Часть 11. Вика
За неделю до выпускного, лежа в постели, они заедали мерло сыром и хохотали до слез, обсуждая «гениальную концепцию» будущего творения. Конкурсное задание было довольно расплывчатым — нарисовать что-нибудь на тему «Прощай, школа!».
На плакате решено было изобразить молнию, раскалывающую школьный глобус на подставке. Ольга предложила, чтобы из глобуса вылетали разные формулы, циркули, колбы и прочая околонаучная хренотень. А вокруг в звездном небе должны были парить пивные банки, пачки сигарет, бэтмен, футбольные мячи и гантели.
— Жаль, что вокруг сплошные тупицы, не способные оценить полет нашей творческой мысли, — вздохнула Ольга.
Вика согласно кивнула, придвинулась ближе и, сделав очередной глоток, рукой провела по Ольгиному бедру, любуясь нежным персиковым цветом кожи.
— Не представляю себе, что еще неделя и все закончится...
— Кстати, ты, конечно же, смотрела фильм «Вики, Кристина, Барселона»? — спросила вдруг Ольга, и взгляд ее сделался серьезным.
— Да, — Вике стало немного не по себе.
— Там была одна любопытная мысль про то, что только неутоленная любовь остается романтичной. Помнишь?
Тон, которым Ольга это произнесла — такой задумчивый и немного холодный — ей не понравился. И смысл сказанного тут же вызвал внутреннее сопротивление.
— Нет. Я давно его смотрела. Но мне кажется, что это не совсем правильно.
Ольга словно не услышала.
— Там была еще одна фраза: «Я не знаю, чего хочу. Но я точно знаю, чего я не хочу».
— Была, — эхом повторила Вика, хотя и не помнила. — Это вы к чему?
— К чему-то... — Ольга усмехнулась и демонстративно взглянула на часы. — Поздно уже. Тебе пора. Я спать лягу, завтра рано вставать.
***
К работе над плакатом Вика приступила сразу после сдачи последнего экзамена. Ольгу в этот день вызвали на какую-то важную встречу в РОНО, но она пообещала, что обязательно вернется в школу, чтобы оценить работу и «высказать свое авторитетное мнение».
Составив две парты, Вика положила на них огромный лист ватмана, закрепила его концы скотчем и рядом на стуле установила банку с водой и коробки с гуашью и цветными мелками.
Ольга появилась, как раз когда Вика уже начала раскрашивать сделанный карандашом эскиз.
— О, да ты быстро управилась, как я погляжу, — Туманова дотронулась пальцем до нарисованной бело-зеленой банки «Хайнекена». — Как настоящая. Аж руки задрожали. Между прочим, можешь поздравить. Меня назначили координатором биологических проектов районного методического центра.
— Вау! Как круто. Это надо отметить, — с воодушевлением сказала Вика. — Я где-то через час закончу и...
— Не получится, — Ольга отошла к своему столу и небрежно кинула на него сумку. — У меня другие планы.
Она достала телефон и начала быстро набирать текст.
«Какие?» — чуть не сорвалось с языка, но вместо этого Вика пробормотала: «Ясно» — и принялась рисовать звезды белой гуашью, пряча тревогу в широких нервных мазках.
Уже почти неделю она мучилась от мрачного предчувствия. Они не виделись с того самого вечера. В переписках Ольга ограничивалась односложными репликами, встретиться не предлагала. Обычно такое ее поведение предвещало скорый пиздец и очередную «паузу». Вика ощущала себя в такие периоды пассажиром поезда, несущегося в пропасть. Судьба ее была в руках пьяного машиниста. «Только не перед выпускным!» — молилась она про себя, взывая к несуществующему высшему разуму.
Ольга молча наводила порядок в столе, расчищая ящики от накопившегося за год хлама. Разговор не клеился. Вика пыталась было обсудить предстоящий выпускной или рассказать о своих впечатлениях о недавно просмотренном сериале «Восьмое чувство», но слова ее беспомощно повисали в воздухе, как оборванные электрические провода. Ольга диалог почти не поддерживала, лишь иногда кивала головой, сосредоточенно раскладывая на столе папки. Отчаявшись, Вика вскоре умолкла, склонилась над плакатом, слушая, как тишину изредка раздирает звук рвущихся листов бумаги.
