#2
Очередной раз убедился в том, что нельзя ждать от людей чего-то хорошего. Кто бы мог увидеть реальную угрозу в лице уличного музыканта? Уж точно не тупоголовый я. Ума не приложу, как этот бесчестный плут умудрился меня обчистить, а что самое главное — он собирался залезть в мой дом! Ладно, допустим, каким-то невероятным чудом я где-то выронил эти проклятые ключи, хотя ничего подобного никогда не случалось. В таком случае, опасаться особо нечего, но все же эмоции подстегнули меня бежать со скоростью света. Я не забывал про вероятность собственной оплошности, потому старательно выискивал свою потерю на тротуарах и дорожках, соответствующих моему маршруту. Подземный переход уже остался позади, так что мне стало ясно, что самый худший из сценариев подходит многим больше. Вот понятия не имел, как в таких ситуациях следовало себя вести. С одной стороны: точных сведений у меня не было, а с другой — явное воровство, пусть и нет доказательств. Все, что я мог, это добежать до дома и проверить свою теорию. Так и вышло.
Я оказался перед дверью своего жилища, пытаясь обнаружить наличие характерных мокрых следов на крыльце. Его защищал навес, так что снег сюда почти не попадал. Никаких «улик» не нашлось. Почему-то с облегчением я нажал на ручку в надежде, что дверь окажется заперта.
Но она отворилась.
На удивление, я успел проанализировать это и счесть Велдона весьма фиговым домушником. Логичнее в таких случаях запирать дверь на замок. Странно, что он сигнализацию выключить догадался, хотя и сумел выяснить, когда моих родителей не бывает дома (а может, так совпало). Я тихо вошёл, вновь не найдя никаких следов от чужих ботинок, чья подошва просто обязана была идти вкупе со снегом.
На втором этаже послышалось как кто-то два раза кашлянул. Я не на шутку разозлился и устремился наверх, попутно вытаскивая мобильник и открывая специальное приложение, связанное с охраной дома. Пора хорошенько воздать по заслугам этому недоделанному воришке, который повел себя как самая подлая гиена и бессовестно меня обманул. Причём именно меня, того, кто относился к нему с уважением и в некоторой степени с добротой. Как после этого вообще доверять кому-то из людей? Они все алчные и прогнившие души, каждый раз доказывающие это всеми возможными способами. Ну вот, докатился до того, что мыслю, как мой крокодил.
Пройдя комнату брата, я остановился у спальни родителей. Утихомирил бесполезные эмоции и хорошенько обдумал свои действия. Мне не хотелось вызывать копов по одной простой причине: если Велдона поймают на краже — его посадят, и это точно сломает ему жизнь. Я всерьёз боялся становиться таким вершителем судеб, потому собирался уладить все сам. Да и от папы конкретно влетит, когда он узнает, что вожусь с кем-то подобным (хотя он сам подстегивал меня завести друзей, а каких именно — не уточнил). И в конце концов у всякого поступка есть причина, и мне бы было интересно послушать, зачем Велдон решился на столь криминальный ход.
Гробовую тишину нарушил шорох выдвигающейся комодной полки, это и стало моим стимулом к действию. Я сделал уверенный шаг и показался в дверном проеме, совсем не подумав, что Велдон мог привести каких-нибудь своих дружков для радикального выноса всего дома. Но нет, этот придурок стоял в комнате моих родителей один — и слава богу, иначе бы ажиотаж поиграть с ним в кошки-мышки исчез самим собой. Волосы у него по-обыденному были скрыты под шапкой, а вот нижнюю половину лица надежно прятал тёмный шарф.
— А ты вернулся быстрее, чем я рассчитывал, — непринужденно заговорил Велдон и задвинул ящик обратно.
Я поднял телефон на уровень головы и с выражением проговорил:
— Что мешает мне отправить экстренный вызов охране с пометкой: «Уличный музыкант по имени Велдон грабит мой дом»?
— То же, что мешало тебе сделать это с самого начала. — Он пожал плечами и тут же с помрачневшим взглядом продолжил: — Прости, чувак, у меня не было выбора. Ты богатенький, никто бы в твоей семье не заметил, если бы я присвоил одно золотое колечко с бриллиантиком.
— Робином Гудом себя возомнил? — Я посмотрел на его полностью сухие ботинки, выглядящие точь-в-точь как новые. За спиной у него висел только рюкзак — успел где-то гитару оставить. Этот козел все продумал. — Заморочился с обувью, а закрыть дверь не догадался. Это розыгрыш какой-то?
