Глава 2 Охота
Быть лучшей во всем - это уже не просто цель для меня, это одержимость того, чтобы ко мне относились так, как я этого заслуживаю.
Так, как мне это больше нравится.
Получить чье-то одобрение, будь это мой, всеми любимый отце или же мать - со временем мне уже стало все равно, кто из них будет уделять мне больше внимания или же замечать меня как своего ребёнка, а не предмет восхищения и того, что меня можно продать или купить за деньги.
Для своих родителей - я идеальная дочь.
Для других - я стерва, которая пойдёт на все, чтобы получить то, что мне нужно в той или иной мере.
Знаете, это как играть две роли в одной и той же истории.
Я настолько привыкла к тому, что с одним людьми я становлюсь одной, а для других совершенной другой, что иногда это происходит по щелчку пальцев.
Но по натуре - я все равно стерва, просто для родителей, привычнее видеть меня более прилежной, чем такой, какой я бы никогда в их воображении не предстала перед ними.
Статус нашей семьи не позволит показать моё истинное лицо. Но кого это волновало когда-то?
Девушка, с модельной внешностью, с кристально голубыми глазами, и с золотистыми длинными волосами, а также с хорошими и аристократичными генами, даже если бы я что-то и сделала, что после привлекло бы лишнее внимание к нашей семье или же к моей особе, то это сыграло бы нам на руку только.
Свою репутацию трудно испортить, если изначально она была хорошей в глазах абсолютно всех.
И я имею ввиду реально всех людей.
Со временем я поняла, что могу довериться только одному человеку из своего окружения. И то, я до конца этого не делала. Но об этом не сейчас.
Все же что-то должно остаться при мне.
Боже, как же голова трещит. Говорить себе каждый раз, что больше не буду напиваться до такой степени, что на следующий день память отшибает конкретно - все бес толку. Каждый раз происходит одно и тоже.
Но кажется, в отличии от прошлых попыток, этот раз стал исключением из правил всего, чего можно и чего нельзя. Абсолютно.
Дикое похмелье, ужасная головная боль, сопутствующая всему этому дерьму, а также, внезапная боль в спине и в бедрах. Такое чувство, что меня будто избили ночью и даже не понято чем и за что вообще.
С трудом, но у меня получается разлепить глаза от сна, который никак не хочет меня отпускать.
С пятнадцати лет мне уже не снились сны, с сексуальным подтекстом. Но в воспоминаниях так и появляются обрывки того, что случилось кажется прошлой ночью.
Помню, как я пришла на вечеринку в честь Хэллоуина, в дом братства. Но черт возьми, я практически ничего не помню, что было после того как я поднялась каким-то образом на второй этаж и зашла в первую попавшуюся комнату.
Если опираться на воспоминания из моей памяти, то комната, в которой я сейчас нахожусь, она на тот момент была пустой, и был не так слышен тот шум, который доносится с первого этажа.
Ужасная мигрень не перестает о себе напоминать ни на минуту.
В полусонном состоянии, сажусь на кровать по-турецки и пытаюсь разглядеть в тусклом свете комнаты, то, что в ней находится.
- Какого черта, у меня так сильно болит шея? Как будто её всю ночь кусали или ещё что похуже делали с ней...
Потираю одной рукой больное место, которое из-за прикосновений начинает пульс кровать все сильнее, так, словно вот-вот вспыхнет пламенем.
Свободной рукой, по привычке начинаю искать мобильник, на простынях рядом с собой.
- Да где же он?!
Внезапно, пальцами нащупываю что-то вроде маски, которая лежит рядом со мной, всего в нескольких сантиметрах. Несколько раз моргаю, чтобы окончательно уже проснуться и пытаюсь сфокусироваться на предмете, который только что нашла.
Точно такая же маска была и в моем сне, но она была на парне, у которого на теле, кроме как чёрных брюк и маски на лице, ничего не было.
И я говорю это абсолютно серьёзно.
У него был голый, накаченный, с татуировками, торс.
В памяти почему-то именно его черты тела, татуировки и так далее, начинают выделяться и всплывать одним за другим воспоминанием перед глазами.
