4-17
-Лисёнок! Что ты там делаешь?
-Медитирую, - отвечаю я, затягивая болт посильнее.
Если бы я не был готов к такому крику, уже свалился бы с лестницы.
-Нет, ты чинишь ставень!
-Верно подмечено, тётя Мико, - невозмутимо отвечаю я, продолжая делать, что делал.
-Но зачем? Я же сказала, что вызову мастера.
-Я это делаю, потому что могу.
Я – само спокойствие, а тётя наоборот беспокоится всё больше.
-Слезай сейчас же!
-Я почти закончил.
-Это опасно.
-Да не так уж.
-Почему ты не позвал меня, чтобы я держала лестницу?
-Ты бы мне вообще запретила сюда лезть.
-И была бы права! Слезай сейчас же!
У меня хорошая тётя, но иногда она слишком обо мне беспокоится. Но её можно понять. Что поделать, если я – единственное, что осталось от её семьи. И я даже думать боюсь, что будет со мной, если её не станет. Как я мог убедиться, смерть может заявиться в любую секунду и забрать твоих близких, или тебя самого, или не забрать, а поиграть и отпустить то, что осталось… за каким-то чёртом…
-Всё, я закончил.
Тётя с тревогой в глазах держит лестницу, пока я спускаюсь, а потом бросается меня обнимать. Я перерос её чуть ли не на голову ещё два года назад, и, может, поэтому мне трудно относиться к ней как к взрослому человеку. А, может, ещё потому что она сама была почти ребёнком, когда я родился.
-Что же я хотела сказать? – задумчиво произносит тётя, когда убеждается, что я цел и невредим, - Ах да! Мне придётся съездить на работу, там с отчётом какие-то проблемы. Это на два часа, не больше…. И не трогай лестницу, я вернусь, и мы вместе её уберём.
Я оставляю лестницу в покое, и мы идём в дом.
Когда беспокойная тётя Мико, наконец, уходит, я решаю испечь кекс. От Кея с утра ни одного сообщения, хотя он, вроде бы, собирался сегодня со мной встретиться. А я собирался с ним сегодня расстаться, ещё не знаю, как. Поэтому тоже не выхожу на связь, и мечтаю о том, чтобы нам вообще не пришлось сегодня общаться. А ещё скучаю по нему, и с ужасом думаю о том, как мне будет плохо, когда мы всё-таки расстанемся.
Мраморный кекс как нельзя лучше отражает двойственность моих переживаний.
Кей появляется за несколько секунд до того, как истекает время выпечки. Он стоит во плоти на пороге моего дома и ослепительно улыбается.
-Я хотел сначала позвонить, но у меня сел телефон, можно его у тебя зарядить?
-А, да, конечно. Извини, мне нужно кое-что проверить. Заходи, - говорю я и убегаю до того, как он успевает меня поцеловать.
«Расстаться, расстаться, сегодня мы непременно должны расстаться», - твержу я себе, пока проверяю готовность кекса. Вполне пропечён. С великой аккуратностью и осторожностью я перекладываю кекс на тарелку и берусь за глазурь.
-Красотища! – говорит Кей совсем рядом.
Пока я был занят, он вошёл в дом и нашел меня на кухне.
-Он должен ещё остыть и пропитаться.
Я делаю вид, будто основательно сосредоточен на распределении глазури по поверхности кекса.
-Где твоя тётя? Разве у неё сегодня не выходной?
-Скоро придёт.
Я отвечаю кратко и совсем не смотрю на Кея, и это его настораживает.
-Может, тогда покажешь мне свою комнату?
-Э-э, хорошо, - отвечаю я и веду его к себе, мучительно соображая, как объяснить, почему я не хочу продолжать отношения.
И только когда за нами закрывается дверь, я понимаю,что не надо было этого делать.