Хоть в гроб клади!

Бор среди нас всех был самым серьезным и, пожалуй, поэтому наименее увлеченным нашими делами. Может, мы все такими были, но по Бору особенно ярко видно было, что он мудрее своих лет. Он рано вырос, тем не менее, относились к нему до сих пор как к ребенку.

Мама стригла его каждый месяц дома перед трельяжем – складывающимся тройным зеркалом со сколотыми уголками и хаотичными черными пятнами без серебрения на задней стороне. Очередной сеанс стрижки пришелся аккурат перед августовской поездкой на дачу к Бруно, которую мы планировали все лето. Именно там мы должны были окончательно собрать воедино факты и составить план дальнейших действий.

- Я там зарплату тебе перевел. Только чуть меньше, чем обычно, - будничный тон Бора в такие моменты сменялся виноватым. Он всегда чувствовал вину, когда хотел чего-то для себя. – Мне нужно будет Максу подарок на день рождения купить.

- Опять твой Максим? Я уже говорила, что он мне не нравится, - тётя Алёна, мама Бора, даже замерла с ножницами в руках, строго глядя на сына через отражение.

- Раньше-то все нормально было...

- Вот именно, что было. Раньше. Теперь нет, - она тяжело вздохнула и старательно стала отвлекать себя на стрижку. – Этот твой Максим без пяти минут уголовник малолетний. И родители у него один другого краше. Мать усвистала к любовнику, а отец ребенка кинул и в другую страну свинтил. Не удивительно, что у таких родился чертенок какой-то...

- Но мы уже столько лет дружим... - оправдания Бора звучали жалобно. Он уже понимал, что не выкрутится. Кого угодно мог вокруг пальца обвести своими складными речами, но там, где он учился, его мама могла бы преподавать. – Я к нему на выходные на ночевку собирался.

- Не стоит тебе таких друзей привечать. Если хочешь стать хорошим врачом, тебе нужно будет очень много времени тратить на учебу, некогда будет с друзьями развлекаться. Тем более с этим бедовым, - тётя Алёна тяжело рассматривала падающие на пол возле отогнутого ковра светлые волосы сына. – Ты должен быть ответственным и серьезным. Ты уже большой, кормилец и главный мужчина в семье. Пора с этими играми завязывать.

- Я всё успеваю. Учиться, работать, гулять... Правда, - Бор вздохнул и запрокинул голову, отвлекая мать от процесса молящим взглядом. – Пожалуйста. Я уже пообещал. Это очень важно.

- Я сказала свое слово. Я против того, чтобы ты общался с этим мальчиком, - тётя Алёна насильно вернула голову сына в удобное положение и продолжила стрижку. – И про деньги. Сколько там тебе надо на подарок?

Можно было подумать, что вот-вот она согласится и даст добро хотя бы на день рождения, но интонация говорила совсем об обратном. Это был упрек даже за часть суммы.

- Тысячу я взял, но нужно будет три, - Бор опустил глаза и сжал кулаки в карманах домашней толстовки. – Заранее копить начал, чтобы это не так сильно повлияло.

- Ну ты молодец, - не скрывая иронии и раздражения, женщина брякнула ножницы на стол и взялась за машинку, гудение которой создало усиливающий напряжение фоновый шум. – Подешевле что-нибудь придумать не мог? Артему пуховик надо новый, а Антона в школу собирать к сентябрю. Я на какие ши-ши должна всё им купить?

Бор чувствовал, как металлическая насадка машинки непривычно сильно давила на заднюю поверхность шеи, но не пикнул.

- Я возьму дополнительные смены, - прошипел сквозь сжатые зубы.

- Когда? Ты же всё свободное время со своими дружками-уголовниками проводишь.

- Разберусь, - рыкнул и сразу недовольно шикнул – мама порезала ему ухо.

- Посмотрите, какой взрослый стал, разбираться вздумал, - тётя Алёна принялась нервно тереть его ухо залитым спиртом ватным диском. – Не вырос еще разбираться.

Бор почувствовал ее тревожную дрожь и повернулся на табуретке. Взяв мать за руки, чтобы она не расплакалась, он проникновенно заглянул в ее глаза снизу вверх.

- Мам. Все будет нормально, ладно? – он прикусил язык. Очередное опрометчивое обещание, в которое просто так не поверят. – Я буду стараться и все успею. Ты же знаешь, я всегда со всем справляюсь. И с друзьями... Раз они тебе так не нравятся, я буду меньше с ними общаться. Но после этих выходных. Мне очень нужно поехать в этот раз, я очень хочу...

- Мало ли, чего ты хочешь, - женщина заглушила чувство вины за нанесенное ранение и раздраженно выдернула свои руки. – Я тоже, знаешь ли, многого хочу. Но ты знаешь, в каком мы положении с тех пор, как папа умер...

- Знаю, - Бор вздохнул и вернул взгляд на свое уставшее отражение. Изучил синяки под глазами.

Он уже примерно представлял, что происходит с его организмом от переутомления, и какие усугубления симптомов его ждут, когда усталость перейдет в статус хронической. Он очень старательно штудировал книги.

Но Артему нужен был новый пуховик, а Антон собирался в первый класс.

- Прости. Ты права, я ужасно эгоистичен. Разберемся так, как ты посчитаешь нужным.

- Спасибо. Ты у меня уже такой взрослый, Андрюш, - мама поцеловала Бора в подстриженную макушку и одарила утомленной улыбкой. – Папа бы гордился тобой, если бы мог увидеть.

Бор не был согласен. Потому что, если верить в мистические способности умерших, отец сейчас должен был знать, что он солгал. Но у всех есть свои обязательства, и проигнорировать их Бор не мог.

