Друзья ссоряться
- Значит, не можешь? - хмуро спросил Димка.
- Не могу.
- А почему?
- Нипочему. Просто не могу.
Ромке не хотелось врать, что-то выдумывать. Но и правду он сказать не мог. Димка бы его просто не понял.
Предпочесть какую-то там девчонку настоящему боевому дежурству?.. Нет, Димка явно бы его не понял.
- А ну смотри мне в глаза, - приказал вдруг Молодцов.
- Чего это я буду смотреть? - смутился Орешкин.
- Ишь глазки-то как бегают.
- Ничего и не бегают.
- Бегают, бегают. А ну давай колись, почему не можешь?!
- Бабушка заболела, - через силу соврал Ромка. - Придется к ней идти.
- Пускай Катька сходит. Катька была Ромкиной сестрой.
- У нее вечером бассейн. Димка остро прищурился.
- Бабуля, говоришь, заболела. А кто мне вчера сказал, что она на дачу уехала?
«Ах ты черт! - с досадой вспомнил Орешкин. - Действительно ведь говорил». Он невольно покраснел.
- Чего краснеешь? - сразу заметил Молодцов.
- Ничего и не краснею, - выкручивался Ромка. - Да, бабушка уехала на дачу, но почувствовала себя плохо и вернулась домой.
- Не могла она так быстро вернуться. Там автобус на станцию раз в сутки ходит. И у электричек «окно».
- Откуда ты знаешь?
- Я же был у вас на даче прошлым летом. Орешкин растерянно молчал.
- Вот что, Ромыч, - Димка похлопал друга по плечу, - не вешай мне лапшу на уши. Опытного сыщика не проведешь. Я тебя насквозь вижу.
- Ну и чего ты видишь?
- А то, что ты в новенькую втюрился. Сидели целую неделю, ворковали, как голубки. Противно было смотреть.
- Так не смотрел бы!
- Да мне тебя, Орех, жалко. Бегаешь за ней как собачка.
- Что ты сказал?!
- Что слышал! Небось на свидание к ней сегодня побежишь. Поэтому и на дежурство идти не хочешь.
Да, Молодцова не проведешь. В самую точку попал.
- Ну и побегу! - с вызовом ответил Ромка.
- Так бы сразу и говорил. А то - бабка заболела... - Димка покачал головой. - Эх ты, лучшего друга на девчонку променял.
- Брось, Димыч, - примирительно сказал Орешкин. - Ты и без меня прекрасно отдежуришь. А после все расскажешь.
Молодцов сердито засопел.
- Не буду я тебе ничего рассказывать. Иди встречайся со своей финтифлюшкой.
- Она не финтифлюшка, понятно?! - запальчиво воскликнул Ромка.
- Орешкин, Молодцов! - строго прикрикнула физичка. - Прекратите болтовню!
Друзья, бросив друг на друга сердитые взгляды, замолчали. Ромка отвернулся в одну сторону, Димка - в другую. Вот так, впервые за четырнадцать лет, они поссорились.
«Тоже мне, друг называется, - думал Димка, возвращаясь из школы домой. - Другой бы за счастье посчитал, если б ему предложили поучаствовать в рейде «Ударной группы по борьбе с бандитизмом». Вон как у Толстикова глаза загорелись, когда я ему сказал, что вечером иду на дежурство. А этот предатель с девчонкой попрется гулять. Ну и пожалуйста! Ну и катись!.. Была бы еще девчонка красивая. А то ни кожи ни рожи».
В общем, Молодцов был обижен до глубины души.
Придя домой, он заперся в своей комнате и плюхнулся на диван. Постепенно злость на Орешкина стала проходить. В принципе и сам Димка был не такой уж девчонконенавистник. Ему, к примеру, очень даже нравилась Ромкина сестра Катька.
Орешкин не звонил, и Димке из-за этого было как-то не по себе. Он понял, что Ромка первым не позвонит. И значит, придется звонить самому.
Димка набрал номер телефона, но в квартире Орешкиных трубку никто не снял. «Ладно, - решил Димка, - завтра в школе помирюсь».
Он пошел на кухню. Григорий Молодцов смазывал свой «ПМ». Мать мыла посуду.
