1 глава
Данил
- Так, граждане дети, полное ФИО, возраст? - доносится из кабинета строгий голос Кузнецова.
- Мама не разрешает разговаривать с незнакомцами, - парирует смелый детский голосок.
- Да, не лазлехает, - сильно картавит второй.
Хмыкаю задумчиво. Оттряхиваю куртку от снега и наваливаюсь спиной на дверь, плотно захлопывая за собой. Поспешно скидываю верхнюю одежду. Борюсь с неустойчивой вешалкой. Цепляю одну из рамок на стене - и в последний момент ловлю ее на лету.
- Так, отставить пререкаться! - чеканит Толик. - Капитан Кузнецов. Будем знакомы. А теперь к делу. Фамилия!
Сколько раз говорил Толяну бросить эти «ментовские» замашки. Мы почти год уже в полиции не работаем. В нашем нынешнем деле с людьми нужно общаться аккуратно, доверительно. Тем более в канун Нового года! У клиентов и так случилось что-то в праздник, а на них тут гавкают, как на допросе.
Хотелось бы пригрозить напарнику лишением премии, но... Канун Нового года, мать его!
Терпеть не могу.
Холод и гололед. Суета. Очереди в магазинах. Толпы на улицах. Пробки... В этот день отвратительно все.
- Не скажем, - сопротивляются мальчики.
- Да почему? - бьет ладонью по столу Кузнецов. - Познакомились же!
Кто же так с детьми общается? И где их родители?
Смахиваю пыль с рамки, креплю ее на стену.
Наше детективное агентство «Узы» как раз специализируется на решении семейных проблем. Но за помощью к нам обычно обращаются, конечно же, взрослые.
- Мы вам не доверяем, - вещает «главарь» этой детской банды. - Какой же вы капитан? Где тогда ваш корабль? Врете. Вот и мы ничего вам не скажем. Да, Митька? - подзуживает, судя по всему, младшего брата.
- Да, Колька, - отзывается тот. - И моля у нас нет!
- Какой моли? - не понимает Толян.
- Моря, - переводит ему старший
- Та... кх-кх, - прокашливает ругательство напарник.
Я тороплюсь прекратить этот фарс - и осадить грубияна Кузнецова. Но у входа в кабинет едва не сбиваю елку. Откуда эта ерундень зеленая у нас?
- Какого... - выпаливаю на эмоциях, тоже забыв, что нельзя при детях, но вовремя осекаюсь.
Впрочем, ни они, ни Толян меня не слышат - заняты «допросом». И не видят. Кузнецов сидит спиной ко мне и детям перекрывает весь обзор.
- Осторожнее, Данил, - раздается шепот сбоку, и от неожиданности чуть инфаркт не получаю. - Я игрушки стеклянные из дома принесла. Советские еще. Побьешь - жалко будет. Память!
Поворачиваюсь и смотрю на приятную женщину за шестьдесят, с мягкими, добрыми чертами лица. Она, как и мы с капитаном Кузнецовым, раньше работала в полиции. Правда, простой уборщицей. Пока ее не выперли на пенсию. В тот момент мы с Толяном как раз увольняться хотели. Потому что продумывали бизнес-план по открытию собственного детективного агентства. И решили, что помощница по хозяйству нам здесь не помешает.
- Марья Тимофеевна, ну, к чему это? - поморщившись, указываю на новогоднюю елку, которая покосилась немного после «встречи» со мной. - Впереди длинные выходные, никого в офисе не будет.
- Ты будешь, - подзывает и, когда я наклоняюсь, заботливо снег мокрый с моей головы смахивает. - Будто я тебя не знаю! Что в полиции на износ работал, что здесь из кабинета не вылезаешь. Прибегать будешь. Вот как сегодня.
- Я на пару часов, отчеты закрыть надо, - лгу я.
На самом деле, дома меня никто не ждет, а свободное время скоротать надо. Лучше поработаю.
- Знаю я твои пару часов, - бубнит ворчливо. - Я там бутерброды принесла и крабовый салат в судочке. Надеюсь, Толик не умял все. Будет тебе чем червячка ночью заморить. А еще мандарины и конфеты. Кстати! Надо «найденышей» угостить!
