом нет ничего такого.
Карта Пусана, казалось, прогружалась миллион лет, Хосок в нетерпении отбивал неровный ритм ногой, и когда на экране появилась красная точка, чуть не взвизгнул от счастья. Слава богам, Тэхён не отключил телефон. Провернув ключ зажигания, альфа на всех парах ринулся к кафе на берегу моря.
Подъезжая к заветному зданию, Хосок планировал как следует отчитать зарвавшегося супруга. За то, что бросил человека посреди трассы, за то, что отправил его номер в чёрный список, и за то, что заставил в течении нескольких часов получать собственного мужа микроинфаркты. Но войдя внутрь, весь гнев будто смыло волной цунами.
Тэхён сидел в окружении кучи пожилых людей и широко улыбался. Он уплетал рис из панциря камчатского краба, которых вокруг него накопилась уже целая небольшая горка, а ему несли ещё и ещё. Хосок замер в проходе и смотрел, как его окружили заботой и вниманием; пожилая старушка в меховой жилетке, накинула на плечи омеги тёплую огромную шаль и потрепала каштановую макушку, отчего Тэхён заулыбался ещё шире; старичок, сидящий рядом, ловко управлялся с ножницами, разделывая очередного краба. Он аккуратно поддевал палочками сочное мясо и подкладывал в импровизированную тарелку омеги, раз за разом причитая, чтобы тот ел побольше. Хосок испытал одновременно и облегчение и огромный укол совести. На самом деле Тэхён не просил многого, лишь немного внимания и понимания. Ради этой улыбки и довольного лица, можно было пожертвовать всем, не только важными встречами, но и всеми миллионами, которые он сегодня потерял.
Альфа несмело подошёл к столику и сел напротив, отчего шумная толпа утихла, а Тэхён замер с поднесенными ко рту палочками. Он скользнул взглядом по своему телефону, лежащему рядом, затем снова посмотрел на Хосока и прищурил глаза.
— Всего один раз. Прости. — Ответил на немой вопрос Хосок. — Я переживал.
— Айгу, Тэхён-и, ты почему не сказал, что у тебя такой замечательный альфа? — старушка широко улыбнулась, потирая плечи омеги. — Я вижу по глазам, как он тебя любит. Не сердись так сильно на него, омега, хорошо?
Тэхён продолжал не мигая смотреть на Хосока, его щеки растянулись от количества еды, но он продолжал набивать рот, едва справляясь с всхлипами. По спине альфы вновь промчалась неприятная дрожь, а руки затряслись от переживаний. Тэхён в последнее время так часто и сильно плачет, что он готов на всё, чтобы больше не видеть в этих глазах хоть каплю непрошенной влаги.
— Детка, прости меня, — Хосок в два счета оказался в ногах омеги. — Я постараюсь больше не огорчать тебя, хорошо? Сделаю все, что попросишь, только не плачь.
Старички, до недавнего времени окружавшие Тэхёна, тактично испарились по своим делам, оставляя парочку вдвоём. Тэхён громко всхлипнул, проглотил всё, что было у него во рту и набил его заново, медленно пережевывая мясо краба и рис.
— Вкусно? — улыбнулся Хосок, упираясь коленями в пол, аккуратно поглаживая округлившиеся бёдра омеги.
— Ничем не отличается от мраморного. — Негромко пролепетал Тэхён, снова громко всхлипнув. — Прости, что я такой несносный, я знаю, что разозлил тебя.
— Ни капли, — Хосок быстро замотал головой. — Я не злюсь нисколечко, малыш. Главное, чтобы ты и наш сыночек были довольны и в безопасности. Верно?
— Я хочу домой! — На всё кафе взвыл Тэхён, бросаясь своему альфе на шею.
— Хорошо-хорошо, сейчас поедем, — Хосок крепко его обнял, поднимаясь с пола. — Вставай, детка, и поедем домой.
— А ты со мной останешься дома? — Тэхён шмыгнул распухшим носом.
— Конечно.
— И массаж сделаешь?
— Безусловно.
— И почмокаешь?
— Ну а куда без этого?
Тэхён широко улыбнулся, и Хосок улыбнулся в ответ. Он отыскал глазами старушку, которая стояла около входа в кухню и со слезами на глазах смотрела на двух голубков. Хосок кивнул женщине в знак благодарности, положил на столик, заваленный пустыми панцирями, несколько купюр и повёл супруга к выходу.