Тянусь к маске и начинаю её разглядывать, словно она сможет мне что-то рассказать о сове хозяине, который оставил её здесь и как будто хотел, чтобы я её нашла.
Кроме воспоминаний о его теле, покрыты татуировками, я так же вспомнила его низкий, бархатный голос.
Тембр был таким спокойным, завораживающим и одновременно властным.
Что по неволе, хочешь не хочешь, подчинишься ему и сделаешь все, что тот скажет.
В реальность меня вырывает от раздумий, резкий и быстрый вздох. Я замираю на месте, открываю взгляд от маски крик, своих руках, которую до этого пристального рассматривала и устремляю свой взгляд в самый тёмный угол комнаты.
По спине пробегает дрожь от осознания того, что возможно все это время, тот парень или любой другой человек, мог наблюдать за мной все это время пока я спала здесь или чего ещё похуже.
- Кто ты? - не решаюсь ходить вокруг да около, сразу спрашиваю то, на что возможно вообще не получу ответа.
Проходит возможно, как мне кажется вечность как я задала свой вопрос и получила наконец-то отчет от него.
- А маленькая Барби оказалась любопытно особой. - он говорил это медленно, словно так, как будто ему нравилось видеть то, что было несколько минут назад.
Так, словно он наслаждался тем, как я пыталась рассмотреть детали маски, хотя она и не была такой уж необычной. Как я копалась в своих воспоминаниях о прошлой ночи, чтобы вспомнить хотя бы малые фрагменты его лица.
Да, это тот парень, я узнала его по голосу.
- Какого черта ты тут делаешь?
- Мне кажется, я должен задавать тебе этот вопрос. Ты ворвалась в мою комнату, завалилась на мою кровать и.. - он делает паузу, а после с протяжным стоном говорит следующее, от чего у меня к щекам, приливает жар. - Так откровенно вела себя, ласкала, стонала. И каждый раз просила большего.
Обычно после такого откровения, хотят получить что-то в замен или же ожидают реакции, которая будет соответствовать данной ситуации.
Но черт возьми, я не такая как другие девушки. Если этот парень видел меня такой, я уверена что ему плевать на то, чтобы я начинала сейчас оправдываться или же просить его никому этого не рассказывать.
Полный бред.
Это же скучно. Будет веселее, если же я поддержу его в этом рассказе, даже если это реальная правда того, что было прошлой ночью.
- И ты как истинный джентльмен, конечно не отказал даме в этой нелёгкой ситуации и помог ей. Если ты скажешь, что не делал этого, то будешь полным мудаком, ибо моя задница, бедра и черт возьми шея, доказательство того, что меня трахнули.
Я уже говорила, что сарказм и манипуляции - это неотъемлемая часть моего существования?
- Я не собирался отрицать того, что было между нами.
- Между нами был только секс. Был страстный, дикий секс, но он был на одну ночь.
Резким движением, парень занавешивает шторы, и мы снова оказывается в почти кромешной темноте, а после, за несколько шагов преодолевает расстояние, которое было между нами. Выхватывает из моих рук маску, надевает её на себя и шёпотом почти что кричит мне в лицо.
- Такая забавная. - его пальцы касаются моего подбородка и частично шеи. - Мир не вертится вокруг тебя, детка.
Этот придурок реально решил, что можешь со мной играть?
Что ж, пусть будет так. Мне даже интересно, что из этого может получится.
- Может и так, но я всегда.., - говорю медленно и одновременно касаюсь его руки, которая все еще удерживает меня так, чтобы я смотрела ему в глаза. А те пальцы, которые касались частично моей шеи, я сжимаю их настолько, насколько у меня хватает силы на это. - Всегда получаю то, чего хочу.
Он замер, рефлексируя. Его молчание полнится вопросами, недоумением и, возможно, даже растерянностью. Он продолжает наблюдать за мной, как охотник за своей жертвой, готовясь сделать следующий шаг. В этой трансформации интимности и соперничества вся комната словно затихла, оставляя только нас, готовых к дальнейшему поединку.
В тишине я слышу, как его дыхание начинает меняться - легкое, глубокое, ритмичное. Его взгляд и глаза трудно разглядеть через маску, но я уверена, что они пробираются сквозь тьму и полоны интереса и, конечно, вызова. Я чувствую, как наши желания сейчас связаны в этом напряжении, словно натянутая струна, готовая к звучанию.
