Аукцион

Значит, Джорджу удалось сбежать. Должно быть, это случилось во время Аукциона. Он ведь был на сцене, когда девушки затеяли драку. По крайней мере, какой-то смысл в этом был. Гермиона сидела в кресле и наблюдала, как восходит солнце. Это было ее третье утро в поместье Малфоев, хотя всю прошлую ночь она провела, пялясь на стену и размышляя. Несколько раз ее посетила мысль попросить эльфа принести зелье для сна, но головная боль не позволяла сосредоточиться. Что же для нее запланировано? Щека всю ночь горела огнем, уголок рта все ещё болел, а рядом — расплывался синяк. Гермиона могла поклясться, что буквально чувствовала очертания драгоценного камня, впечатанного в щеку, но уже сегодня утром от него не осталось и следа. Возможно, он ударил ее, чтобы спасти себя. Конечно, ее следовало наказать за дерзость. Поджав губы, девушка думала о его теплых руках у ворот прошлой ночью. Если он считает, что Гермиона Грейнджер собирается тихо отсиживаться, то его ждет сюрприз. Солнечные лучи уже коснулись верхушек деревьев и проникли сквозь окна в ее спальню. Она встала, поплотнее запахнув халат, подошла к окну и стала наблюдать, как природа просыпается от ночного сна. С этой стороны усадьбы не было ворот, только изгороди да пруды. При дневном свете она, наконец, может рассмотреть сады. Я выберусь, — твердила сама себе Гермиона. Из любой ситуации можно найти выход, слабое место, на которое стоит только надавить… Открыв балконные двери с намерением изучить подробнее территорию поместья, гриффиндорка собралась сделать шаг, но что-то ее остановило. Посмотрев на собственные ноги, что замерли в дверном проеме, Гермиона осознала, что не может переступить порог, но при этом в состоянии отойти назад. Барьер. Но ведь еще вчера она сидела на балконе, пила чай с Нарциссой. Что изменилось? Прохладный утренний порыв ветра коснулся ее оголенной кожи. Луна. Гермиона уставилась на горизонт — полукруг солнца уже возвышался над деревьями. Значит, по-твоему, я должна взобраться на самую высокую башню поместья Малфоев?Она сама вынудила его сделать это. И во время их отсутствия вчерашним вечером эльфы по его просьбе установили волшебный барьер. Любопытно, что будет, протяни она руку? Что-то заставило ее остановиться, прежде чем ее пальцы коснулись невидимой стены. Щеки гриффиндорки пылали огнем. Да как он посмел?! Он сузил стены ее симпатичной и без того небольшой клетки. Гермиона отвернулась, мысли бушевали в голове, словно море во время шторма. Она ринулась к балдахину, потянула тонкую ткань на себя, но та не поддалась. И тогда девушка подбежала к камину, чтобы проверить очередную свою теорию. От прикосновения к огню создалось впечатление, что она просто окунула руку в теплую воду. Заглянув в шкаф, Гермиона не обнаружила там ни поясов, ни шарфов. Давай, попробуй, — сказал тогда он. Этим Малфой только напомнил, что ее жизнь больше ей не принадлежит. Смахнув подступившие слезы, она уставилась на рассвет, а затем, накинув халат, распахнула дверь спальни. Гермиона шла по коридору, задаваясь вопросом, спит ли сейчас кто-нибудь в этих комнатах. Если она столкнется с Драко, уж точно не станет сдерживать свои эмоции. Спустившись по мраморной лестнице, девушка вышла во двор, вдохнув прохладный утренний воздух, вдохнув свободу. Другая сторона поместья оставалась для гриффиндорки до сих пор неизведанной. Передвигаясь вдоль стены, она шла, окунаясь в предрассветный туман. Свернув за угол, Гермиона увидела беседку. Солнечный свет отражался от элегантной крыши, отбрасывая узорные тени на траву. Вода покрылась рябью, когда одна из птиц приземлилась на поверхность. Согревающие чары были бы кстати сейчас. Гермиона, нахмурившись, думала о том, что когда-нибудь привыкнет к отсутствию магии. В следующий раз, отправляясь на утреннюю прогулку, она наденет