***
Ещё на пороге дома Гриммо, 12 Драко понял, что принимать предложение Гарри отметить Новый год дружеской компанией было крайне опрометчивым поступком.
Безусловно, он знал на этой вечеринке многих: здесь была половина их оперативной группы с жёнами и девушками, и несколько парней очень импонировали Малфою в дружеском плане. Просто... времена изменились, и, если Драко замечал, что ему приятно общаться с кем-то, это не значило, что эти чувства были взаимны. Чаще всего случалось наоборот, а он, надо сказать, не любил обжигаться.
— Как тебе? — осмелился поинтересоваться Поттер, появившись возле него с бокалом шампанского.
В целом вечеринка оказалась неплохой. Гирлянды, подвешенные к потолку, нарядная ёлка, вкусные напитки и еда (Салазар храни рецепты семейства Уизли), но Гарри не врал, когда говорил, что здесь будет очень по-магловски.
— Суетливо, но хорошо, — почти не соврал Малфой.
— Суетливо? — Поттер нахмурился и следом поправил очки на переносице.
— Обычно мы с друзьями сидели на диванах и совсем не двигались. Разве что вставали подлить алкоголя. — Драко сглотнул, осознавая, что люди, о которых он сейчас говорил, либо отбывали срок в Азкабане, либо спешно сбежали из страны несколько лет назад. — А тут постоянно что-то происходит. Танцы, конкурсы, даже за закусками все ходят сами.
— Прости, Малфой, но Гермиона бы не дала нам дожить до Нового года, если мы бы позволили Кикимеру работать в этот день.
— Справедливо.
Драко улыбнулся против воли, потому что её имя, нежное и мягкое, приносило странный покой на душе.
— А вот и она! — как можно громче воскликнул Поттер, видимо опасаясь, что Малфой скажет что-то лишнее о Гермионе Грейнджер.
Не дождётесь от него такого позора.
Драко повернулся в направлении сияющих глаз Гарри и увидел Джиневру с Грейнджер.
В руках Гермиона несла свёрток в праздничной упаковке, а Уизлетта активно толкала её в спину.
Не успел Малфой проанализировать странное зрелище перед собой, как всё его внимание было украдено её губами. Розовыми и, Драко мог поклясться, невероятно мягкими.
— Малфой, это тебе! — восторженно преподнесла ему подарок Грейнджер, и он заметил свежий румянец на её щеках.
В чём-то волшебники не отличались от маглов. Алкоголь на новогодней вечеринке растекался рекой.
Должно быть, Гермиона успела выпить и ей стало жарко от спиртного.
— Спасибо! Это от тебя?
Её и без того большие карие глаза округлились, и Драко понял, что сморозил откровенную чушь.
«Конечно нет, болван, с чего бы ей вообще дарить тебе персональный подарок?»
Малфой работал с Поттером уже два года, и с Грейнджер он виделся относительно часто. Они регулярно пересекались на разных сборищах, где, к большому сожалению Драко, практически не общались. Пару раз мисс почитательница всех униженных и оскорблённых подсаживалась к нему и пыталась завести разговор, но уже через десять минут подобных бесед Драко чувствовал себя жалким и безнадёжным и экстренно сбегал, выдумывая неубедительную причину.
Она была такой красивой, умной, чуткой, доброй, а он совершенно ничего не мог предложить ей взамен. В газетах на первой полосе печатали изображение её любимой расчёски, в то время как Малфой последний раз оказывался на страницах «Пророка» в робе и наручниках.
Общаться с ней означало дразнить себя тем, чего у Драко никогда не будет. Даже он не был таким мазохистом.
— Это от моей мамы, — прервала неловкую паузу Джинни, помогая Малфою забрать пакет у Грейнджер (буквально пихая свёрток ему в грудь). — Открывай уже!
Поттер был образцовым начальником группы в Аврорате, но в их доме порядком, по всей видимости, заправлял другой человек.
Усмехнувшись своей мысли, Драко разорвал тёмно-синюю упаковку с золотистыми крапинками.
Это был свитер. Один из тех позорных свитеров семейства Уизли, над которыми все так активно подшучивали в гостиной Слизерина, начиная с первого курса.
Как же сильно изменился мир, если вместо того, чтобы засмеяться, Малфой едва не заплакал, увидев на бордовом колючем куске ниток заветную букву D.
Она отличалась от тех печатных букв, которые красовались на свитерах Поттера или Уизли: первая буква его имени была элегантной, с завитушками, словно её выписывал настоящий аристократ, прошедший нудный курс каллиграфии.
Ощущение семейного тепла и принадлежности к чему-то большему заставило его сердце сжаться в несколько десятков раз.
— Спасибо, — искренне поблагодарил он, кивая Джиневре.