С того момента, когда он высказал свои угрозы, игра стала более увлекательной. Мы оба на краю - и кто-то из нас должен сделать первый шаг, чтобы понять, кто же на самом деле получает то, что хочет.
- Ты уверена, что хочешь продолжать эту игру? - его искренний интерес звучит как вызов, и в голосе слышится легкая нотка провокации.
Он отстраняется на шаг, чтобы оценить меня, придавая нашему взаимодействию атмосферу напряженного ожидания.
Хотя эта атмосфера была здесь за долго до того, как мы начали дерзить друг другу.
Ну возможно, это я начала держит ему сперва, но кого это сейчас волнует?
Я не могу удержаться от тихого смеха, и этот звук будто заполняет все углы комнаты, отодвигая тьму на задний план.
- Уверена, - отвечаю я, думая о том, что это всего лишь очередная затея, которая просто погаснет в тот же момент как кто-то начнёт действовать. - А ты?
Он на мгновение замер, и в воздухе повисла неясность, создавая эффект щелчка по струнам, который раздаётся, когда кто-то прокладывает путь к чему-то большему.
- Я не собираюсь отступать, - произнес он, и его голос стал на несколько октав тише, но не перестал быть настойчивым и властным.- Интересно, сможешь ли ты продержаться до конца нашей игры, маленькая Барби.
Я не могу сдержать коварную улыбку - в его словах звучит множество подтекстов, и я готова приняться за дело.
- Мы можем сделать это по-разному, - продолжаю я, наклоняясь чуть ближе, мои губы едва касаются его уха, и шепот звучит как мелодия, полная интриг. - Или же... устроим соревнование.
В этот момент он вздыхает, и его напряжение начинает отпускать, словно туман, который поднимается от земли.
- И как же ты это себе представляешь? - его вопрос полон любопытства, как будто он ждет от меня нового хода, но все так же спокоен и властен.
Это парень не уступает мне в своей хватке.
Но почему-то мне кажется, что он уже выбрал правила игры и то, как и когда она будет проходить. А спрашивать меня сейчас - это чисто ради формальностей.
Я касаюсь пальцами маски, которая так чертовски сексуально на нем смотрится, и обдумывая слова, поднимаю бровь в игривом жесте.
- Сначала я предлагаю испытание вкусов. Ты должен угадать, что я приготовила... а потом, возможно, раскрою свои дары чуть больше.
Он смотрит на меня через маску, его глаза сверкают в полумраке, и я вижу, как внутри него смениваются оттенки эмоций - от любопытства до вызова.
- Мы можем устроить и это... но, - он наклоняется так, чтобы быть на уровне моих глаз, - ты должна будешь выполнить мои желания, если не справишься с заданием, Барби.
Я смеюсь, и сейчас это уже явно не просто игра. Я чувствую себя живой, как никогда.
- И тогда... начнём? - его голос обретает теврудю решимость, когда он подтягивает меня ближе.
Наконец, в этот момент я понимаю, что на кону для нас обоих не только игра, но и живое желание - проверить, кто же сможет получить то, что хочет.
- Условия будут простыми, я дам тебе фору, в несколько минут. Если я тебя поймаю..
- То что ты сделаешь?
- Тебе лучше не знать, что именно я хочу сделать с тобой, Барби.
Меня бесит то, какую власть имеет надо мной его голос и в целом сам он.
- Имя. Я все ещё не знаю твоего имени. - говорю я, неузнавая свой голос от всего происходяшего.
Тихий смешок доносится до моих ушей.
- Ты знаешь не только моё имя, но и меня лично, Спенсер.
***
Если я захочу, я могу незаметно проскользнуть в любую комнату.
Скрип ворот вырывает меня из напряженных мыслей, возвещая об окончании процесса приема.
Особняк братство, в котором я находилась все это время, огромный, трехэтажный, с отдельными крыльями и двумя восточными башнями, которые, как я полагаю, используются для наблюдения.
Внутри и вокруг его стен витает атмосфера призрачности, что соответствует известной репутации клуба.
