29 глава
Кажется, боль несравнима срасставанием. С потерей...
Спустя несколько дней после вечеринки
Венера
Я сижу на траве, прикрывая ноги длинной красной юбкой. Солнце светит так, что обжигает лицо, поэтому я надеваю канотье, иначе погода Сиэтла точно сожжет кожу. Рукой дотрагиваюсь до мягкого пледа, на котором неустойчиво стоит наш скромный пир — некоторая еда в виде печенья, фруктов и лимонада со льдом. Мне так хочется выпить напиток залпом, наполнив горло чем-то холодным, но жду Его. Он ушел за мороженым, которое продается совсем рядом.
А я пока наслаждаюсь сегодняшним днем — теплым и солнечным. Он такой прекрасный, что хочется петь, но я не делаю этого, уверенная, что не превзойду местных птичек, которые так стараются заявить о своем прекрасном голосе. Мимо проходят люди, кажется, совсем не замечая меня, потому что иногда задевают большой красный плед. Но на удивление, я не злюсь и только расправляю его, постоянно оглядываясь назад, чтобы наконец разглядеть Его в бликах солнца.
Но пока я обречена ждать, расстегнув две пуговицы блузки, о существовании которой я пожалела. Надо же было так одеться, когда на улице жара! It's boiling hot1!
Но видимо, услышав мои молитвы, вдалеке я вижу силуэт, который идет ко мне почти вприпрыжку, держа в руках два эскимо. Он почти здесь, и я не могу спрятать улыбку, которая выдает все мои чувства к Нему. Боже, даже малейшее расставание с Ним заставляет почувствовать себя беззащитной. Но Он здесь — и улыбается так же счастливо, поцеловав меня в губы. Такой неосознанный поцелуй, но знал бы Тот, как много это значит для меня.
Я кусаю мороженое, мыча в наслаждении — боже, это эскимо кажется чем-то большим, чем просто дессерт с кучей калорий! Благодарно смотрю на Него, запечатлевая черты лица и слегка лохматые волосы.
Какое прекрасное утро — без забот и проблем, лишь мы и наша любовь, которая чувствуется за милю. Мне снова хочется поцеловать Его, обнять, просто чтобы Он был рядом, но чувство жажды сильней, поэтому сначала я делаю несколько глотков вкусного лимонада, лишь потом прикасаюсь своими губами к Его мягким губам, закрыв глаза, которые так отчаянно слепит солнце. Он отвечает на мой поцелуй, но мы прерываемся, вспомнив, что здесь люди. Сегодня солнечный Сиэтл совсем не один, поэтому все остальное лучше оставить дома — но никто не запрещал смотреть на Него так, будто Он единственный в этом мире. Единственный, кто достоин целовать меня и делает это так, как не делал никто.
Он улыбается, дотронувшись до моего носика, который оказался в шоколаде от эскимо.
— Так здорово, что мы собрались, — щебечу я, придвинувшись к Нему и положив голову на Его плечо.
Он целует меня в лоб.
— Да, Венера, наконец-то я могу сдерживать себя, ведь тут люди, значит, не получится поцеловать тебя так, как я делаю это дома, — шепчет Он последнее, и я смущенно улыбаюсь, будто каждый слышал то, что Тот сказал.
После приподнимаюсь и шлепаю Его по плечу, театрально фыркнув.
— Вот дурак!
— Да ладно тебе, — смеется Он и прижимает меня к себе, пригубив лимонад.
Я делаю то же самое. Напиток такой вкусный — даже неестественно вкусный, будто нереальный.
Все так хорошо — нереально хорошо! Есть я и Он, мы счастливы и впереди у нас вся жизнь, чтобы быть друг с другом, нет никаких преград, которые остановили бы нас. Что может быть лучше?
Чувствую, как даже под юбкой ноги просто сгорают, отчего я подкладываю их под себя. Начинает печь лицо, и мне становится больно, даже канотье не спасает от этой жары.
