Выполнение (Цель 2)

С момента, как я не знала, что с Таней и жива ли она вообще, прошел месяц. Я только вернулась со встречи с её отцом, который и до этого не знал, что с его дочкой и жива ли она ещё вообще, и сейчас не знает. Лишнее время потратила, в общем.

Остальные, по какой-то непонятной мне причине, тоже ни черта не говорили, а Милена при нашем совместном перекуре у неё дома лишь уходила от разговора. Это выводило меня из себя. Нервов уже давно не хватало. Я стала курить ещё больше на фоне этой неизвестности, не реагируя на замечания других. Отвечала, в общем-то, тем же, и поступала также. За меня делала и говорила внутренняя обида. Я не понимала, почему меня мурыжат без объяснения причин и чего они все ждут.

Сев на диван в угол комнаты, я хотела было привычно потянуться за пачкой, чтобы выкурить штук так 10 сигарет за час, да так, чтобы вся комната провоняла этим вишнёвым вкусом, хоть и токсичным, но картонная упаковка внезапно не оказалась на уже привычном ей месте.

Нахмурившись и вслепую поелозив по столику рукой ещё пару секунд, я вдруг дёрнулась от звука прилетевшей мне в стену пачки. Той самой пачки, которую я сейчас искала. Она почти попала мне в лицо, если бы не спасительные пару миллиметров. Как будто кто-то специально рассчитал всё так, чтобы упаковка лишь заставила обратить на себя внимание, но не задеть.

- Кто здесь? - тихо и, как мне показалось, грозно спросила я, специально понизив голос, хотя Лика и Лиза в последнее время говорят мне, что он и так уже неотличим от мужского баритона, мол, пройди я мимо компании мужчин, сказав что-то, - и все сразу за «своего» примут! Тьфу.

В ответ я услышала лишь чей-то тихий смех на балконе. Он был не злым, а наоборот добрым и искренним.

- Лика? Лиза? Милена? - перечислила я всех своих подруг, даже не задумываясь о том, как они вообще могли сюда попасть. Все вопросы почему-то в принципе отошли на второй план. - Илья?.. - уже совсем растерявшись, проговорила я, медленно подходя к балконной двери и дёргая ручку на себя, - ...кто здесь?

Быстро оглядев маленькое помещение, вовсе не захламлённое, как у каждого второго человека, я заприметила чью-то маленькую, тощую фигуру, курящую, судя по запаху, мой вишнёвый чапман. А вот уже смутило.

Клубы сизого дыма медленно вылетали из чужого рта, сопровождаясь тихими вздохами. Проверив карманы и не найдя там привычно лежащего там пистолета, я напряглась и рвано выдохнула.

- Расслабься, - знакомый голос резанул по ушам и сердцу, ноги подкосились, и я чуть не грохнулась на холодный пол собственного балкона, - я не для того сюда так долго ехала и дела закрывала месяц, чтобы ты на меня пистолет наводила. - развернувшись всем корпусом, уже известная мне персона улыбнулась.

В этот момент из её носа медленно вылетели остатки дыма, а на губах растянулась добрая улыбка. Её чёрные и немного отросшие волосы развивались на ветру. И всё это сейчас смотрелось так уютно и красиво вместе с падающим от луны светом. Хоть бери и зарисовывай! Или фотографируй уж, на крайний случай... Хотя мой мозг сейчас сам пытался запомнить это, отложить в отдельную папку в голове, сохранить хоть какое-то воспоминание!

- Не рада меня видеть? - этих слов хватило, чтобы я ощутила резкий прилив сил и подбежала к Тане, вцепившись в её чёрную зимнюю куртку, которую она не оставила в гардеробе с захода сюда, пальцами и зарывшись носом в чужое, холодное с улицы плечо. Руки от нервов не находили себе места, и я водила ими по плечам и спине в попытке почувствовать и понять, что вот она, живая, рядом, стоит сейчас передо мной.

- Попробуй только ещё раз такое сморозить, - выпалила я глухо. Девушка лишь усмехнулась, похлопав меня по спине свободной рукой с искренней радостью на лице. Сигарета в её пальцах тлела, но спешить и докурить она теперь, видимо, не собиралась, - я за время твоего отсутствия прокляла твоего отца 20 раз, не меньше, думала, что он запрятал от меня информацию, где твоя могила, как и наши подруги. - Таня поджала губы. Она никогда не считала того человека своим отцом, он всегда был ей безразличен, но упоминание всякий раз вызывало у неё злость и детскую обиду.

- Настолько отчаялась, что решила обратиться даже к моему "отцу"? - акцентировала она внимание на последнем слове. Я резко отстранила её от себя, чтобы посмотреть в разноцветные глаза, но руки с плеч не убрала.