джемпер. Вся территория была покрыта аккуратно подстриженными газонами, и она задумалась, насколько же далеко простирается их собственность. Возможно, это не единственная их недвижимость. При взгляде на свою руку ей стало интересно, где именно поместье станет препятствовать. Две буквы, написанные на ее коже, переливались в солнечном свете над бледнеющим шрамом Беллатрисы. Подняв глаза, Гермиона посмотрела на окна своей спальни на третьем этаже и обнаружила, что балконная дверь все еще широко распахнута. Ее балкон был вторым справа, обращенным на северо-восток, что позволяло любоваться восходящим солнцем. Мелкая, но, может быть, очень важная деталь. Короткая прогулка по загородной местности — это что-то из прошлой жизни. Она встретила восход солнца, лучи которого теперь касались деревьев, растущих в саду поместья, и двинулась дальше. Девушка направлялась на северо-восток, к небольшому пруду, желая найти брешь, слабое место в барьере. Внезапный порыв ветра разбудил птиц, которые тут же зашлись громким чириканьем. Удивительно находиться среди всей этой красоты. Пейзаж был последней вещью, о которой она думала во время странствий с Гарри и Роном, выбирая места для привала. И тем не менее Гермиона восхищалась природой. Это так глупо, учитывая обстоятельства. Она подумала о том, что в этом саду можно устраивать грандиозные приемы и светские вечеринки. У Малфоев ведь есть друзья семьи? Или весь круг их общения сводится к Пожирателям Смерти? Нарцисса Малфой ведь общается с кем-то еще? Достигнув края изгороди, Гермиона свернула на тропинку, ведущую к высоким деревьям, склонившим ветки друг к другу. Щебет птиц разносился эхом по всей территории замка. Это было идеально. Слишком идеально. Обстановка действовала расслабляюще. Возможно, брешь в барьере где-то среди деревьев, которые стройным рядом исчезали в утреннем тумане. Гермиона чувствовала себя Алисой в Стране чудес, ожидая, что мир вокруг нее вот-вот изменится. Но ничего. Никакого покалывания в руке. Она продолжала идти, стремясь найти край собственности Малфоев. Пение птиц, мягкая мелодия которых казалась ей слишком знакомой, разносилось эхом над верхушками деревьев. Всего несколько нот сумели вызвать в воспоминаниях песню, которую мама когда-то пела по утрам. Интересно, помнит ли Моника Уилкинс эту песню? Просыпаясь по утрам, напевает ли ее? Она еще никогда не была так благодарна судьбе за нехорошее предчувствие, подтолкнувшее ее к этому решению, — заставить родителей забыть о ней. Если бы в списке забот в этом новом мире были бы еще и имена ее мамы и папы, это было бы просто невыносимо. Гермиона широко раскинула руки, едва касаясь листьев кустарников, растущих по обе стороны от тропинки. Возможно, Хикс увиливает от своих обязанностей. Полы халата развевались по ветру, остужая теплую кожу. Она откинула голову назад и уставилась на пятна неба, виднеющиеся сквозь ветви деревьев. Тропинка закончилась открытой поляной. Гермиона замерла, уставившись на пологий холм. Детский порыв так и твердил ей сбежать по нему и, упав у подножия, скатиться вниз. Другой, более темный порыв, убеждал ее бежать, куда глаза глядят. Она сделала шаг вперед. — Я бы там и остановился, мисс Грейнджер. Развернувшись, Гермиона увидела Люциуса Малфоя, одетого с иголочки в столь ранний час. Он стоял, сложив руки за спиной, и смотрел на нее своими серыми глазами. Он аппарировал сюда? Она не слышала его приближения. Неужели она-таки нашла брешь в барьере? Опомнившись, Гермиона запахнула халат, прикрыв пижаму. — Почему? — спросила она. — Что там такого? — Ничего особенного, — он сделал шаг вперед, и этот жест вызвал у нее воспоминание, как ее тетка пыталась загнать в угол свою игривую, непослушную кошку. — Территория Малфой-Мэнора простирается еще на несколько акров, но в основном это просто