Глава 5.
Я прихожу в сознание от резкой боли. Левую ногу охватило жжение. Раскрыв глаза, понимаю, что я снова в той же тускло освещенной комнате, лежу на той же кровати.
Господи Боже! Мои джинсы расстегнуты и спущены, а между моих ног сидит психопат в маске.
— Отпусти! — кричу я, дернувшись.
Но тщетно — мои руки привязаны к изголовью кровати, а ноги намертво прижаты к кровати его ногами. Под тяжестью его огромного тела мне не удается сдвинуться ни на дюйм. Меня охватывает ужас и отчаянное желание прикрыть обнаженные бедра.
Из моего горла вырываются испуганные крики вперемешку с ругательствами, а сердце будто готовится вот выпрыгнуть из груди.
— Т-ш-ш... успокойся, — раздраженно шипит незнакомец, даже не взглянув на меня.
Я задыхаюсь от возмущения, когда мужская рука больно сжимает мое бедро, удерживая на месте и пресекая любые мои попытки вырваться или чем-то прикрыться. Руки по-прежнему связаны и, будто приняв беспомощное положение, в котором оказался, мой охваченный паникой разум наконец оценивает обстановку: мое белье все еще на месте, а психопат между моих ног все это время был занят ранами от падения на моих ногах, а не изнасилованием.
Да, как только я очнулась со спущенными джинсами и увидела незнакомца над собой, в голову сразу пришло именно это. А чего еще ожидать от неизвестного стремного мужика в маске, который привязал меня к кровати?
Странно, но с осознанием, что он не навредил мне, дышать становится легче и я действительно на мгновение успокаиваюсь. Но все же решаюсь спросить:
— Что ты делаешь? И какого черта я связана?!
Незнакомец все еще в этой идиотской маске, и я не способна увидеть выражение его лица под ней. Все, что могу — лишь оценить взгляд. Он внимательно осматривает содранную кожу на моем колене.
Черт, рана выглядит ужасно. И очень больно. Неудивительно, что я очнулась из-за этой боли.
— Эй! Я с тобой говорю! — все еще пытаюсь докричаться до незнакомца, который сидит надо мной и протирает саднящую кожу влажной тряпкой.
Наконец он реагирует. Мужская рука замирает над моей разодранной коленкой, когда он поднимает голову и устремляет в меня свой темный, мрачный взгляд, контрастирующий с белой маской. И, черт, это была бы обычная фарфоровая маска, испещренная тонкими полосками трещин, но в сочетании с его дьявольским взглядом и пугающе внушительной физической силой, она скорее напоминает часть жуткого хэллоуинского наряда или костюма маньяка, который убивает героев одного за другим в глупом фильме-слэшере. Этот незнакомец источает опасность, на что мое тело неосознанно реагирует — холодок пробегает по спине, мурашки покрывают кожу, а живот сводит.
— Я же говорил не уходить. Ты не послушалась, — отвечает низкий голос.
— С чего бы мне тебя слушаться? — с горькой усмешкой выдаю я.
Мое тело сковано страхом, но сознание все еще противится происходящему. Я не должна сейчас лежать связанная в каком-то жутком доме в компании маньяка в маске. Я должна быть с друзьями и Питером.
— Ты не знаешь эту местность, Корделия, — вдруг произносит мужчина, и у меня пересыхает в горле.
Что? Откуда он знает мое имя?
— Но как ты...
Мужчина кивает в сторону, указывая на кресло в углу комнаты, где я замечаю свой этюдник.
— Ты обронила, когда убегала. Полагаю, это твое имя. Корделия М.
Верно. Еще на первом курсе я пометила этюдник, нацарапав на нем свое имя, чтобы не спутать с чужим на занятиях по живописи.
Незнакомец продолжает невозмутимо обрабатывать мои ссадины на ноге, а я морщусь от боли, хотя его прикосновения и достаточно осторожные. Желая отвлечься от неприятных ощущений и, возможно, разговорить незнакомца и понять, что же ему нужно, я продолжаю тему:
— Обычно меня называют просто Дел. А тебя как зовут?
— Корделия мне нравится больше, — произносит мужчина, игнорируя мой вопрос.
Не торопясь, он наносит какую-то жижу, пахнущую травами, на мой ушиб на колене, а затем обматывает его лоскутом ткани. Меня разрывает от количества вопросов в голове. Зачем он это делает? Зачем вообще притащил меня сюда? Что ему нужно, если он до сих пор меня не убил, не изнасиловал и не сожрал?
Мысли в моей голове останавливаются, когда я чувствую теплое прикосновение на бедре. Мужская ладонь поднимается выше колена, и я вся сжимаюсь от этого ощущения. Испуганно гляжу вниз и замечаю, что он не заходит дальше. Он остановился и, склонив голову, рассматривает полосы старых шрамов на моем бедре.
— Какой зверь сделал это? — спрашивает незнакомец.
