Глава 19. Бабушка.
Старушка оперлась о дверной косяк. Вечернее солнце слепило ей глаза, а слабоватый ветерок портил прическу с крабиком.
— Привет, бабуль. - улыбнулась я.
Бабушка всхлипнула и вытянула свои руки. Через секунду я оказалась в крепких родственных объятиях, из которых не хотелось уходить. Появилось ощущение безопасности и... Дома?
— Ну чего-сь ты стоишь на пороге, как не родная-то? Заходи, Лисичка моя, заходи. - бабушка приобняла меня за талию и повела внутрь дома.
Ветхий домишка изнутри оказался довольно уютным. Светлые, правда потрескавшиеся, обои с цветами, коричневый ковер - так выглядела прихожая. У двери лежал коврик, стояла подставка обуви и маленькая напольная вешалка. Затем бабушка начала показывать мне все убранство дома. В небольшой гостиной находись диван-кровать - на нем обычно спала старушка, столик, малюсенький телевизор - бабушкино достояние, о котором она рассказывала с особой гордостью и деревянное кресло-качалка, с которого я чуть не навернулась. После этого бабушка услышала урчание моего живота и, сцепив мою руку мертвой хваткой, потащила меня на кухню, где я познакомилась с главным охранником жилья - котом Ярославом. Он появился у бабушки пару месяцев назад: толстый подкидыш с шерстью благородного шоколадного цвета и зелеными глазками. Когда пушистик увидел меня, то сразу спрыгнул с кухонного стола и после обнюхивания ног «незваного гостя» начал тереться о них и мурлыкать.
— Признал. - усмехнулась бабушка и направилась к кухонному гарнитуру, шелестя по полу своими розовыми тапочками.
Я присела за деревянный обеденный стол и начала рассматривать кухню. Серовато-бежевые обои с витиеватым узором, деревянные половицы, такой же деревянный пол, пожелтевший холодильник, опять же деревянный кухонный гарнитур - все стояло очень близко друг к другу. Я не понимала, как бабушка умещается в таком маленьком домишке, но с другой стороны была рада - у моей кровинки есть жилье и комфортные условия, хоть и не «вип» - класса.
Спустя тридцать минут трещания советского радио на столе появилась тарелка, наполненная наспех слепленными сырниками.
— Ох! Варенье! Как же без варенья-то? - бабушка замельтешила по кухне, открыла доисторическую дверь напротив стола, и пропала, как я поняла, на летней веранде.
Через три минуты дверь распахнулась, и в кухню влетела бабушка, держа в руке большую банку с вареньем. Она с громким стуком поставила ее на стол, а затем, развернувшись вокруг себя, распахнула шкафчик с посудой и достала из него хрустальную розетку для варенья. Еще спустя некоторое время передо мой появилась кружка с ароматным чаем из почек смородины. Я начала уплетать стряпню, а хозяйка дома присела напротив и внимательно разглядывала меня, попивая чай. В какой-то момент терпение старушки, похоже, лопнуло:
— Ну и чаво-й случилось? - нахмурилась бабушка.
От неожиданности я подавилась сырником, а чай чуть не полился у меня из носа.
— Ничего не случилось...
— А Лёшка тебя просто так сюда-сь отправил, а? - она недоверчиво мотнула головой.
Я дожевала бедный сырник и допила чай. Затем схватила Ярослава, пытавшегося удрать из кухни, и усадила к себе на колени, а зачем начала свой монолог.
— Так, бабуль. Ничего не случилось, это раз. Заговора против тебя нет, это два. Для родителей я мертва, это три.
— Не поняла. Что происходит, Лисичка? - бабушка посмотрела на меня с нескрываемым беспокойством.
И я рассказала о своей зависимости, отношениях с родителями, фальшивой смерти, Корысти, даже Марке, и нынешней мафиозной жизни. Я не врала ни о чем, не умалчивала и не скрывала.
