Синдром Офелии

Офелия отправилась в Нью-Йорк, где ей предстояло работать более месяца. Она сняла виллу в Хэмптоне – живописном и спокойном районе, расположенном недалеко от Манхэттена.

 

Поначалу ей было так тяжело, что после работы она не могла заставить себя вернуться в Хэмптон.

Офелия оставалась в отеле или даже спала на офисном диване. 

Пару дней она заставляла себя думать о монтаже и компьютерной графике и ходила в офис, который находился в районе Верхний Вест-Сайд на Манхэттене. В эти дни она чувствовала себя как робот.

 

Откинувшись в коричневом кожаном кресле, писательница потёрла уставшие глаза. Они горели и слезились, левый глаз опух и почти не открывался. Офелия достала зеркало и осмотрела больное место.

Ей пришлось закрыть ноутбук и отправиться на поиски глазных капель. Она вышла в просторный светлый холл с чёрным паркетом и футуристическими картинами на стенах.

Каблуки её белых сапог, расшитых красными розами, мягко стучали по полу в тишине зала. На Офелии было жёлтое мини-платье в китайском стиле от Кристиана Диора и красные колготки. Она неловко остановилась, споткнувшись из-за неустойчивого каблука. Стукнув себя по лбу, писательница вернулась в кабинет, потому что зазвонил телефон.

— Слушаю, — сказала Офелия.

— Привет, — голос Марка показался ей веселым.

— Привет, — расплылась она в улыбке.

— Где ты сейчас?

— В офисе на Манхеттене.

— Что ты там делаешь?

— Круто руковожу производством фильма, а ты что подумал?

Марк рассмеялся.

— Я тоже в Нью-Йорке, сейчас поеду в Хэмптон.

— У тебя недвижимость в Хэмптоне?

— Да, ранчо, у меня там кролики живут и альпака, я всё время здесь бываю. Только из-за одной вредной режиссерки мне пришлось торчать в Л-А.

— Ранчо? — насмешливо проговорила Офелия.

— Скорее, ферма, — делано смутился Марк.

— Ясно.

— Приедешь ко мне?

— Да.

— Куда за тобой приехать?

— Отель «Мариотт». — Офелия поняла, что топчется в коридоре и тут ее могут подслушать. Она вернулась в кабинет.

— Я приеду вечером, — мягко сказал Марк.

— Хорошо.

Офелия подошла к зеркалу, прижала ладони к пылающим щекам. Глаза ее блестели, писательница видела эту девушку в отражении, но не верила, что это она сама.

«Господи, неужели любовь существует, неужели Марк может любить меня. Он избрал меня?»

Она закусила губу. Её опухшие веки совсем не красили её. Работы было ещё так много, но она не могла сосредоточиться. Поэтому Офелия позвонила своему ассистенту режиссёру Пак и передала ей часть своих дел. 

Со смешанными чувствами Офелия сложила макбук в сумку. Она понимала, что Марк может подумать, что она несерьёзная и легкомысленная. Конечно, ей не хотелось забрасывать работу, но с другой стороны, мистер Чапман уже поставил точку в её карьере.

Неприятные воспоминания заставили её нахмуриться. Нет, она не сможет работать с Марком. Он и сам это понимает. Если только он не решится оставить Сьюзан навсегда.

Но тогда у них будет серьёзный враг в лице Чапмана. Потеряв контракт с Офелией, Чапману придётся винить только себя за то, что он так неосторожно и грубо действовал. Но если она объединится с Марком, которого уведёт у дочери старикашки, Чапман уничтожит их.

Офелия вздохнула. Бросить всё, уехать жить на Гавайи, писать книги, а кино бросить — это тоже выход. Но вдруг Марка это не устроит?

Писательница расправила завитушки на челке. Небрежные кудри задорно торчали из пучка на макушке и выбивались со всех сторон.

— Как же хочется есть, — сказала сама себе Офелия и грустно улыбнулась. Жаль что Джим не может быть рядом и разделить ее радость. Бедный Джим, он никогда ее не простит.

Офелия спустилась вниз на лифте, уткнувшись в свой телефон.

В Нью-Йорке ей приходилось ездить с водителем. С одной стороны, это позволяло расслабиться на загруженных машинами улицах. С другой стороны, это вызывало тоску и ностальгию по старому «Доджу», где играло радио и звучали бразильские песни в стиле босса-нова.

Офелия поняла, что любит Лос-Анджелес, но не потому, что он ей нравится. Она привыкла к давящей жаре, к дурным воспоминаниям, к скрытой под солнечным светом порочной и горькой судьбе старых знаменитостей, к медленной ноющей тоске и пальмам, которые ассоциировались с этим чувством.

Раньше Лос-Анджелес был для неё местом мечты, потом стал местом страданий. Но она так привыкла к ним, что ей было страшно жить вне этого.

Здесь, в шумном Нью-Йорке, было непривычно свободно и легко без всеобъемлющей печали.

Большую часть времени Офелия занималась тем, что пыталась закрыться, отгородиться и сохранить равновесие, когда кто-нибудь постоянно пытался её ранить или потревожить. Когда она оставалась одна, она не знала, как себя вести. Кроме глухой обороны, у неё не было другой манеры поведения.

