Так вот, как это называется
Когда Ким уходил от него, бросая на пороге, было больно.
Разбитое сердце в восемнадцать это всегда больно.
Когда сверху на разбитое сердце падает мафиозная жизнь, вечно занятый брат и психованный покровитель, которого иначе, как Безумным Шляпником, и не назвать – вообще атас. Последнюю крышку гроба забивает песня Кима, больная и грустная, наполненная чистым и искренним страданием музыканта.
И черт побери.
А какое право это нечто имеет страдать?
Порче разбирает злость. Простая, юношеская, приправленная максимализмом и осколками отобранной жизни. Телохранители разлетаются в сторону, замечая вечно молчаливого и до скрежета вежливого Ангела пылающего гневом, несущегося по коридорам рабочего этажа прямиком в кабинет Главы.
Двери чуть из петель не вылетают, когда Порче дергает их на себя, совершенно игнорируя телохранителей, пытающихся ему не дать пройти в кабинет Кинна. Парень останавливается в дверях, безразличным взглядом глядя на развернувшуюся перед ним картину двух мужчин соединенном в старом, как мир, действии.
– Хиа!
Порш обращает внимание на брата только после выкрика, краснея, как и Кинн, до самой груди, пытаясь прикрыть голую задницу бельевой майкой своего мужчины. Парень проходит дальше, усаживаясь на диван рядом, и смотрит на телохранителей в дверях таким взглядом, что те спешат сбежать. Видимо, характер младшего Киттисавата по разрушительности соперничал только с таковым старшего.
Выигрывая с огромным таким отрывом.
Просто потому, что от ребенка никто не ожидал такого поведения. Но, разбитые мечты имеют свойство людей менять.
– Порче! Что ты тут...
Кинн договорить не успевает, получая от совсем еще подростка по лицу собственной сброшенной по дороге рубашкой.
– Я тут живу, если вы запамятовали, – парень продолжает все тем же острым взглядом смотреть на брата, – Хиа, будь так любезен, слезь с члена и удели мне минуту своего драгоценного времени.
Порш, продолжая отчаянно краснеть, делает, что сказали, и устраивается на диване уже просто рядом с Кинном, тоже приведшим себя в относительный порядок. Оба мужчины смотрят на подростка и только теперь замечают глухую, уже почти покрывшуюся пылью, боль в карих глазах.
– Че, что случилось?
Парень закатывает глаза, прежде чем окинуть комнату взглядом, безошибочно находя телефон брата на журнальном столике, кидает его в мужчин.
– Открывай нашу переписку и читай. Вслух.
На третьем сообщении с именем бывшего кумира, Кинн сращивает, и его глаза становятся больше чайных блюдец, на пафосной кофейной тележке рядом с рабочим столом. Порш сообщения дочитывает в абсолютной тишине.
– Порче, я не понимаю.
Брат поднимает на него глаза, словно хочет спросить что-то еще, но парень не дает. Смотрит прямо на Кинна, без страха и сомнений. Как будто может позволить себе смотреть на Главу мафии убийственным взглядом.
– Зато твой любовник все уже понял, да, Господин Кинн?
Порш переводит взгляд на партнера, который в этот самый момент опускает локти на колени и закрывает ладонями лицо, выстанывая что-то малоразборчивое. Когда мужчина, наконец, поднимает голову, на него смотрят уже два взгляда – саркастичный Порче и непонимающий Порша.
– Это мой брат.
Стоит последнему слову дойти до старшего Киттисавата, как тот громко матерится, вставая с дивана. В руках чуть ли не из воздуха появляется пачка сигарет, одну из которых тот прикуривает, бросая пачку и зажигалку брату. Порче смотрит на старшего непонимающе, ловит усталую улыбку.
– Чего смотришь? А то я не знаю, что ты их у меня промышленными масштабами пиздил. Как только голос не прокурил?
Порче усмехается, тоже прикуривая. Кинн смотрит на картину разговаривающих братьев так, как будто увидел единорога. Парень думает, что мужчина со своими братьями так точно не разговаривал, особенно учитывая поведение Куна и его комментарии о своих младших.