— Не за что, Малфой. Хоть согреешься в своём склепе или где ты там спишь.
Уизли толкнула его в плечо, что он воспринял как аналог объятия, а Гарри похлопал его по спине.
Пока Драко расправлял свитер, знойная парочка внезапно покинула их, и они с Гермионой остались только вдвоём.
Стоило Малфою осознать это — и его мозг сразу же экстренно откатился до уровня неандертальца.
— Молли передала его, когда мы отмечали с ними Рождество, — пояснила Грейнджер.
— У тебя тоже такой есть?
— Да. — Грейнджер застенчиво потупила взгляд. — Мне подарили его очень много лет назад, но он до сих пор как новенький.
— Волшебные нитки?
«В твоей голове, идиот».
— Наверное, я не разбираюсь.
Естественно, она не разбиралась. Кто вообще на грёбаной планете Земля смыслил что-то в шерстяных нитках?!
— Примеришь?
Грейнджер прикусила губу от любопытства, и Драко пришлось выдохнуть через приоткрытый рот от этого соблазнительного зрелища.
Воздух неожиданно покинул лёгкие, а глотнуть нового Малфою не хватало сил.
Таким тоном она могла бы легко попросить его съесть это чудо из шерсти, и Драко бы даже не подавился.
— Разумеется.
Он отошёл на два шага, чтобы откинуть порванную упаковку в тёмный угол, и вернулся к Грейнджер, на ходу натягивая свитер.
Его рубашка задралась, пока он засовывал руки в рукава, и, когда свитер наконец-то плотно облепил его тело, Драко поспешил исправить недаразумение.
К удивлению, Гермиона не выглядела оскорблённой его незапланированным стриптизом. Он поймал её растерянный взгляд, когда она спешно отводила его от линии пресса.
Что за глупости?
Ему, должно быть, показалось.
— Как тебе?
Малфой покрутился, красуясь в фирменном свитере от Молли Уизли.
— Превосходно, ты в нём будто родился, — хохотнула Гермиона.
И он тут же поддержал её настрой. Они вместе смеялись над его преображением, когда в гостиную ворвалась Полумна с веером бумажек и бокалом в руках.
— Скорее! У нас всего десять минут до полуночи!
Лавгуд облетела каждого собравшегося, не забыв запихнуть пустую бумажку и в ладонь Драко.
— Что это?
— Не поверишь, очередная традиция.
Салазар. Он находился на этом празднике жизни всего пару часов, зато наслушался как минимум о десяти странных магловских традициях.
Создавалось ощущение, что они искали повод подурить и решили, что на Новый год их точно никто не осудит.
Малфой всё ещё не отошёл от красных стрингов на люстреСчитается, что красные трусы на люстре способствуют исполнению сокровенных желаний, приносят в дом деньги, любовь и благополучие. (эту традицию он старался всеми силами вычеркнуть из головы), а его уже ждало новое испытание.
— Ты бы себя видел.
Гермиона прикрывала рот ладонью, тихо хихикая над его замешательством.
— Грейнджер, скажи мне, что плохого в том, чтобы просто пить и разговаривать?
Идеальный праздник без чужих трусов на потолке.
— Это не плохо, это скучно, — поправила его она.
Её энтузиазмом сложно было не зарядиться, поэтому Драко, конечно же, сдался.
Чего уж там. Рядом с ней он привык капитулировать.
— Итак, что мне нужно с этим сделать?
— Загадать желание и написать его на бумажке.
Звучало даже слишком безобидно.
— Любое желание? Просто написать?
— Да. — Гермиона сглотнула, кидая настороженный взгляд на свой бокал с шампанским. — Но это не всё.
Ему же не придётся засовывать эту бумажку куда-то? Мерлин, почему Грейнджер посмотрела на бокал?!
Делайте с ним что хотите, но он не сядет...
Видимо, Драко натурально побледнел от ужаса, поэтому Грейнджер поспешила объяснить весь смысл традиции до конца:
— Нужно сжечь бумажку, пепел высыпать в бокал и выпить всё содержимое, пока идёт обратный отсчёт до нового года.
— Я должен выпить пепел? — Малфой инстинктивно поморщился.
— Вкус шампанского всё перебьёт, не переживай.
А ведь у него был вариант, как и в прошлом году, отметить Новый год в одиночестве в своей квартире с сорокалетним другом Огденом, не посыпанным пеплом.
— Пиши скорее.
Гермиона наколдовала перо и передала ему. У неё так красиво горели глаза, что на мгновение Малфой даже забыл, какой ерундой сейчас занимался.
Желание. У него не было никаких конкретных желаний. Вроде как Драко решил, что больше не верит в чудеса. Однако... если уж ему придётся съесть бумагу, нужно написать что-то стоящее.
Что-то не дающее ему покоя.