Офелия испугалась, что депрессия и привычка защищаться сделали её скучной и неинтересной личностью.

Конечно, между ними были и рабочие отношения. Но теперь они с Марком не просто коллеги. Что делать, когда они останутся наедине? Поцелуи? Секс? Но это лишь поверхностное времяпрепровождение.

Офелия мучительно изогнула брови и сглотнула. Возможно, Марку от неё ничего, кроме этого, и не нужно. Кто она для него? Всего лишь любовница.

Водитель привёз её в ресторан. С грустью писательница отметила, что даже в Нью-Йорке нет хороших заведений. Как славно было бы поехать с Марком в Лондон, Венецию, Рим или на Сардинию! Там чудесные, просто великолепные рестораны.

Она заказала ризотто, персики в карамели и чай с жасмином.

Уезжая из ресторана, Офелия всё ещё думала о персиках и о том, как же она не догадалась попросить упаковать их с собой.

В отеле Офелия приложила к глазам пакет со льдом, но это не помогало. Оба глаза стали красными и припухли, будто она долго плакала.

В номер позвонили с ресепшена. Писательница отбросила бесполезный пакет.

— Мисс Седнесс, — вежливо и деловито произнёс метрдотель. — Вас просили передать, что у входа вас ожидает перламутровый «Корвет» 1963 года.

— Да, спасибо, я уже иду, — улыбнулась Офелия и повесила трубку. Затем она поспешила к Марку.

У лестницы главного входа действительно стоял потрясающе красивый бежевый «Корвет», переливающийся, как тонкие перламутровые стенки устричной раковины. Офелия вздёрнула бровь, не увидев за рулём никого. Автомобиль был двухместным, поэтому укрыться там было невозможно. Она в замешательстве постояла у заведённой машины, а затем решила позвонить Марку.

— Марк, где ты?

— Привет, Джеки, как тебе малышка? — со смехом спросил Марк.

— Ахаха, — тоже рассмеялась Офелия. — Ты серьёзно будешь меня так называть? Ты что, наблюдал за мной?

— Садись за руль, — ответил Марк с хитрым смешком.

— Ладно, — протянула она.

Писательница осторожно ощупала свои щёки, потому что от такой широкой и долгой улыбки у неё свело мышцы на лице.

— Ты внутри? — спросил Марк.

Офелия оглядела коричневый кожаный салон с серебристыми вставками. На приборной панели липкой лентой неопрятно была прикреплена пачка из-под сигарет и зелёный стикер с надписью: «У меня не было красивой коробочки для тебя, так что я выбросил все свои сигареты, чтобы положить туда твой подарок».

Офелия откашлялась. Одной рукой она держала телефон, а другой потянулась к коробочке. Внутри что-то глухо стучало и перекатывалось. Высыпав содержимое на ладонь, она увидела неоново-яркий розовый камень не меньше 15 карат в красивой грушевидной огранке.

— Господи , Марк — прошептала от радости Офелия.

— Это розовый сапфир. — сказал Марк в трубку. — я купил его для тебя, ты можешь вставить его в любое украшение, кольцо или подвеску, что захочешь.

— Он наверно очень дорого стоит, — произнесла Офелия зардевшись. Никто и никогда не дарил ей такие вещи.

— Целых 15 сигарет, пришлось полдня стрелять у прохожих. — отшутился Марк.

— Он прекрасен.

— А корвет?

— Он тоже прекрасен, —любовно погладив руль ответила девушка.

— Он твой.

— Боже, Марк я с ума сойду.

— Ты улыбаешься сейчас?

— Да

— Значит того стоило, — довольно заметил Марк.

— И куда мне ехать на нём?

— Конечно на мою ферму, ты увидишь ее из далека, только у меня в Хемптоне на крыше стоит фанерный аэроплан.

— Я еду. — Офелия зажмурилась и помотала головой, чтобы проверить не сон ли это.

***

Офелия сидела напротив Марка и не могла отвести взгляд от его загорелой шеи и глубокого выреза на груди, открывавшего вид на мускулистый торс. На нём было чёрное короткое кимоно и бархатные красные брюки с золотыми орнаментами.

Марк вальяжно расположился на кушетке, поглаживая кролика. Он положил ноги в смешных полосатых носках на спинку соседнего кресла и ритмично покачивал ими в такт музыке.

Шипение пластинки нарушило непринуждённую атмосферу. Офелия быстро подскочила и поставила иголку проигрывателя обратно. Музыка зазвучала снова.

— Кто их кормит, когда тебя нет? — Офелия осторожно подобрала пушистого зверька, тот сжался в комок от страха и прижал уши. — Бедняга, — испугавшись, что кролик умрет от страха, Офелия бережно поставила его обратно.

— Работники фермы, у меня есть няня для кроликов и альпаки. Одна семейная пара, я зову их Ганзель и Гретель.

Марк украдкой изучал Офелию, он тоже чувствовал новизну и неловкость. Они никогда не сидели вот так просто.