— Как-то странно все это, внуча. Мерзкие людишки, подозрительно добрые. Да и название «Корысть» буквально говорит об их планах. А еще главарь ваш, как его, Авреев - знакомая фамилия. Муть. Черт тебя побрал с уголовниками связаться.
— Выбора тоже нет, ба. - пожала плечами я.
— А если тебе уйти от них и жить со мной? Хотя, тьфу, найдут же-сь. Техноло-о-огие нынче, о-го-го... Ладно, Лисичка, пойдем-ка на заднем дворе посидим.
***
Близился закат. Поскрипывали уличные качели, ноги цеплялись за траву во время отталкивания от земли. Где-то за участком кричали петухи и блеяли козочки. Окраина Твери - поистине замечательное уютное место. Невольно я заскучала по старому бабушкиному дому.
— Ба-а-а. - протянул мой голос.
— Чаво-й?
— Почему ты не удивилась тому, как я живу? Не начала отчитывать, не позвонила родителям?
— Потому что ты копия отца, Алиса. Ко-пи-я.
«Копия?! Какого черта?»
— Знаешь, почему мы не виделись одиннадцать лет? Почему запретил твой отец? - я отрицательно замотала головой, - Потому что он тоже преступник, но он не хотел, чтобы ты об этом знала. А я грозилась рассказать, да и не только об этом. Вот поэтому-с меня и выперли в эти дебри Тверские. Чтоб-с помалкивала, внуча.
— Как... В смысле? Вообще что... Я ничего не понимаю...
— Значит-с, Лисичка, пороемся в закромах моей старческой памяти. Дело было в лихие девяностые. Развал СССР, период ваучеризации. Папка твой экономист, знал что эти бумажки имеют огромный вес. Начал их выменивать у простого люда за колбасу да пузырь водки - кушать все хотели. Познакомился с мужиком каким-то, а он тоже данным обменом занимался. А этот его товарищ и оружием обладал, вот и начали не выкупать за копейку и еду, а вымогать. Навымогались, эти чеки их обогатили. И в это непростое время появился у них двоих Окуляр. В окуляре делали прекрасные очки, очень качественные. Сырье свое, родное, прочное. Деньжат-с было нереально много, у очков с заводов качество было отменное, не то, что сейчас. У тебя, кстати, Лисичка, как со зрением?
— Плохо, очки ношу.
— Дай-ка погляжу.
Я потянулась к карману, вытащила оттуда чехол с очками-авиаторами и протянула его бабушке.
— Едрёна матерь! - воскликнула бабуля. - Это ж с завода Окуляра, девяностых годов! Откуда?
— Ба, я вообще без понятия. В Корысти дали, а то я постоянно в бумагах копаюсь - слепая, как крот. Ну, что там дальше?
— А дальше, Алиса, самое интересное. Беременеет Инна, твоя мать и моя дочь.
— В смысле? Я же не в девяностые... - перебила ее я.
— А ну цыц! - цыкнула бабушка. - Не перебивай. Я бабка старая, не дай бог забуду половину. Молчать и слушать, ясно? - я кивнула на замечание. - Ну так вот, Инка беременеет в 1996 году, в это же время твой отец понимает, что Окуляра мало и открывает Сонздрав. Компания по производству ортопедических матрасов, подушек и прочего. Напутствует своего товарища на сотрудничество и вложения, мол: появится Сонник, стабильные деньги, и Окуляр тебе отдам. Ну Лешка не промах: сделали они Сонник за год-два, а затем кинул он того оруженосца. В итоге у батьки твоего и Сонник, и Окуляр, потому что на него оформлялись, а тот товарищ в юриспруденции и экономике был недалек. И родились за год до этого кидалова два мальчика - близнецы Костя и Влад. Вот детки растут, Мартовы богачи, все рады, а дружбан-с то затаил обиду...- она замолчала, поджав губы.
— Ба... - я взяла шершавую старческую руку и сжала её.
Бабушка быстро заморгала, из ее глаз потекли слезы.
— Расстреляли мальчиков... Вместе с няней, когда Мартовы в офисе задержались.