– Так этот гений разведки, дай угадаю, хотел добраться до меня через тебя, а ты умудрился в ушлепка втрескаться – ибо, нихуя ж себе, Вик в натуральную величину, – Порче кивает, опуская детали, Порш прочесывает волосы, растрепывая укладку, – ну он видимо и сам просчитался, раз хуйню творит. А я-то голову ломал, какого лешего он на складе забыл? И чего дальше?
– А дальше он меня торжественно бросил на пороге. Потом он ебал мне мозг, звонил, писал, ну ты уловил, – Порш тоже кивает, тушит сигарету в пепельницу, ставя в кофемашину две кружки, – и сегодня прислал вот этот пиздец.
Порче включает на телефоне видео, примерно на середине которого Порш прикуривает еще одну сигарету, ставя перед ними две кружки кофе. Под конец брата разбирает смех и тот утыкается лбом в плечо Кинна.
– А мне не смешно. Мне, между прочим, обидно.
– Я понял, не дурак, – Порш протягивает руку в сторону, приглашая его в объятья, в которые парень спешит завернуться, – короткая версия пиздец, пошли расскажешь длинную. А потом я отведу тебя на полигон, и мы заменим мишень его лицом, да?
Порче кивает, даже не особо понимая, что там брат сверху бормочет ему в волосы. только чувству понимания и умиротворения окутывает целиком. Порш, даже в дорогом костюме и с кольцом мафиозного клана на пальце все еще оставался его бесшабашным и очень заботливым братом.
Порш его историю выслушивает со всем участием, как слушал и раньше. Только теперь проблемы из заваленных контрольных переросли в куда более серьезные душевные раны. Из всего разговора старший выносит что-то для себя, делая пометки при случае начистить младшему наследнику морду.
Какие выводы делает брат Порче не знает.
Но по итогу этих выводов он оказывается в пустом, снятом на всю долгую ночь баре в компании Кхуна, Макао – молодого брата своего удавшегося похитителя и незнакомого светловолосого мужчины с очень красивыми чертами лица и взглядом великосветской суки.
Таэчин или, как он сам упорно настаивал его звать, Тэ оказывается весьма неплохим собеседником с очень похожим чувством юмора и просто упоительно длинной историей отношений, из-за которой их посиделки Кхун прозвал «клубом разбитых сердец». С Тэ было легко делиться наболевшим, часами обсуждать придурковатые идеи Порша и Кинна, а еще покрывать матом придурка-Тайма, уже ко второй попойке ставшего «бывшим любовником» мужчины.
Као, как выяснилось позже, тоже был причислен к их клубу по причинам, никому не известным. С младшим было весьма легко общаться. Тот удивительно хорош понимал его боль от расставания, утверждая, что у музыканта «привычка сбегать». Че замечал только, что при упоминании Кима, Као словно падал с разбега в ворох воспоминаний, которые ничего хорошего не приносили.
Бывших в разговорах было решено больше не упоминать.
Порче не заметил, как его стало отпускать, а искренняя забота двух старших мужчин и участие бесшабашного Макао легко приучили его к мысли о том, что жизнь в мафии – его будущее. И что строить планы нужно опираясь на этот факт, но не ограничивая себя им.
– Так или иначе, дела семьи сплетутся с твоей работой, чтобы ты не выбрал.
Тэ курил, потягивая коктейль, и, улыбаясь, смотрел на толпу веселящихся людей за столиком площадки, которую содержал как прикрытие для отмывания катастрофических сумм денег и контрабанды алкоголя. Порче, прикипевший к мужчине едва ли не намертво, улыбался в ответ, не замечая, как начинает смотреть по сторонам куда меньше. Парень залипал на резком профиле старшего и начинал бояться мыслей, возникающих в голове.
Мужчина был воздушным, едва осязаемым, как дым кальяна, но опасным, виртуозно владеющим оружием, профессионально управляющим монструозных размеров байком. Порче перенимал чужие навыки семимильными шагами, гонял себя на полигоне и стрельбище, позволял валять себя по матам, осваивая борьбу.
Хотел вырасти, стать лучше и сильнее.