— Иди сюда, погладь Роберта, — позвал Марк девушку к себе.

Офелия робко села на пол возле кушетки и протянула тонкую руку к коричневому кролику, сидящему на животе Марка.

— Ты же говорил, что белого зовут Роберт.

— Ну да, их всех троих зовут Роберт, малышка, старший, младший и железный.

— Железный?

— Да, я думаю, он проглотил шарик от поилки, так и не... Ну не... Так он в нем и остался.

— Может, он просто его не проглатывал?

Марк беззаботно пожал плечами. Вдруг он резко повернулся на бок, и его лицо оказалось напротив лица Офелии.

— Ты голодна?

— Нет, но я хочу персики.

— У меня нет персиков, — прошептал Марк, касаясь почти ее губ.

Офелия смутилась и опустила голову. Сама не зная, от чего вдруг стала скромницей, она рванула рукой в привычном жесте, прижала ладонь к груди.

Марк несколько секунд смотрел на неё, затем снова поцеловал висок, припухшие веки.

— Ты устала на работе? — мягким тембром прошептал он.

— Да, наверное, — она подалась к нему, нежно и долго поцеловала в губы.

Марк решительно убрал кроликов с дивана, Офелия подивилась его энергичности, когда он вдруг поднял ее за руку, а потом подхватил и куда-то понес.

— Что ты делаешь? Куда ты идёшь?

— Увидишь, нужно взять плед, — он задержался над диваном, давая Офелии возможность ухватить одеяло.

— Нет, остановись, брось, ты уронишь меня, — смеялась Офелия. Они вышли на улицу, она спрыгнула на землю и увидела на лужайке пасущуюся альпаку.

— Смотри, какая милашка, — воскликнула Офелия.

Они взялись за руки и пошли в глубь сада. Там были ухоженные кусты и клумбы, потом огород, через который они прошли по дощатой тропинке, затем были домики для кроликов и альпаки. Марк пояснил, что в саду от их жилищ плохо пахло и пришлось перенести их дальше, но животные все равно привыкли ходить к самому дому. За крольчатником была оранжерея с тропическими растениями, Марк открыл дверь. Вид стеклянного купола, скопившегося там влажного воздуха сразу поразил Офелию.

— Почему ты построил ее так далеко от дома?

— Чтобы это было вроде тайного места, это ещё не всё, пойдём дальше.

Земля в оранжереи была перечерчена ручейками, которые образовывали быстрые и бурные потоки, стремясь куда-то за пределы оранжереи.

Дорожка из камня привела их к возвышающейся беседке в античном стиле, за которой раскинулся океан, весь в розовых лучах заката с оранжевыми прожилками, точно копия сапфира, который подарил Марк.

Они вошли в мраморную беседку и сели на плетеный шезлонг. Офелия повернулась к Марку, глаза ее, полные слез, отражали закатное небо, пар от холода вырвался из ее приоткрытого рта, она всхлипнула.

Офелия не моргала, она вдруг обмякла и сделала свистящий вздох и замерла.

— О Господи Офелия детка сто с тобой? — Марк судорожно выдохнул и собрался мгновенно , он прислонился лбом к ее лбу и посмотрел на нее неотрывным твердым взглядом.

— Эй детка побудь со мной, ты слышишь? Офелия , Офелия ответь.

Она не подала ни единого знака, что поняла его .

— Офелия вернись ко мне.

Она нахмурилась и непонимающе воззрилась на него.

— Это я Марк.

— Марк?

— Да, — он неуверенно улыбнулся.

Офелия слабо, но осознанно покачала головой и расплакалась вздрагивая всем телом. Марк нежно прижал ее к себе и они сидели так сильно обнявшись, что хрустели их кости пока силы их совсем не оставили.

— Марк я люблю тебя, я так тебя люблю, я не могу без тебя совсем. . . —сказала Офелия дрожащим голосом.

Он поцеловал ее. Офелия отстранилась она совсем замерзла и Марк тоже.. Поцелуи его стали горячее и настойчивее. Офелию душил высокий воротник на платье она судорожно подергала его. Марк оборвал сильными пальцами пуговицы. Офелия истерично сорвала с себя платье прерывисто дыша как будто ткань обжигала ее, Марк увидел ее напуганную и встревоженную словно птицу бьющуюся в сетях одежды.Марк расцеловал порывисто ее лицо и потряс за плечи, испуганно глядя теплыми карими глазами на ее слипшиеся от слез ресницы.

— Марк, я люблю тебя, я так тебя люблю, я не могу без тебя совсем... — сказала Офелия дрожащим голосом.

Он поцеловал ее. Офелия отстранилась, она совсем замёрзла, и Марк тоже... Поцелуи его стали горячее и настойчивее. Офелию душил высокий воротник на платье, она судорожно подергала его. Марк оборвал сильными пальцами пуговицы. Марк увидел ее напуганную и встревоженную, словно птицу, бьющуюся в сетях одежды. 

Он подавил в себе страстное желание, которое нарастало в его душе, и просто обнял её, пока она не успокоилась. Он нежно покачивал её, словно успокаивая её боль.