Ярость от непонимания и лжи, скорбь за братьев, с которыми я могла бы сейчас жить, отрицание действительности - смешалось все. И наступил ступор. Полная пустота.
— Тот товарищ в оружии был ой как хорош! - всхлипнула бабушка. - Ну и слетел с катушек Лешка, а потом ты появилась, а он уже не имел радости отцовства. И скрывали все от тебя, бог знает зачем. Крыша у него поехала... - громко вздохнула старушка. - Инка чуть с ума не сошла и из-за мальчиков, и из-за мужа. А я все грозилась рассказать, да поведала! Карма уж чище будет-с. - завершила она и, поднявшись с качели, произнесла. - Ты посиди, обдумай, прогуляйся может, а потом в дом заходи. Я тебе на чердаке постелю, на первом этаже мест нет.
— Хорошо, ба... - только и смогла вымолвить я.
«Черт возьми...И как мне переварить всё это»
Я размышляла еще час, раскачиваясь на скрипучих качелях. Кто этот таинственный «Товарищ»? Почему он настолько бесчеловечный, тронул ни в чем не повинных детей? Это месть из-за денег, алчности отца? Может, за этим скрывается что-то другое? А если дело не в бизнесе, а в дружбе и это «награда» за меркантильность? Что же произошло на самом деле? Об этом по-настоящему знают только два человека: отец и его бывший друг. Видимо, очень хороший был друг, раз и бизнес вместе построили... Но зачем так поступил отец? Еще один запутанный клубок в моей голове...
***
— Вот, внуча, матрас в углу у окна, на стул одежду повесишь, спокойной ночи. - бабушка презентовала мне «комнату». - А, ой! Чуть не забыла! В шкафу на верхней полке фотоальбомы, можешь глянуть. Там, наверное, и фотографии мальчишек сохранились.
— Спасибо, ба. - я наклонилась и чмокнула её в щечку. - Спокойной ночи.
Бабушка покинула чердак, дверь хлопнула, а я принялась изучать выделенное мне помещение. Комната оказалась маленькой, но незахламленной. Бабушка во всем любила порядок, не удивительно. Матрас, на котором мне предстояло ночевать, лежал в углу комнаты около небольшого арочного окна. Рядом стоял стул, на котором уже лежал мой рюкзак. Этот закуточек предназначался для меня. А остальное место на чердаке занимал огромный шкаф, старый письменный стул, пыльное кресло фиолетового цвета и аккуратно сложенные друг на друга коробки.
Я прошла вдоль комнаты к шкафу, открыла верхние створки и нашла там толстенный фотоальбом, который чуть ли не упал на меня. Прокашлявшись от пыли, я сдула её остатки с альбома и, разместившись на матрасе, начала рассматривать фотографии.
«Так, это детские фотографии мамы...Это... Это мы с родителями на пляже в Анапе, та-ак, это отец на заводе... Отцовская семерка, та еще рухлядь. Да где же?»
Страницы сменялись одна за другой, и вот когда я долистала до конца альбома, увидела вставленный в обложку бумажный конверт.
«А это что еще такое?»
Раскрыв конверт, я увидела несколько фотографий. На первой была подпись: 5 августа 1997, выписка из роддома. Влад и Костя. Я прищурилась и рассмотрела фотографию поближе: Родители стоят вместе, улыбаясь. У мамы в руках закутанный с головой младенец, что даже лица не разглядишь, у отца - такой же кокон с детенышем внутри.
«Они были счастливы... А если бы все было по другому? У меня были бы двое старших братьев, отец не срывался бы на меня... Или меня вообще не было... Вдруг я стала заменой, которая не помогла?...»
Руки задрожали. Я отложила фотографию на матрас и зарылась руками в волосы, а лицом уткнулась в колени.
«Я чертова замена... Пластырь... Таблетка для них... Исправление ошибки...Гнусная Мартовская подделка для лжи и публичных выступлений... Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»
В глазах помутнело, из них потекла соленая жидкость. Я пыталась поймать ртом воздух, восстановить дыхание и успокоиться, но не помогало. Начало трястись все тело.
