Пролог
Солнце давно зашло за горизонт и наступила тёмная ночь. Начал покрапывать мелкий дождь. По объятому туманом городу медленно двигалась небольшая фигура в непромокаемом плаще. На своих четырёх лапах она направлялась в узкий переулок. В переулок, с которого всё начиналось... На улице не было слышно ничего кроме ритмичных шлепков лап таинственного незнакомца по лужам, брызги от которых летели в разные стороны. Под фонарями, редко расставленными по-над трассой, летали мошки, и тусклый свет этих фонарей растворялся в ночном мраке и белой туманной дымке...
Таинственная фигура подошла к заднему входу одного из частных домов и поднялась на порог по скрипящим деревянным ступенькам. Постучав в дверь три раза, она глубоко вздохнула и резко отряхнулась. Капли воды с плаща брызнули в разные стороны, и в эту же секунду дверь открыл статный Медвежонок в халате. Держа в зубах большую инсулиновую сигару, он молча провёл фигуру в дом, затворив за ней дверь.
— Ну, рас...сказывай — холодно произнёс Егор, вешая порванный плащ Пса перед камином и жестом предлагая ему присесть на кресло, стоявшее поодаль.
— Спасибо, тяф-тяф! — произнёс мокрый Пёс, плюхаясь на порванный, обтянутый почти съеденной молью тканью отсыревший стул, попутно доставая из кармана какую-то бумажку, будто специально пачкая всё вокруг грязными лапами. Положив на небольшой столик, стоявший напротив его кресла, он перевернул её и, держа обеими лапами за края, показал Егору в центр своими маленькими щенячьими глазками. Тот, заинтересовавшись, придвинул кресло к столику и сел в него, с опаской поглядывая на бумажку. Неожиданно зрачки его расширились, и он дрожащей лапой поднёс сигару к губам, сделав очередную глубокую затяжку, не отводя взгляд от центра листка. Через пару минут он всё-таки медленно перевёл взгляд на Пса, пустил изо рта дым, выдержал драматичную паузу, а затем размахнулся и смачно зарядил прямо по ебалу Максу. Вшивый Пёс упал со своего места, кубарем покатился по деревянному полу и умудрился-таки загнать себе пару заноз, а Медвежонок, выбросив окурок в камин, поднялся и грозно направился к валявшейся на полу взъерошенной собаке.
— Го...Говорю пос-ледний раз: я... отошёл от дел, и... точка! — произнёс Медвежонок, сам не до конца понимая, что только что сказал.
— Погоди, тяф-тяф! — взмолил дрожащим голосом Макс. — Ты не понимаешь, о каких суммах идёт речь!
— Ага... значит, после-е-е-дние три года тебя ничего не е...бало — причитал Егор.
— Ну да, мне было похуй на тебя, что поделать! — с ухмылкой произнëс Макс. — А сейчас денег нет, да и коллекторы на позвоночник давят! — напиздел он.
— Ну а на-хуй тебе я ну...жен, плешивый ты... комок шерсти?! — прыснув слюной в морду Псу заорал Медвежонок.
— С того, что... — далее бред Макса было не разобрать. Но Егора вдохновила его недоречь. Причём вдохновила настолько, что он сам чуть ли не рвался исполнять его «безусловно гениальный план». Однако, была одна проблема — перед этим нужно собрать команду. Возможно, даже из доблаёбов. Не, ну а хули им, животным! Поспешно переодевшись и прихватив с собой некоторые вещи, идиоты вышли из дома Медвежонка. В пустом помещении оставался только камин с дотлевающими угольками, пара кресел и стол, на котором лежала смятая бумажка, где криво и косо был нарисован детородный орган мужчины. В середине же рисунка красовалась надпись, которую из-за небрежного почерка различить было крайне сложно, но всё же возможно: «За слово за братьями горой, а за горой и с говном по полю»...