Ей оставалось подчеркнуть штрихами всего несколько деталей, когда дверь распахнулась и в класс вошел Гоша с букетом ярко-красных роз.
— Ольга Сергеевна, — он улыбнулся. — Поздравляю!
— Спасибо, Георгий Георгиевич, — лицо ее сияло от удовольствия.
— Идем? Я столик на шесть заказал.
Каждое слово отдавало в висках, как удар молотком. Вика опустила кисть в баночку с водой и с остервенением взмахнула ею, так сильно, что банка упала на пол и разлетелась вдребезги. Застыв от неожиданности, она тупо смотрела на осколки стекла в зеленовато-синей лужице. «Сука, — звенело в голове. — Какая же ты сука!»
— Авария, — со смешком произнес Гоша.
— Я сейчас вытру, — не глядя на них, Вика пошла к двери, — тряпку найду только или салфетки.
— Не нужно, — с досадой в голосе сказала Ольга. — Оставь всё так. Я скажу на вахте, они передадут уборщице, чтобы зашла.
— Я сейчас, — делая вид, что не слышит, Вика выскочила из класса. Сделав несколько шагов, она остановилась, толком не понимая, куда идет, и, съехав по стене, опустилась на корточки. Дверь кабинета оставалась открытой.
— Блин, это надолго? Оставь ей ключ на столе и поехали, сейчас самые пробки начнутся. А у нас забронирован только до девяти.
В голосе Гоши слышалось явное нетерпение.
— Погоди. Позвоню ей.
Телефон в кармане у Вики завибрировал. Хорошо, что стоял на беззвучном. Она поднялась на ноги и быстро зашагала к лестнице. В бедро отдавало мелкой назойливой дрожью, словно по ноге ползло какое-то крупное насекомое.
***
В ночь перед выпускным Ольга выложила в инсте пост: групповое фото с последнего звонка. И подписала: «Кто бы мог подумать, что из этих пупсиков вырастут такие звезды. Космос за нас!» Конечно же, народ сразу начал весело комментировать. Ольга, активно участвуя в обсуждении, как всегда искрометно шутила, слегка поддразнивая каждого.
Чем длиннее становилась цепочка комментариев, тем сильнее Вику трясло от негодования и обиды. Не выдержав, она позвонила Косте, которому два дня назад, захлебываясь вискарем и слезами, обещала, что пошлет все нахуй и больше никогда, никогда...
— Открой инсту.
Гневно щурясь, она пыталась испепелить взглядом экран. Ольга только что отреагировала на тупую шутку Митяева огнем и задранным вверх пальцем, дописав: «О боже))))!»
— Блин, Вичка, у меня тут пенальти сейчас будет.
— Пожалуйста. Ольгин пост смотри.
— Да понятно чей, — недовольно засопел Костя.
Через минуту он спросил:
— И что?
— Ничего. У нее все нормально. Ей вообще поебать! Сидит, развлекается и даже не думает обо мне.
Слезы потекли по щекам градом. Она всхлипнула и высморкалась в салфетку.
— Вик, ну прекрати, ну она конченая. Ты же знаешь, что она специально. Скучно ей без тебя. Не реви, прошу тебя. Она того не стоит.
Раньше, во время «пауз», Ольга словно нарочно активничала в соцсетях, ходила по страничкам учеников, оставляя под постами хвалебные комменты. Вика от этого бесилась так, что пару раз всерьез собиралась выпилиться отовсюду, только чтобы не видеть. Но не знать, что происходит у Ольги, было еще хуже, поэтому она стискивала зубы и терпела.
— Думаешь, снова назло мне делает?
— Уверен. Она же сама тебе говорила, вспомни.
Когда паузы заканчивались и они снова начинали общаться, Ольга признавалась, что делала это специально, чтобы ее позлить. «Зная, как ты будешь беситься, я просто не могла не пошутить под той картинкой. Но я была искренна, согласись, Герман действительно круто смотрелся на байке».
— Хэй-хэй, Серега, переключи обратно!
