Глава 4. И да, и нет, и все что угодно
Глава 4.
И да, и нет, и все что угодно
Постояв на опустевшей ЧАСТНОЙ ПОЛЯНЕ, Петропавел вздохнул и двинулся в направлении ИГОРНОГО МАССИВА. На склоне ближайшей из гор примостился ухоженный домик.
Над дверью висел колокольчик, а на маленькой медной табличке у входа было написано: «Пластилин Мира. Звонить 126 раз». Петропавел вздохнул и принялся названивать. Раза два он сбивался и начинал сначала, но на третий раз постарался быть внимательнее и, аккуратно считая звонки, прозвонил ровно столько, сколько нужно. На сто двадцать шестой звонок - не раньше! - дверь распахнулась, и перед Петропавлом предстал толстенький человечек без возраста и с радушием на лице.
- Вы ко мне или не ко мне? - спросил он у Петропавла, словно в доме жил кто-то еще.
- По-видимому, - отозвался Петропавел, стыдясь лохмотьев. - Здравствуйте.
- Я так и подумал! - обрадованно воскликнул человечек. - То есть я, конечно, подумал не так. Мой дом иногда принимают за КАПИТАНСКУЮ ДАЧКУ, хотя он совсем на нее не похож. Она на соседней горе. Там живет Тетя Капитана-Франта. Но Вы начали звонить в колокольчик - и на сто двадцать шестом звонке я, наконец, заподозрил, что Вы ко мне.
- А тут кто еще живет, кроме Вас? - поинтересовался Петропавел.
- Да никого, я один, - и человечек улыбнулся, жестом приглашая Петропавла войти.
Тот вошел и спросил:
- Зачем же тогда столько раз звонить? Если тут никто, кроме Вас, не живет, хватило бы и одного звонка.
- А тут еще много жильцов, кроме меня, - снова улыбнулся человечек, провожая Петропавла из абсолютно темной прихожей в абсолютно пустую комнату. Петропавел пристально посмотрел на хозяина:
- Простите, я так и не понял; Вы все-таки один тут живете или не один?
- Я тут один живу, - улыбка уже совсем не сходила с приветливого лица.
«Сумасшедший!» - подумал Петропавел, а хозяин любезно предложил:
- Садитесь, пожалуйста! - и сопроводил предложение жестом, означавшим присутствие в комнате стульев, по крайней мере, нескольких. Петропавел оглядел пустую комнату повнимательнее: для внимательного взгляда она тоже была пуста.
Они постояли молча. Через продолжительное время хозяин спросил:
- Может быть, мне помочь Вам выбрать, куда сесть? - Он схватил Петропавла за плечи и властно начал пригибать к полу. Тот последовательно не сопротивлялся, решив лучше посидеть на полу, чем спорить с сумасшедшим. Однако у самого пола, когда Петропавел готов уже был ушибаться, под ним неожиданно возникло кресло, в которое он довольно удобно впечатался.
Хозяин снял руки с его плеч, сказал «уф» и сел в пустоту, тоже мгновенно преобразовавшуюся в кресло. Этот эффектный трюк человечек сопроводил словами:
- Разрешите представиться: Пластилин Мира.
Петропавел привстал в кресле - представиться в ответ, но кресло незамедлительно исчезло из-под него. Он растерянно взглянул на хозяина, однако на месте хозяина в пляжном шезлонге расположился уже кто-то другой: сухопарый энглизированнный старик в плавках и с махровым полотенцем вокруг шеи, который кивнул и сухо отрекомендовался:
- Пластилин Мира.
- Как? Вы тоже? - опешил Петропавел и, забыв о пропаже кресла, упал в про-странство, услужливо выстроившее под ним шезлонг.
- Почему тоже? - вроде бы, даже обиделся пляжный старик. - Я тот же са-мый Пластилин Мира. Только я уже не тот. Но дело не в этом.
- А в чем? - спросил Петропавел и почувствовал себя глупо.
- Ни в чем, - был ответ. После ответа была тишина.
- Если Вы по-другому выглядите - по-другому и называйтесь! - неожиданно для себя приказал Петропавел.
- Приятно, когда тобой руководят, - старик ухмыльнулся. - Не понимаю только, зачем это нужно - смешивать имя с носителем имени. Одно и то же имя соотносится с тысячами носителей одновременно. Даже если я вообще исчезну из жизни, мое имя останется существовать и будет иметь значение. Поэтому не надо так уж прочно прикреплять его к жизнерадостному идиоту, с которым Вы познакомились до встречи со мной.
- Но это же были Вы! - Петропавел начинал запутываться.
- Я никогда не был идиотом, - отрезал старик и с сожалением добавил: - Не очень-то Вы хорошо воспитаны.