Смотрю на Него, вглядываясь в лицо, родинку над бровью и глаза, которые смотрят прямо на меня — с такой любовью и лаской, что я забываю о боли, желая просто остаться Его музой, Его любовью.
Но черт, как же жжет лицо, словно солнце печет в два раза сильней!
— Алекс, Алекс, мне больно! — жалобно кричу я, трогая свое лицо.
Господи, кажется, кожа начинает слезать! Мне так больно, что я забываю о людях вокруг.
— Алекс, сделай что-нибудь! — вновь взвываю я, почти прыгнув от страха на него, нуждаясь в его помощи.
Знаю, что он защитит меня. Что я всегда могу обратиться к Алексу, ведь только в его объятиях понимаю, что такое любовь.
Но сейчас тот смотрит на меня беспечно в то время, как я кричу от боли, словно прямо сейчас сгорю заживо. Алекс просто смотрит, как на экспонат, отчего я теряюсь, но не забываю о боли, пожирающей меня так умело.
— Алекс, помоги мне! Мне больно! Что ты стоишь? — кричу я, снова щупая его, словно не верю, что это моя любовь.
Его зеленые глаза так же направлены на меня — отчаянно влюбленные и спокойные. Разве он не хочет помочь мне? Хочет, чтобы я умерла?
— Венера, ты будешь сгорать, пока не признаешься. — Его твердый и слишком низкий голос разрезает мой разум.
Люди вокруг останавливаются, будто зависают в матрице. Но солнце печет так же сильно.
— В чем признаться? Алекс, мне больно!
— Я не могу помочь тебе, пока ты врешь сама себе, Венера Эстер. Ты теряешь время.
Понимаю, что что-то не так, когда вижу, что у Алекса пропадают руки. Их нет — он беспомощен.
— Алекс, что происходит?! — У меня истерика, и я перестаю понимать, где сейчас нахожусь и что делаю. Кажется, внутри ничего нет. Даже того мороженого, пару кусков которого я откусила.
Мне страшно, но я продолжаю смотреть на него.
— Это ты должна сказать, Венера.
— Что?!
Кажется, он несет полный бред, но его холодный голос заставляет подумать, что это не он. Совершенно не ОН.
— Прими эту правду, Венера. Видишь, — спрашивает Алекс, показывая, что у него нет рук, — ты не будешь со мной, потому что я не такой, как ты.
— Что за бред, я люблю тебя! — отчаянно кричу я, замечая, как с щеки сходит небольшой лоскут кожи.
Я начинаю плакать, но почему-то слез нет.
— Ты сама знаешь, что этого недостаточно, — снова режет разум его басовый голос, каким он никогда не говорил. — Просто признайся самой себе и стань сильной, чтобы отпустить, Венера.
— Нет! Я не могу! — жалобно кричу я, хватая того за плечи, прижимая к себе, но тот... Растворяется.
Он уходит, оставив в моей памяти свой жалобный взгляд, который твердил, что не хочет уходить и что сожалеет об этом — ведь он любит меня!
Но как я могу его отпустить? Как?..
— Алекс! Алекс, где ты? — кричу я, ища зеленые глаза в толпе замерших людей. Лицо до сих пор горит, но кажется, боль несравнима с расставанием. С потерей.
Вдруг я осознаю всю горечь той несправедливости, которая забрала его, уничтожив надежду на еще один поцелуй с ним. На его поцелуй! Как можно забрать его у меня, когда я так влюблена? Он был источником моей жизни, потому что только он мог позволить чувствовать то, что я испытывала. Как я могу его отпустить?..
Но он ушел. И след простыл.
Я начинаю плакать — от безысходности, боли и несправедливости. Падаю на землю, солнце постепенно гаснет, а я — просто сгораю, чувствуя каждой клеточкой кожей, как ухожу вслед за ним — просто исчезаю в пустоту, в которой его нет. Он попрощался.