— Специально ее не закрыл, — слегка улыбнулся Велдон, стянув шарф и открыв дружелюбное лицо. — Не знаю, за кого ты меня принимаешь, но я не хотел, чтобы у тебя были проблемы. Мне представлялось, что обездоленный Cucciolo вернётся домой, увидит забытые на тумбочке ключи рядом с губками для обуви и ударит себя ладонью по лбу, осознав степень своей рассеянности.
— По-моему, у тебя не все в порядке с головой.
— У тебя тоже, раз ты сейчас стоишь тут и болтаешь со мной.
— Ладно, вызываю копов, — сказал я, подумав, что Велдон чересчур расслаблен, и нацелил большой палец на красную кнопку на экране.
— Погоди, погоди! — Он выставил руки ладонями вперёд. — Давай замнем это недоразумение? Уверен, твое сердце подскажет верное решение, когда узнает из-за чего мне пришлось на такое пойти.
Опустив телефон, я ожидающе на него уставился, не понимая, как ему удавалось сохранять такое спокойствие. Он залез в чужой дом и его поймали с поличным — ничего хорошего в этом нет, но Велдон вёл себя так, будто подобное случалось с ним не один раз. Кто знает, это вполне вероятно.
— Хотя, чего это я... — угрюмо продолжил парень, неподвижно продолжая стоять на месте. — Ты все равно мне не поверишь.
— Я и так не совсем верю во всю эту ситуацию.
Велдон фальшиво растянул рот в своей фирменной голивудской улыбке, однако говорить не начал. Придумывал походу какую-нибудь печальную легенду, чтобы сбить меня с толку. Как он с таким отношением к жизни ухитрился так долго в ней задержаться? Наверное, дело в елейной внешности. Его взгляд всегда был пронизывающе кротким, излучал добро и надёжно приковывал к себе внимание. Такого человека обязательно взяли бы на люблю работу в сфере продаж, потому что со столь честными глазами у него бы дела точно пошли в гору.
— Пару дней назад я посетил врача, — все же начал Велдон, — и после нескольких обследований у меня нашли небольшое образование в легких. Деньги нужны для дорогостоящей диагностики, которая определит мою дальнейшую судьбу.
В подобных ситуациях, когда люди распинались с переизбытком искренности, я вспоминал фразу доктора Хауса из одноименного сериала: «Все лгут». Меня многому научили книги и некоторые кинематографические шедевры — в них часто раскрывали правду, позволяя наблюдать за ошибками персонажей и делать выводы для себя.
— Смотря на тебя, задаюсь вопросом: почему превосходный музыкальный талант достался такому убогому ханже, как ты? — грубо высказался я. — Признаю, сказки ты рассказываешь убедительно, но я ни единому твоему слову не верю.
— Говорил же, что не поверишь. Можешь вызывать свою охрану, для меня это уже не будет иметь значения. Я потому и отважился на все это, терять мне было нечего.
Мои обвинения ничуть не смутили Велдона, лишь придали его голосу больше твердости и уверенности. Это сильно меня запутало. Неужто я зря приготовился снимать лапшу со своих ушей?
— Почему это не будет? Тебе ещё не вынесли смертный приговор, — напомнил я, не заметив, в какой момент меня заволокло в его возможное надувательство.
— Я по жизни невезучий человек, всегда всякая дрянь только ко мне и липла. По своему состоянию чувствую, что ничего хорошего мне не светит, — с прискорбием вымолвил Велдон, нахмурившись и сжав губы в тонкую линию.
Не имел представления, как выяснить: лжёт он или нет, но мне почему-то хотелось ему верить. Хотелось, но не верилось. В любом случае значения особого в этом не было, я же изначально собирался великодушно его отпустить.
— Ладно, проваливай, — бросил я, и Велдон слегка приподнял уголки губ.
— Спасибо, чувак, я этого не забуду. — Он двинулся на выход, и мне пришлось отойти, чтобы выпустить его из комнаты. — Навряд ли у меня будет возможность помнить это долго, но все же...
— Не драматизируй, — покачал головой я.
Велдон ничего не сказал и устремился дальше, замедлив шаг напротив комнаты моего брата.
— О, синтезатор стоит, — утвердил он очевидный факт и посмотрел на меня. — Ты на пианиста не смахиваешь, кто же тогда в вашей семье фанат Бетховена?
— Это брата. И ему больше нравился Шопен, — ответил я и тут же подогнал обнаглевшего воришку: — Ускорься на пару передач, а то такими темпами кто-нибудь из родителей успеет вернуться.
Мне не хотелось вспоминать брата, особенно сейчас. Я думал, что упоминание о родителях заткнет Велдону рот, и он безоговорочно покинет мой дом. Тщетные предположения, он по-прежнему продолжил гнуть больную тему.