Тэхён тепло попрощался со стариками, пообещал, что обязательно заедет ещё раз, и неловкой походкой пингвина засеменил к выходу.
— Не хочешь чего-нибудь в дорогу? — спросил Хосок, усаживая омегу на заднее сиденье. — Сладенького? Попить? Мороженого?
— Директор Чон, я съел слишком много крабов, — сдавленно прошептал Тэхён, хватаясь за руку альфы.
— Что это значит, малыш?
— Мне сейчас, — Тэхён облизал пересохшие губы, — очень сильно хочется трахаться.
— Прямо здесь? — улыбнулся Хосок, глядя в горящие глаза. — Мы посреди улицы, потерпишь до дома?
— Нет!
— Тогда до гостиницы?
— Нам нужна подворотня, или я начну дрочить здесь при всех!
Понимая, что спорить с беременным супругом бесполезно, Хосок поспешил за руль и завёл автомобиль. Найти безлюдный переулок на окраине Пусана не составило труда. Хосок повернул в сторону контейнеров, сиротливо стоящих вдоль кромки моря, и найдя самый неприметные закуток, заглушил мотор. Он не до конца понимал, как они будут заниматься сексом в тесном пространстве автомобиля, но все же безропотно перебрался на заднее сиденье к пышущему жаром омеге.
Тэхён с жадностью припал к его губам, утягивая в жаркий поцелуй. Он срывал с альфы одежду не щадя ткани, и нетерпеливо касался горячей кожи. Хосок чувствовал приятное напряжение в штанах, его руки аккуратно сжимали бока Тэхёна, ласково гладили упругую кожу на животе, заставляя омегу довольно постанывать в губы. Было тесно, неудобно, но Тэхён все же изловчился и стянул с себя свободные штаны, седлая бёдра альфы.
— Тише-тише, детка, нужно сначала растянуть тебя.
— Поторопись, директор Чон, я не могу уже терпеть.
Рука Хосока скользнула вниз, огладив влажную промежность. Он аккуратно скользнул сначала одним, а потом и вторым пальцем внутрь, млея от жара и плотных стенок, которые жадно обхватили его фаланги. Тэхён подвиливал бёдрами, самостоятельно насаживаясь на пальцы. Он сжимал ладонями ткань рубашки на плечах альфы и громко хватал воздух ртом, прикусывая губы.
Хосок видел как Тэхён изнывает от желания, но не торопился, боясь навредить. Он покрывал шею омеги мелкими поцелуями, спускаясь ниже, и широко улыбнулся громкому стону, когда аккуратно ухватил губами сосок. С того самого момента, как они узнали, что Тэхён ждёт ребёнка, соски стали его самой чувствительной частью. Хосок обожал слышать стоны, которые срывались с любимых губ, стоило ему коснуться заветного места.
Он давил языком, втягивал в рот, дразня набухшую горошину, и чувствовал как ладонь заливает новой порцией смазки, позволяя пальцам проникать глубже. Тэхён выстанывал его имя, ёрзал на бёдрах ещё активнее и сильнее выгибался в талии, ища быстрой разрядки. Хосок буквально давился слюной, сильнее обхватывая губами припухшую грудь.
— Хосок, подожди, я чувствую что-то странное.
Тэхён замер и отстранился. Хосок удивлённо вскинул брови, встречаясь с перепуганным взглядом любимого, и лишь когда в лицо брызнула тёплая струйка все осознал.
— Чёрт! Твою мать, да я грёбанная молочная ферма!
Тэхён в панике зажал ладонью сосок, из которого с прицельной точностью прямо в глаз Хосоку струилось молоко. Лицо омеги покрылось румянцем от стыда, и он отстранился ещё больше, неловко пытаясь соскользнуть с коленей альфы. Но Хосок, с одной ему известной ловкостью и аккуратностью, повалил омегу на сиденье спиной, убирая ладонь, залитую молоком в сторону, вновь припадая к раскрасневшемуся соску. Он будто сошёл с ума, сладкий вкус безумно возбуждал так, что пальцы поджимались на ногах. Смакуя вкус своего возлюбленного, собирая его нежные громкие стоны, Хосок, не смея больше терпеть и секунды мягко вошёл до упора в горячую тесноту. Он придерживал Тэхёна за поясницу, не давая ему гнуться сильнее, чем было дозволено, вторгался глубже, заставляя омегу жадно хватать воздух ртом.