Ухожу, ничего после себя не оставив — даже той любви к нему.
В последнюю секунду я осознаю, почему так отчаянно старалась вытащить нас из всего дерьма, которое не позволяло быть вместе. Я просто хотела быть с ним — потому что люблю. Но это уже неважно, потому что его нет. Нет меня. Нет нас.
Сгорает последняя частичка моей души, пребывая в ужасных муках. Она улетает, забрав с собой только слезы боли. И ничего.
Он ушел, потому что у него нет рук. Потому что он ничего не мог сделать. Может, я могла это исправить. Но как?..
Я просыпаюсь в поту, кожа горячая и липкая.
Что это было?
Такой странный сон, что я хмурюсь. Кажется, там был Алекс. Он что-то говорил, я отвечала с истерикой и болью на душе.
Выпиваю стакан воды, открыв окно, через которое врывается поток свежего воздуха, сумевший меня ободрить и окончательно разбудить. Самочувствие особенно паршивое, поэтому я пытаюсь смыть его контрастным душем. Не помогает, словно проклятие.
Вспоминаю обрывки сна, но общая картина не проясняется, будто мозг сам блокирует все эти образы, чтобы я меньше думала, потому что голова и так забита всем на свете. Например, Алексом, которого я так хочу обнять, но не позволяю себе, прекрасно понимая, что еще не время. Чувствую, что пока не готова. Пока этот груз тайн моего прошлого и хранителей давит легкие так, что иногда я просыпаюсь посреди ночи. Признаюсь, скучаю по моему хранителю, но знаю, что лучше пока не видеть его — иначе я не смогу отпустить.
После не очень бодрящего душа иду в пустую кухню, где делаю себе завтрак, попутно смотря сериал. Сегодня Эми снова нет дома, потому что подушка Генри в последнее время кажется ей мягче и уютней. Понимаю, что это глупо, но укол обиды и ревности немного колит меня, хотя я и пытаюсь образумить себя — если Генри «тот самый», для Эмили это будет большая победа. Не скрою тот факт, что, на мой взгляд, лучше бы она так трепетно относилась к своему саморазвитию, нежели к мужчинам. В первом у нее проблемы чаще всего — а источник тех проблем, в частности, второе. Может быть, ее миссия и состоит в поиске себя, а не мужчин?
Кофе оказывается необычайно крепким и совсем не вкусным, поэтому я безжалостно выливаю его, даже не желая смотреть на утренний напиток. Грустно вздохнув, доедаю тосты в сухомятку, думая о том молочном коктейле в кафе недалеко от бутика. Кажется, теперь буду думать о нем весь день.
После у меня остается еще немного времени, чтобы послушать музыку и почитать в интернете разные новости, которые я забываю сразу же, как закрываю крышку девайса. Эти полчаса позволяют расслабиться под любимую музыку, которая сопровождает меня, пока я собираюсь.
— Mira, Sofia! Sin tu mirada, sigo, sin tu mirada2, — подпеваю я, пританцовывая напротив зеркала, в котором высматриваю новые морщинки на лице, стараясь не давить прыщ на лбу, и оттираю пятно на черной блузке.
Когда время поджимает, вызываю такси и спускаюсь, пряча макушку от ливня, буквально облившего меня с ног до головы. Немного злюсь, потому что по прогнозу сегодня должно быть солнце и я хотела прогуляться пешком до дома. Кажется, природа меняет мои планы — хотя до вечера еще есть время.
В такси я снова начинаю раздумывать о сне и о том, что это может значить. Алекс без рук? Это как-то связано с тем, что он сейчас бессилен? Или же это мое больное воображение, которое рисует не самые приличные посылы? Подобные сновидения посещают меня лишь в последнее время, до этого же такой несуразицы не было. Может, это знак? Или же я просто хочу верить в это, отчаянно хватаясь за любую идею? Хотя самое простое объяснение этому — лишь мое воображение.