***
«Поцеловать тебя».
Гермиона прикусила губу, фотографируя Малфоя в кресле у камина. Она заставила его позировать с бокалом шампанского и запиской с желанием в руках и даже не подумала, что сможет подсмотреть, что он написал.
Камера тут же затряслась в руках, но Грейнджер умудрилась сделать чёткий снимок.
От холодного оттенка прищуренных серых глаз по спине побежали мурашки.
Она не могла поверить, что Драко действительно загадал это. Невозможно было сосчитать, сколько раз Гермиона предпринимала попытки наладить с ним общение. Джинни говорила, что её намёки недостаточно чёткие, но на самом деле Грейнджер подсаживалась к нему абсолютно на каждой вечеринке.
Ей не был близок формат флирта, но они много говорили о других вещах. О жизни, о работе, о хобби. Разве это не показывало её заинтересованность?
Малфой всегда уходил, всегда искал повод скрыться от неё, а сейчас он написал на листке желание поцеловать её.
— Грейнджер, я всё понимаю, но ты что, собралась сделать отдельный альбом с моими снимками?
Опустив камеру, она попыталась беззаботно улыбнуться.
— Всё в порядке. Отлично выглядишь.
И вот опять. Гермиона сделала ему комплимент, а Драко поспешил отвернуться.
***
Малфой никогда не видел, как маглы запускают ракеты в космос, но почему-то предполагал, что это происходит примерно так.
Оглушительные «Десять! Девять! Восемь!».
У него звенело в ушах от криков толпы, в бокале болтался серый пепел, и единственное, что удерживало его от вызова санитаров из Мунго, — это Гермиона, которая стояла к нему ещё ближе, чем обычно, почти касаясь грудью его руки.
— Пять! Четыре!
Его мало интересовала картинка на телевизоре, поэтому он решил наблюдать за Грейнджер.
В гостиной погасили свет, и теперь единственным источником освещения служили несколько свечей.
Даже в такой темноте Драко видел каждую веснушку на её лице. Он мог их сосчитать, но знал, что в итоге собьётся, лишь вскользь посмотрев на её губы.
«Два!»
Залпом допив бокал, Малфой слегка поморщился. Пепел действительно почти не чувствовался, и Драко понял, что, вопреки всей абсурдности ситуации, он начинал верить в то, что делает.
Грейнджер опустошила и свой бокал, поворачиваясь к Малфою с несвойственной ей лукавой улыбкой.
Ему повезло, что она не смотрела так на него раньше, на людях, потому что Драко бы точно заработал каменный стояк.
Малфой вдруг перестал слышать толпу, а в голове появилась удивительная лёгкость. Он не знал, наступил ли новый год вообще, потому что Грейнджер встала на цыпочки и поцеловала его в губы, прерывая обратный отсчёт его ускорившегося пульса.
Она была куда слаще пепла и шампанского. Драко не удержался и несколько раз провёл по её нижней губе языком. Так вкусно. Так, чёрт возьми, вкусно.
Они простонали, углубляя поцелуй, а бокалы задрожали в руках, норовя вот-вот выпасть и разбиться об пол.
Грейнджер запустила свободную руку в волосы Малфоя, притягивая его ближе к себе, и позволила их языкам жарко столкнуться друг с другом. Её дыхание тоже сбилось; она едва удерживала равновесие, отвечая на его ласки. Драко не мог поверить, что они продолжали с упоением целоваться.
Он бы простоял так весь день, неделю, месяцы. Его бы пришлось силком оттягивать от неё, если бы Гермиона не отстранилась первой.
Смущение. Ещё никогда её эмоции не читались так легко.
— Мы можем отойти?
Малфой сглотнул, оглядываясь по сторонам. Все вокруг пребывали в эйфории после наступления нового года и громко обменивались поздравлениями.
Кажется, никто и не заметил, что его заветное желание уже сбылось.
— Да, конечно.
***
Гермиона отвела его за руку в коридор, затем, увидев дверь в чулан под лестницей, кинулась к ней.
Ей так хотелось продолжить целовать его, но она чувствовала, что им этого будет мало.
Грейнджер слишком долго думала, что не нужна ему, чтобы отказать себе в большем. В гораздо большем.
— Гермиона...
Ей следовало запретить Малфою произносить её имя заранее, потому что теперь возбуждение стало абсолютно невыносимым.
— Помолчи, — пролепетала она, заталкивая его в чулан.
Тут было тесно, но потолок оказался не слишком низким. Драко пришлось склонить голову, но он уместился, а большего и не требовалось.
Грейнджер закрыла их в тесном тёмном помещении, чтобы снова припасть к его губам.
Они были тонкими, шершавыми. Она не могла остановиться. Укусив Малфоя, Гермиона вырвала из его груди неразборчивый утробный звук, который моментально уничтожил её трусики.