Спохватывается, идет к Кузнецову. Задевает его боком небрежно, а тот подвигается покорно, пропуская ее к шкафу у стены. Марья Тимофеевна открывает створку - и берет с полки пакет. Развернувшись, опускает его на стол рядом с мальчиками, раскрывает. Пацаны с любопытством подаются вперед и в пакет заглядывают. Мелкий тянет руку, но старший одергивает его. И оба выпрямляются гордо, но исподтишка бросают грустные взгляды на угощение.
Кузнецов как ни в чем не бывало берет конфету из пакета, разворачивает ее при детях, которые чуть ли не слюнки пускают, но тут же получает по рукам от Марьи Тимофеевны.
- Куда? И так здоровый, того и гляди стул сломается под твоим весом, - беспардонно отчитывает его. - Сладости детям, - заботливо подает мальчикам конфеты и мандарины. Из ее рук они все-таки принимают лакомство. - И Данилу Милохину, - подмигивает мне. - Ему еще работать, в отличие от некоторых лодырей, - беззлобно хлопает по плечу Толяна.
Кузнецов, едва услышав мое имя, разворачивает голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов, как одержимые в фильмах ужасов. И расплывается в улыбке.
- О, Дань! Наконец-то, - подрывается с места.
Не успеваю и глазом моргнуть, как Толян оказывается у двери, полностью одетый. Копперфильд дембельнувшийся!
- Стоять, - рявкаю, когда он в коридор направляется. - Это кто у нас? - киваю на мальчиков.
- Дети, - напарник говорит очевидное. - И они теперь - твои проблемы. Моя смена закончилась несколько часов назад, - издевается будто.
- Уйдешь без объяснений, премии лишу, - все-таки не выдерживаю. Работает безотказно: Кузнецов вытягивается по стойке «Смирно». И готов отвечать на мои вопросы. - Родители их где?
- Нет родителей. Дети одни, - рапортует он. - Доставлены в участок... брр... в агентство полтора часа назад, - делает паузу, выдыхая. - Их бабулька какая-то привела. Говорит, бродили по округе, маму спрашивали.
Хмурюсь и напряженно кошусь на ребят. И где их маманя-кукушка бродит? Оставила в новогоднюю ночь одних. Наверняка деклассированный элемент, а не женщина. Гуляет где-то с их папкой. Или вообще чужим мужиком.
Эх, семейка!
Хотя... выглядят мальчики ухоженными. Курточки недорогие, но чистые. Ярких цветов: синяя и салатовая. Со светоотражающими элементами. Хвалю. И сомневаться в своих подозрениях начинаю. Может, случилось что с мамой-то?
- А почему к нам, а не в полицию? - возвращаюсь к Толяну. - Участок в десяти минутах отсюда.
- Не поверишь, то же самое бабуле сказал. Спровадить хотел, но едва клюкой по голове не огреб. Говорит, вы хлебный магазин выгнали из здания, агентство свое детективное открыли, вот и работайте, хоть пользу принесете детям. Цитирую дословно: «Нельзя, чтобы малыши провели новогоднюю ночь в обезьяннике с наркоманами, алкоголиками, про... - косится на детей, - ...профурсетками. И ментами навеселе». Ну, отчасти права бабуля.
- Сама она где?
- Так оставила мелких и ушла. Канун нового года же, ну! Кто возиться будет, - разводит руками.
- Ты хочешь сказать, я? - зло свожу брови.
- Да тебе только показания у них выбить, - ляпает он, а я шикаю на него. - Ой, то есть... Ну, поговорить с ними и адрес узнать, - исправляется поспешно. - Потом отвезешь домой. И дело закрыто. Вознаграждение требуй, а то с твоей добротой прогорим тут.
- Ты хоть что-то узнал? - отмахиваюсь и иду к столу, поглядывая на притаившихся мальчиков. Смотрю в записи Кузнецова, а там рисунки одни и закорючки.
- Не успел, - топчется на месте Толян, явно куда-то опаздывая. - Дань, ну я побежал? Супермаркет ближайший закроется скоро. Придется в центр за горошком ехать.
