Глава 24
Алёна.
Мы с девочками вышли из школы на прохладное сентябрьское солнце. Мои щеки горели огнем, когда я вспоминала сегодняшний день.
«Поправочка: очередной безумный день!»
Нас с Узловым закрутило в водоворот страстей, чувств и эмоций. Костя вновь довел меня до оргазма, а потом умудрился подраться с одним из одноклассников. Правда, я так и не поняла, из-за чего. Мы с девочками пытались выяснить что-то у одноклассников, но никто нам внятно так ничего и не ответил. Но, по правде говоря, причина не имела особого значения; лишь бы у Узлова не возникло никаких проблем. А вот ярость, с которой он бил Толю, действительно меня беспокоила. Иногда Костя казался просто неконтролируемым, и в такие моменты я не понимала, что с ним творится. А потом этот нежный поцелуй в висок, так резко контрастирующий с тем, как он мутузил того парня. И эта страсть в гардеробе... Порой я совсем не понимала Костю. Но, пожалуй, мне и не требовалось его понимать, чтобы и дальше сходить по нему с ума...
И, несмотря на все безумие этого дня, я еще никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас.
Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и уроки закончились. А дома меня ждали дела: готовка, уборка и домашние задания.
Возле Ленкиного дома я распрощалась с подругами. Везет им, они сейчас будут весело проводить время у Лены. И все-таки я радовалась, что у них есть такая возможность.
Я неспеша пошла к себе. По пути разглядывала великолепные краски осени на деревьях и кустарниках. Мне хотелось перенести эту красоту на бумагу. Я любила ходить в художку. У меня неплохо получалось; в основном я рисовала пейзажи и портреты. Отец настаивал, чтобы я освоила технику написания портретов, считая, что в будущем, я смогла бы писать иконы.
Меня эта перспектива не прельщала. В будущем я планировала жить так, как посчитаю нужным. И в моей новой жизни не будет места церкви. Богу да, безусловно! Но церковь у меня ассоциировалась с лицемерием. Прихожане все такие. Они все притворяются хорошенькими, а сами творят все, что душе угодно.
Взять хоть моего отца: весь такой набожный и правильный, а сам изводит своих дочерей тотальным контролем. Любовь к контролю у него, видимо, врожденная. А я привыкла подчиняться. Вот и сейчас — отец на работе, матери нет дома, а я все равно иду домой сразу после школы. Как будто, если бы я полчасика посидела у Лены, то родители обязательно узнали бы об этом. Но мне спокойнее сделать так, как приказал отец. Иногда я даже нахожу в этом какое-то изощренное удовольствие, ведь когда я выполняю приказы, мне не нужно ни о чем думать, ни за что брать ответственность. Просто делай, что тебе говорят, и все — много ума не надо.
«Может быть поэтому, когда Костя говорит со мной в приказном тоне, мне так хочется ему подчиниться?»
Испугавшись того, в каком направлении пошли мои мысли, я зашла в квартиру. Быстро помыла руки, переоделась и принялась за готовку. Отварила рис с овощами и куриную грудку — все то, что можно было есть отцу. Затем убралась на кухне и пошла к себе в комнату.
Вместо того, чтобы воспользоваться отсутствием родителей и немного побездельничать, я, как послушная девочка, села за уроки.
Через пару часов, как раз, когда я заканчивала делать алгебру, домой пришел отец. Мы вместе поужинали. Мне повезло: сегодня он заключил удачную сделку и был в приподнятом настроении. Он остался доволен ужином и сказал, что раз я нашла крестик, мое наказание продлится только до конца этой недели.
Обрадованная, я убрала со стола. Затем отец пошел отдыхать, и наконец я была предоставлена самой себе.
Я зашла в свою комнату и схватила со стола телефон. Завалилась на свое ложе в стиле дочери цыганского барона, и сразу же открыла ВКонтакте. Этот сайт появился всего пару лет назад, но на нем уже были зарегистрированы все мои одноклассники. Я тут же перешла на страницу Кости, который был у меня в закладках, и в сотый раз начала пересматривать его немногочисленные фотографии.
«Какой же он все-таки красивый».
Надеюсь, сегодня он сказал мне правду о том, что между ними с Настей ничего нет. А о том, что он со мной чуть не сделал... Я старалась больше не думать.
