Святослава
Тихо насвистывая, я следовала за голубой линией. Настроение от отметки «Все слишком сложно, я сейчас сдохну» поднялось до «От счастья я начну пукать радугой». Мне даже подумалось, что все наладится, и завтра я уже буду в своем теле (наивные мечты, я знаю), но...
Но всегда есть это треклятое «но»! Каждый раз, когда все более-менее налаживается, случается это «но», из-за которого ты опять хочешь откинуть коньки.
Коньки я, конечно, не хотела откинуть, но вот куда-нибудь спрятаться очень даже хотела.
Дело в том, что когда я уже подошла к выходу из книжного лабиринта, в библиотеку зашли двое людей, которые о чем-то яростно спорили. Точнее один спорил яростно, а другой с явным равнодушием.
Тут до меня дошло, что мне можно и не прятаться, а просто выйти к спорящим, состроить невинное личико и дать деру. Я ведь Василиса, а Василисе здесь можно находиться.
Но как вы думаете, какой путь я выбрала? Правильно! Самый идиотский и рискованный! А если быть точнее, я спряталась за один из шкафов, будучи уверенной, что Фортуна улыбнется мне сегодня и убережет от разоблачения.
Спросите, зачем я так поступила? А я вам отвечу: «Хрен его знает!». Обычно такие моменты мы с Ариной называем минуткой сумасшествия от Святославы. Но что-то мне подсказывает, что минуткой тут не обойдется.
- Нортон, ты не можешь так поступить! - воскликнул женский голос.
-Я никак не могу понять, что тебе не нравится, мама, - ледяным голосом ответил Нортон-старший - Я точно следовал нашему плану.
- Твоему плану, - бабушка Василисы особо сильно выделила слово «Твоему» - Ты сам его придумал и привел в исполнение без моего разрешения.
Огнев резко остановился и повернулся к Черной Королеве. Они стояли прямо напротив моего шкафа. Да, Фортуна улыбнулась мне. Хотя ее улыбка вышла кривоватой и беззубой. Слышно мне было все прекрасно, но и заметить меня могли легко.
- Я больше не маленький мальчик, который нуждается в твоем разрешении, мама.
- Нет, нуждаешься, когда дело касается моей внучки! - черная вуаль слегка колыхнулась. Судя по голосу, Королева была в ярости.
- У тебя две внучки, - Нортон стряхнул невидимую всем пылинку со своего пиджака. А у тебя две дочери и сын, но заботишься ты больше всего почему-то о трусе Норте. А о Василисе ты вообще двенадцать лет не вспоминал.
- Ты прекрасно знаешь, что за эту соплячку я беспокоиться не буду, - в голосе Черной Королевы проскользнуло презрение. Невольно мне стало жаль Дейлу. Из всех врагов Василисы, именно она вызывала у меня сочувствие и жалость. На протяжении всей серии я не оставляла надежду, что сестры все-таки подружатся.
-Мама! – ой, как мы отреагировали. Интересно, а если бы так сказали о Василисе, Огнев вскинулся бы так?
- Что мама?! Это я должна воскликнуть: «Сын! Детей нужно так воспитывать, чтобы они сопляками и трусами не становились!»
- Чья бы корова мычала, - хмыкнул отец Василисы. Мои брови поползли вверх.
- Намекаешь на то, что ты трус и сопляк? - елейным голосом спросила Черная Королева. Вот прям мысли мои прочитала! Ох, как я люблю эту старушку!
- Намекаю на то, что ты так воспитала дочь, что она свою собственную продала за горстку камешков, - знал бы ты всю правду, Огнев, то не говорил бы так. Жаль, конечно, что ты оказался таким доверчивым идиотом и поверил первому слову Астрагора.
- Дочь я хорошо воспитала, ее сын испортил. Этот сын, кстати, тоже не ангел. На собственную мать руку поднял.
Наступила тишина. После минутного молчания бабушка Василисы вновь заговорила.
- Мне совершенно не нравится, что ты из девочки делаешь приманку. А из ее Дня рождения (единственного между прочим, которое ты соизволишь отпраздновать) ты решил сделать ловушку. Представляю, как она себя будет чувствовать, когда узнает об этом.
Ужасно она будет себя чувствовать. А отец к тому же добьет ее, сказав, что Лисса продала ее за горстку камешков. Сама сочувственность, блин.
- Она девочка уже большая, поймет.
- Нортон, ей всего лишь четырнадцать лет исполняется! Вспомни, каким ты сам был в этом возрасте! Ты мыло ел на спор с Лазаревым!
- Не произноси его фамилию, - мыло ел?! На спор?! Да, до такого даже мы с Ариной не додумались бы! Все, на что у нас хватало фантазии, так это попить воду из унитаза и станцевать стриптиз. Надо будет взять на заметку.
- И между прочим, это был важный спор, благодаря которому я выиграл летающий коврик!
- Тот самый, который снес одну из башенок Лазаря? - учтиво подсказала Черная Королева. Я улыбнулась. Да, помню, такое было написано в Часодейной Книге.
-Нет. Тот мы сами смастерили, - проворчал Нортон-старший. Хотя я даже отсюда видела, что эти воспоминания доставляют ему радость. Вон, даже уголки губ стали подрагивать. Явно старается сдержать улыбку. Эх, мужчины все равно в глубине души навсегда останутся мальчишками. Мне невольно вспомнилось, как Миракл и старик Фатум говорили о каком-то выигранном зодчим споре. Фатум тогда с каждой минутой мрачнел все больше, а под конец вообще надулся, как сыч. Я тихо хмыкнула.