Пока Костя воевал с младшим братом, Вика еще раз пробежала глазами по репликам. Ольга веселилась будто напоказ, щедро рассыпая комплименты, искрила остроумием. Определенно, она хочет сделать ей еще больнее. Или ей просто хреново, и она ждет, что Вика напишет, но из гордости молчит. Видимо, вторая попытка замутить с Гошей оказалась такой же неудачной, как и первая. Ничего удивительного, вряд ли за месяц он изменился и стал интереснее, умнее или научился лучше трахаться.
— Я напишу ей.
— Не делай этого, Вик. Не стоит.
— Да какая разница, Костя? Завтра выпускной. Я хочу ей написать, в конце концов, мы не ссорились, и вообще... мне похуй на ее выебоны.
— Ну если похуй, — рассеянно повторил Костя. — Бля, ноги бы им вырвать.
— Да, похуй, — Вика лайкнула Ольгин пост в инсте. — Она же мне пишет, когда ей хочется. Почему я должна бояться. Тем более, раз она в инсте зависает, значит, одна сейчас, и ей скучно. А может, и тошно.
— Да прибухнула и хуйней страдает. Понтуется, типа, она вся такая крутая и своя в доску. А наши все тут как тут, — со смехом сказал Костик. — Лижут ей. Ой, прости.
Оба принялись истерично смеяться.
Остановившись, Вика почувствовала, что ее бьет нервная дрожь.
— Слушай, а как ты думаешь, она мне ответит?
— Да ответит, куда она денется. Не ссы, решила писать, пиши.
— А если проигнорит? Кость. Я же тогда не засну. Я с ума сойду.
— Ну не пиши, если так.
— Ой всё. С тебя толку...
— Да чего ты! Нормально всё будет.
Положив трубку, она вытерла мгновенно вспотевшие ладони о штаны и открыла чат.
«Привет», — написала она и, собравшись с духом, нажала «Отправить».
Ольга прочитала сообщение только через пятнадцать минут. И так и не ответила. Вика снова набрала Костю.
— Я ей написала. Она не отвечает.
— Прочла?
— Да.
— Ну может, отвлекли.
Она положила трубку. Посмотрела на издевательски голубеющие галочки и написала: «У вас все в порядке? Почему вы молчите? Ответьте мне, пожалуйста».
Ольга появилась в сети так быстро, что Вика даже испугалась.
«Что ты хочешь от меня?»
«У вас нет настроения разговаривать?»
«Нет».
Вика сделала глубокий вдох.
«Вообще или со мной?»
«С тобой, это же очевидно))».
Эти две скобки в конце окончательно вывели ее из равновесия.
«А вам не кажется, что это ненормально — так себя вести? Я вообще-то живой человек!»
«Я тебе что-то должна?»
Вопрос поставил ее в тупик, но думать было некогда, Ольгу уже несло.
«Я не должна перед тобой отчитываться! Ты лезешь ко мне, настырничаешь, навязываешь свое общение. У тебя вообще гордость есть? Ты сама себя унижаешь! Давай закончим на этом. Мне все эти выяснения в тягость».
«А трахаться со мной вам было не в тягость?»
«Интерес угас. Так бывает. Прими это и поведи себя как взрослый самодостаточный человек».
В висках застучало от прилива крови. Облизнув внезапно пересохшие губы, путая буквы, она набрала: «Почему вы так себя ведете? Вы же сами говорили, что вам со мной хорошо. Много раз. Что когда думаете обо мне, вы улыбаетесь. Что вы рады, что я есть у вас».
«Не пиши мне больше.»
Поставленная точка означала крайнюю степень гнева. Вика знала это и все же написала: «Вообще? Никогда? Вы серьезно?» Она нажала на «Отправить» и тут же написала следующее: «Пожалуйста, я знаю, что вы так не думаете на самом деле». Последнее сообщение доставлено не было. Она удивилась и написала: «Я уверена!» — то же самое: одна галочка.
С аватара исчезла картинка. Сердце забилось гулко, с перебоями. Вика поняла, что Ольга ее заблокировала.
Она позвонила ей. Раздались странные короткие гудки, не такие, как это бывает, когда у абонента занято. Она попробовала еще раз. Аналогично.