Интересно, а Алекс видит сны? Такие же красочные и живые? Иногда я думаю, где он и что делает. Никогда не могу отвязаться от мысли, что тот где-то рядом, поэтому часто оглядываюсь, будто от кого-то прячусь. Это похоже на паранойю, но, оказывается, не так и просто отвязаться от привычек, связанных с хранителем. Но кажется, у меня нет другого выхода. Или же есть, просто я не могу подобрать ключ?..
Мои размышления прерывает вибрация телефона, которая повествует о входящем сообщении. Это Эмили пишет, что сегодня придет — к моему появлению будет. Я улыбаюсь от мысли, что вечер проведу с подругой за просмотром какого-нибудь фильма. Так обожаю эти вечера, когда мы просто сидим, болтая о разных пустяках, и не думаем о проблемах, словно кроме нашей квартиры и бокала вина ничего нет. К тому же завтра у меня выходной — и эти слова просто бальзам на душу.
В бутике меня встречает Франческа со своей обворожительной улыбкой и огромным желанием работать — никогда не понимала, откуда у нее столько энтузиазма!
— Привет, Франческа, — говорю я, сняв сырое пальто и повесив на вешалку. — Ну и ливень!
Девушка стоит у кассы, но пристально наблюдает за мной, будто ищет какие-то изъяны. Или ей так интересно, как я переодеваю обувь?
— Привет, Венер, — протягивает она. — Ты что, не спала?
Ее вопрос выводит меня из колеи, отчего на секунду я замираю, после продолжаю складывать свои вещи в сумку.
— Я что, так плохо выгляжу?
Франческа держит паузу, словно специально закапывая мою самооценку.
— Нет, совсем нет, — улыбается та, виновато прикрыв рукой глаза, — просто обычно когда человек высыпается, он не надевает блузку наизнанку, — сдерживая смех, говорит она.
Я разворачиваюсь и смотрюсь в зеркале. Боже! И вправду! Как я только не могла заметить этого? С другой стороны, я и вправду спала этой ночью плохо, поэтому этот инцидент можно оправдать.
— Ах да, — продолжаю я, задернув шторку и переодевая блузку, — кошмары снились.
— Кошмары? В последнее время их стало много, — озадачивается та. Уверена, сейчас Франческа пожимает плечами.
Я киваю — наверное, самой себе — и выхожу из примерочной с очень удобным зеркалом с эффектом стройности. Коллега до сих пор стоит у кассы, будто приклеена к ней, и вопросительно смотрит на меня. После вечеринки та слишком трепетно относится к моим снам и прочим неинтересным аспектам моей жизни. Неужто думает, что теперь мы лучшие подруги? Хотя это Франческа — они ей вовсе не нужны. Тогда чего она так прониклась ко мне?
— Ну, всякое бывает. Видимо, я много переживаю.
— Кошмары бывают не только из-за этого. Что именно тебе снится?
— Ну, сегодня мне приснился парк, я сидела на мягком пледе и ждала... — Мою мечтательность прерывает осознание того, что главная картина этого кошмара — Алекс, про которого нельзя говорить, потому что истинная причина его появления в моих снах известна только мне и ему. — Кого-то. На самом деле я уже все забыла, — машу я рукой, беззаботно поправляя брендовые платья, которые и так лежат ровно.
— Да ладно тебе! — восклицает та, мимолетно посмотрев на часы — две минуты до открытия. — Это же тот тип? Как его... Алекс! Это же он, колись! — радостно вспоминает та. Как-то пренебрежительно она относится к нему, раз называет его «тип». Меня это напрягает, но больше всего волнует то, что эта девушка с необычайно чуткой интуицией все поняла.
И кажется, по моим соглашающимся и в то же время пытающимся все скрыть глазам понятно, что та права. Франческа наивно улыбается, ожидая услышать от меня продолжение. Но я ничего не скажу!