- Готов, орел? - спросил Суперопер сына.
- Готов.
- А Ромка?
- Его мать не отпустила.
- И правильно сделала, - сказала Димки-на мама. - Разве это дело - детей на опасное дежурство брать?!
- Да какое там опасное? - Молодцов вставил в пистолет обойму. - Я же знаю статистику. Вчера преступлений было полным-полно. Значит, сегодня будет тихое дежурство.
- Все равно не дело, - упорствовала мать. - Ребенок должен уроки учить, а не носиться с тобой по городу.
- Я не ребенок, - сказал Димка.
- А тебя никто не спрашивает. - Она снова посмотрела на мужа. - У Димы совсем нет детства. То ты его с аквалангом плавать учишь, то машину водить, то на охоту с собой берешь и таскаешь целый день по лесу; не забывай, Гриша, мальчику еще четырнадцать лет.
- Уже четырнадцать лет, - поправил же- ну Молодцов. - Пора взрослеть. Я в его годы ого-го каким был. Помню, помог милиции в Пскове банду Комбинезонова взять. Такая заварушка со стрельбой была - приятно вспомнить...
- Тогда время другое было.
- Время всегда одно, - философски ответил Суперопер и, засунув пистолет в плечевую кобуру, надел потертую кожаную куртку. - Пошли, сынок.
- Димка, чтоб никуда там не лез, - наставительно сказала мать. - Узнаю - уши оборву.
- Ладно, - ответил Димка.
Они вышли на улицу. Идти было сравнительно недалеко. Молодцовы жили в Озерном переулке, а Следственное управление, где базировалась «Ударная группа по борьбе с бандитизмом», располагалось на Захарьевской улице, рядом с питерским ФСБ. Им надо было только дойти до Литейного проспекта и свернуть направо.
- Пап, - спросил Димка, - а ты мне пушку-то дашь?
- А как же, - хмыкнул Молодцов-старший.
Они вошли во внутренний дворик Следственного управления. Здесь их ждала ударная группа. Димка был знаком со всеми оперативниками. Вот Миша Сорокин по прозвищу Малыш, гигант под два метра ростом; он мог играючи согнуть пальцами толстый гвоздь. Вот Гена Зотов по прозвищу Зоркий Глаз; это прозвище он получил за меткую стрельбу. Димка сам видел, как Гена в тире сажал пулю в пулю. Вот бывший автогонщик Семеныч, ас-водитель, умеющий запросто вести машину на двух колесах. А вот его «верный конь» - «уазик» - со множеством пулевых отверстий на ветровом стекле и дверцах.
Оперативники, щурясь на солнышке, смотрели, как к ним подходят оба Молодцова. Отец и сын.
- Принимайте пополнение, - сказал Григорий, кивнув на Димку.
- Теперь-то мы живо с бандитами управимся, - раскатисто засмеялся Миша Малыш.
Суперопер достал из кармана портсигар, на крышке которого была выгравирована надпись: «Григорию Молодцову - мастеру силового задержания».
- Закуривайте, мужики, - протянул он раскрытый портсигар оперативникам.
Те взяли по сигаретке и разом задымили.
- Ну как дела? - спросил Молодцов.
- Пока тишь да гладь, Григорий Евграфыч, - ответил Гена Зоркий Глаз.
Не успел он это сказать, как в кабине «уазика» заработала рация.
- «Первый», «Первый», я - «Пятый». Прием.
Семеныч залез в кабину и взял микрофон.
- «Первый» слушает.
- Немедленно бурум-дурум-дурум-бу-рум, - неразборчиво проговорила рация. Как и «уазик», рация была старая и регулярно откалывала подобные номера.
- Чего, чего? - переспросил Семеныч. - Повторите.
- Бурум-дурум-дурум-бурум, - повторила рация.
На этот раз Семеныч все понял.
- Гриша, - повернулся он к Молодцову, - на Сенной братва разборку устроила. Палят друг в друга из автоматов.
- Заводи колымагу, - приказал Суперопер. - Едем.
Оперативники быстро заскочили в «уазик», Семеныч дал по газам, и машина, выехав из ворот Следственного управления, понеслась в сторону Сенной площади.
«Тихое» дежурство началось.