- Представь, какого мне было, когда здание с тобой внутри взрывается на моих глазах, я знаю, что ты там, среди выбравшихся я тебя не нашла, в обломках с бригадой скорой и полиции - тоже. Какие у меня должны были быть мысли и планы? Куда я должна была ещё обращаться? - видимо, я сказала это с такой неприкрытой обидой, что девушка кивнула и похлопала меня замёрзшей ладонью по согнутому запястью, - чтó я должна была думать?

- Я тебя услышала, - выдавила из себя она. - А теперь, будь так добра, дай мне пройти в тёплую квартиру и согреться хотя бы. Целый час тут простояла, замёрзла, пока тебя ждала. – я усмехнулась и снова прижала её к себе, вдыхая уже давно ставший родным парфюм.

***

Каково же было моё удивление, когда я не нашла Таню в отделе ближе к вечеру. Оставив Лику за главную, я пошла искать её. Сегодня эта девчушка уже успела учудить неприятную вещь, а именно – ударить Дениса.

- Ты... разве не скучала по мне?.. Я... - Денис был отстранён от большинства заданий, в том числе и от "ОС – Операции Спасения", оставшись охранять наш отдел. Увидев Таню, живую и здоровую, он подбежал к ней с вытянутыми вперёд руками, намереваясь обнять, но, получив хорошую такую пощёчину, он не удержался на и так ватных и еле сгибающихся от алкоголя ногах и упал на пол, приложившись подбородком, - ...ай... - все вздрогнули, изумлённо посмотрев на черноволосую.

- Пожалуй, откажусь, чтобы там ни было. - с улыбкой ответила Таня, потерев ладонь после удара.

Подумав, что морально ей стало плохо, я пошла искать её в местах, которые она чаще всего посещала после смерти матери. Прокрутив их мысленно в голове небольшим списком, я выбрала наугад самое возможное. Видимо, я всё-таки достаточно умна, ведь угадала её местонахождение.

Перебежав проезжую часть, я наклонилась, пытаясь игнорировать боль в области спины и горящую, как будто подожженную настоящей зажигалкой, дыхалку. Подняв голову, я побегала глазами по представшей картине. Дыхание медленно нормализуется, когда я приглядываюсь сквозь пелену подступивших слёз от усталости.

Девушка стояла посреди огромного поля с едва заметной травой под ногами, в своём излюбленном пиджаке в крапинку. И не холодно ей? Начало декабря на дворе, пусть и без снега. Стоит, так легко и свободно, игнорируя лезущие в глаза средней длины волосы.

Не сильный ветер, странные +12, как в марте, сплошной шедевр, не так ли? Но сегодня день, когда я должна быть рядом с ней. Не как главнокомандующая или коллега, а как, в первую очередь, подруга. Потому что сегодня она может быть полностью без эмоциональной, тихой и не резкой.

Я вспомнила. День смерти её матери. Сегодня.

- Вот здесь мы любили гулять с мамой, - да, именно об этом я говорила. Я вздрогнула и принялась, не моргая, смотреть на Таню, - когда-то давно... Когда она ещё была жива, мы приезжали на это поле. Оно отделено от города немного, что придаёт ему необычности и красоты, - она оглянулась. - Скажи, Арина, ты помнишь, как я рассказывала о маме? - я издала утвердительное мычание сзади, вызывая на чужом лице улыбку, - хах... А ведь я говорила о ней не очень приятным и красивым тоном. Интересно, как бы она отреагировала? - только я открыла рот, чтобы попытаться аккуратно ответить и не обидеть своей небольшой прямолинейностью, та вдруг вытянула окольцованную руку назад, выставляя указательный палец, - не утруждайся в ответе, это риторический вопрос. Просто слушай меня. Пожалуйста, - последнее слово было сказано так тихо и с такой мольбой в тоне, что я тяжело вдохнула свежий уличный воздух и скрестила пальцы у лица, прижимая их к переносице, - я думаю, что мама была бы недовольна, что я рассказываю о ней в виде неприятных воспоминаний. Я очень сильно любила этого человека, правда, и всё ещё мысленно очень к ней привязана. Даже, когда она уже не на этой Земле... - Таня присела на корточки, прикладывая пальцы к холодной земле с небольшой, будто только-только выкошенной косилкой траве.

Как будто сейчас и не март вовсе.

- ...я всегда ценила любую её похвалу. Редкую, сухую, но, как мне тогда в детстве всегда казалось, искреннюю похвалу, - я мысленно не согласилась с этой фразой, но сдержалась, чтобы ненароком не обидеть этого ребенка, - когда ты гладишь меня по голове и хвалишь, я сразу вспоминаю её ладонь, её голос, - ком подкатил к горлу, и она запнулась, резко вдохнув и заставив меня нахмуриться, - и... Я очень по ней скучаю, если говорить честно. Очень... Но, просто... - не выдержав и мысленно выругавшись пару раз нецензурной лексикой, я в два шага сократила расстояние между нами и повернула её лицо к себе, взяв за подбородок.

Такие пустые и полные грусти глаза. Она явно её не отпустила. Как и Фила.