— Нравился? Оу, черт... — наконец дошло до него. Походу мое лицо красноречиво все объяснило. — Это ужасно, друг. Мне жаль.
Я не стал отвечать — никогда не умел подбирать нужные слова, когда мне говорили подобное. Тем временем Велдон спустился вниз и сразу же направился в сторону выхода, а когда добрался до прихожей, я с надеждой в лучшее спросил:
— Ты же не успел прихватить что-нибудь с собой?
— Ну нет, это бы было очень глупо с моей стороны, — любезно улыбнулся Велдон и нажал на ручку двери, собираясь покинуть чужой для него дом. — Ещё раз выражаю свою признательность. Я знал, что ты не сможешь поступить иначе.
Закончив свою короткую речь, он в спешке удалился прочь, захлопнув за собой дверь. Сразу же повернув на ней щеколду, чтобы ощутить себя в безопасности, я взял с тумбочки ключи, осмотрел их и вернул обратно. Разулся наконец, поставив обувь у стены. Только потом до меня словно эхом дошли последние слова Велдона. Какой же он все-таки чудаковатый человек, и фразочки его тоже не менее чудные. «Я знал, что ты не сможешь поступить иначе». Эм... в смысле, знал? Ясновидец чертов. Меня резко захватило чувство, будто вся эта сценка имела некий незримый подвох, который я никогда в жизни не пойму. Да и пофиг! Сегодняшний день испорчен, ибо настрой на что-то хорошее был сбит напрочь. Надо бы проверить основные ценные вещи, и если они на месте, просто забыть об этой дурацкой ситуации и все. В итоге я не обнаружил видимых потерь, потому быстро успокоился, насыпал себе плошку сырных крекеров и залёг на диване в гостиной — в кои-то веке решил залипнуть в телек. Да уж, сегодня действительно необычный день.
* * *
Утро задалось с самого начала. Папа остался дома, потому я забрал его пропуск и целеустремленно отправился на гору. Пока что вчерашние планы воплощались в жизнь сегодня, а это уже достаточно прекрасный повод для хорошего настроения. Расстраивало немного, что людей повсеместно было немерено — суббота же, но в остальном меня все устраивало.
Уже в полной горнолыжной экипировке, я безнадёжно стоял в вяло продвигающейся очереди на одну из последних канатных дорог, потихоньку приближаясь к заветному проходному пункту. Как раз, когда я собирался надеть наушники, ко мне подошла девушка. Та самая, рыжеволосая, с которой у нас вышла неординарная беседа на катке.
— Ты не против, если я пройду с тобой? — спросила она, миловидно улыбнувшись. — Я не планировала платить за прокат лыж больше, чем за два часа.
Вот тебе никаких приветов или прочих правил приличия, перешла сразу к делу. Нагло, но заманчиво.
— Проходи, — равнодушно ответил я.
— Спасибо.
— Лучше брать на целый день, когда людей так много, — зачем-то посоветовал я, осмотрев её лыжи.
— Наверное, — кивнула она, одной рукой поправив синюю шапку с меховым помпоном. — Хотела всего пару раз прокатиться, а тут...
Я в своей обычной манере промолчал, а она сняла перчатку и полезла в карман за телефоном. Пока девушка сосредоточенно набирала текст, мне представилась возможность вскользь ее изучить. До этого было как-то неловко тупо пялиться. В общем-то, экземпляр попался диковинный и очень даже симпатичный. Немного веснушек на носу и верхней части щёк, блекло рассыпанных на белоснежной коже, немного туши на длинных ресницах. Румянец на скулах и аккуратные губы с одним отличительным признаком: слева верхнюю губу пересекал маленький вертикальный шрамик. Девушка задумчиво морщилась, что-то читая с экрана смартфона. Вдруг она заблокировала телефон и подняла свои васильковые глаза на меня, убирая мобильник. Я тут же отвёл взгляд, пытаясь не думать, как это по-идиотски выглядело.
— Тебе не интересно узнать, как меня зовут? — Она решила угостить меня совершенно нежданными словами. Этой особе явно незнакомо слово «комплексы».
— А должно быть?
Девушка усмехнулась, но совсем не растерялась.
— Какой недотрога, — издевательски сказала она и хитро сощурила глаза, глядя на меня. — Давай по-другому. Я Латиша, а ты?
— Эйден. Для рыжеволосой девчонки у тебя достаточно необычное имя, — произнёс я.
— Сразу видно, что ты ещё не встречал по-настоящему странных имён.