В субботу утром тётя Алёна нашла в детской всего двоих сыновей, а вместо третьего – записку и восемь тысяч наличными.

«Мам, прости. Это будет последний раз, и я стану меньше гулять. Не теряй, я буду на даче у Максима. Обещаю, что вернусь в воскресенье к десяти, до того, как вы ляжете спать. А пока можешь заказать что-нибудь для Тоши, я оставил деньги за дополнительные смены. Прости, но для меня это важно. Я больше не буду тебя разочаровывать.»

К нам он опоздал. Мы собрались ещё в пятницу вечером, а Бор приехал после ночной смены в субботу. Тем не менее, без него мы о делах не говорили. Тесла, к счастью, всегда умел найти, чем заняться, если речь не шла о работе. Он был королем безделья.

Когда Бор скромно и тихо скользнул в дом и безглазым бледным призраком материализовался в гостиной, Женёк скакал по пустому пространству у камина с микрофоном от караоке в руке, намотав провод на ладонь, чтобы в своей бешеной агонии танца не потерять, и орал изрядно всех изъевшую Bubblegum bitch. Мы хохотали над ним, катаясь по дивану, и не сразу заметили появление друга. Первым обратил внимание на него Тесла: тут же застыл и шумно сглотнул от шока. Наша реакция не сильно отличалась.

Бор был на себя не похож: хотя он всегда был уставшим, теперь болезненность его вида перешла все границы. Он стал хуже анемичного Гаусса.

- Хит ми виз э свит лов, стил ми виз э кис, - тихонько напел призрак, возвращая нас к колыхавшей стены музыке.

Тесла подхватил, легче всех отвлекающийся даже от ужасов, и допел, тем самым ускоряя и наш приход в себя. Пока Женя орал песню, кряхтящий и едва живой Бор обнял нас всех по очереди, мягко улыбаясь, мол, ничего страшного, но мы остались напуганы.

- Я, если не возражаете, слегка посплю. А то в элке боялся станцию пропустить и глаз не сомкнул.

В тоне его сквозило столько вины и страха, что он подвел и разочаровал нас, что у меня разорвалось сердце. Но все сделали вид, что ничего не случилось, и я тоже принял обычный вид типичной для себя напуганности вместо весьма нестандартной.

- Пойдем, я постелю тебе, - Бруно развернул потяжелевшего и вязкого во времени Бора, толкнул к узкой лестнице. Пока тот поднимался, главарь хмуро осмотрел оставшуюся троицу, и особенно стрельнул глазами на Теслу. – А вы все – тишину создали.

- Одну песню ещё можно? – вечно раздолбайский Женька не понял наезда. Он вообще никогда не парился. Прохладный такой был.

- Нельзя.

- Шо, даже прям одну? Типа честно одну.

- Даже честно одну нельзя, - непреклонно заявил Бруно и ускользнул на лестницу.

Бор клялся, что придет к обеду, только немного вздремнув, но мы, откровенно говоря, не ждали от него такого подвига. Потому и не обиделись, когда он явился только с закатом.

- Доброе утро, спящая красавица, - спокойно поприветствовал его Бруно, вливавший в свою чашку кофе остаток энергетика из жестяной банки. – У нас чайник горячий. Чего-то налить тебе?

- У него крутой персиковый чай! – тут же встрял Тесла, не дав Бору начать извиняться и оправдываться за долгий сон.

- Он для обмена веществ хорош, - быстро заключил Гаусс и, будто это уже значило безоговорочное согласие, принялся химичить для товарища улун.

Я отодвинул пустой стул рядом с собой, приглашая его присесть.

Никто ни взглядом, ни звуком, ни делом не упрекнул, и Бор улыбнулся растерянно-виновато, прежде чем сесть и тут де подтянуть колени к груди.

- Мы тут немного всё структурировали без тебя, но пока не начинали планировать, что с этим сделать, - Бруно глотнул своего адского месива и, недовольно морщась, принялся замешивать в него еще три ложки сахара. – Сейчас Фейнман введет тебя в курс дела.

- Есть, генерал, - Бор хмыкнул и благодарно глянул на поднесшего чай Гаусса. Тот заодно передал ему коробочку сахара и, слушая меня, Бор жевал рафинад, макая кубики в персиковый улун.

А я радостно излагал положение дел, исполняясь гордостью от случайно пойманных одобрительных взглядов Бруно. Как и хотелось, я становился на них похожим. Перенимал чью-то одержимость, чью-то чувствительность, чью-то веселость и чье-то спокойствие. Мне нравилось.

Тем временем в делах братства наметилось существенное месиво. Шифр символов на круглой плитке превращался в мозаику, если перевернуть и сдвинуть составляющие кольца, а рисунок, который мог получиться, при дешифровке дал ключ – читалось слово «кровь». Такое вампирское.

Кстати, с вампирами это дело мы связали не только из-за этого. Несколько дел о пропавших в нашем районе мы подшили после увиденного Гауссом во время слежки: пьяница решил помочиться на колонну дворца и вдруг провалился под землю, как его не бывало, на том же месте. Жертв как раз объединяла тяга к алкоголю. Одного нашли позже в дальнем конце заповедника обескровленным и изувеченным. Списали на зверье, ведь травмы были посмертными. Но нас не так легко было обвести вокруг пальца.

Кроме того, существование вампиров в замке Царицына объясняло мистические ночные балы и освещение посреди парка после закрытия. Нам нужно было только последнее доказательство – личное свидетельство.

Кодовое название операции – «Следственный эксперимент».