- Значит так. Я дам свое согласие на проведение Дня рождения Василисы в Чернолюте, если ты обеспечишь замок нужным количеством охраны и позаботишься о безопасности детей. В особенности Василисы,- Черная Королева протянула руку для рукопожатия.
- Согласен,- Нортон пожал руку. Ну что ж, ничего нового. Я и так прекрасно знала, что Черная Королева даст свое согласие. Хотя зрелище то еще было.
- Также ты должен предоставить Василисе право выбора гостей. А еще, одарить ее кучей подарков, которые ты не соизволил ей присылать на протяжении двенадцати лет,- рада слышать, что хоть кто-то заботится о Василисе должным образом. А то от отца не дождешься, а мать не может.
- Как скажете, Ваше величество.
***
Я лежала на Василисиной кровати и смотрела в потолок. Попыталась вспомнить, когда я в последний раз лежала, ни о чем конкретно не думая, и не смогла. Я все время была чем-то занята, мне постоянно надо было куда-то спешить. А когда ложилась на кровать, то обычно была слишком вымотана, чтобы о чем-то думать, и практически сразу же вырубалась.
Но не сейчас.
После того, как Нортон-старший и Черная Королева покинули библиотеку, я выждала пять минут и продолжила свой путь до комнаты. Остановившись у какого-то окна, я обнаружила, что наступил вечер, и солнце начало клониться к горизонту. Я залезла на подоконник и стала наблюдать за закатом. В Москве из-за высоток наслаждаться этим прекрасным зрелищем, к сожалению, невозможно. Но тут, на открытой местности... Я, молча, наблюдала, представляя различные наряды с такими красками. Больше всего мне пришлось по вкусу платье на бретельках с черным лифом, плавно переходящим в золотой, розовый, голубой и белый цвета. Платье было до колен, и завершали образ черные замшевые туфли. Не знаю, пойдет ли это платье Василисе, но попытаться стоило. На подоконнике меня нашла Гроза, которая только закончила летать на Вьюге. Та отмахнулась от моих извинений и объяснила мне, как настроить будильник на часовом браслете. Оказалось, надо было всего лишь настроить стрелки часов на то время, когда тебе надо вставать. И, вуаля, будильник готов.
После встречи с Грозой я направилась в свою комнату. Голубая линия мне в этом деле помогла. Все то время, что я сидела на подоконнике, она слабо светилась, ожидая, когда я снова смогу продолжить путь. Гроза же ее не заметила, и я сделала вывод, что кроме меня ее никто не видит. В комнате я переоделась и буквально рухнула на кровать, надеясь побыстрей заснуть и таким образом убежать от разных мыслей. Но не успела. Сначала я пыталась построить планы на следующий день, но потом сдалась и начала просто пялиться в потолок.
Тут мой взгляд упал на окно. А ведь крылья я так и не испробовала. Аккуратно спустившись с кровати, я подошла к окну. Беззвучно его открыв, я выглянула из него. Высоко. Если не получится, то разобьюсь насмерть. Что за глупости! Разумеется, получится! Василиска ведь хорошо летала. А ее крылья помнят все движения, как и тело. Так что...
Василек! Обернувшись, я попыталась рассмотреть крылья. Они были точь-в-точь, как я себе представляла: ярко-алые со странным узором из черных пятнышек по краю и с двумя темно-синими кругами на нижних крыльях.
-Ох, нифига себе, - тихо пробормотала я. Положив руки на подоконник, я попыталась помахать крыльями. Получилось!
В таком случае попробуем полетать, - все так же тихо я забралась на подоконник. Смотреть вниз я не осмелилась, поскольку знала, что тогда я точно передумаю, и не будет никакого полета. Встав на самый край, я пару раз взмахнула крыльями. Взлететь тут я никак не могла, так как мне мешало само окно.
Помните, я рассказывала про минутку сумасшествия от Святославы? Так вот, эта минутка снова наступила, поскольку вместо того, чтобы махнуть на полет рукой и попробовать завтра на земле, я выпрыгнула из окна и полетела вниз. Под полетом я имею в виду свободное падение. Зажав руками рот (ибо я боялась закричать, как резаная), я взмахнула ими и взлетела наверх. Облегчение, которое я испытала, не передать словами. Еще пару взмахов и я устремляюсь ввысь. Только когда я достигла облаков, я позволила радостному крику вырваться из моей груди. Господи, я столько раз читала про полет, про его ощущения в книжках... И вот сейчас, я, Святослава Симонова, парю в небесах, как какая-нибудь птица! О Господи, о Господи, о Господи! Я пару раз хлопнула в ладоши и устремилась вновь к земле. Ветер засвистел в ушах и развевал мои волосы, на глазах появились слезы, но я улыбалась, как последняя сумасшедшая. В последний момент я выровняла полет и пролетела несколько метров прямо над озером. Миг, и я вновь устремляюсь в небо. А дальше я дала волю своей фантазии: мертвые петли, кружения, пики, восьмерки. Все знания, которые я приобрела за счет скейтбординга, я пыталась перенести в воздух. И боже мой, это чувство, чувство полёта... Все описания в книгах меркнут на фоне действительности. Ведь авторы, которые писали о полетах, они сами не знают, что это такое. Они просто могут лишь представлять, каково это - летать...
Налетавшись вдоволь, я приземлилась на подоконник своей комнаты и убрала крылья. А после запрыгнула на кровать, счастливо улыбаясь. Плевать на паршивое начало дня, плевать на Астрогора и на все остальные проблемы. Это чувство, чувство полета... Только ради него я готова вновь и вновь просыпаться в теле Василисы. Вновь и вновь не видеть лицо Арины и своей сестры. Вновь и вновь преодолевать тяжести Василисы.