Порш, быстро сообразивший в какую сторону дует этот ветер, вытряс из него все мысли, помог разобраться в себе и новых, пугающих чувствах. Сердце, еще не так давно сбивавшееся с ритма от одного только появления Кима в ленте инстаграмма, теперь тянулось совсем к другому человеку.
Мужчина улыбался с таким светом внутри подведенных каялом глазах, что становилось дурно. Порче решается на разговор, понимая, что, кажется, неловкая привязанность к вытащившему его из собственной башки мужчине, только растет. Закуривает, сидя на шезлонге рядом с Тэ, смотрит долго и пронзительно, впитывая очередной душевыносящий образ.
– Пи'Тэ?
– Что, малыш?
Мужчина смотрит в ответ так же открыто. Словно его мысли читает, как с листа. Знает заранее о каждом слове, готовом слететь с языка.
– Почему все так?
Не может обличить слова в другой вопрос. Боится ответа, который иначе может получить.
– Ты боишься чего-то, Че?
– Я совсем запутался, Пи'Тэ.
Мужчина смеется, заставляя его самого улыбнуться. высветленные волосы ловят солнечные лучи, переливаясь на свету, становясь шелковыми, аккуратный макияж подсвечивает лицо, сглаживая резкие черты.
– Все нормально, малыш, – Тэ смотрит на него, словно в самую душу, – тебе не нужно так много думать. Просто дай времени все решить за тебя.
– Думаешь, время все исправит?
– Я верю в то, что при достаточном количестве данных вопрос разрешается сам собой.
К его удивлению, Тэ не имеет ничего против детской и наивной просьбы, проскочившей в голове, как ураганный ветер, сметая неловкость и страхи. Первый, подаренный мягким губам, пахнущим персиком, поцелуй Порче хранит в памяти, как дорогое воспоминание.
Они не торопятся.
Тэ учится снова доверять кому-то, но больше не скрывать своей силы, не подчиняться чужой воле без оглядки. Че становится все более взрослым исключительно морально, семейный бронебойный характер помогает на каждом шагу. Порче не замечает, как перестает бояться, как находит свое место и в новом, незнакомом мире, и в чужой жизни.
Время и правда все решает само.
Проходит почти четыре месяца с заварушки в доме его новой семьи. Четыре долгих месяца, за которые почти наносная влюбленность в Кимхана испаряется. Именно это время музыкант выбирает, чтобы снова появиться на пороге покинутого дома. От необходимости объясняться с человеком, который больше не вызывает светлых чувств его спасает Порш.
Брат курит на пороге, общается с Кинном, не то обсуждая дела, не то планы на очередное свидание. Ким паркует сверкающую Мазерати у входа и выползает к дому с таким выражением лица, словно за все эти месяцы только и делал, что работал и думал о своей жизни. Порш поворачивает голову на Кинна, кивая в сторону появившегося члена семьи.
– А это кто, Кинн?
– Это мой брат – Ким.
По лицу Главы видно, что он произносит ответ прежде, чем успевает обдумать свои слова. Смотрит на Киттисавата, словно раздумывая, как бы удачнее перехватить партнера, чтобы уберечь брата от непоправимых повреждений.
– То чучело, которое мне брата обидело? – Порш ухмыляется гадко и нагло, затягивается и протягивает любовнику сигарету, – А ну подержи-ка сигаретку, щас я с ним пару вопросов обкашляю и подойду.
Порш даже не смотрит на Кинна, срываясь с места в сторону музыканта, залихвацки свистя на два пальца, привлекая внимание всех вокруг. И улыбается, закатывая рукава ярко-зеленой рубашки.
– Эй пассажир! Предьяви-ка за проезд!
Ким смотри на Порша так, словно готов драпать прямо с места, или достать кошелек и откупиться от гнева старшего мужчины. Но, ко всеобщему удивлению, лучший аналитик клана едва успевает дернуться с места, как Киттисават ловит его за воротник куртки, притягивая обратно. Ким тянет ствол из-за пазухи, но Порш руку перехватывает, сворачивая ее за спину младшему.
– Пошли, радость, я тебя с собратьями твоими немыми познакомлю.