поля. — Я люблю поля. Интересно, поплатится ли она за свой наглый тон? Уголок рта Люциуса дернулся, как у его сына, когда тот пытался скрыть улыбку. — Кто не любит поля, — произнес он снисходительным тоном. — Но, боюсь, вы достигли черты, которую, увы, не сможете пересечь, мисс Грейнджер. Гермиона внимательно посмотрела на него. Он слегка подался вперед, словно готов в любой момент наброситься на нее. Она бы этого даже не заметила, если бы не знала, что, делая упор на пятки, Малфои ждут, пока весь мир падет к их ногам. Его руки за спиной, возможно, держат палочку. Люциус не хочет, чтобы она пересекала эту черту. Кожа девушки покрылась мурашками. Вероятно, брешь именно здесь. — Уверяю вас, сплошные поля, засаженные травой, — сказал он, заметив недоверие, отразившееся на лице Гермионы. — Отличное место для квиддича, — кивнул Люциус, — если вам это интересно. Территория поместья для вас заканчивается именно здесь. Благодаря татуировке. Если вы все-таки пересечете черту, можете серьезно травмироваться, мисс Грейнджер. Девушка моргнула. Он нервничает, и она бы ла в этом уверена. Что еще может быть этому причиной, кроме ее возможного побега? Легкий шелест листьев раздался над их головами, солнечный свет покрывал его лицо, ослепляя глаза. Птицы внезапно перестали петь. Стоит попробовать. Если она ошибется в своих суждениях, то уже спустя несколько мгновений окажется рядом с Луной. Гарри. На этот раз даже Драко не сможет ее остановить. С ловкостью, приобретенной за год в бегах, Гермиона выскочила на открытую местность далеко простирающихся полей. Искра пламени вспыхнула на руке, горящая, испепеляющая ее нервные окончания. Она рухнула на мягкую траву, когда огонь охватил все ее тело, поджаривая внутренности. Позади нее раздался крик, и Гермиона, сдавшись под натиском невыносимой боли, погрузилась в непроглядную тьму.
***
Легкие покачивающие, успокаивающие движения. Так всегда делал ее отец, когда она ранилась. Завернув в одеяло, прижимал к своей груди. Она все еще была на улице. Под пологом из множества ветвей. Она хотела следовать за Белым кроликом, дабы угодить в кроличью нору. Люциус Малфой остановил ее. Глаза гриффиндорки затрепетали. И она вспомнила ту невыносимую боль. Все тело покрылось мурашками, а руки отца притянули ее ближе к себе. Нет, не ее отца. Кто-то, прижимая ее к груди, шел, покачиваясь, отчего девушке снова хотелось спать. Шаги отдавались гулким эхом от мраморного пола. Моргнув, она снова погрузилась во тьму.
***
— Что произошло? — раздался полный паники голос, разбудивший ее. Она все еще покачивалась в невесомости. Все еще будучи на руках ее отца. Веки боролись со сном, который так и норовил поглотить девушку. — Отец! Что случилось?! — Твоя грязнокровка решила прогуляться, Драко, — голос прогремел слишком близко. Низко вибрируя, усыпляя ее… — Возможно, тебе стоит объяснить ей… И она снова погрузилась во тьму.
***

Огромный лабиринт высотой в несколько этажей. Она видит перед собой кролика с изумрудно-зелеными глазами Гарри. Он исчез за углом, а когда она последовала за ним, и вовсе пропал.
***
Все тело болело. Каждая клеточка горела при малейшем движении. Распахнув глаза, Гермиона уставилась на балдахин собственной кровати, на элегантные задрапированные кремовые занавески. Было ощущение, словно она обездвижена. Мышцы задеревенели, а ресницы казались слишком тяжелыми. Из окна виднелся закат, мягкие лучи заходящего солнца отражались от потолка. Медленно повернув голову, она заметила фигуру, стоящую у окна, смотрящую на сад. Драко. В одной руке он держал чашку остывшего — судя по отсутствию завитков пара — чая. Другая рука была в кармане темных брюк. Опустив глаза, Гермиона обратила внимание на его ноги и спину. Он был таким же высоким, как и Рон. Однозначно выше, чем Гарри. Плечи казались широкими.