- Не нужно жалеть меня! - резко повысила тон девушка, оттолкнув мою руку от себя за запястье и тут же встав с колен, на которые до этого минуту назад она приземлилась во время своего монолога, - не делай этого, если ты это не хочешь, если это не твоё желание! - обойдя, она встала за моей спиной и нахмурено посмотрела на землю, - всё хорошо. Это была минутная слабость. Больше такого не повториться. - ушла.

***

Видимость была плохая, будто бы меня окутал туман, холод пробирал до костей, шёл быстрый и мелкий снег, и непонятно, почему я ещё не умерла в такой одежде при такой температуре?

Подняв взгляд с лежащего на земле снега, я увидела невдалеке знакомую фигуру. Чересчур знакомую... это же...?

Резко сорвавшись с места, я как можно быстрее побежала в её сторону. Снег забирался мне в осеннюю обувь, застревая там и тут же становясь ледяной водой, летел мне в лицо, застревал в волосах, попадал за ворот одежды... Лёгкие буквально горели от того, насколько непривычно быстро я бежала и вдыхала ртом холодный, зимний воздух. Прокуренный организм явно был в шоке и отказывался принимать то, что сейчас происходило.

Поскользнувшись уже в конце этого бега больше от усталости, нежели от неосторожности, я больно упала на спину на землю, тут же прикрыв заплаканные карие глаза и пытаясь отдышаться, но этого никак не получалось. Руки уже начинали синеть от холода...

- Прекрати, успокойся, - услышала я над собой, а затем чужая и любимая светло-серая толстовка упала мне на тело, - ни к чему так мучить организм. - она приземлилась рядом со мной на пятую точку, явно не боясь отморозить её, в одной большой, белой футболке и привычных тёмных джинсах. А, точно... она теперь ничего не боится...

- Т-ты... Т-тань... - приподняв тяжёлые и дрожащие не меньше, чем руки, веки, пролепетала я потёсанными и посиневшими губами. Таня, с грустью и недовольством посмотрев на меня, взяла мою ладонь своей горячей и с силой обхватила её, пытаясь передать своё тепло. Заметив свои отданные до этого те самые чёрные чётки на запястье левой руки, её губы растянулись в тёплой улыбке.

- Арин, с твоей стороны было очень нелогично идти в такое место без нормальной одежды! - я нахмурила уже успевшие покрыться инеем брови, не поняв, за что она сейчас меня отчитала.

- Я д-думала, что... что б-больше никогда т-тебя не ув-вижу... - проговорила я, содрогаясь, но уже поменьше. Толстовка и такая родная ладонь грели не только тело, но и душу.

- Я, если честно тоже, - призналась девушка, горько усмехнувшись. Медленно повернув на неё голову и зашипев от холода под уже давно намокшим затылком, я широко раскрыла глаза, несмотря на сильную усталость и боль не только физическую, но и моральную, съедавшую меня изнутри в этот момент. Она стала сильнее терзать моё сердце, когда я поняла, что Таня светится неестественно ярким светом, чуть ли не освещающим всё пространство поблизости нас, - что? - заметила она мой взгляд и то, что я стиснула её руку в своей сильнее.

- Ты... ты светишься или это я сумасшедшая?.. - она издала протяжное: "а-а..." и поджала губы.

- Не стоит забывать о том, что я всё-таки умерла и в мире живых мне больше нет места, - начала она, неловко почесав свободной рукой щеку, - мы сейчас в твоём сне и, если я дотронусь до определённого места на твоём теле, то разбужу тебя. В скором времени это придётся сделать. Нам, - призракам, - нельзя долгое время находиться в чьих-то снах и тем более столько разговаривать со спящими, - я охреневше смотрела на её лицо. Она мертва?.. - Думаю, тебе уже пора. - она наклонилась поближе ко мне, убрав с груди свою толстовку.

- Неужели не хочешь поговорить со мной подольше? Неужели не скучаешь? - смотря в её белые глаза с едва заметными знакомыми фиолетовыми точками, тихо спросила я. Она посмотрела на меня нечитаемым взглядом.

- Скучаю и, поверь мне на слова, если бы могла, то проговорила бы с тобой подольше, - тоном, не терпящим возражений, проговорила подруга, дотронувшись до области, где сердце, ладонью и склонив голову надо мной, - я тебя люблю, подруга. Просыпайся! - тихо прошептала она, утерев слезинку рукавом своей излюбленной толстовки и, замахнувшись, ударила по моему сердцу ладонью.

Подскочив на кровати и едва сдержав испуганный выкрик, я оглянулась. Моя родная комната, родные лохматые после сна бордовые волосы, родной вид из окна на парочку старых, серых панелек, родные апартаменты...

Я положила одну руку на сердце, только что пережившее такое, а другую вынула из-под одеяла, всё ещё чувствуя чужую, горячую ладонь в ней. Одна единственная мысль заставила меня улыбнуться:

Всё это время, что я была во сне, она не отпускала мою ладонь, показывая, что рядом.