Чувствуя, как задыхается, Вика кинулась в соцсети — Ольга забанила ее всюду. Даже в долбаном тиктоке. Она встала с кресла — ей надо одеться и пойти в Последний переулок. Но, посмотрев на часы, увидела, что уже почти двенадцать. Слишком поздно. Кроме того, Ольга сейчас в неадеквате и, скорее всего, уже отрубилась.
***
В струящемся нежно-кремовом платье с открытыми плечами, изящных босоножках на блочном каблуке — по словам мамы, «дерзкая и прекрасная, как девушка Джеймса Бонда» — Вика ощущала себя зомби, принарядившимся перед апокалипсом. Она не спала всю ночь и в итоге убедила себя, что всё поправимо. Они обязательно помирятся. Не может быть, чтобы Ольга с такой легкостью ее выбросила из своей жизни. Так не бывает. Им просто надо нормально поговорить. Тем более — это же Викин выпускной.
Но найти момент, чтобы остаться вдвоем, оказалось сложнее, чем Вика думала.
В школе Ольгу всё время окружали живой стеной родители, одноклассники, коллеги. Все суетились вокруг нее с восторженными речами, объятиями, букетами цветов так, словно она была королевой вечера.
Мама с папой, участвуя в общей церемонии, тоже подошли и принялись тепло благодарить ее за ВСЁ. Вика стояла рядом, тщетно пытаясь отыскать в равнодушном взгляде хоть каплю эмоций. В черном платье без рукавов Ольга выглядела старше своих лет и казалась Вике совсем чужой. Реплики ее были короткими и сухими: «Спасибо. Да-да, поздравляю... Вы воспитали чудесную дочь. Желаю успехов!» При этом она постоянно отвлекалась, кивая и улыбаясь проходящим мимо. «Какая все-таки милая женщина ваша классная», — с чувством сказал папа, когда они наконец отошли.
На их место тут же кинулись родители Оксаны.
Вика задержалась на минуту, поправляя ремешок на босоножке. Сквозь шум и гомон до нее долетел звонкий Ольгин голос: «Оксана у вас совершенно необычная девочка. Не такая, как все!»
После торжественной части все поехали в ресторан на Баррикадной. В автобусе Ольгу обступили мальчики, заслонив своими широкими спинами в пиджаках. Вика сидела сзади, положив голову Косте на плечо. Возбужденный Колин бас, гундосенье Митяева и грассирующее «р» Германа перебивал мелодичным колокольчиком Ольгин смех. Вику это нервировало — как она может так беззаботно смеяться после вчерашнего? Неужели ее совсем ничего не парит? Или она так искусно делает вид? Вике тоже хотелось улыбаться и беззаботно болтать, но ее лицо словно замуровали в камень — слушая, как Костя пытается ее развеселить, она даже из вежливости не смогла приподнять уголки рта.
В честь ивента лобби ресторана украсили шариками и серпантином. На стенах из красного кирпича повесили постеры со смешными лозунгами: «Вся власть воображению», «Делай добро и беги», «Торт здесь не уместен», «Я человек снова!» Вика бегло скользнула глазами по плакатам «Прощай школа», увидела свой, так и не завершенный, вспомнила, как смеялись они с Ольгой, когда, лежа в постели, придумывали, что нарисуют, и сжала кулаки, ногтями до боли вонзаясь в кожу.
В бесконечном броуновском движении в лобби суетились нарядные выпускницы, пижонистые выпускники, а также их родители. Девушка-аниматор с усталым задором в голосе пыталась организовать хаос в стройные потоки, направляя всех в банкетный зал.
***
Вечер набирал обороты. Невнятная попса сменилась бодрыми ритмами, на диджейском помосте началась движуха.
Атмосфера становилась все «теплее», регулярные походы в бар и медляки размывали границы между поколениями. Вика заставляла себя танцевать. Пила всё, что ей наливали, не обращая внимания на Костины уговоры «притормозить». И всё время ждала.
Сквозь обиду и разочарование, словно сорняки, пробивались ростки уверенности: Ольга понимает, как ей плохо. Даже если злится и психует, всё равно она в глубине души переживает. И наверняка уже раскаивается в том, что так повела себя. Ведь не раз Ольга срывалась на нее беспричинно, а потом через несколько дней извинялась так трогательно, что у Вики даже щипало в носу от умиления.