Его фигура изменилась. То ли с возрастом, то ли благодаря регулярным тренировкам, - она не знала, однако его напряженные мышцы можно было рассмотреть даже через ткань джемпера. Одежда на нем сидела просто идеально. Конечно, она ведь была сшита на заказ по его меркам. На большом пальце руки, которой он держал чашку, сверкнуло кольцо Слизерина, порезавшее прошлой ночью ее губу. Изумруд переливался в лучах солнца, будто подмигивая. Взгляд гриффиндорки опустился ниже, на его спину, на ноги. И здесь он был идеально сложен. Драко всегда стоял исключительно прямо, никогда не горбился и не опирался на одну ногу. В школе она часто наблюдала, как одна рука Пэнси тянулась к его бедрам, а вторая — царапала спину. Попадая в такие ситуации, гриффиндорка обычно прерывала их и снимала очки либо же убиралась подальше, после чего зеленые ногти слизеринки, сжимающие его бедро, еще долго преследовали ее во снах. Словно почувствовав, что она пришла в себя, Драко обернулся и посмотрел на Гермиону. Его взгляд был мягким, но далеким. Чашка внезапно исчезла, и он сунул вторую руку в карман. — Можешь двигаться? — Не совсем, — ее голос звучал хрипло, словно она слишком долго молчала. Или кричала. За его спиной можно было рассмотреть яркое заходящее солнце. Значит, она пролежала без сознания целый день. Драко нахмурился и, опередив ее, заговорил: — Ты пыталась покончить с собой? Гермиона моргнула, не в силах пошевелиться. — Нет. И раз ты заговорил об этом, я бы хотела вернуть свои пояса и шарфы. Он прищурился, прошел по ковру туда-обратно и вернулся к тому же месту у окна, сжав губы в тонкую линию. — Я должен был провести для тебя экскурсию по окрестностям и предупредить о последствиях, — сказал он. — Завтра, когда ты поправишься, мы так и сделаем. Гермиона издала короткий смешок, отчего все тело заныло от боли. — Не надо меня выгуливать. Я рабыня, а не собака. Кстати, мне не дает покоя одна мысль, — прошипела она сквозь зубы, ненавидя себя за то, что лежит перед ним, как тряпичная кукла. — Почему восстановление проходит хуже, чем после обычного Круциатуса? — Думаю, все потому, что барьер был создан таким образом. Возможно, тебя не подвергали пыткам в течение длительного периода времени, — Драко отвел глаза в сторону, и почему-то у Гермионы сложилось впечатление, что он не понаслышке знал, о чем говорит. — Пересечение барьера шокирует татуированного человека, лишая его шанса вырваться за периметр. Отец сказал, что ты переступила черту, упала на землю и скатилась с холма. Она сглотнула. Да, это было похоже на правду. По крайней мере, исходя из того, что она помнила. Желание вырваться на свободу и продолжить борьбу — все это не имело никакого смысла, пока на ее руке остается татуировка. Люциус говорил правду. — К тому времени, как он спас тебя, — продолжил Драко, — ты провела за барьером две минуты. Она нахмурилась. — Что-то это заняло у него слишком много времени. Он повернулся к ней, подняв бровь. — У Люциуса в данный момент нет своей палочки. Поразительно. Возможно, ей удастся извлечь из этого какую-то выгоду. Вероятно, эта мысль отразилась на ее лице. — Темный Лорд по какой-то причине попросил его палочку в прошлом году. Люциус, конечно, нашел замену, но во время битвы за Хогвартс она треснула. — О, — все, что она сумела выдавить. Гермиона уставилась на шторы позади него, осознав, наконец, что Люциус Малфой последовал за ней вниз по склону, поднял ее на руки и принес в спальню. Тогда она задалась вопросом, побежал ли он или позволил ее телу некоторое время корчиться у подножия холма. Поведение членов этой семьи определенно не поддается никакой логике. Гермиона была еще слишком слаба, неподвижно лежала в постели, пока он на нее пялился. Сейчас он может сделать с ней все, что пожелает. Сглотнув, девушка попыталась согнуть руки в локтях. Мышцы едва поддавались. Неловкое движение привлекло внимание Драко, и он отвел взгляд. — Миппи! — крикнул он. Эльф появился посреди комнаты. — Мисс пришла в себя! — Ей нужна вода и еда, — произнес он, направляясь к двери. Голова Гермионы была еще слишком тяжелой, чтобы проследить за ним. — И еще одно восстанавливающее зелье через час. Пожалуйста, позаботься о ней.