Учитывая тот факт, что особняк расположен за пределами кампуса, и поэтому имеет больше земли, чем общежития, он огромный и, что самое главное, уединенный.
Большой лес окружает особняк, но, как я слышала, он весь обнесен проволокой, за ним ведется наблюдение, и ни одна душа, кроме Ястребов или тех, кого они пригласят, не имеет доступа.
Я должна избегать его.
Он- хищник, а я - часть добычи. Если попадусь ему, меня разорвут зубами.
Мои ноги подкашиваются на секунду - секунду, которой у меня нет, секунду, которую все остальные используют, чтобы бежать к лесу.
Мои конечности дрожат при каждом шаге, но обещание, которое я дала, бьется за моей грудной клеткой со свирепостью второго сердца.
Решив сосредоточиться на задании, я бегу, чтобы преодолеть как можно большое расстояние. Натыкаюсь на деревья, но я опускаю голову и пробегаю мимо них, чтобы не привлекать внимание того, кто следит за мной.
Единственный способ остановить ненормальных людей - это сначала изучить их, залезть им под кожу и понять, как они работают.
Только тогда вы сможете нанести хоть какой-то ущерб.
Кстати, я именно та, кто наносит этот ущерб. Возможно я слаба для этого физически, но у меня прекрасные навыки шпионажа и не только.
Моя обувь бесшумна, и любой звук, который я издаю, скользя между деревьями, практически не слышен.
Звук нескольких шагов достигает моих чувствительных ушей, и я приседаю обратно, когда жатылком чувствую чье-то присутствие позади себя.
Маска крик направляется ко мне.
Я снова закрываю рот рукой, ногти впиваются в кожу и царапают ее поверхность.
Черт возьми.
Это намного ужаснее, чем я могла себе представить.
Знаете что? Можно подождать, пока он уйдет, прежде чем я сдвинусь с места.
Несмотря на боль, кричащую в моих конечностях, и дрожащие ноги, я остаюсь в скрюченном положении, не двигаясь, боясь правильно дышать.
Он поднимается во весь свой внушительный рост, который почти съедает горизонт, затем медленно, слишком медленно, его голова наклоняется в мою сторону.
Белая чат маски светятся в кромешной тьме, а в зале воцаряется жуткая тишина.
Мой позвоночник подрагивает, когда его грубый, глубокий голос раздается в воздухе.
- Я знаю, что ты прячешься. Выходи, и я обещаю не причинять тебе вреда. Правда.
На секунду я перестаю дышать.
Этого не может быть.
Он ни за что на свете не видел меня. Я не только не издала ни звука, но и невидимая.
Если только у него нет доступа к камерам наблюдения.
Нет. Я не вижу ничего в его ушах, так что он не может общаться с охраной.
Так как же, черт возьми, он узнал, что я здесь?
Я медленно окидываю взглядом окружающее пространство, чтобы убедиться, что он только что говорил со мной, а не с кем-то еще рядом.
Непроизвольный рывок поднимает мое плечо, но я остаюсь на месте, наблюдая.
Или, скорее, в ловушке, которая стоит метрах в тридцати от меня, бесстрастно держа ножь, держащий в руке.
Нож?
До этого его не было у него, когда мы были в комнате.. или все же был, но я была не столь внимательно к деталям, что на меня не похоже.
И он все еще смотрит в мою сторону, белый цвет его маски становится жутко хищным, поскольку ночь вступает в свои права. Хотя он не смотрит прямо на меня, так что не знает, где именно я нахожусь.
- Выходи, пока я даю тебе шанс. Если мне придется вытаскивать тебя, сцена будет выглядеть не очень красиво.
Она в любом случае будет выглядеть некрасиво, учитывая то, что я даже не знаю твоих правил, мудка.
И как кто-то может говорить с такой апатичной методичностью? Его тон ничем не отличается от тона робота.
Злого робота, который дезертировал и сейчас замышляет гибель человечества.
- Твое время вышло. - Вес его слов доходит до меня прежде, чем он начинает приближаться ко мне длинными, целенаправленными шагами.
Я не думаю об этом, поскольку бегу в противоположном направлении.