Прыгая под попсу, танцуя в обнимку с Супруненко, сидя перед пустой тарелкой, она все время надеялась, что Ольга не выдержит и позовет ее поговорить.
Но Ольга с самого начала вечера не расставалась с Гошей. Словно специально, чтобы не поддаться «минутной слабости», отвлекала себя. Видимо, решила для себя в очередной раз, что «пора завязывать».
Вика не спускала с нее глаз и наконец дождалась. Ольга встала и пошла к выходу, Гоша остался сидеть за столом. Момент нельзя было упускать.
В туалете, несмотря на запрет, было так накурено, что можно было вешать топор. Из одной из кабинок вышла Таня Жукова. Кивнула Вике и, подойдя к зеркалу, принялась мыть руки. Вика тоже открыла кран и нажала на дозатор с мылом. Закончив, Таня открыла сумочку и начала поправлять макияж. Ольга вышла из кабинки и подошла к умывальнику.
— Припудриваем носик? — весело спросила она у Тани, намыливая руки.
— В зале так душно. Всё потекло.
Вика выключила воду и, вытирая руки бумажным полотенцем, встала за спиной у Ольги. Словно собиралась силой не дать ей уйти.
— Ну что, идем в зал? — Ольга посмотрела на Таню.
— Ага, — небрежно бросила Жукова и захлопнула косметичку.
— Можно вас на минутку, Ольга Сергеевна?
Ее голос утонул в шуме спускаемой воды, из крайней кабинки вышла незнакомая женщина. Вика сделала шаг в сторону, давая ей пройти. Ольга, уступив женщине место у раковины, направилась к двери. Вика с Таней последовали за ней.
— Можешь исчезнуть? — не выдержала Вика. — Мне нужно ее кое о чем спросить.
— Только в любви не признавайся, — Таня пьяно расхохоталась и неловко завалилась на один из мягких диванчиков, расположенных в небольшой нише у окна.
Нагнав Ольгу, Вика забежала вперед и остановилась.
— Разблокируйте меня, пожалуйста, — выпалила она. — Я не буду вам писать, если вы не хотите, но просто... зачем так? Мы же можем остаться друзьями.
Ольга покраснела.
— Дай мне пройти.
— Мне не нужно от вас ничего. Но чисто по-человечески... — Вика чувствовала, что тонет в мыслях, говорит совсем не то, что собиралась, но пронзительный злой взгляд выбивал ее из колеи. — Неужели я ничего для вас не значу?!
— Слушай, отвали, а, — неожиданно грубо сказала Ольга. — Разве не ясно, что я не хочу с тобой общаться? Что я еще должна сказать и сделать, чтобы ты наконец начала себя уважать?
— Ничего, — растерянно пролепетала Вика. — Я не понимаю, что я сделала не так... Мы же... вы же...
Она смотрела на изящный изгиб шеи, украшенный золотым колье, на красивый чувственный рот, на щеки, залитые румянцем, и казалась самой себе жалким ничтожеством. Тупой надоедливой малолеткой в уродливом платье.
— У тебя своя жизнь, у меня своя. И не смей меня преследовать. Поняла? — в глазах Ольги сверкал гнев, она сделала шаг и покачнулась. Толкнула Вику рукой в плечо и пошла по коридору нетвердой походкой.
С изумлением осознавая, что, видимо, это их последний разговор, Вика чувствовала, как немеет левая рука. Растирая ее, она медленно побрела в зал. Странно, но глаза оставались совершенно сухими. Как будто то, что сейчас она ощущала, пряталось глубже, чем слезы. Всё в ней разрывалось от боли, унижения и бессильной ярости.
Пробираясь сквозь веселящуюся под взрывной «Ленинград» толпу, Вика думала о том, что никогда больше не сможет смеяться, ни сейчас, ни завтра, никогда. Костя помахал ей из-за стола, она кивнула ему, морщась от лупящих по барабанным перепонкам низких частот. Еле переставляя ставшие почему-то ватными ноги, она добрела до родителей. Мама обернулась на нее с улыбкой: «Красавица моя».
— Я хочу домой, — губы почему-то еле двигались. — Устала.