***
Следующим утром Нарцисса помогла ей встать с постели. Стиснув зубы, Гермиона пыталась размять напряженные мышцы, задаваясь вопросом, знает ли миссис Малфой, что задумал ее сын. Они спустились по лестнице на первый этаж поместья, дабы немного прогуляться. В течение всего дня гриффиндорка не видела ни Люциуса, ни Драко. Нарцисса извинилась за то, что не показала, где находятся границы барьера, и предложила выйти на улицу, но девушка отказалась. Мышцы все еще невыносимо болели. Не хочется лишний раз думать о том, что она навсегда связана с этим поместьем. Нарцисса оказалась весьма наблюдательным человеком. К полудню она пришла в ее спальню, чтобы провести внизпо лестнице на обед. Кожа Гермионы оказалась такой же чувствительной, как и мышцы. Миссис Малфой, подметив этот факт, заранее бросила на кресло смягчающие чары. Немного позже, когда Нарцисса попросила Миппи набрать ванну комнатной температуры, Гермиона почти улыбнулась. Казалось, что на каждом дюйме ее кожи был ужасный ожог. Любой контакт вызывал дрожь по всему телу. Сняв одежду, девушка натянула мягкую шелковую ночную рубашку, которую для нее заранее подготовила Нарцисса. Той ночью она уснула, завернутая в шелк, в объятиях холодных простыней.
***
Сознание Гермионы медленно приходило в себя. Каждый раз, погружаясь в сон, она видела там Гарри. Вынырнув из счастливых и не очень воспоминаний, она ощутила легкое покалывание по всему телу. Окончательно проснувшись в темной комнате в кровати поместья Малфоев в реальности, где Гарри был мертв, девушка задрожала, ощутив, что кто-то за ней наблюдает. Кто-то накручивает прядь ее волос на палец, щекоча шею. Ресницы затрепетали, и Гермиона распахнула глаза. Бросив быстрый взгляд на дверь, чтобы убедиться, что та закрыта, она вновь ощутила чье-то присутствие… Может, Нарцисса зашла проверить ее? Или… Отмахнувшись от глупых мыслей, Гермиона перевернулась на другой бок. В темноте можно было ясно различить чей-то силуэт. И пальцы, играющие с ее кудрями. И глаза, как у дьявола, смотрящие на нее сверху вниз. — Привет, дорогуша, — протянула Беллатриса. Сердце замерло в груди девушки, кровь в венах застыла, а каждая мышца напряглась. Она тут же села, поджав под себя ноги, пока Беллатриса, мерзко хихикая, обходила кровать. — Ах, — воскликнула она. — Это тебе не поможет. Здесь только мы, девчонки, — ее ногти впились в руку Гермионы, отчего та захныкала. — Какой маленький миленький приз ты из себя представляешь, грязнокровка. И дорогой, к тому же. Одной рукой она схватила гриффиндорку за подбородок, повернув костлявыми пальцами ее лицо к себе. Гермиона вздрогнула, предприняв свободной рукой попытку сопротивления. Рука Лестрейндж опустилась на горло. Девушка забилась, поскольку перед глазами уже плыли черные круги. Она сосредоточилась только на своем дыхании, ловя воздух маленькими, размеренными глотками. — Такая цена заставляет меня думать, что у тебя и пизда золотая, — ее горячее дыхание коснулось лица Гермионы. Гнилостное зловоние душило ее так же сильно, как и стальная хватка на горле. — Но это ведь еще никто не проверил, не так ли? Насмешливый звук ее голоса пронесся вдоль позвоночника гриффиндорки. — Хочешь знать, почему Темный Лорд так ценит меня, грязнокровка? Почему мне разрешено находиться по правую сторону от него спустя столько лет? — Беллатриса улыбнулась, сверкнув глазами. — Потому что я не позволяю моим гениталиям стоять на пути того, что действительно важно. Она мерзко захихикала и откинула прядь с лица Гермионы, заставив ее вздрогнуть. — Каков отец — таков и сын, — Белла нахмурилась и внезапно дернулась, убрав руку от горла девушки. — Это проблема мужчин. Никакой долбанной преданности! Никакого чувства долга! — она крутила палочку, глядя сквозь Гермиону, словно задумалась. — Невозможно наблюдать за тем, как они просто хотят