- Что? - встряхиваю головой непонимающе. - За каким горошком?
- Зеленым! Для оливье, - объясняет, как ребенку. С мальчиками лучше бы так разговаривал. - Не привезу - жена из дома выгонит.
- Высокие отношения... - бубню себе под нос.
- Эх, Даня, и тебе жениться давно пора, - вклинивается в разговор Марья Тимофеевна. - Чтобы дома с женой и детьми оливье нарезать в новогоднюю ночь, а не в офисе мерзнуть, - сетует она, собираясь домой.
Тянется за пуховиком, но я приближаюсь и перехватываю его. Придерживаю, помогая Марье Тимофеевне одеться.
- Судя по рассказам Кузнецова, сомнительное счастье, - выдаю с сарказмом. - Вон, из дома выгоняют без горошка.
- Было бы сомнительное, он бы так домой лыжи не навострил, - поднимает палец вверх поучительно.
- Отпусти, а? - умоляюще смотрит на меня напарник. Подумав, я киваю и отмахиваюсь обреченно. Что с него взять. Новый год головного мозга. - Спасибо! - перед уходом бросает взгляд на мальчиков. - Все, мальчиши-кибальчиши. Передаю вас майору Милохину.
И скрывается за дверью, на пару секунд впустив в помещение зимний воздух и хлопья снега.
- Мо'гоз? - как по команде, мальчики оживают и впиваются в меня взглядами. - Дед Мороз?
Встают со своих мест, окружают меня. Прищуриваются, осматривают медленно, будто под рентгеном просвечивают.
Второй хлопок двери свидетельствует о том, что и Марья Тимофеевна оставила меня.
Наедине с двумя маленькими проблемами. Которые ведут себя сейчас... странно.
Их излишний интерес меня напрягает. Я, бездетный холостяк, понятия не имею, как вести себя с мелкими. Ситуация на грани фола.
- Меня зовут Даня, - заставляю себя улыбнуться и сделать шаг к ним. - Приятно познакомиться.
Братья переглядываются многозначительно. И молчат. На мгновение кажется, что они умеют обмениваться мыслями.
- Думаех, он плавда Дед Мо'гоз? Настояхий? - шипилявый толкает брата.
- Не похож, - с подозрением тянет второй.
Ему бы в полицейские идти с таким дедуктивным мышлением. Впрочем, кто знает, куда его жизнь заведет, когда он вырастет.
- Капитан сказал, он Мо'гоз, - тычет в меня пальцем мелкий. - Дядя, ты Дед Мо'гоз?
- Не, вряд ли дед. Ни бороды, ни седины, - размышляет старший. - И молодой. Как папа.
- О-о-о, Папа Мо'гоз? - радостно хлопает в ладоши первый, а дыхание перехватывает. Какой папа?! - Помогите нам найти нафу маму, - добивает меня.
И глаза обоих загораются надеждой.
Вздыхаю тяжело: этого мне только не хватало. Искать их горе-мамку, кем бы они ни была, в канун Нового года. Не о таком я мечтал, когда открывал частное детективное агентство.
Но и бросить малышей одних на морозе совесть не позволяет.
- Поможете? А мы обещаем не баловаться, - подумав, смышленый протягивает мне ладонь, чтобы скрепить «сделку» рукопожатием.
Беру его теплую ладошку в свою. Подмигиваю второму братцу. Киваю.
Помедлив, они оба вдруг набрасываются на меня и... обнимают.
- Спасибо, Папа Мороз!
Кажется, я попал. На всю новогоднюю ночь. А ведь ее с кем встретишь, с тем и проведешь. И мне было комфортно из года в год оставаться волком-одиночкой.
Но этот детский десант перевернул все с ног на голову.
Аккуратно отстраняю от себя мальчиков. Их обидеть не хочу, но не привык я к нежностям подобным с детьми чужими. А своих нет, и не стремлюсь.
- Так, значит, Коля и Митя, - вспоминаю, как они обращались друг к другу во время «допроса».
- Ой! - одновременно ладошками рты прикрывают.
На мгновение кажется, будто кто-то зеркало расколол надвое.