Драко тренировался вместе с другими аврорами — у него было великолепное тело, особенно пресс, который так отчётливо перекатывался под её пальцами.
Она сходила с ума от его вкуса, запаха, голоса. Это всё ощущалось так правильно, как самое настоящее новогоднее чудо.
Пальцы сами схватились за его ремень. Минуты, дни, месяцы притирок. Грейнджер не хотелось тратить больше ни секунды.
— Ты... Я не понимаю, — пробормотал Драко.
Его пряжка оказалась элементарной — Гермиона победно вытащила ремень из петель и занялась пуговицей и молнией на брюках.
— Я думала, ты меня презираешь, — выдохнула Грейнджер, наткнувшись на твёрдый бугорок.
— Я думал о тебе то же самое.
Малфой убрал руку с её талии, чтобы надавить на влажную полоску белья.
Дурацкое короткое платье.
— Драко! — пискнула она.
— Нам нужно научиться разговаривать. Чего ты хочешь, Грейнджер?
Он казался ей не таким уверенным, как обычно. Они оба волновались, но его руки и слишком желанные прикосновения творили с ней страшно соблазнительные вещи.
Малфой едва задел её клитор через ткань, а она уже не могла молчать.
— Отсосать тебе.
Гермиона прикусила губу, не зная, как Драко отреагирует на такое признание. Может, у чистокровных аристократов было не принято заниматься оральными ласками в гостях у друзей, в крошечном чулане под лестницей.
— Ты хочешь встать на колени?
Он приподнял правую бровь и выругался.
— Да.
Грейнджер завелась ещё больше. Ей ужасно хотелось почувствовать его вкус, заставить кончить в рот, прямо на язык.
Боже.
Спустив брюки, Малфой слегка надавил ей на плечи, и ноги автоматически подкосились.
Его рост всегда возбуждал её, а когда она опустилась перед ним, всё стало только хуже.
Серые глаза продолжали угрожающе блестеть в темноте за счёт тонкой полоски света, прорывающейся из-под двери.
— Покажи мне, как ты этого хочешь, — хрипло попросил он, наматывая кудри на кулак.
Гермиона незамедлительно стянула боксеры и облизнулась, глядя на большой эрегированный член.
Капля предэякулята маняще блестела, и Грейнджер потянулась вперёд, чтобы слизать её.
От горьковатого вкуса его возбуждения Гермиона опьянела ещё больше и нетерпеливо облизала головку снова.
Малфой застонал, и клитор сжался, неумолимо твердея. Она ещё никогда не чувствовала себя такой свободной.
Безумство. То, как сильно ей хотелось давиться его длиной, сводило с ума.
Она нетерпеливо насадилась ртом на его член, и веки затрепетали от наслаждения. Он был широким, отчего губы побаливали, когда Грейнджер обхватывала его со всех сторон. Хотелось погружаться больше, давить на него сильнее, чтобы из уст Малфоя сорвался очередной рваный стон.
Гермиона забылась на мгновение, вслушиваясь в звуки, что он издавал, пока она работала язычком, и даже не заметила, когда Драко сам задвигал бёдрами.
Он вышел из её рта и провёл членом по губам. В эту секунду Малфой казался ей как никогда серьёзным, сильным, неудовлетворённым, самым красивым.
Ей пришлось выдохнуть, глядя ему в глаза:
— Пожалуйста.
Драко позволил ей без рук поглотить член снова, и она яростно задвигала головой.
Гермиона сосала его, не забывая втягивать щёки и задевать уздечку. Он зарычал, тяжело, низко, и ей понравилось. Понравилось, ведь она была тому причиной.
Драко сильнее надавил ей на голову и упёрся прямо в горло. Она застонала от осознания, что он так глубоко трахнул её в рот.
Ещё и ещё. Малфой больше не разрешал ей двигаться самой.
— Ты стонешь, пока сосёшь мне. Блядь, Грейнджер...
Его зрачки стали темнее. Она знала, что он близко. Знала и погибала сама.
Сжав бёдра, Гермиона попыталась унять собственное возбуждение. Она действительно чувствовала, что может взорваться так, перенимая от него импульсы желания, разделяя эту гонку на двоих. Ненормально было течь лишь оттого, что она отчаянно доставляла ему удовольствие, но её никогда не устраивали нормы.
— Ты теперь моя.
С ответным стоном он последний раз ворвался в рот и бурно кончил.
Грейнджер содрогнулась следом, доводя себя окончательно.
Они ещё несколько минут пытались привести себя в порядок, пока за дверью чулана вовсю праздновали Новый год.
— Это тоже традиция? — пошутил он, застёгивая ремень.
— Если да, то самая лучшая, — подловила его Грейнджер.