удовлетворить свои физические потребности. Девушке казалось, что она чего-то не понимает. Она сочувствует ей? Пытается втереться в доверие? Прежде чем Гермиона успела обдумать это, Беллатриса накинулась на нее. Она, вцепившись в кожу головы, бросила Грейнджер на подушки. — Но ты… все еще не тронута. Ну-ну, что за смущение? — Белла провела языком от челюсти Гермионы до виска. — На вкус ничего особенного, — хихикнула. — Считаешь, ты здесь в безопасности, грязнокровка? С такого положения девушка видела только изголовье кровати, легкие отчаянно цеплялись за все еще существующую возможность дышать. — Я не хочу, чтобы ты так думала. Ты ведь и сама знаешь, где твое место, не так ли? А потом Белла откинула ее левую руку на матрас, чтобы всмотреться в шрам, который подарила ей не так давно. — Не так ли?! — завизжала она. — Да, — прохрипела Гермиона, хватаясь пальцами второй руки за собственное горло. — Или тебе напомнить? — Н-нет. Хихиканье. — О-о-о… А я думаю, что стоит напомнить. Лунный свет отразился на лезвии ножа, и девушка застыла в ужасе, когда острый кончик впился в ее кожу. Она не могла дышать. Она кричала, зная, что никто ее не услышит. Никто. Никто… — Тетя Белла, — раздался спокойный голос. — Что ты делаешь? Беллатриса вздрогнула, и в спальне зажглись свечи. Обернувшись через плечо, она с улыбкой произнесла: — Драко, дорогой, присоединишься? Гермиона чувствовала, как пульсирует рана, кровоточа на мягкие простыни. Белла слезла с нее, и девушка тут же вскочила, привалившись к стене. Ее взгляд упал на дверь ванной, за которой можно было бы спрятаться, но, к сожалению, она стояла по другую сторону кровати. Поднеся руку к груди, Гермиона посмотрела на Драко, наблюдающего за своей тетей. Он стоял в одних боксерах посреди комнаты и не пытался защитить ее, только ухмылялся Белле. — Белла, кому, как не тебе, знать, какой это важный процесс — ломать игрушку. Ты мне все испортишь. Гермиона сглотнула, ее дыхание было частым и резким. От этого начинала кружиться голова. Эта рана… С ней что-то не так. Беллатриса соскользнула с кровати. — Я же для тебя стараюсь, Драко. Она оскверняет фамилию Малфоев. Он холодно взглянул на нее. — Темный Лорд не закончил с ней. Белла, надувшись, прошептала что-то на ухо племяннику, а Гермиона в это время чувствовала, как возможность слышать окружающие звуки покидает ее. Драко что-то ей ответил, и рука Беллатрисы скользнула по его обнаженной груди, царапая кожу. Направляясь к выходу, она пританцовывала и что-то напевала себе под нос. Комната закружилась, и Гермиона медленно сползла по стене. Стоя в дверях, Беллатриса сказала что-то на прощание, но гриффиндорка смотрела только на свою руку, из которой сочилась кровь. Она чувствовала, что порез был неровным. Должно быть, Белла заранее обдумала то, что вырежет на ее руке. Теперь она будет смотреть на это вечно. Так же, как и на первую отметину Беллы. Гермиона ударилась головой. Пусть Беллатриса вернется и закончит начатое. Несправедливо оставить ее ни с чем. Но в этот момент она закрыла за собой дверь, и Драко тут же бросился к гриффиндорке. Какой теплый. — Грейнджер! — уловила она звук собственной фамилии. Уже не в первый раз он обращается к ней именно так. В голове эхом отдавался голос Драко. Рядом с ним было так тепло. Одной рукой он схватил ее запястье, из которого текла кровь, а второй — прижал к себе за талию. Девушка откинула голову ему на плечо. Она улыбалась, губы тянулись сами по себе к его коже. С ней что-то не так. Рана горела огнем. Возможно, он исцеляет ее. Возможно, он сможет исправить… что бы это ни было. Гермиона посмотрела на него и обнаружила губы Драко, прижатые к ее руке. Все происходило, точно в замедленной съемке. Это может ей помочь. Она была уверена в этом. Ее мама делала то же самое, когда она ранилась. Драко отвернулся и выплюнул ее кровь на светлый ковер, затем снова прижал рот к ране, и Гермиона почувствовала, как теряет сознание. Он высасывает что-то из нее. Она из последних сил моргнула, наблюдая за тем, как Драко Малфой наполняет свой рот ее грязной кровью, пачкая при этом ковры. Гермиона задыхалась, жадно глотая воздух, а он краем глаза наблюдал за ней, не останавливаясь, прижимая ее к себе еще ближе. В голове гриффиндорки заиграл вальс. Он резко вскинул голову и выпалил: — Акцио!