Потому что думать об этом было страшно.
«Костя прав. Я хотела, чтобы он сделал это. Чтобы он взял меня... насильно».
И это было ужасно.
При одной мысли об этом я начала заводиться.
Я закрыла глаза и попыталась погрузиться в это ощущение. И тут же их открыла.
«Нет, нельзя! Нельзя».
Отбосив телефон в сторону, я неистово терла лицо руками.
«Это слишком плохо. Слишком... Грязно!»
Но было уже поздно.
Я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.
«...И вот я снова на коленях...»
Я впервые позволила себе по-настоящему подумать об этом.
«...Жесткий паркет натирает мои коленки. Колготки то и дело цепляются за доски; впрочем, это уже неважно — от этих несчастных колготок все равно мало что осталось. Я судорожно вожу руками по полу в поисках упавшего предмета.
Затем замечаю, что Костя как-то странно замер, и поднимаю глаза. В лунном свете его силуэт вздымается надо мной, как какая-то огромная гора...»
Я стиснула бедра. Это воспоминание было невыносимым. Оно возбуждало... Чудовищно.
«...Он достает член...»
Я засунула руку под резинку домашних треников и скользнула ей к себе в трусики. Конечно же, там было мокро, как во время потопа.
«Кто бы сомневался».
Я сильнее уткнулась лицом в подушку. Свободную руку положила себе на горло, и немного его сдавила.
«Вот так, хорошая девочка» — раздался в голове голос Кости.
«Возьми его в рот».
«Соси».
Я быстро приближалась к оргазму.
Неужели теперь мне все время придется заниматься этим? Ведь если этого не делать, я просто сойду с ума от перевозбуждения!
Я дошла до самого опасного воспоминания. Костя на мне, и я чувствую, как его огромный упругий член скользит по моему телу. По влажному бедру, по лобковой кости. Он где-то там, внизу, в опасной близости от того самого места.
«Никакого секса до свадьбы» — громыхает в голове голос отца.
«Я не могу! Не могу! Я не могу сама нарушить запрет отца, поэтому возьми меня против моей воли! Тогда я ни в чем не буду виновата! Я должна быть хорошей девочкой! Я не хочу брать эту ответственность! Просто изнасилуй меня, черт бы тебя побрал!»
И он входит внутрь, глубоко, буквально пронзает меня насквозь. И долбит, долбит изо всех сил, с отчаянными хлопками кожи о кожу. В тишине пустой квартиры этот звук подобен раскату грома.
И я кончаю в подушку. Неистово, безжалостно массируя свой клитор, кончаю с Костиным именем на губах.
«Я хочу, чтобы ты делал со мной все, что ты захочешь».
«Ты можешь делать со мной все, что посчитаешь нужным».
«Я полностью в твоей власти».
Какое-то время я просто лежу, пытаясь прийти в себя. Тело все еще сотрясается в остаточных судорогах, когда в телефоне вдруг что-то пилюкает. Я переворачиваюсь. Достаю руку из треников, вытираю ее об одеяло и беру телефон. На экране выплывают уведомления:
«Костя Узел лайкнул ваше фото».
«Костя Узел лайкнул ваше фото».
«Костя Узел лайкнул ваше фото».
И так девятнадцать раз, пока он не поставил сердечко под каждой моей фотографией. А затем, спустя столько лет, он наконец постучался ко мне в друзья.
«Если бы ты знал, что я сейчас делала, думая о тебе... Тебе бы это понравилось, грязный ты извращенец».
Я добавила Костю в друзья и встала с кровати. Подошла к окну.
«Интересно, он что-нибудь мне напишет?»
Костя прислал мне песню. Я тихо включила ее и прижала динамик к уху; отвлекаться на поиск наушников сейчас не хотелось. Это была старая песня Аэросмит, в которой пелось о том, как парень сходит по девушке с ума. Я улыбнулась и стала тихонечно подпевать, потому что немного знала слова. Затем закружилась по комнате, представляя, что сам Костя поет мне эту песню. И наконец снова рухнула на кровать. Обхватила себя руками.
«Если бы ты только знал, Узлов, насколько ты сам сводишь меня с ума. Если бы ты только знал...»