на грани исчезновения.
Приморское кафе, что когда-то стало колыбелью их нежной привязанности, теперь ощущалось иначе. Спустя несколько лет их отношения, начавшиеся так же легко, как утренний бриз, прошли через все стадии: от робких прикосновений до глубокой, молчаливой близости. Рома по-прежнему был бариста, его руки так же виртуозно управлялись с кофемашиной, а глаза так же задумчиво вглядывались в горизонт. Лиза, его Лиза, сидела за тем же столиком у окна, но теперь ее блокнот был полон не только черновиков, но и уже изданных произведений, принесших ей известность.
Именно в этой известности, в этом растущем признании, и таилось зерно их расставания. Лиза все чаще уезжала – на литературные вечера, на встречи с издателями, на новые источники вдохновения, которые звали ее за пределы тихого побережья. Ее мир расширялся, требовал движения, перемен. Рома, напротив, был непоколебим. Его мир оставался здесь, в аромате кофе и соленом бризе, в ритме прилива и отлива, в стабильности, которую он так ценил.
Их разговоры, некогда полные легкости, теперь натыкались на невидимые стены. Они все еще любили друг друга, это было ясно в их редких объятиях, в нежных взглядах. Но любовь, как морской прибой, может и разрушать берега, если те не готовы меняться. Лиза чувствовала, что задыхается, когда Рома предлагал провести еще один спокойный вечер у моря. Рома чувствовал себя потерянным, когда Лиза с восторгом рассказывала о шумных городах и новых встречах, где ему не было места.
Тишина, когда-то комфортная и наполненная пониманием, теперь стала тяжелой, звенящей пустотой между ними. Каждый оставался при своем, не находя моста между желаниями и стремлениями. Слова, которые могли бы все объяснить или изменить, застревали где-то глубоко, боясь нарушить хрупкий покой.
День, когда это произошло, был серым, но без дождя. Море было неспокойным, волны с грохотом разбивались о берег, словно вторя их внутреннему смятению. Лиза пришла в кафе не по привычке, а с тяжелым сердцем. Она села за столик, не заказывая кофе. Рома подошел к ней, в его глазах читалась усталость и печаль, которую он давно видел и в ее глазах.
— Мы изменились, Рома, — тихо сказала Лиза, ее голос был едва слышен сквозь шум прибоя.
Рома кивнул, его взгляд устремился на море. Он знал. Он чувствовал это уже давно, как чувствуют приближение шторма.
— Я знаю, Лиз.
— Я не могу просить тебя уйти отсюда. Это твоя жизнь, твоя стихия, — продолжила она, и ее голос дрогнул. — Но я не могу оставаться здесь. Мой путь лежит… где-то еще.
Он повернулся к ней. В его глазах отражалась вся боль расставания, но и понимание. Он не был злым, лишь бесконечно грустным.
— А я не могу уйти, Лиз.., — прошептал он. — Не могу оставить море.
Ни криков, ни упреков. Лишь печальная гармония двух людей, которые все еще любили, но чьи жизни разошлись в разные стороны, как русла двух рек, текущих к разным морям. Они говорили о своих чувствах, о воспоминаниях, о том, как им было хорошо. И каждый из них понимал, что это не конец любви, а конец их совместного пути.
Когда Лиза встала, чтобы уйти, Рома проводил ее до двери кафе. Она обняла его крепко, в последний раз вдохнув знакомый запах кофе, моря и его кожи. По его щеке скользнула одинокая слеза, которую он поспешно стер. Она поцеловала его в щеку, потом повернулась и пошла по набережной, не оглядываясь.
Рома стоял у входа, глядя ей вслед, пока ее фигура не растворилась в тумане. Море шумело, как и тысячи лет до них, равнодушное к человеческим трагедиям, но всегда готовое принять в свои объятия. Он вернулся за барную стойку, и хотя кафе было полно посетителей, внутри него зияла огромная пустота. Он знал, что Лиза найдет свой путь, напишет свои истории. А он останется здесь, с морем. Один.