Необъяснимая энергия бурлит во мне, бурлит с единственной целью - выжить. Оказаться как можно дальше от него.
Речь идет не об уничтожении, а скорее о том, чтобы выбраться отсюда целым и невредимым.
Я использую кусты как камуфляж и пробираюсь сквозь них. Упавшие ветки и колючки режут мне руку и царапают шею в симфонии мелкого насилия.
Звук его шагов следует прямо за мной, долгий, тяжелый и такой чертовски настойчивый, что мое сердце учащается.
Это похоже на то чувство в детстве, когда играешь в прятки с друзьями. Когда чувствуешь, что кто-то наступает тебе на пятки, и издаешь визг одновременно от волнения и страха.
Но в этот раз все немного иначе.
Только внезапный страх сковывает мои мышцы и теснит мой разум. Мои конечности дрожат от усталости и не только, а пульс гудит в ушах, несмотря на мои мысленные попытки сохранить спокойствие.
Потому что я знаю, что если он поймает меня, мне конец.
Чем ближе он подходит, тем быстрее я бегу, бегу и бегу.
Но как бы я ни старалась, я не теряю его.
Даже близко.
Черт, с каждой секундой он все больше наступает мне на пятки. И почему-то мне кажется, что он специально задерживает мою поимку, судя по его ровным шагам.
Он хочет, чтобы я бежала и посмотрела, как далеко смогу зайти.
Черт бы побрал этого садиста.
Если я буду продолжать в том же духе, то не буду отличаться от мыши, с которой играет пригородный кот.
Я осматриваю окрестности и, приняв мгновенное решение, прячусь на обочине грунтовой дороги за большим камнем.
Мое тяжелое дыхание напоминает дыхание животного, попавшего в ловушку, но я заставляю себя оставаться неподвижной.
Стук, стук, стук о мою грудную клетку становится все громче, в отчаянии и сожалении о том, что я сделала.
Неужели он потерял меня?
Мои глаза остаются приклеенными к тропинке, по которой я сбежала, чтобы убедиться, что он ушел.
Я жду и жду, потея в своей футболке и джинсах, но его и след простыл.
Это бессмысленно.
Раз он шел по моему следу, то уже должен был догнать меня.
Если только...
Мой глоток застревает в горле, когда я медленно оглядываюсь назад. Конечно, он стоит там, небрежно прислонившись к дереву, руки и ноги скрещены, а нож все так же лежит в его левой руке, как угроза.
- Есть ли причина, по которой ты так плохо прячешься?
Пульсация его глубокого голоса разносится в воздухе и вибрирует на моей коже. Теперь он не такой роботизированный, как будто он счел меня достаточно достойной, чтобы познакомиться с менее апатичной версией его самого.
Это отнюдь не хорошая новость, учитывая, что его настоящий образ может быть олицетворением дьявола.
Однако его голос заставляет меня задуматься.
Странно, что до меня доходит это только сейчас. Хотя возможно потому что, мы на свежем воздухе и чат того алкоголя который был во мне, с этой погоне развеелся и я частично протрезвела.
Я уверена, что уже слышала этот властный американский, почти с немецким акцентом голос. Значит, он должен быть либо Сэмьюэль, что мало вероятно или Лео Уилсон, парни из баскетбольной команды нашего университета.
Но если брать их двух, то по телосложения сейчас больше похож Лео, чем Сэм.
О Господи..
Пожалуйста, пусть это будет не Лео.
Здравомыслящий человек пожелал бы кого угодно, кроме психопата Джеймса Кеннеди или сумасшедшего иногда Чака Берри, но в моих глазах Лео всегда был худшим из Ястребов.
То, что он не объявляет о своих действиях так публично, как другие, не делает его безобидным, просто он лучше скрывает свою чудовищность.
В конце концов, он стал лидером команды Ястребов, не потому, что вел себя хорошо.
Всё привыкли видеть психом только Джеймса, но это не так. Он не настолько ужасен как его лучший друг.
Черт возьми, почему я вспоминала об этом только сейчас?
- Чтобы я тебя не нашёл, недостаточно только бегать и хаотично искать места, в которые как полагается можно спрятаться и никто тебя не найдёт, Барби - продолжает он своим менее роботизированным, но леденяще-холодным тоном.