Губы слились в жадном поцелуе, Хосок чувствовал, как всё нутро Тэхёна трепещет в предвкушении, и двигался быстрее, доводя своего возлюбленного до исступления. Тэхён ногтями впивался в его плечи, кусал губы, и поскуливал от подступающего удовольствия. Смазка обжигала внутреннюю сторону бедра, выделяясь большими порциями, и салон автомобиля заполнили пошлые хлюпающие звуки. Тэхён негромко вскрикнул, теснее прижимаясь к альфе, и Хосок почувствовал, как под его ладонями напрягается округлый живот.
Яркие искры ослепили Хосока, он едва держался на руках, нависая над Тэхёном. Хотелось повалиться сверху, сжать что есть сил в крепких объятиях, показывая, как сильно любит этого человека. Но результат их внезапных чувств, немного препятствовал этому порыву. Тэхён уже давно кончил, но из его нутра продолжала выделяться смазка, заливая всё заднее сиденье, и Хосок нахмурился.
Он привстал, заглядывая омеге между ног, и постарался как можно тише выдохнуть подступающую панику.
— Малыш…
— М? — Тэхён лениво приоткрыл один глаз.
— Ты это… — Хосок сглотнул, — кажется, рожаешь.
— Не неси бред, директор Чон… — усмехнулся было Тэхён, но следом его глаза панически округлились: — Ой! — он схватился за низ живота. — Я рожаю!
***
Он нёсся по перегруженным улицам Пусана, едва справляясь с нервной дрожью, которая сотрясала всё его тело. Хосок то и дело поглядывал на заднее сиденье через зеркало заднего вида, встречаясь с не менее обеспокоенным взглядом супруга. Глаза Тэхёна наполнились слезами, он сжался в комочек и изредка поскуливал, хватаясь за живот.
— Я не хочу рожать! — в конце концов взвыл он, отчего Хосоку захотелось зареветь самому.
Пугая неспешно прогуливающихся людей около приёмного отделения, Хосок резко затормозил около входа.
— Я тебя ненавижу. — Раз за разом вторил Тэхён, когда Хосок, бережно держа его на руках, быстрым шагом спешил внутрь. — Всем сердцем ненавижу.
— Я сам себя ненавижу, детка. Потерпи, умоляю, сейчас врачи тебе помогут.
Всё остальное для него было словно смазанный сон. Тэхёна усадили на кресло, его окружили врачи, советуя Хосоку как можно сильнее держать его за руку. В нос бил неприятный запах медикаментов, Тэхён панически сильно впивался ногтями в его запястье, их будто окутал один на двоих страх, но врачи и медсестры вокруг почему-то улыбались.
— Ну что? Едем рожать? — широкоплечий альфа-омеголог подбадривающе похлопал по плечу Хосока.
— Я не хочу рожать, мне ещё рано! — Скулил Тэхён, заливаясь новой порцией слёз.
— Ребёнок спрашивать не будет, — врач звучно засмеялся. — Сора, ласточка моя, в третью родовую их, и приготовьте расширитель.
— Расширитель? — ужаснулся Хосок. — Вы чего удумали?
— Папаша, спокойно, ваше дело успокоить омегу и быть ему поддержкой, а не сеять тут панику. В родовую шагом марш!
Хосок бы повозмущался ещё, потребовал бы к своему супругу более достойного отношения, но жалобный скулеж омеги заставил забыть обо всём. Он сделал то, что советовал ему врач. Крепко держал Тэхёна за руку, подбадривал, старался улыбаться, хотя самому от паники хотелось кричать, и целовал каждый миллиметр искривленного от боли, но такого любимого лица.
Люди вокруг перестали существовать, все недомолвки и ссоры отошли на задний план. Хосок жил лишь Тэхёном, видел только его, всё его нутро устремилось на защиту единственных важных людей в его жизни: омегу, который спустя несколько часов пыток, наконец облегчённо выдохнул, и того, кто озарил просторную родовую громким звонким плачем.
— Поздравляю, папаша! — врач снова больно хлопнул Хосока по плечу. — У вас сын-альфа.
Хосок облизывал пересохшие губы и рассеяно переводил взгляд от доктора к омеге, который все ещё крепко сжимал его руку, но теперь его лицо озаряла лишь слабая улыбка. Непонятные чувства заполнили всё нутро, он зарылся в шею Тэхёна, заливаясь громким и счастливым смехом.
— Не смей больше кончать в меня, директор Член, — едва слышно прошептал Тэхён, касаясь виска альфы нежным поцелуем.