— Что ты так скрываешь? Это всего лишь сон... — непонимающе произносит коллега. Спустя несколько секунд она сдается, притушив свой энтузиазм: — Ну, не хочешь как хочешь, твое дело. Вот только странно, что он снится тебе в кошмарах. Что там могло быть?.. Неужели ты увидела его маленький член?
— Франческа! — восклицаю я, осуждающе посмотрев на девушку, для которой мои сны послужили причиной для шутки.
— Ладно, извини, — в знак поражения поднимает та ладони. — Больше не буду.
Еще раз фыркнув, я открываю двери бутика и переворачиваю табличку на «Открыто» в ожидании покупателей. После разговора с Франческой мне становится не по себе — кажется, она еще никогда не позволяла себе пускать такие, хоть и безобидные шутки. Это нормально, просто очень непохоже на нее. Коллега же ведет себя как ни в чем не бывало, так же профессионально обслуживает покупателей и иногда делится со мной информацией. Например, сегодня я узнала, что та девушка в зеленом платье была любовницей мужа ее подруги. Кажется, я забуду об этом, как только выйду из бутика, не правда ли?
Во время обеда иду в то самое кафе, где обедаю самым вкусным обедом в мире, который заканчивается так быстро, что я не успеваю и опомниться. Но мне так нравится просто сидеть, наблюдая за природой через панорамное окно, что я заказываю второй молочный коктейль, продолжая наслаждаться атмосферой дня.
Ловлю себя на том, что в толпах людей с обычными глазами пытаюсь найти ту самую пару глаз, которую я так полюбила. Постоянно вглядываюсь в лица, надеясь заметить те самые пухлые губы и четкий подбородок. И сразу же ругаю себя за это, потому что начинаю противоречить самой себе. Я не должна искать его! Пока не должна...
Преодолев желание остаться здесь еще чуть-чуть, возвращаюсь в бутик, где нет Франчески, которая наверняка тоже ушла куда-то на обед, как обычно это делает. Устало вздохнув, я сажусь на мягкое кресло, снимаю обувь и принимаюсь шерстить интернет, листая бесполезные соцсети, где все хвастаются своей несуществующей жизнью. Как впрочем, и я.
Тут мне звонит незнакомый номер, отчего я напрягаюсь, потому что всегда записываю все номера — даже те, которые никогда не позвонят.
Идут гудки, и я думаю, стоит ли брать? Вдруг это Алекс, который все испортит? Хотя я почти уверена, что он не поступит так со мной. Но вот только если бы не это «почти»...
— Алло, — резко отвечаю я, все-таки решив не мучить себя вопросами.
— Привет, Венера, — слышу я знакомый голос.
Очень знакомый милый тон, хозяин которого крутится на языке, но кто...
— Это Джек.
Боже! Тот самый Джек, с которым я даже не попрощалась с вечеринки! Парень, танцевавший со мной и сумевший разбавить тот грустный вечер.
— Ой, Джек... Привет, да, привет, — несуразно отвечаю я, шокированная его звонком.
Кажется, ему я номер свой не давала.
— Это хорошо, что ты меня помнишь, — ухмыляется тот.
Вспоминаю его рыжую шевелюру и представляю, как тот сейчас крутит волосы на пальце.
— Ну ты даешь! Ты так танцевал, что не забудешь, — говорю я, закинув ноги на диван. Кажется, это получилось неосознанно.
— Явно не лучше тебя, тетя Венера, — усмехается тот, отчего я не сдерживаю смех, вспоминая наш разговор о возрасте.
— Лучше скажи, мальчик, кто тебе дал мой номер телефона? Я же и маме могу рассказать!
Джек настолько располагает меня к себе, что я начинаю выдавать не совсем смешные шутки — лишь бы он услышал мой порыв пошутить в ответ.