Я открываю рот, а потом захлопываю его.
Черт возьми.
Я чуть не проговорилась и полностью выдала свою национальность и свой необычный вид на этом посвящении.
Он отталкивается от дерева, и я делаю шаг назад, затем слегка подпрыгиваю, когда мои туфли ударяются о камень.
- Ты все еще не бежишь. - Его голос понижается с темным краем, переполненный обещаниями худшей участи, чем у других участников, которых он отправил в полет.
Я вдыхаю так глубоко, как это физически возможно, а затем бегу.
Я не успеваю сделать и двух шагов, как ноги уходят из-под ног. Я вскрикиваю, падая головой вперед в грязь, и воздух выбивается из моих легких.
- Попалась, - раздается шёпот около моего уха.
Окончательное решение пузырится под моей плотью и причиняет боль.
Но не больше, чем жжение в коленке или синяк, который я уже чувствую на бедренной кости.
Я лежу на животе на земле, мой рот целует грязь, а ногти погружаются в нее.
Отвратительно и мерзко, что я в таком состоянии предстала перед ним.
Медленно подняв голову, я вижу, что Маска Крик осматривает свой нож.
На самом деле, я подозреваю, что он подставил мне подножку, поэтому я сейчас и нахожусь в таком унизительно положении.
Удрученный вздох вырывается из моих легких, и я сажусь, стирая грязь с костюма в котором находилась все это время. В колене кровоточащая дыра, и я поморщилась от этого зрелища.
Я вся в грязи и ради чего?
Он прижимает кончик ножа к моей трахее. Он не давит, но угроза того, что он может сделать это и задушить меня до смерти, существует.
Его хватка за мои волосы также безжалостна, так что моя спина приклеена к твердой поверхности его груди. Я не совсем маленькая, но он высокий и широкий и обладает присутствием титана.
От него пахнет кожей и бергамотом. Или, может быть, часть этого запаха - его перчатки.
Сквозь маску его дыхание звучит ровно и контролируемо, но немного жутко, как в старых фильмах ужасов.
Мои чувствительные уши наполняются этим звуком, пока я не перестаю дышать.
- Ты всего лишь хрупкая маленькая вещица, которую я могу и готов разбить одним щелчком пальцев. Ты знаешь это, я знаю это, и твои несколько функционирующих клеток мозга тоже должны это знать, если они не убедят тебя начать рассказывать мне, как, блядь, тебе все же не хватило ума принять правильное решение.
Мои губы дрожат и подрагивают.
Я жду, что знакомая волна нахлынет на меня из ниоткуда.
Я жду и жду.
Но единственное, что пробирает меня до костей - это дрожь и еще большая дрожь.
И необходимость бежать.
Нет, не только бежать.
Под поверхностью скрывается нечто гораздо более мерзкое.
Что-то вроде тяги к тому страху, что был раньше.
Потребность в нем.
Желание удовлетворить его.
Почему я внезапно начала боятся его?
Длина его кончиками ножа сильнее прижимается к моей шее, все еще позволяя мне дышать, но еще больше ограничивая дыхание.
- Ты предпочитаешь быть раздавленной вместо того, чтобы ответить на мой вопрос?
Я качаю головой, впервые откидывая ее назад так, что смотрю прямо ему в глаза.
Это моя вторая ошибка за сегодня - первая заключается в том, что я здесь.
Глаза маски - это темное проявление его жажды насилия. Они такие же темно-серые, как облака, и такие же холодные.
С такими мрачными тучами никогда не знаешь, будет ли ливень или катастрофическая буря.
Хотя одно можно сказать наверняка. Это будет опасно. Лучше укрыться и спрятаться, пока они не пройдут.
Но как можно спрятаться от таких глаз? Глаза такие темные, почти черные.
Глаза настолько безжизненные, что можно подумать, что они мертвы.
Или, может быть, тот, кто смотрит в них, должен быть мертв.
Если я попытаюсь отпихнуть его, он, скорее всего, воспримет это как вызов и сделает все с точностью до наоборот.
Конечно, он не убьет меня, так что мой лучший вариант - заставить его потерять интерес и отпустить.