Едва заметно пожав плечами, я прошёл дальше, а она надела перчатку обратно. Перед нами оставалось всего пять человек. Прежде чем преодолеть турникет, необходимо было закрепить лыжи к своим ботинкам — так удобнее и намного безопаснее передвигаться на канатках, где имелись опоры для ног. Сноубордистам приходилось держать доски в руках, потому что двухкресельные подъемники не были снабжены специальными отсеками для спортивного «груза». К сожалению, сноуборды не входили в число самых маневренных в транспортировке. Зато обувка к ним была намного комфортнее, как по мне.
— Будешь нести лыжи в руках? — спросил я у девушки. Сам-то с самого начала стоял на них, терпеть не мог таскать эти полозья на себе.
— Блин, точно! — Она разъединила сомкнутые лыжи и опустила их на снег. Крепления щёлкнули, и Латиша проскользнула через турникет следом за мной.
При подъемах я обычно старался садиться так, чтобы оказаться в одиночестве, но с таким количеством людей это было невозможно. Сейчас уж тем более. В принципе, Латиша меня не напрягала даже ввиду своих нескромных качеств. Под этим я подразумевал общительность и стремление влезть в чужое пространство. Не особо любил, когда кто-то пытался внедриться в мою личную биосферу, однако я решил, что с этой девушкой будет, о чем поговорить. А раз у меня возникли мысли о разговоре с ней, значит, тут явно не обошлось без чёрной магии. Рыжеволосые издавна ведьмами считались, чему я понемногу начинал верить. Какая-то она не такая, девушки так себя обычно не ведут — сказал парень с нулевым опытом в общении с противоположным полом.
В ожидаемом итоге мы сели с ней на одно канатное кресло. Вначале Латиша держала рот закрытым, что, как я успел понять, не являлось для неё характерным. Она молчала, и боковым зрением я заметил: ей постоянно хотелось что-то сказать. Латиша смотрела в мою сторону, как любопытная сорока, увидевшая блестящую вещицу. Потом, нервно покусывая внутреннюю часть губ, каждый раз отбрасывала эту идею и отворачивалась, любуясь заснеженными видами горных изгибов. Я ощутил какое-то безмолвное давление, потому решил задать вопрос:
— Ты занимаешься фигурным катанием?
— С чего ты взял? — Она, не оборачиваясь, отправила мне встречный вопрос.
Действительно, откуда же я это взял?
— Ты вчера на льду вытачивала те ещё узоры, не похоже на любителя.
Напряжённое лицо Латиши смягчилось и она засияла исчерпывающем добродушием. Её обаятельная мимика контрастировала от одного чувства к другому с бешеной скоростью, хотелось бы мне тоже так уметь — полезно для жизни. Я слышал, такой шарм помогает в общении с людьми. Меня бы это навряд ли спасло, но все же.
— До двенадцати лет занималась фигурным катанием, сейчас это просто хобби, — пояснила она. — А что насчёт тебя?
— Мне не нравятся коньки. — Я спустил одну ногу с опоры и попытался очистить лыжу от налипшего снега, болтая ей в воздухе. Фигурное катание в моих глазах было чисто женским видом спорта, знаю — неразумно так считать.
— Всегда говоришь прямо то, что думаешь? — приподняла брови Латиша, состроив гримасу легкого презрения. Как будто бы я съел коробку её любимого печенья, и она собралась выяснять детали совершенного преступления. Это почти заставило меня улыбнуться, почти.
— Стараюсь в цензурной трактовке.
Она негромко хихикнула и вновь нагрузила мои уши своим спокойным голосом.
— Мог бы для приличия приврать: ну, знаешь, сказать там пару слов о том, какие фигуристы молодцы и как сложно им приходится. Хотя все же уточню, что я спрашивала о твоих хобби.
— Практически все они связаны со спортом, — быстро ответил я и, чтобы особо не распинаться о себе, невзначай спросил: — Тебе нравится классическая музыка?
— Да. Правда, я лучше разбираюсь в современных композиторах. Многие из них настоящие гении.
— Согласен.
Путь по канатной дороге составлял примерно минут двадцать, и все это время мы с Латишей разговаривали на разные темы. Включая те, которые раньше не особенно меня волновали. Я в жизни столько слов не произносил, сколько за этот подъем к началу горнолыжной трассы.
Мы прибыли на место. Я с шелестом скатился с небольшого холма, резко повернув вправо и тем самым затормозив на месте. Мой манёвр вызвал небольшую волну из снежных кристаллов, которая крайне нахально засыпала ноги туриста, некстати фотографирующего горные виды. Он этому значения не придал, потому с мечтательным видом ушёл в другую часть склона с кафе и магазинчиками. Никогда не понимал, зачем подниматься так высоко просто ради удачных снимков. Только заторы на подъёмниках создают, а мы, горнолыжники и сноубордисты, из-за них мучаемся.