— Ну, нет, я только вышел из угла! — продолжает смеяться тот, потом, сделав паузу, серьезно говорит: — На самом деле я буквально раздобыл его через твоих подруг, ведь ты мне ничего не оставила.
Я чувствую себя виноватой. Господи, что за чувство вины снова зарождается внутри? Но когда Джек смеется в трубку, все уходит.
— Не боишься, что у меня есть парень? — откровенно спрашиваю я.
— Нет, мы столько с тобой разговаривали, что ты хотя бы раз, но упомянула бы этого счастливчика... К тому же я не собираюсь встречаться с тобой, ты просто и вправду клевая.
— О нет, это что, комплимент?
Кажется, такие комплименты мне делали в студенческие годы. Хотя, признаюсь я себе, это услышать приятней, чем от взрослого мужчины его «У тебя красивые сиськи!».
— Ты должна была сказать: «Спасибо, малышка Джек, теперь можешь идти на дневной сон».
Я снова заливаюсь хохотом — таким легким и непринужденным, словно смеюсь с шуток Эмили.
— А как же сессия? Лучше иди делай уроки.
— Обязательно пойду, когда...
В этот момент я упускаю милый голос Джека из своей головы, потому что вижу спешащую Франческу. Она буквально бежит, всеми силами пытаясь удержать сумку на плече, которая скоро взорвется от вещей внутри нее.
— Твою мать, сейчас придет Глория! Она прямо там, у входа в торговый центр! — беспокойным голосом восклицает та, кинув сумку куда-то в гардеробную и взяв сухую тряпку. — Мы даже не убрались с утра.
Я сразу понимаю сигнал «Глория», поэтому быстро обуваюсь и только встаю с мягкого дивана, к которому буквально приклеилась моя задница, но вспоминаю про рыжеволосого Джека на той стороне линии.
— Послушай, Джек, прости, но мне по работе срочно нужно идти! Я перезвоню тебе, обещаю!
— Хоро... — только и слышу я, после чего выключаю телефон и помогаю Франческе.
Глория — самый главный босс в этом здании. Когда она заходит, дрожит пол, но мы так сильно привыкли к этому землетрясению, что ее появление кажется совсем естественным — хотя я все равно не могу унять дрожь в ногах каждый раз. Знаю, что на самом деле эта железная леди веселая и не такая серьезная, но в пределах бутика лишь ее холодный взгляд режет нашу уверенность. Она любит командовать и делает это так естественно, что никто даже не смеет задаться вопросом, кто здесь главный. Глория — просто олицетворение уверенности. В какой-то степени я хочу быть ей — только без этих черных волос, оттенок которых кажется странным, словно смешанный с грязным серым.
— Зачем она придет? — спрашиваю я, пока поправляю платья на манекенах. — Даже не предупредила ведь.
— Да черт ее знает, — слишком спокойно говорит Франческа, вытирая тряпочкой всю пыль.
Иногда ее спокойствие просто пугает. Минуту назад ее голубые глаза были огромные от шока, а сейчас она вальяжно протирает полки, словно мы не ждем самую строгую женщину в мире. Хотела бы я так же.
Не успеваю я поменять заполненную урну, как в бутике появляется Глория — в роскошном черном пальто, словно украденном у английской королевы. Она заходит, заставляя съежиться от ее строго взгляда и такой же походки. Каблуки стучат по полу; кажется, каждый стук — это стук моего сердца. Воздух вокруг начинает давить, а женщина, так аккуратно красящая пухлые губы, останавливается напротив нас, на удивление, натянув улыбку.
Я же стою как вкопанная, пытаясь не поддавать виду, что снова волнуюсь, будто вижу Глорию впервые. Хотя она и так знает о моем мандраже каждый раз — и кажется, ее это устраивает. Надеюсь, когда-нибудь я научусь относиться к своему боссу не так трепетно.
— Девочки! — восклицает она, хлопнув в ладоши и поставив коричневую сумку на твердую поверхность, оценивая нас взглядом зеленых глаз. — Я с хорошей новостью!