В его глазах не промелькнуло никаких чувств. Ни малейшей реакции.
Они по-прежнему темно-серые и недостижимые.
Но он отпускает слегка нож и накрывает мою руку своей большей рукой в перчатке.
Резко и навязчиво, почти ломая мою руку, он прижимает холодный металл к моей трахее.
- Ты этого хочешь? - он душит меня. - Сделай это как следует, если это так.
Мое дыхание сбивается, давление нарастает в шее, сковывая вены и нагревая лицо.
Желание биться, брыкаться и драться проходит через меня, но я заставляю себя сохранять присутствие духа, успокаивать дыхание и мысли.
Лучший способ позволить кому-то победить - это позволить ему проникнуть в вашу голову, конфисковать ваши мысли и заменить их угрозами.
Я встречаю его пустые глаза своим решительным взглядом.
Ты не сможешь причинить мне боль.
Худшее, что он может сделать, это заставить меня потерять сознание, как он сделал с другими на матчах или в драках.
И хотя я предпочитаю не терять сознание, это все же лучший вариант, чем подвергнуться допросу.
- Понятно. - Его гравийный голос атакует мое ухо. - Ты думаешь, что я остановлюсь после нескольких вздохов и предупреждения. Что я ударю тебя, вырублю, как других, и продолжу свой путь, чтобы мучить какую-нибудь другую бедную душу. Тебе немного жаль их, но в то же время ты рада, что это не ты, верно?
Мои губы раздвигаются, как для того, чтобы я могла нормально дышать, так и из-за его слов.
Как он смог прочесть так много в моем плане без того, чтобы я произнесла хоть слово? Он экстрасенс?
- Я бы сделал это. Я должен был бы это сделать. - Он дергает меня за волосы, заставляя вздрогнуть. - Но у тебя хватило наглости действовать мне на нервы, так что теперь у меня есть искушение просто... украсть твой последний вздох.
Мой глоток встречает металл ножа, что подобно кирпичу на моей трахее.
Я качаю головой один раз, или настолько, насколько это возможно с его хваткой на моих волосах.
- Хотя у нас есть правило не убивать никого... намеренно.
Я не упускаю из виду, как он делает ударение на последнем слове. Он говорит, что все равно собирается убить меня, а потом замаскировать это так, как будто это было непреднамеренно.
Это та часть, где предсказания и истории так сильно отличаются от реальности.
Никакое глубокое дыхание или рациональное мышление не спасет меня. Он уже в моей голове, и он знает это.
Он - мой единственный шанс выйти отсюда живой, и он тоже это знает.
Чего он не знает, так это того, что я отказываюсь падать без боя.
- Сначала трахни меня, снова - шепчу я, мой голос такой низкий, что я едва слышу его.
Все его тело замирает, как тогда, когда я шлепнула его по руке.
- Трахнуть тебя? - повторяет он медленно, как будто пробует слова на вкус.
Я киваю.
Он отпускает мои волосы, проводит рукой по точке пульса в моем горле, оставляя мурашки по коже, прежде чем прикоснуться к груди через рубашку. Его прикосновения дикие, почти карающие, когда он впивается пальцами в кожу.
- Почему?
Мне требуется все, чтобы оставаться собранной, несмотря на пульсацию и тупую боль в чувствительной плоти моей груди.
- Я не хочу умирать, зная то, что не буду помнить тот Секс который у нас был.
Впервые с тех пор, как я увидела человека в маске, в его глазах вспыхивает свет, но это не интерес. Скорее садизм.
Возбуждение от чего-то.
Чего, я не знаю.
- Я не хочу трахать высока черную суку. С ними не очень хорошо трахаться. Без обид. - Он говорит это, подразумевая каждую обиду за этими словами. Затем он отпускает мою грудь, но только для того, чтобы он мог залезть под мой топ, сдвинуть верхнюю часть лифчика вниз и ущипнуть мой сосок.
Кожа перчатки настолько жесткая, что я хнычу, но он воспринимает это как приглашение и перекатывает его между пальцами в перчатке в тревожном, спокойном ритме, а затем жестоко сжимает.