«Дышать... Мне нужно вдохнуть.»
Но вдохнуть не получалось. Слезы продолжали течь ручьем, пока я не оставляла попыток жадно схватить ртом воздух. В голове снова начали всплывать воспоминания.
***
— Плохо, Алиса, заново! - кричала преподавательница.
А пальцы уже немели от сильной нагрузки, я не чувствовала клавиш.
***
— Ты не выйдешь на улицу, пока не исправишь свои четверки, Алиса! - грозил басистым голосом отец и запирал дверь на ключ.
***
— Сколько тебе говорить, чтоб ты не жрала, как кобыла, Алиса?! - попрекала мать. - Ты обязана влезть в новое платье! Себя видела? Бегом вокруг дома 20 кругов, и только потом завтрак!
***
Громыхало небо. Сверкали молнии. По окнам барабанил сильный дождь. Каждый раз я вздрагивала от шума.
— Папочка, мне страшно! Прочитай мне сказку, пожалуйста! - умоляла я.
— Аль-иса, - у отца заплетался язык от алкоголя, - я-я же сказал: я занят!
— Но папа...
Замах. Удар. Хлопок. Боль.
Новая рана на тебе и душе.
***
Музыкальный звон трещит по ушам. Незнакомый притон. Какой-то парень рядом. Общая игла. Уход от реальности на пару часов. Кайф. Свет прожекторов. Танцы. Бурный секс с тем же парнем. Алкоголь. Темнота.
***
В ушах невозможно фонило, а я ощущала то, как медленно падаю в обморок. Внезапно я услышала мелодию звонка мобильного. Трясущимися руками мне удалось выудить телефон из кармана рюкзака, лежащего рядом. Проморгавшись от слезной пелены, я взглянула на экран:
Таня.
Я нажала на «Ответить» и поднесла телефон к уху.
— Ну что, путешественница, как все прошло? - именно так поздоровалась Таня.
— Мне говорить... Тяжело. - с заиканием и всхлипами прошептала я.
— Лисенок, ты чего? - тон новой подруги резко сменился с веселого на обеспокоенный.
— Атака. Паническая.
— Так, Лисенок, слушай меня! Огляди место, которое тебя окружает и мысленно перечисляй вещи, которые ты видишь.
«Луна за окном. Мои ноги. Фотоальбом. Фотографии. Первая, остальные в конверте. Стул. Рюкзак. Что у меня в рюкзаке? Глок, сигареты... Сигареты!»
Я зажала телефон между ухом и плечом. Освободив руки, я скинула рюкзак на себя и открыла основной отсек. Перебирая вещи, выудила спасательную пачку. Затем достала подаренную Кудрявым зажигалку, которая лежала в отдельном кармане. Я очень бережно хранила ее. Через тридцать секунд подпаленная сигарета находилась у меня во рту, а я не переставая делала длинные затяжки. Сигарета кончилась через 2 минуты.
— Вроде полегчало. Спасибо, Тань.
— Фу-у-ух! - выдохнула собеседница. - Что случилось?
— Если вкратце и по делу, то с бабушкой встретились, все хорошо, я ночую у неё. А еще она рассказала про то, как отец кинул какого-то человека в бизнесе, и тот застрелил двух моих братьев в девяносто восьмых либо в девяносто девятых годах. А я о них даже не знала. Ну, о том, что у меня братья были. Вот, и я поняла, что я неудачная замена предыдущих детей. Так меня и расквасило. Такие дела. - суммировал мой голос.
— Пиздец. - прокомментировала Таня.
— Согласна.
— И что делать собираешься?
— Хотела посмотреть фотки этих близнецов. Они прямо передо мной.
— Тогда со мной сиди, а то снова плохо станет.
В ответ я промычала и достала из конверта вторую фотографию.
«Твою мышь!»
— Тань...
— Чего?
— А если смерть моих братьев инсценировали так же, как и мою?