Зеленых.
Похоже, Глория и вправду хранит в своей голове прекрасные новости, потому что на ее лице редко можно увидеть искреннюю улыбку — кажется, такое бывает только по праздникам.
Я навостряю уши, делая заинтересованный взгляд, зная, как Глория поощряет это, когда ее слушают. Перевожу взгляд на Франческу, которая так же подается вперед к женщине в черном.
— Мне тут сказали, что в нашем торговом центре будет показ мод, господи мой! — Глория снова хлопает в ладоши, уверенно облокотившись о столешницу, как бы показывая нам, что она что-то придумала.
И что на этот раз женщина в черном смогла придумать для процветания ее бутика?
— Вам придется продлить обед, но не больше получаса! — резко добавляет та, увидев наши облегченные взгляды. — В общем, я предложила наш бутик в качестве гостевых брендов! — наконец восклицает Глория, предоставив для нас пока непонятную информацию с таким трепетом, что и мне хочется похлопать в ладоши. Хотя, если честно, я не совсем понимаю, в какую авантюру та нас записала.
Перевожу взгляд на Франческу, которая, кажется, в таком же недоумении. Она разглядывает нашего босса вопросительно, наверняка замечает, как та счастлива, чего редко показывает. Она боится быть уязвимой. Ведь когда человек счастлив, значит, у него есть чувства — получается, ему можно причинить боль. Видимо, это кредо нашей железной леди.
— Так, и что это значит? — наконец спрашивает Франческа, пока я пытаюсь привыкнуть к сияющим глазам Глории.
— Боже, девочки, вы в бутике работаете или на складе сервизы разбираете? — закатывает глаза та. — Кстати, почему урна до краев заполнена? — возмущается Глория, указав в уголок, где мирно покоится урна, заполненная всяким хламом.
Черт, не думала, что Глория такая внимательная!
— Я уберу. Давайте ближе к делу, — перевожу тему я, махнув рукой.
— В общем, мы выберем два комплекта платья от нашего бренда — и его представят на показе! Так что все должно быть идеально, за любую оплошность — минус мое одобрение. Потому что, поверьте, я вложила в это кучу усилий и денег!
Мы с Франческой переглядываемся и одобрительно киваем. И вправду это замечательный способ раскрутить нашу линию одежды, которую Глория запустила не так давно. Боже, эта женщина готова рвать и метать за место под солнцем. И если мы будем делать все правильно, то и для нас найдется жаркий луч.
— Вау, Глория, поздравляем! — восклицаю я. — Это... очень круто! А когда показ?
— Через две недели, — немного раздраженным тоном отвечает та.
Наверное, по нашим взглядам с Франческой сразу понятно, в каком мы ступоре. Две недели?! Это такой маленький срок, что я уже чувствую, как буду работать в выходные дни. Хотя может, у Глории и это схвачено?
— Да, знаю, срок небольшой, но я все продумала. Возьмем уже сшитые экземпляры — нам нужны лишь параметры модели, чтобы если что, быстро подстроить под нее платье. Это я узнаю на днях, — кивает она, доставая какие-то бумажки из сумки, пока мы с Франческой все еще осознаем план и объем работы. — Так... Что здесь у меня?... Кажется, не то... — шепчет Глория, шерстя бумагами, одна из которых режет ей палец. Но она лишь шипит и продолжает вычитывать свои рукописи. — Ну, думаю, план этажа под подиум вам не нужен... Это тоже... В общем, девочки, на рабочую почту я пришлю варианты, из которых мы должны выбрать те два. Вы должны проверить на складе каждый, чтобы не было браков и прочей ерунды, ясно? — Каждая из нас кивает. — Все должно быть с иголочки.
— Мы все поняли, сделаем, как Бог велел, — успокаивает уже напряженную и погруженную в работу Глорию Франческа, сделав жест «OK».