Я опрокидываюсь навзничь, так как давление на мою шею усиливает ощущения. Или лучше. Честно говоря, я понятия не имею.
Это первый раз, когда я переживаю нечто подобное после того опыта, который похоронила в черных глубинах своей души.
Единственное исключение - он. Тот, кому я делаю одолжение и из-за кого я оказалась в таком затруднительном положении.
Меня лапал и трогал незнакомец в маске после того, как я нагло предложила ему трахнуть меня и откровенно призналась.
Я сказала это, чтобы ослабить его бдительность, чтобы могла сбежать, но с таким же успехом могла сделать все наоборот.
- Скажи мне. - Он снова сжимает мой сосок, и грубое прикосновение его кожи к моей нежной заставляет меня задыхаться. - Как такая девушка, может влюбится в абсолютного психика?
Вопрос заставляет меня в врасплох, так как у меня нет чёткого ответа на него. Вот и все.
- Я задал вопрос. Где твой ответ?
Я смотрю на него, и его глаза снова загораются.
- Прекрати так на меня смотреть, а то я могу тебя трахнуть, в конце концов, только для того, чтобы увидеть, как эти глаза наполняются слезами.
Больной ублюдок.
Я не сомневаюсь, что он сделает все это и даже больше. Он стал таким непредсказуемым.
В тот момент, когда его хватка ослабевает, я уворачиваюсь и бегу.
Я не смотрю назад. Я не жду, пока он догонит меня. Я бегу, бегу и бегу.
Мое сердце застревает в горле, и единственное, о чем я думаю, это как, черт возьми, у меня не случился приступ паники.
И самое главное, почему мои бедра сжимаются, пульсируют и требуют, чтобы я вернулась к этому безжалостному незнакомцу?
Это чудо, что мне удалось добраться до общежития и пробраться в квартиру, которую я делю со своей подругой детства, не попавшись на глаза.
Если она увидит меня в таком виде, покрытую царапинами, с дыркой на джинсах и бешеным взглядом в глазах, она обязательно заведет допрос, полный драмы.
Много драмы.
Я снимаю обувь у двери и на цыпочках прохожу через всю гостиную, морщась каждый раз, когда порез на колене и раны на руке пульсируют.
Оказавшись в своей комнате, закрываю дверь, прислоняюсь к ней, а затем сползаю на пол, прижимая ноги к груди.
Мои ногти ноют от боли, когда я смотрю на стены, полностью покрытые страницами из журналов, в которых были опубликованы наши снимки с командой и без неё.
Под тусклым освещением фигуры кажутся теневыми, как будто они могут стать реальными и спрыгнуть вниз рядом со мной.
Я никогда не была из тех, кто просит помощи у друзей или рассказывает им о том, с чем я борюсь.
Мои пальцы нависают над поврежденным коленом, и я стону от боли, когда касаюсь разорванной кожи.
Но это не единственное ощущение, терзающее меня. Нет. Это нечто гораздо более сильное и разрушительное.
Боль может начаться с моей кожи, но закончится она в темных уголках моей психики. В неизвестных безымянных местах, о существовании которых даже я не подозревала, пока они не ударили меня по лицу сегодня.
Мои пальцы скользят от колена, пробегая по бедру. Я вздрагиваю и сжимаю ногу, когда касаюсь бедра.
Что-то гораздо более сильное, чем боль, пронзает меня, и мои пальцы дрожат, прежде чем переместиться вверх и провести по моей груди.
Та самая грудь, которую Лео так жестоко схватил, мучил и впивался в нее пальцами, пока я не задыхалась. Но сейчас ощущения совсем другие. Плоть нежная, соски болят, но прежнего электричества больше нет.
Я поднимаю другую руку, обхватываю ею горло и сжимаю. Как нож, который раздавливал мою трахею. Я крепко сжимаю и держу, но никакого давления моих изящных пальчиков не хватает, чтобы воссоздать тот же образ.
Нет пальцев в грубых перчатках, сжимающих мой сосок, нет стены мышц у меня за спиной. Ничего.
Я опускаю руки по обе стороны от себя. Что, черт возьми, я делаю?
Как я могу воссоздать образ ловушки с этим монстром, когда должна радоваться, что сбежала от него?