Латиша остановилась рядом со мной, и я сразу заметил, что на лыжах она стояла не очень-то уверенно. Её ноги и тело вели себя совсем не компанейски, без важной для данного вида спорта гармоничности и четкости.
— Давно научилась кататься? — спросил я.
— Научилась, ага, — усмехнулась Латиша. — Года два назад где-то впервые попробовала. Ну давай, скажи, как я отвратительно обращаюсь с лыжами.
— Ты хоть до конца доехать сможешь? — поинтересовался я. — Разве «коньковые навыки» не должны были внести свою лепту?
— Ты даже не видел, как я катаюсь на лыжах! — возмутилась она и свела брови на переносице.
— Явно хуже меня.
— Простите, мистер Скромность, в отличие от вас, мне подвластны не все виды спорта, — задиристо проговорила Латиша и ткнула одной рукой с лыжной палкой себе в бок.
Этот ее жест едва не стал плачевным для ребёнка лет пяти, который в сомнительно удобном толстом комбинезоне проходил справа от неё. Он зацепился за палку ногой, но мать парнишки успела его подхватить. Латиша взволнованно развернулась и, увидев эту сценку, с сожалением воскликнула:
— Простите, ради бога, я случайно!
— Аккуратнее надо быть, милочка! — огрызнулась женщина и увела ребёнка подальше. Ему было вообще все равно, видать, случались казусы похлеще.
— Надеюсь, когда спускаться будешь, лавина не сойдет, — остроумно высказался я и слинял вниз по укатанной трассе, стараясь оставлять после себя элегантные волны по траектории скольжения лыж.
Латиша ехала за мной, и все оказалось не так уж плохо, как я подумал вначале. Пусть её технике было далеко до совершенства, она поспевала за мной и на протяжении всего спуска держалась такого же темпа. И не сказал бы, что это легко. Буквально за минут десять мы прибыли к отправной точке, где я решил прямо на лыжах присесть на лавку из резного дерева и затянуть крепления ботинок потуже. С озабоченным видом Латиша приблизилась ко мне и с улыбкой сказала:
— Круто катаешься. На сноуборде тоже умеешь?
— Разумеется, — бросил я, сосредоточенно занимаясь своим важным делом.
— Разумеется, — иронично повторила она, что-то пытаясь найти в кармане, не снимая перчатки. Через несколько секунд ей это удалось, она достала две маленькие красные картонки. — Я тут вспомнила. Утром нам с папой в отеле вручили билеты на какой-то музыкальный концерт. Он вроде бы часто проходит, но мне там бывать не приходилось. Скорее всего, мы завтра уедем, вдруг ты захочешь с кем-то сходить?
Латиша протянула их мне, не подозревая, насколько смешны были ее слова. Я да ещё и с кем-то пойду на концерт, с кучей народу и невыносимым шумом? Вот уж нет, спасибо.
— Не любитель такого, — ответил я.
— Тебе же нравится музыка, почему нет? В любом случае, возьми. Ты здесь живешь, как я поняла. Отдай кому-нибудь.
Неуверенным движением я вытянул билеты из худощавой руки Латиши. Надо было сказать, что их отдавать некому, но стало как-то неловко. Она так убедительно говорила, не хотелось расстраивать её вестью о том, что эти бумажки отправятся прямиком в мусорный бак. Если будет не лень, папе отдам — он-то найдёт, кому их впихнуть.
— Скорее всего, уедете? — Я сделал акцент на первом словосочетании. — Так может нет, как раз сходишь.
Девушка с сомнением пожала плечами, а потом поправила медные волосы, забившиеся под ворот куртки.
— Не знаю, даже если так, то идти мне не с кем. Папа точно откажется, — произнесла она и взглянула на меня лисьим глазами. — Если останусь, пошли вместе.
— Вот так радость выпала, давай без этого, — отмахнулся я, и Латиша нахмурилась, вонзив в меня убивающий взгляд.
Это какой-то каверзой попахивало, неужели этой несуразной девчонке вообще хотелось куда-то со мной пойти? Ей. Со мной. Сейчас я из вежливости соглашусь, а она как назло не уедет, и мне придётся ковылять на какой-то концерт. Никогда ими не интересовался. Если смотреть со стороны правды, то Латиша мне нравилась просто потому, что она была девушкой. Вполне привлекательной и вменяемой. Не то чтобы у меня имелись проблемы с самооценкой, но... где смеяться? Немного поразмыслив, я решил согласиться.
— Ладно, пошли, — сдался я, все ещё находясь под ее пристальным взором.