— Сделаете, как я велела, — слишком серьезно отвечает та. Кажется, ее радостное, окрыленное настроение улетучивается и сменяется на серьёзное и управляющее.
Я же стою и внимательно слушаю, потому что не хочу подвести Глорию, которая когда-то давно так доверилась мне, взяв на работу девушку без какого-либо опыта в этой сфере. Возможно, этот показ — новый шаг к чему-то. В этом бутике почти вся ее жизнь, это я точно знаю, заметив, как она трепетно относится даже к обычным розовым стенам. Она вкладывает сюда слишком много, чтобы я посмела подвести ее.
— И да, по плану после показа мы пригласим в бутик, поэтому вам, девочки, придется подготовить его, выставив только наш бренд.
На этом моменте я пытаюсь не закатить глаза, представляя, как придется убирать одежду на склад и переставлять всю мебель. Но воздерживаюсь, когда Глория переводит холодный взгляд зеленых глаз на меня.
Зеленых.
— У нас много работы, но я обещаю, если все пройдет как надо, хорошая премия вам обеспечена.
После еще некоторое время мы обсуждаем показ, его план и все остальное — мелочи оказываются слишком важными, поэтому иногда я ужасаюсь тем, что должна буду сделать вместе с Франческой. Кажется, она тоже не в восторге, но развитие часто предполагает трудности и преодоление себя. К тому же Глория такой хороший руководитель, что и нестрашно приступать к тяжелым работам.
Даже когда она уходит, оставив некоторые бумаги, которые должны нам помочь, мы с Франческой разговариваем об этом показе, о нашем плане, распределяем обязанности, прерываясь лишь тогда, когда в бутик заходит «незнайка покупатель», расспрашивающий обо всем на свете.
Ближе к концу смены мы успокаиваемся, оставляя этот тяжелый груз новых знаний и идей в бутике на потом, голова должна быть свежей и легкой, иначе мы все испортим. К тому же мне особенно нужно прислушаться к этому, потому что в голове и так миллионы мыслей о хранителях и Алексе — так еще и дела в бутике поджимают. Молюсь, как бы моя голова все выдержала! Хотя я постоянно говорю, что не смогу — в итоге как-то делаю.
Когда я первая выхожу из бутика, все раздумываю над Глорией — ее светлый оттенок зеленых глаз. Боже, раньше я не замечала этого, а теперь... Хотя даже во сне не поверю в то, что это она. Глория не способна на такое, учитывая, как помогала мне в трудные времена. Она была для меня поддержкой, хоть и сейчас выглядит более устойчивой к нежным чувствам. Может, она и стала холодней и жестче, но явно не тем самым мстительным хранителем, который портит мне и Алексу жизнь. К тому же не помню такого, чтобы она трогала мои вещи, через которые могла бы забирать энергию. Это полный бред.
Но даже прогуливаясь по парку, среди деревьев, которые постепенно поглощает тьма, моя уверенность в этом не такая четкая, какая должна быть. Ее зеленые глаза — могут ли быть «теми самыми»? Кажется, на этот вопрос сможет ответить только Алекс.
Но готова ли я сейчас позвонить ему и рассказать о своих жалких предположениях? Готова ли я снова с головой окунуться в его мир, теперь имея столько головных болей с бутиком, спустя всего лишь несколько дней после нашей последней встречи, когда я решила сделать паузу, чтобы прийти в себя?
Пытаюсь найти ответ в небе, которое покрывается серыми тучами. Кажется, я знаю, каков его ответ.
Набираю номер, делаю секундную паузу, будто этот звонок решит мою жизнь. Глубоко вдыхаю и прикладываю телефон к уху.
Он отвечает.
— Привет, Джек! Кажется, теперь я свободна...
1Невыносимо жарко! (англ.).
2Смотри, София, я продолжаю жить без твоего взгляда! (Alvaro Soler – Sofia) (исп.).