- Я только хотел сказать... - Петропавел совсем растерялся, - я... хочу спро-сить: где же истина?
- Если Вы у меня об этом хотите спросить, то не спрашивайте, как бы сильно ни хотелось. У меня с истиной сложные отношения. И вообще тут у нас понятие истины как-то совсем неуместно. Все истинно. И все ложно. За что ни возьмись - ни доказать, ни опровергнуть. Предложить Вам чаю или кофе - или не предлагать?
- Как Вам угодно, - Петропавла обидела формулировка вопроса.
- Мне все равно, - ошарашил его Пластилин Мира.
- Мне тоже, - парировал Петропавел, и ситуация сделалась как бы безвыходной.
Вдруг Пластилин Мира - непонятно, предложивший все-таки что-нибудь или нет - изрек:
- Все Пластилины Мира - лжецы. Кроме меня, - причем на середине фразы из пляжного старика он превратился в прехорошенькую девушку, так что осталось неясным, к кому из них относится последняя часть высказывания.
- Здравствуйте, - на всякий случай сказал Петропавел, с восхищением глядя на девушку.
- Виделись уже, - улыбнулась та и протянула ему руку: - Пластилин Мира.
Петропавел пожал руку. Рука осталась у него в кулаке. С ужасом и отвращением он бросил руку на пол. Девушка подняла ее и приставила на прежнее место:
- Фу, неаккуратный какой! Осторожнее надо...
- Сколько вас тут еще будет? - Петропавел едва сдерживал негодование.
- Кого это - нас? - Девушка огляделась.- Я одна здесь. Не считая, конечно, Вас.
- Но Вас тут не было! - отчеканил Петропавел.
- Да и Вы тут не всегда были... Не понимаю, почему Вы злитесь. - Девушка в недоумении теребила мочку уха, которая понемногу вытягивалась и уже доставала до плеча. Чтобы не видеть этого, Петропавел отвернулся к окну и напомнил:
- Насчет чая или кофе... Могу я попросить чаю или кофе?
Девушка задумалась.
- Чаю или кофе? Вы ставите меня в чрезвычайно затруднительное положение этим своим «или». Я боюсь не угадать. Конечно, во избежание недоразумений я могла бы дать Вам и того, и другого, но тогда я не выполнила бы Вашу просьбу: Вы ведь не просите у меня и того, и другого. Лучше я не дам Вам ничего.
Петропавел даже не сразу понял, что ему отказали, а когда понял, совершенно рассвирепел:
- В каком направлении мне нужно идти, чтобы снова оказаться в комнате?- Ни в каком, - ответила улыбчивая девушка. - Сидите спокойно: Вы и так в комнате.
- Но это не та комната!
- Сейчас не та, через секунду та, потом - опять не та, потом - снова та... чего Вы суетитесь? Если Вам нужна комната, из которой Вы вышли, - пожалуйста!
Петропавел огляделся и вздрогнул: комната вдруг приобрела знакомый вид. Он поднял глаза на девушку и увидел вместо нее старушку в кружевном чепце и со спицами.
- Пластилин Мира, - сказала она.
- Долго Вы намерены еще меня морочить? - с нервным смешком спросил Петропавел.
- Да нет, - вздохнула старушка. - Долго с Вами не получится. Вы слишком скучный и все время ищете того, чего нет, - определенности. Вы, значит, серьезно думаете, что все на свете может быть либо так, либо эдак?
- А как же еще?
- Да как угодно: и так, и эдак сразу, и ни так и ни эдак!.. и вообще - по-всяко-му! Даже если одна возможность, в конце концов, исключает другую, это отнюдь не значит, что когда-то обе они не были равновероятными. - Спицы мелькали в руках старушки с немыслимой скоростью, и Петропавлу казалось, что их у нее штук тридцать.
- А я, - продолжала старушка, - застаю возможности именно в той точке, когда они еще равновероятны. Альтернативные решения - моя стихия, но именно стихия, поймите это.
- Не понимаю, - сознался Петропавел.
- Сделайте вид, что понимаете, - посоветовала старушка.
- Но зачем? Зачем делать вид?
- А иначе невозможно! Никто ведь ничего не понимает, но каждый делает вид, что понимает все, - тут она критически взглянула на Петропавла. - Вам трудно сделать вид, что ли?
- Трудно! - буркнул Петропавел.
- Глупости! - возразила старушка. - Ничто в мире не тождественно самому себе. «Постоянное, идентичное самому себе "я" является не чем иным, как фикцией». Юм. Впрочем, Вы вряд ли слышали про Юма.
- И слышать не хочу! - заартачился Петропавел.
- Между прочим, Вы сильно ошибаетесь, если думаете, что сами не кажетесь окружающим то таким, то совершенно другим, - отложив спицы, старушка протянула ему нечто, упакованное в целлофановый пакет.