— Отлично. — Она лучезарно улыбнулась и достала телефон, протянув его мне. — Мне пора возвращаться. Напиши свой номер, я сообщу тебе завтра с утра: уезжаю или нет.
После того, как я сделал то, что Латиша просила, она попрощалась и ушла к станции канатной дороги. Интересно посмотреть, что будет завтра. Оторвавшись от лавки, я поднял взгляд на голубое небо, где не наблюдаюсь ни единого облачка, да ещё и кромешный штиль стоял — небывалая роскошь для горного климата. С мыслью о том, какая сегодня идеальная погода, я пошёл кататься дальше, только уже на трассу с самым высоким уровнем сложности.
* * *
Где-то в пять вечера я отправился домой, полностью убитый и уставший, как переработавшийся пахарь. При таком раскладе с гордостью можно было сказать, что мой день прошёл удачно. В плане спорта я немного мазохист, обычно довожу себя до изнеможения и только потом со спокойной душой заваливаюсь спать. Многие считают такой подход неправильным, и плевать, потому что я обожаю состояние полного утомления. У меня вечно все шиворот-навыворот, как у нормальных людей ничего не бывает.
Когда я спустился в городок, успело стемнеть. Очертания небольших домиков, похожих на пряничные избушки при дневном свете, были сформированы из маленьких лампочек, сверкающих белыми огнями. Большинство елей и безлистных деревьев украшались по такому же принципу. Везде горели вывески, завлекая похожих то в кафе, то в магазины различных сувениров — там каждый мог приобрести какую-нибудь безделушку на любой вкус. Широкие заснеженные тротуары заполнял радостный народ, таща с собой санки или ватрушки для катания с горок. Где-то вдали играла музыка, слышался смех и восторженные возгласы людей. Вся эта атмосфера цепко охватывала Мейлос в зимнее время года, хотя и летом тут хватало туристов и спортсменов, приезжающих для того, чтобы потренироваться на свежем горном воздухе.
Покинув курортную зону, я призадумался о том, как мне лучше пойти. В переходе наверняка засел Велдон, с которым не особо хотелось сталкиваться, а идти в обход было лень. Без разницы, пройду мимо придурка-музыканта, иначе слишком много чести: буду я ещё парить свои мозги из-за него.
Когда я начал спускаться в переход, сразу же слухом ухватил мелодию. Скрипка. Что-то красивое и быстрое — будоражащее дух, но совершенно мне незнакомое. Вероятно, Велдон исполнял композицию собственного сочинения, пусть и делал он это крайне редко. Мне всего два раза доводилось слышать. А ещё я просто мог не знать эту музыку, в чем тоже имелась своя правда.
В общем, мимо него я прошёл с невозмутимой миной, смотря прямо перед собой. Впервые не остановился, даже желания не было. Я не злился на него, абсолютно нет. Просто осознал свою ошибку и больше не собирался наступать на те же грабли. От таких неадекватных типов, как он, лучше держаться подальше. Этот подонок словно мысли мои услышал и проделал до ужаса коварную вещь. Стоило мне приблизиться к лестнице на подъем, Велдон ни с того ни с сего прервал свою мелодию и тут же начал исполнять другую.
Великая «Smells like teen spirit». Я с первого аккорда узнал её.
Замерев на месте, мне захотелось крикнуть ему что-то вроде: да пошёл ты со своей музыкой к чертям и сатане, аферист конченый. Естественно, я этого не сделал. По-моему, примерно год прошёл с моей первой просьбы сыграть кавер на Нирвану, именно на эту песню. Поглядите-ка, когда этот скользкий судак соизволил выполнить обещанное. После неудачной попытки ограбить мой дом — классно и великолепно, я прям балдею. Велдон умел подбирать нужный момент.
Я постоял немного и, стиснув зубы, развернулся и направился к нему, чтобы спросить, как там поживают его больные легкие. Обидно немного, надо было просто уйти. Ничего не поделать — общество этого ненормального как-то плохо влияло на мой здравый смысл. Мимолетно я задумался, что какая-то часть моего мозга ошибочно пытается воплотить образ погибшего брата в Велдоне. Возможно, для глубокого подсознания в этом и был какой-то смысл, но я лично его не видел. Это по-детски наивно и опрометчиво.
Когда я подошёл, Велдон положил скрипку со смычком на чехол и с улыбкой на лице чуть ли не пропел:
— Так и думал, что ты не сможешь устоять! Скажи, отличный вышел кавер?
— Для смертельно больного ты слишком счастливый, — подметил я равнодушным голосом, и этот гад рассмеялся во все горло. — Черт возьми, я же реально поверил тебе, ублюдку!