Но иллюзия быстро рассеивается. Ведь мальчишки разные совсем. И по росту, и по возрасту. Видимо, погодки. Внешне отличаются. Один, тот, что старше, долговязый, худой, с миндалевидными глазами. Младший - круглолицый и пухленький. Ничего, перерастет, или спортом займется.
Тьху ты, зачем вообще об их будущем думаю! Мне бы избавиться от мальцов как можно скорее. То есть домой вернуть, конечно же. Хотя к мамке их у меня есть вопросы! Так что быстро не получится.
- Что «ой»? - сведя брови к переносице, считываю реакцию братьев.
- Откуда вы знаете, как нас зовут? - удивленно выпаливает Коля, старшенький.
- Он - Папа Мо'гоз! - важно выставляет пальчик мелкий. - Он все знает! И маму найдет, - опять за старое.
Не выдержав, тяжело выдыхаю и падаю на стул, откидываясь на спинку. Киваю мальчикам на их места напротив.
Терпеливо жду, пока они усядутся, пошепчутся между собой - и, наконец, уставятся на меня. Но стоит мне открыть рот, как непоседы отвлекаются. Младший, Митька, тянется за мандарином. Высунув язык, он сосредоточенно давит большим пальцем в кожуру, но проткнуть ее не может. Тогда протягивает Коле.
- Отк'ой, - просит брата. И тот мигом приходит на помощь.
Чистит цитрус, разбирает его на дольки, заботливо выкладывает перед младшим братом. Ощущение, будто они часто остаются вдвоем, без родителей. Самостоятельные совсем.
Злюсь на их маму-кукушку, а самих жалею, хотя, казалось бы, мне чужды какие-либо чувства. Но эта ситуация вызывает отвращение. Как и резкий запах мандаринов, что мгновенно распространяется по кабинету, забирается в нос, щекочет. Говорят, это аромат Нового года. Вот только у меня аллергия и на него, и на сам праздник.
- Сколько лет? - выдыхаю, пытаясь побороть эмоции.
- Митьке четыре, мне шесть, - опирается о стол Коля.
- В школу ходишь? - цепляюсь за ниточку, которая тут же рвется.
- Нет, первого декабря исполнилось, - объясняет.
- Как зовут вашу маму? - перехожу к делу, чтобы приблизить момент его раскрытия.
- Мира, - отзывается Коля деловито. - Мирослава, - уточняет.
Красивое имя - отмечаю мысленно. И тут же одергиваю себя. Записываю данные в почерканном блокноте Кузнецова.
- Фамилия?
- Гаврилина, - охотно «сотрудничает со следствием» старший, пока младший жует мандарин.
- Мороз и солнце, день чудесный, - усмехаюсь я себе под нос, делая новую пометку.
- Кстати, за поиск мамы мы заплатим, - обезоруживает меня Коля.
- Кх-кх... Что? - закашливаюсь я.
Он толкает младшего локтем, зыркает многозначительно, на меня кивает, бровями играет.
- А-а-а! - догадывается Митька.
Быстро запихивает в рот остатки мандарина и, пока я переживаю, чтобы он не подавился, забирается на стул и делает вдох.
- Дело было в янвале, - декламирует так громко, что я невольно морщусь. - Стояла елка на голе...
- Так, стоп, - поднимаю руки, словно капитулируя. - Это что?
- Стих, - пожимает плечами растерянный Митька.
- Это зачем? - пребываю в легком шоке.
- Дед Мороз за стих дает подарки, - поясняет Коля. - А вы, Папа Мороз, найдете маму.
И оба кивают довольно.
- Не надо ничего, я и так найду, - бурчу я, опуская взгляд в блокнот.
Мальчики, кажется, обижаются. Отвратительный из меня Дед Мороз, а Папа - тем более.
- Так не бывает, - спорит Колька, пока Митька садится за стол. - Мама говорит: «За все надо платить». А еще: «Бесплатный сыр в мышеловке». И...
- Понял, - прерываю я вечер пословиц и поговорок. - Правильно ваша мама говорит. Но мы это будем решать с ней лично, - чуть ли не рычу под конец фразы.