Палочка прилетела из коридора. А все потому, что он прибежал на ее крик, не позаботясь даже о собственной безопасности. Каков отец — таков и сын.Он схватил запястье ее раненой руки, направил палочку на порез, откачивая кровь и шепча заклинание, чтобы извлечь оттуда нечто темное. Спустя мгновение дым вылетел из ее руки и повис в воздухе, словно туман. В какой-то момент Гермиона пришла в себя и схватила его за плечо, внезапно ощутив нечеловеческий холод. Она смотрела на его обнаженные плечи, на его руки… Драко Малфой спит в одних боксерах и носках. У него также была необычная татуировка на левом предплечье. В глазах все плыло, а она, цепляясь за реальность, рассматривала его губы. Губы, которые могут высосать из нее жизнь. — Это гоблинский кинжал, — прошептал он. Гермиона моргнула, услышав его голос слишком близко. Они буквально дышали одним воздухом. Она снова моргнула. Постепенно становилось легче. — Пропитанный змеиным ядом. И еще какой-то дрянью, — добавил он, продолжая отделять дым от ее крови. Она просто кивнула. Змеиный яд? Он высосал его. Спас ее. Они взглянули друг на друга, словно впервые увидели. Он был таким высоким. Гермиона вытянула шею, и ее рука случайно соскользнула с его плеча. Пальцы ощутили дрожь на его теле. — К сожалению, останется шрам, — Драко наложил заживляющее заклинание. А Гермиона, глубоко вздохнув, снова кивнула. Сознание прояснилось, и она задумалась, какую цель преследовала Беллатриса. Его глаза проделали путь вдоль ее руки, к плечу, вверх по шее. Он смотрел прямо на нее, глубоким и целеустремленным взглядом. — Это ничего не значит. Просто отметина. «Конечно, — подумала она, — просто отметина.» Взгляд Гермионы коснулся его губ, все еще окровавленных. — Спасибо, — прошептала она. Он сглотнул, а потом убрал руку, отрывая ее тело от себя. — Миппи! — хлопок, и эльф появился в спальне, подпрыгивая и спрашивая, что случилось с мисс. — Крововосполняющее зелье. Вода. И еще одна порция ужина, если мисс Грейнджер желает, конечно. Он не сводил с нее глаз, пока Миппи кивала. — Я изменю охрану на твоей двери. Выбрав «Барьер крови», я считал, что он пропустит только моих родителей, но… — Драко отвернулся. Его взгляд упал на измазанный кровью ковер, и он взмахом палочки его очистил. — Я понятия не имел, что она захочет тебя снова… Гермиона вздрогнула от такого противного выбора слов... — Почему она…? — прохрипела девушка. На шее утром, скорее всего, появятся синяки. Взгляд Драко внезапно стал холодным. — Она не одобряет то, как мы к тебе относимся, — он опустил глаза, уставившись на мгновение на ее ночную рубашку. Гермиона вздрогнула. — Я должен поговорить с отцом. Если тебе что-нибудь понадобится, пожалуйста, обращайся к Миппи. Девушка кивнула, чувствуя исходящее от него тепло, а Драко покинул спальню, пока она косилась на свои ноги, отказываясь смотреть на его обнаженную спину. Миппи вернулась. Она быстро сменила простыни и сказала, что не уйдет, пока мисс не начнет есть. Гермиона лежала без сна, чувствуя, как начинает работать Крововосполняющее зелье, и водила пальцами по новым отметинам на левой руке, безучастно глядя в потолок. Гермиона рассмотрела приобретение уже после того, как рана преобразовалась в белый рубец. Беллатриса-таки сделала, что хотела. Там, рядом с инициалами Драко, появился новый символ, обозначающий ее принадлежность ему.
D. M. ' s mudblood.