Велдон с трудом подавил свою нахальную усмешку и серьёзным тоном произнёс:
— Да дело в другом, приятель. — Он покачал головой и скрестил руки на груди, глядя мне в глаза. — Хочешь кое-что тебе расскажу?
После этих слов я напрягся и приготовился к чему-то внезапному и непредвиденному.
— О чем же?
— Вчерашний инцидент был лишь моей разведкой, — пожал плечами он. — Пока ты целый день наслаждался снегом, мои челики в это время повытаскивали из твоего дома все, что я приметил.
Я отупевшими глазами вылупился на Велдона, пытаясь переварить услышанное. Сегодня дома оставался папа, и если... Мои внутренности обожгло, они затянулись в узел, а кончики пальцев слегка онемели от игольчатого импульса паники, пробежавшего по всему телу. Велдон снова водит меня за нос — я это чувствовал, потому начал сомневаться. И не зря.
Музыкант неожиданно закатился хохотом, ему оставалось только по полу начать валяться да за живот держаться.
— Это просто шутка, видел бы ты своё лицо...
— Ты хоть понимаешь, что подобные слова от человека, который залез в твой дом, не воспринимаются как шутка?! — озлобленно выпалил я, испытывая желание хорошенько ударить его по лицу.
— Понимаю, конечно. — Велдон успокоился и тяжело вздохнул. — К этому я и веду, к поучительной нотке. В следующий раз это может оказаться правдой. Никогда не иди на поводу у таких людей, как я, и тем более не верь им.
— Что вообще происходит? — Я окончательно запутался. Никогда бы не подумал, что попаду в такую абсурдную ситуацию. — Ты вчера выиграл на моей наивности, а сейчас в ней упрекаешь?
— Это было спонтанное решение, основанное на старых привычках. Реально стыдно, что я так с тобой поступил. Извини.
— Стыдно за что именно, уточни. За то, что украл ключи и залез в мой дом или за то, что запудрил мне мозги, когда слезно говорил о своей скорой кончине?
— Слезно? Вот не надо, такого не было, — ещё чему-то возмутился Велдон. Он опустился на корточки и начал складывать скрипку в чехол, переключив все внимание на это занятие. Я снова услышал его кашель, очевидно, простудный.
— Так зачем ты это сделал? — спросил я, решив напомнить ему о своём присутствии.
— Ради семьи, — коротко ответил он, не поднимая головы. — Так и появился долг, который я не в состоянии выплатить.
Это уже похоже на правду. Я заметил, что Велдон совсем не парился о последствиях своих же поступков. Зачем занимать крупную сумму, если тебе наверняка заранее известно: ты ее не осилишь? Велдон таким вопросом, судя по всему, не задался. Да и с какой целью ему им задаваться, всегда же можно ограбить чужой дом.
— Под семьей ты подразумеваешь родителей? — Мне просто хотелось понять, кто именно был его стимулом. Если в этот раз он не врет, то это весьма трогательно, пусть и глупо.
— Своего сына и его мать.
— Ты чей-то отец? — Я изумился до глубины души. — Вот это бедолагу господь не упас.
— Здорово ты поддерживаешь, ничего не сказать! — Он с недовольством встал на ноги и достал телефон, после потыкал пальцем по экрану и неожиданно показал мне фотку. — Доказательство.
На снимке был сам Велдон и светловолосая девушка с пирсингом в виде блестящего камушка на крыле носа и множеством проколов в ушах. Потом музыкант пролистал дальше и показал ее фотографию уже с маленьким ребёнком, которому на вид было не больше двух лет. Только на этом кадре обошлось без Велдона.
— Её зовут Ева, — сказал парень. — Она бросила меня и уехала в Ванкувер, забрав с собой ребёнка. Ему уже три, а мы виделись с ним всего несколько раз. Безнадежно, но я пытаюсь это исправить.
— Ты хочешь все наладить, совершая безрассудные поступки? А если бы вчера домой пришёл не я, а мой отец, к примеру? У него с тобой был бы другой разговор, уж поверь.
Короткий смешок от Велдона означал, что мои слова он мог с лёгкостью опровергнуть. Это музыкант и сделал.
— Я все рассчитал, думал только ты вернёшься на пять минут позже. В нашем городке несложно узнать, что каждую пятницу твой отец контролирует поставку продуктов в его кафе и отель, а у занятой матери-директора турфирмы рабочий день заканчивается минимум в четыре.
— Знаешь, это жутко, — прокомментировал я полученную информацию, потому что понятия не имел о том, чем именно по пятницам занимался мой отец. — И все же ты не мог знать, как себя поведу я.
— Нет, но такой добренький парнишка, как ты, не сдал бы меня — уверенность была на девяносто процентов.