- Я тут связала Вам спортивный костюм, наденьте... В глазах рябит от Ваших лохмотьев. Просто голова кругом идет! Она отделила голову от тела и бросила ее в угол. Голова упала с неприятным стуком.
- Спасибо, - ошалел Петропавел, стараясь не смотреть на суверенную голову и даже не удивившись скорости, с которой был связан да еще и упакован старушкой спортивный костюм.
- А что до Вашего возвращения, - вещала из угла голова, - то сразу за домом аэродром, через полчаса оттуда летит самолет в нужном направлении. Так что поторопитесь.
Нетвердой походкой Петропавел вышел в темную прихожую и там надел костюм, оказавшийся подозрительно впору. Вернувшись, он увидел, как по комнате прохаживается молодой человек в точно таком же спортивном костюме. В руках его была голова уже исчезнувшей старушки. Петропавел даже не сразу узнал в молодом человеке себя.
- Пластилин Мира, - петропавловым голосом отрекомендовался тот и запустил в Петропавла старушкину голову, на лету превратившуюся в волейбольный мяч. Петропавел увернулся и еле устоял на ногах. Мяч вылетел в окно.
- Мне пора... на самолет, - Петропавел попятился к двери.
- Отсюда не летают самолеты. Тут пешком полчаса через МЯСНОЕ ЦАРСТВО.
- Через... какое?
- Через МЯСНОЕ... ну, это где Мясной Царь, мясные нимфы... Неприятное мес-то.
- А мне говорили - аэродром за домом...
- Бабуля, что ли? Она с приветом была. Небось, строила из себя Пластилина Мира? - молодой человек понимающе улыбнулся: - Это я - Пластилин Мира.
- Да плевать мне, кто тут из вас Пластилин Мира! - взорвался вконец замороченный Петропавел. - Все вы постоянно отказываетесь от своих слов. Ваша непоследовательность убивает!
- Непоследовательность? - Лжепетропавел пожал плечами. - При чем тут не-последовательность? Правила создаются по ходу игры - это наше главное правило. И мы последовательно его соблюдаем.
- Хватит с меня этого дурацкого маскарада! - взревел Петропавел.
- Ты не любишь маскарада? - казалось, собеседник был потрясен. - Как же можно не любить маскарада!.. Маскарад! Это самое прекрасное, что есть в мире. «Маска, кто Вы?» - «Угадайте сами!»... Каждый выдает себя за кого хочет, выбирает себе любую судьбу: скучный университетский профессор превращается в Казанову, самый беспутный гуляка - в монаха, красавица - в старуху-горбунью, дурнушка - в принцессу бала... Все смещено, смешано - шум, суматоха, неразбериха! Разум бездействует: для него нет опор в этом сумбуре. Мудрое сердце сбито с толку - оно гадает, ошибается, не узнает, оно на каждом шагу разбивается вдребезги - и, кое-как склеенное, вновь готово обмануться, принять желаемое за действительное, действи-тельное - за желаемое, припасть к первому встречному - разговориться, выболтать тайну, облегчить душу хозяину своему. О, это царство видимостей, в котором легкая греза реальней действительности! Кто говорил с тобой в синем плаще звездочета? - Не знаю, неважно... звездочет!
Трещит по всем швам пространство, во все стороны расползается время - и Падающая Башня Мирозданья великолепна в своем полете. Дух Творчества бродит по улицам и площадям: ночная бабочка фантазии дергает его за тончайшую шелковую нить, не дает ему покоя и сна - и вот он является то тут, то там - тенью, намеком, недомолвкой, ослышкой - и путает судьбы, морочит головы, интригует...Как весело пляшем мы в призрачных, ложных огнях маскарада, как небрежно держим в руках своих Истину и с каким божественным легкомыслием ничего не желаем знать о ней! Мы забавляемся, мы играем ею, мы бросаем ее друг другу, как цветок, как тряпичную куклу - и всю ночь мелькает она то в руках разбойника, то в руках колдуна, то в руках короля: банальная, свежая, сиюминутная, вечная!.. И, натешившись ею, мы забываем ее где-нибудь на скамейке в сквере, где-нибудь на столике ночного кафе, чтобы под утро дворник или уборщица вымели ее из мира вместе с прочим мусором ночи, а мы, сняв маски и посмотрев друг на друга, горько усмехнулись бы: «Ах, это только мы!.. Всего-то навсего!»
...На мгновение в глазах Пластилина Мира мелькнули слезы и тут же высохли. С неожиданно беспечной улыбкой взглянул он на Петропавла:
- Как хорошо ты говорил о маскараде! Никогда не поверю, что ты не любишь его.