Мужчина, игнорируя обращенные на них взгляды телохранителей, рыпнувшихся было на защиту третьего сына, толкает музыканта в сторону домашнего сада. Кинн качает головой, что-то быстро высказывая Арму, и следует за разворачивающейся картиной, чтобы, в случае чего, остановить партнера от совсем уж непоправимых поступков.
Порш подводит музыканта к неглубокому пруду с карпами Кхуна, тому самому, в котором однажды искупал Макао. Порче улыбается, удобнее устраиваясь в тени садового зонта, кидая смеющийся взгляд на Тэ, наблюдающего за картиной с интересом исследователя. Макао рядом выглядит как-то странно, как будто видит призрака. Отпустив руку младшего, Порш показательно кланяется.
– Рыбки, знакомьтесь, это – Кимхан, или, как я его называю – конченный придурок.
Мгновение спустя Ким, едва успев сгруппироваться, летит в бассейн. Секунд через десять музыкант поднимает голову и, отфыркиваясь, как большой мокрый кот, смотрит на Порша убийственным взглядом.
– Сиди на месте и обрабатывай, а сломаю чего не нужного, понял?
Музыкант спускает публичное оскорбление. Дожидается, пока Порш исчезнет с горизонта, прихватив с собой Кинна, и встает, отряхивая от воды черную кожанку. Взгляд младшего сына мафии обращается к тройке, сидящей на шезлонгах. Порче с удивлением замечает, что взгляд Кима, странный, совсем не знакомый, направлен на Макао, отчаянно пытающегося стать невидимым.
Порче решает, что разбираться с этим точно не хочет, и поворачивается к Као, невзначай толкая парня лодыжкой, выводя из оцепенения.
– Так о чем мы?
Макао мотает головой, переключая внимание обратно, и берет в руки отставленный высокий стакан с лимонадом.
– Ты начал Нью-Вегас.
– Точно!
Порче откидывается обратно на удобно подставленное плечо и улыбается, рассказывая о начатой игре, совершенно забывая о бывшем возлюбленном, быстро испарившемся из поля всеобщего внимания. Ему не жаль, особенно учитывая теплые руки Тэ, обнявшие его плечи.
Ким появляется в комплексе снова через пару дней, принимая приглашение на общий семейный праздник в честь смерти патриарха семьи.
Порче, даже если не до конца понимает радости от гибели отца, поддерживает веселье. Музыкант приезжает почти под конец, о чем-то долго общается с Кинном, долго сверлит взглядом спину Макао, а после, встречается глазами с Вегасом. Порче видит, как загораются искры в темных глазах. Мотает головой, отвлекаясь, решая не думать о том, что принесет ему только мигрень.
Ким широкими шагами проходит весь сад, устраиваясь под деревом рядом с Вегасом. Достает сигарету и поворачивается к мужчине, уже протягивающему горящее пламя зажигалки. Оба молчат, пока Ким не докуривает до половины и не откидывает голову, тяжело вздыхая.
– Послал?
Вегас ухмыляется, поворачивает голову и смотрит так, словно срезает кожу кусок за куском, забираясь в самую глубину мыслей.
– Послал.
Вегас улыбается, кивая удовлетворенно. Тоже закуривает, выдыхая плотное облако в воздух, который и так искрит от напряжения.
– Я тебя еблана еще бы и отпиздил.
– Ну, Порш окунул в пруд к карпам.
Корнвитт смеется, Ким смеется тоже. Расслабляется словно, из фигуры уходит напряженность, плечи расслабленно опускаются вниз.
– Нормально так.
– Ага, – Ким кивает и, вдруг, поворачивает голову, смотря в самые глаза семейного головореза, – Ви?
Вегас дергается, но тоже поворачивается, также смотря в ответ.
– М?
– Тачка твоя далеко?
Вегас подбирается, отталкиваясь от дерева, встает ближе, спиной закрывая Кима от остальной семьи.
– За углом.
Ким выкидывает окурок и разворачивается, направляясь к выходу. Повернув голову бросает через плечо:
– Пошли, Ви, выебешь из меня этот пиздец.
Вегас смеется, громко и весело. Тушит сигарету о дерево и идет следом. Семья не замечает исчезновения двоих ее членов.