Из меня вырывается горький смешок. Но, когда я смотрю в его темные глаза, то улыбка стирается с моего лица. Он серьезно спрашивает? Думает, какое-то животное нанесло мне эти раны?
Мужская рука вдруг требовательно сжимает мое бедро, а темный взгляд прожигает меня в ожидании ответа.
— Я... — выдыхаю наконец, зажмурившись. — Это сделала я.
Большим пальцем он проводит по одному из шрамов, и я дергаюсь в попытке свести бедра, но не от боли. Скорее, от неуместности такого интимного прикосновения.
— Больно? — неожиданно искренне, судя по тону голоса, интересуется незнакомец.
— Уже нет, — я кривлю губы в болезненной улыбке и смотрю в потолок. Перед глазами плывет от нелепо заполнивших глаза слез.
Мужчина ничего не говорит. Слышу только его тяжелое дыхание из-под маски, а его взгляд давит. А вернее давит понимание, что кто-то внимательно изучает мои шрамы, словно пытаясь разгадать скрытую за ними историю, которую я не собираюсь никому открывать.
Чувствую, как мое сердце начинает биться быстрее, а дыхание становится прерывистым. Мне нужно прикрыться чем-то. Я бы скорее предпочла, чтобы маньяк пялился на мое обнаженное тело, но не на шрамы. Это слишком... личное.
Подняв голову, я смотрю в его таинственные темные глаза. Не могу понять, что вижу во взгляде, но точно знаю, чего в нем нет. Осуждения, к которому я привыкла.
— Пожалуйста, развяжи мои руки, — осмеливаюсь попросить.
— Но тогда ты уйдешь.
Блядь, да, именно этого я и хочу — свалить отсюда.
— Почему ты не даешь мне уйти? — в отчаянии спрашиваю я.
— Лес опасен ночью, — спокойно произносит он. — Тебе лучше быть здесь.
Черт.
Устало вздыхаю, не понимая, что ему от меня нужно. Я не собираюсь всю ночь лежать связанная в таком положении!
— Эти веревки больно давят. Прошу, развяжи...
Он смотрит на меня с сомнением, а я пытаюсь сделать щенячий взгляд — вдруг удастся надавить на жалость?
Вижу, что он замешкался, и пользуюсь этим. Скрестив указательный и средний пальцы, даю обещание:
— Я не уйду.
Незнакомец вдруг выпрямляется, все также сидя у моих бедер, и я вновь поражаюсь тому, насколько крупным он выглядит. Если бы я встретила его при других обстоятельствах, то решила бы, что он какой-то профессиональный спортсмен, вроде пловца или баскетболиста, судя по угловатым широким плечам и слишком высокому росту.
Его грудная клетка поднимается и опускается с каждым рваным вдохом и выдохом. Мне вдруг становится интересно, как выглядит его лицо под маской? Под ней виднеется острая линия подбородка, покрытого щетиной и блестящие, почти черные глаза, которые неотрывно смотрят в мои.
Выступающий кадык на его мускулистой шее дергается, и он вдруг подается вперед. Склоняется надо мной, оказываясь ближе. Напряжение в воздухе между нами натягивается до предела. Чувствую, как учащается мое дыхание, сердце бешено колотится в груди. Его темный взгляд пронизывает меня насквозь, заставляя трепетать от волнения и страха.
Что он делает?
Быстрым движением незнакомец достает из кармана брюк нож. Его лезвие сверкает в тусклом свете, и я не могу скрыть охвативший меня ужас. Мои мысли мечутся, страх парализует все тело.
Зачем ему нож, черт возьми?! Он убьет меня? Перережет мне горло? Или сначала помучает?
Я пытаюсь вымолвить хоть что-то, но слова застревают в пересохшем горле.
Большой темной фигурой он медленно приближается, наклоняясь надо мной, и я всем телом вжимаюсь в матрас.
Но вместо ожидаемой боли я вдруг чувствую... освобождение. Незнакомец разрезает веревки, связывающие мои руки.
Волна облегчения мгновенно проносится по моему телу. Кровь приливает к рукам, возвращая чувствительность. Я потираю саднящие запястья, пытаясь унять болезненные ощущения.
Сев в кровати, я собираюсь поблагодарить его за этот жест, как он вдруг встает с кровати.
Черт, в нем, должно быть, не меньше семи футов роста.
Все так же молча незнакомец собирает тряпки, которыми промывал мои раны, поднимает с пола блюдце с водой и, обогнув кровать, идет к выходу из комнаты. Его фигура вот-вот скроется в дверном проеме.
— С-спасибо... — наконец выдавливаю из себя, и он останавливается.
Но не разворачивается телом. Лишь слегка поворачивает голову и делает шумный вдох, словно собирается что-то сказать.
И после долгого молчания произносит приглушенным голосом:
— Хантер. Мое имя Хантер.