Часть 1. Маяки, моря и пляж.
Унылое небо, словно матовая пелена укрывала не менее печальную деревню. Безмолвные дома, неживые дворы, гнилые пустоши чередовались с редкими деревцами. На берегу тихого моря, серого пляжа и маленьких водорослей стоял величественный маяк. Он был красным и высоким, его небесный фонарь освещал тёмные воды и грусть земли. На контрасте, в самом низу, стоял домишко из белых кирпичей и терракотового цвета крышей, бирюзовыми ставнями и скрипучей дверью. Жилище старых моряков было дряхлым, но с ностальгической ноткой показывало своим видом всю историю его разрушений, перестроек и приливов...
На берегу, в самом-самом мелком песке играла девочка. Низкая и курносая, черноволосая и стройная. Обычно она отзывалась на Мюре́нн, но для кого-то могла быть и "дочкой", "дочерью" и даже "жемчужинкой". Никому, кроме своей мамы и тёти она не позволяла себя так называть.
По понедельникам она надевала белую рубашку с синими полосками и на ноги чёрные джинсы, по вторникам обычно тоже самое. Так и в среду, и в четверг, да и остальные дни недели. Лишь сменялись орнаменты на рубахах: то полоски, то бабочки, а иногда, даже точки.
Мюренн слушала успокаивающий шёпот волн и смотрела в седое небо. Она делала так исключительно в послеобеденное время, ведь за время проживания возле Цветочного моря, девочка заметила, что именно в часы после двенадцати, шум волн наиболее тихий, если не считать полный штиль по ночам. Мюренн часто засыпала на пляже, а потом её всегда будила мама или тётя и отводила домой.
Сегодня, в ничем не примечательный четверг, девочка думала о том, о чём не принято говорить в её поселении, старенькой деревушке Морпорки́т, названной по фамилии одного капитана. О том, что же за горизонтом и почему никто давно не выходил в море.
Объяснений тому она не могла добиться, даже у самых болтливых жителей Морпоркита. Образовался негласный запрет на данные темы для разговоров, но Мюренн это не устраивало. Однако, девочка пришла к вполне логичному для её возраста выводу. "Взрослые боятся шумных мест" - думала она. А ведь в этом была и доля правды.
Мюренн почувствовала отсутствие своих вьетнамок на ногах. Встав и отряхнувшись от теплого, но до невозможности странного песка, девочка осмотрела местность и искала взглядом пропавшую обувь.
Спустя десять минут мучительных поисков, море само отдало тапочки и весело окатило Мюренн холодной водой. Сквозь пальцы ног протекала солёная волна. Девочка рассмеялась и взяла свою намокшую обувь и бегом по песку, направилась в дом.
К пяткам липла редкая галька и песчинки, в волосах развивался морской свежий ветерок. Летя по земле, Мюренн добежала до заветной двери и громко отдышалась. Помыв ноги в заранее заготовленном тазике для таких песочных людей, как она, девочка ступила на порог.
Переступая через одну каменную ступеньку, Мюренн громко постучалась в деревянную дверь. Ей открыла её мама Э́велин.
- Жемчужинка моя, обед давно на столе. Больше так не загуливайся.-Произнесла обеспокоенным тоном женщина и пропустила девочку в уютный дом.
Мюренн со слоновьим топотом пронеслась в коридор, оставляя мокрый след. Бросив обувь, она побежала по паркету в ванную, дабы помыть руки после улицы.
Девочке всегда говорили смывать грязь перед и после приема пищи, объясняя это "традицией предков и этикетом". Конечно же, Мюренн понимала это, а тётя добавила, что от чистоты её рук зависит хрупкое здоровье.
Тонкие ручонки под струёй тёплой воды растекались в облаке пены от мыла с запахом чего-то химического, точно не похожего на обещанные цветы, нарисованные на упаковке. Смыв пузыри, Мюренн почувствовала запах лазаньи. Манящий и приятный, глубокий и аппетитный аромат свежего блюда охватил нос девочки и повёл её в столовую.
Мюренн плюхнулась на скрипящий стул и мечтательно смотрела на спину своей матери, аккуратно режущей на порции обед.
Спустя две мучительные и изнуряющие минуты, лазанья оказалась перед носом девочки.
Мюренн со зверским аппетитом стала поглощать обед, параллельно поглядывая в серое окно.
За стеклом был целый мир, угрюмый и скучный, но ярким пятном светился красный маяк. Он был словно неизвестный цветок из одноимённого рассказа. Прекрасное растение средь безжизненной пустоши. По вечерам он расцветал ярким фонарём и освещал всё вокруг. Девочка всегда удивлялась такой неземной красоте какого-то обычного маяка.
Мюренн, насладившись тёплым обедом, поблагодарила Эвелин и убежала в свою комнату, громко топая по крутой лестнице.
Девочка захлопнула дверь в свою комнату и включила старую настольную лампу. Разгребая стол от рисунков и прочего "бесценного хлама" - как говорил её отец, она нашла чистый желтоватый лист.
Он выглядел, как поле для вдохновения. Можно было всё на нём запечатлеть. И море, и маму, и дом, и маяк. Дальше рассказывать не имеет смысла.По причинам, которые утомительно перечислять. Поэтому долго думать Мюренн не стала и быстро нарисовала очертания морского ока, красной башни с фонарем.
Маяк всё проявлялся и проявлялся, как луна на ночном небе. Закончив рисунок, девочка взяла скотч и наклеила его себе на стенку.
Плюхнувшись на кровать, она обняла подушку и закрыла глаза.
"Интересно, почему все маяки так прекрасны?" - пронеслось у неё в голове, перед тем, как сон оккупировал её голову.
Мюренн уснула. Спустя пару минут, Эвелин заглянула к ней через стеклянное окошко в двери. Увидев её спящей, мама девочки тихо зашла в комнату. Она зашторила окно, выключила настольный свет и прикрыла спящую дочь пледом с якорями и парусниками.
Его подарил ещё маленькой Эвелин её дедушка, перед тем, как исчезнуть в мореплавании навсегда. Она с тех пор бережно хранила памятную вещь, а теперь она служит источником тепла для близких.
Мама Мюренн поцеловала дочку в лоб и вышла из комнаты, прикрыв дверь. В доме воцарилась сонная ночная тишина.
В темноте время суток шум издавала лишь мошкара, танцующая под балконными фонарями домов и тихо рокочущее бескрайнее море. Штиль был редким явлением в этих краях. Ночная суета солёных вод служила жителям деревни колыбелью и сказкой. Сильные волны нежно разбивались о волнорезы, некогда громкие чайки спали, а луна тихо шептала во тьме. Безмятежное спокойствие окутывало землю, лишь алый атлант озарял море своим светом, служа для редких путников-кораблей. Сказочно.