Петропавел вздрогнул и пришел в себя.
- По-моему, это ты говорил о маскараде...Пластилин Мира смерил Петропавла взглядом Петропавла и хмыкнул:- Я!.. Да я терпеть не могу маскарада. Маскарад!.. Это самое отвратительное, что есть в мире. «Маска, кто Вы?» - «Угадайте сами!» - Дальше он чуть ли не слово в слово повторил монолог о маскараде, правда, с другими уже интонациями - ядовито, желчно, где надо меняя акценты, и Петропавел действительно перестал понимать, кто из них кто. - Впрочем, - закончил говорящий, - не все ли равно, кто из нас произносил слова!.. Главное в том, что они прозвучали, чьи бы это ни были слова.
После продолжительной и довольно неловкой паузы один из них сказал:
«Ну, я пошел», - а другой спросил: «Куда?» - «Мне пора дальше...»
Второму показалось, что уходит отсюда не тот, кто должен. - Минуточку! - запротестовал он. - Это мне, кажется, пора дальше.
Петропавлы в нерешительности уставились друг на друга.
- Самое страшное, - зазвучал голос, и уже непонятно было, кто это говорит, - если отсюда выйдет ненастоящий Петропавел. Потом ничего не поправить: жизнь пойдет сама собой.
- Что же нам делать?
...Конечно, они заигрались - и теперь может случиться так, что они навсегда останутся в этом дурацком положении. Вот он, маскарад жизни!.. Отныне каждому из них, наверное, будет казаться, что однажды его перепутали, что он - не совсем он или даже совсем не он.
- Но ведь очевидно, что я - это не ты, а ты - не я! Нас же двое!
И тут комната наполнилась петропавлами. Все они изумленно переглядывались. Ситуации более тупиковой вообразить было невозможно. А когда один из них опрометью бросился к выходу, остальные ринулись за ним. В дверях образовалась пробка.
- Пустите! - надрывались петропавлы. - Дайте же дорогу!
Завязалась драка. Силы противников оказались равными, каждый бился за себя, так что ни победителей, ни побежденных не было.
- У меня на плече родинка! - изо всех сил крикнул вдруг кто-то - и комната опустела. В ней остался только один Петропавел, все еще с ужасом озиравшийся по сторонам.
- С тобой неинтересно играть, - голос невидимого собеседника раздался совсем поблизости. - Ты так держишься за свою индивидуальность, словно она у тебя есть. Родинка на плече или один глаз карий, другой голубой - не индивидуальность. Имей ты хоть три глаза... - Глубокий вздох сотряс помещение. - Предлагаю так называемое контрольное наблюдение, хоть это и против моих правил. Сейчас я воспроизведусь в том виде, в котором Вы уже имели возможность меня наблюдать. Таким образом, Вы станете первым в истории человечества, кому удалось дважды войти в одну и ту же реку... Впрочем, дважды входить в одну и ту же реку - скучно. - И голос обрел очертания толстенького человечка с радушием на лице.
- Не надо представляться, - заспешил Петропавел. - Я узнал Вас.
- А я Вас не узнал, - заявил Пластилин Мира. - Вас невозможно узнать: в Вас нет ничего запоминающегося. Удивляюсь, как Вы сами себя узнаете.
Пропустив это мимо ушей, Петропавел подошел к окну и выглянул наружу:
- Куда ведет вон та дорога?
- К дому Пластилина Мира, - не глядя, ответил Пластилин Мира.
- Разве есть еще один Пластилин Мира?
- Есть, - быстро сказал собеседник и, помолчав, добавил: - Нет.
- Вы когда-нибудь отвечаете за свои слова?
- О, никогда! Клянусь Вам! - Пластилин Мира приложил руку к сердцу. - Это в суде говорят правду, только правду и ничего, кроме правды, а больше так нигде не поступают. Кстати, и в суде под правдой понимают лишь верность факту, а ведь между фактом и правдой лежит Ничья Земля - огромная и темная, - Пластилин Мира направился к выходу.
- Посоветуйте хотя бы, куда мне идти! - крикнул Петропавел вслед.
- Да куда хотите! - обернулся Пластилин Мира. - Или никуда. - И добавил
: - Советую Вам не следовать моему совету.
Он исчез, а Петропавел постоял некоторое время в одиночестве, размышляя о том, что это было - пять встреч с одним и тем же существом или одна встреча с пятью разными.
Ничего не придумав, он вышел из дому, машинально обернулся и прочитал на маленькой медной табличке у двери: «Пластилин Мира. Звонить 1 3/4 раза». Петропавел махнул рукой и отправился восвояси... Однако некоторая неуверенность в том, что из дома Пластилина Мира вышел именно он, время от времени посещала его еще долго.