— Ты совсем поехавший?
— Просто обращаю внимание на детали, не парься, — улыбнулся Велдон и взял чехол со скрипкой, навострившись уходить.
Мой телефон зазвонил, и я тут же вытащил его из кармана. Это мама решила узнать, успеет ли ее сын вернуться к ужину, и пока я отвечал, заметил, как Велдон поднял с пола красную бумажку. Договорив и повесив трубку, я многозначительно посмотрел на парня, надеясь, что он вернёт мне случайно выпавший билетик. Велдон протянул его мне и удивлённо спросил:
— Ты ходишь в клубы?
— Там же будет концерт, разве нет? — Я взглянул на картонку и первое, за что зацепился мой взгляд, оказалось возрастное ограничение. Вот это я влип.
— Что, — усмехнулся Велдон, — ещё слишком юн для подобных мест? Завтра действительно будет концерт и возрастная отметка в такие дни снижается до шестнадцати лет.
— Ну да, уже понял, — тихо произнёс я.
Единственное, что меня до безумия озаботило: Латиша старше меня. Да, может, ей вообще лет двадцать (надеюсь, что нет)! Как мне быть, если она завтра не уедет? Меня не пропустят в клуб, и это будет ещё тем фиаско.
— У-у, чувак, — протянул музыкант, — тебе сколько, тринадцать? Я бы семнадцать точно дал, молодёжь нынче странная.
— Мне пятнадцать, — отрезал я. — Там проверяют возраст?
— Ещё как проверяют, — ответил Велдон и воровато улыбнулся, задумчиво глядя в стену. — Хочешь, могу тебе помочь.
— Мне уже это не нравится.
— Заключим сделку, где каждый получит желаемое, — твёрдо начал парень. — Ты отдашь мне билеты, с продажи которых я получу немного деньжат, и для меня не будет проблемой провести тебя в клуб.
Он меня вообще за дебила принимает? Сейчас я возьму и отдам ему билеты, конечно.
— Если в ближайшей психушке сбежал пациент, то я точно знаю, кто это.
— Ты смешной и все такое, но я говорю серьезно. Подумай сам, как будет отстойно, когда ты не пройдёшь фейсконтроль. Что скажет твоя барышня?
— Я не говорил, что иду с девушкой.
— О-ой нет, только не это! Неужто парень... — трагично вымолвил Велдон с огорчённой физиономией, и я не сразу понял, почему. Только спустя несколько секунд до меня доползла суть.
— Да с девушкой я иду! Она дала мне эти билеты.
— А-а, вы только познакомились, понятно. — Велдон приставил футляр со скрипкой к стене и с блаженным лицом сообщил: — Я тебе помогу и без билетов. Запиши мой телефон.
— С чего такая честь? — усомнился я. — Ты сам говорил, что тебе лучше не верить.
— Я говорил не совсем так, но... — Велдон слегка скривился и, хлопнув меня по плечу, сказал: — Дело твоё.
А если он и вправду хочет мне помочь, и таким образом я упущу шанс? Вообще странно, что из-за какого-то клуба меня одолели переживания. Подумаешь, не пустят. Какая разница? Лучше сразу напишу Латише о своём возрасте и скажу, что она благополучно может уезжать домой. С другой стороны, я ничего не теряю, если попробую испытать честность Велдона.
— Хорошо, — согласился я и вынул мобильник. — Говори свой номер.
Я записал цифры под диктовку парня и даже для верности сбросил ему гудок. Он дал свой номер — уже неплохо. От билетов толку не было, так что я все-таки решил отдать их Велдону.
— Вот, возьми, — сказал я, всем сердцем рассчитывая, что это не его очередная жульническая проделка.
— Ух ты, спасибо, — поблагодарил он, когда в моем разуме впервые без особого ритуала прозвучал голос Крокса.
«Не ведись, он же дергает тебя за нитки!».
Я потерял дар речи. Нет-нет, бесконтрольные голоса в голове — это уже шизофрения, так не пойдёт. У меня было все схвачено, крокодил не выходил из клетки, пока этого не желал я. В какой-то момент мне стало страшно от мысли, что другая личность своевольно разгуливает в моем сознании. Этого я не допущу, ни за что.
Мне срочно нужно было домой, обсудить произошедшее с крокодилом.
— Ты в порядке? Чего застыл? — Велдон помахал рукой перед моим лицом — это не имело смысла, потому что меня разом перестало волновать все вокруг.
Безмолвно развернувшись, я в ускоренном темпе умчался в сторону дома, все время успокаивая себя в уме: чудовище подчиняется мне, а не наоборот. Мне, и только мне. Так было, есть и будет всегда.