Малефисента
Пока молодые люди пили и познавали новые удовольствия, на празднике пропажу Свонхильды и Вильгельма всё же заметили. Тот мелкий толстый мальчик, спросил у господина Штальбаума, а где его дочка? И в особняке началась паника. Все переспрашивали, никто ли не видел Вилю и Хильди, кто их видел последним? Переживал за них по-настоящему, кажется, только господин Фриц, и он же пошёл первым делом к ней в комнату – та была открыта. Внутри всё было как обычно, мебель не перевёрнута, в шкафу видела аккуратно на вешалке рубашечка с коричневым пиджачком, галстучек с завязкой под воротником, на полках лежали юбки, чулки, какие-то тёплые кофточки. Единственное что смутило несчастного отца, так это распахнутая настежь балконная дверь. Он с ужасом заметил, что чётко напротив балкона дочки, раскидал ветки огромный тополь! Проклятое дерево заставило Фрица надумать ужасные картины, как его дочка вышла подышать на балкон, и тут же её какая-то мразь схватила и потащила наружу! Но Вилли тоже нигде не было. Господин Штальбаум даже поднялся к чердаку, но там, как он считал спрятаться то негде! И как ему казалось, что ничего хуже случится не может. Он ошибся.
Гер Штальбаум спустился в зал. Опрашивал снова всех гостей, не видел ли кто-нибудь Виленьку и Хильден. Выглядел, наверное, Фриц сейчас как утка, потерявшая своих утят, о чём ему злобно сказала жена. Её очень бесило, что её праздник прервался на поиски малолетних дегенератов – мало ли куда они ушли! А тот ещё Вилю периодически называл не пасынком, а сыном, как будто издевался над Магдой. Но её же праздник стал хуже, когда огромные двери в залу распахнулись и в проёме появилась чёрная фигура в шляпе. Кто-то невыносимо длинный, выше, чем все гости, прошёл внутрь и пройдя мимо гостей, даже кого-то отпихнув от себя, поздоровался с хозяином дома.
- Здравствуй, Фритци!
Гер Штальбаум заорал не своим голосом. Он стал молится и орать гостю «изыди». Запрыгнув на стол, Фриц сказал, что будет защищаться, ножом для торта. Но разве это поможет? Инфернальный гость снял шляпу – под ней блестела лысина, окружённая чёрными длинными волосами, те по бокам были завиты в тугие кудряшки, как с карикатур про недолюдей. Свет осветил лицо непрошеного гостя, Фриц теперь мог разглядеть его чётко, вспомнить его и снова ужаснуться. Вспомнить, от фамильной родинки над губой, в сочетании со странным крючковатым носом и огромными чёрными глазами, до чёткого, немного вытянутого лица с видимыми скулами. По сути, это чудовище выглядело так, как будто портрет дедушки гера Штальбаума, гера Трахтенгерца какой-то мальчишка изрисовал чёрной краской. Но Фриц не стал бы его просто так боятся...
- Что тебе нужно?! У-ухАди! – надрывно крикнул Фриц на гостя. – Я, я, я тебя сюда не приглашал! И, как ты вообще...
- Как я сюда попал или как я выжил? – гость улыбнулся, показав зубки, один из которых блестел золотом, и стал ходить по зале, вдоль стола, заставляя гостей вжиматься в стулья и утекать под стол. – Попал я сюда, потому что куда-то пропала охрана от ворот. Ты не знаешь куда?
- Фриц, а это, собственно, кто? – перебила гостя громко и с отвращением в голосе Магда.
- Тиха! – взвизгнул муж и подавился воздухом. Это-это...
- Исаак Лереманн. Я дядя этого порося. – он ткнул длинным пальцем Фрицу в пузо и тот свалился со стола, а затем, протянул руку его жене. На тонких пальцах Исаака крутились потемневшие перстни, как с одного их фамильного портрета. Фриц как их увидел, стал натурально рычать, пытался схватить, но Ися ловко увернулся. – Это моё. Как и всё то, где вы сидите!
Исаак нагло ходил по дому. Кто-то из гостей попытался напрыгнуть на него, но Исаак оказался ещё и силён – слишком долго этот колосс сидел в своём убежище и подраться с мужиками было даже приятно. А Фриц же стал видеть какую-то ужасающую взаимосвязь – пропажа дочери и племянника, так ещё и этот забытый ужас воскрес и пришёл к нему в дом! Он не выдержал и так же напал на гостя, но теперь с претензиями.
- Куда ты дел Хильду и Вилли?! – его слова прозвучали похожими на пение петуха.
- Ох, Фритци, да забудь ты уже про эту рыжую шлямпе... - Исаак игриво захихикал и махнул племяннику рукой.
Гер Штальбаум озверел. Пока Лереманн поднимался куда-то по лестнице, его племянник в действительности как яростный боров влетел за ним и пытался его избить. На втором этаже началась потасовка, Исааку выбили вставной зуб, а Фритца выкинули из окна. И пока хозяин дома приходил в себя, он направлялся к себе домой – в свою старую комнату. Лереманн не знал, что с ней сделали, но мамочка когда-то давно ему говорила, что заколотила её, чтоб там всё осталось нетронутым. Увидев в коридоре, вместо двери тупик, со шторой и висящий на ней портрет отца, Исаак почувствовал опустошение. Это выглядело как нелепая насмешка над ним. К тому моменту, в коридор ввалился запыхавшийся Фриц. Он влетел Исааку в живот и заставил того согнуться пополам. Снова Исе пришлось швыряться племянником, вот только он тоже не пальцем деланный и тот надавал ему в живот, а после, взяв непрощенного гостя за воротник пиджака, отправил его в стену со шторой. Лереманн ударился внезапно во что-то неровное и деревянное. На него упал портрет отца и в попытках встать, Исаак схватился за эту проклятую штору. Кажется, мальчики плохо её прибили – стена раскрошилась и ткань рухнула, оголив раздолбанную стену, за которой была дверь. Тут уже и гер Штальбаум удивился. Исаак поднялся на ноги и улыбнулся. Он с ностальгией достал ключи и отыскал на них маленький, с завитушками. Вставил в замок, тот сначала не поддался, но Иса что-то сделал и древний, забитый пылью механизм тихо заскрипел. Открылась пыльная комната. Исаак и Фриц заворожённо посмотрели внутрь, но войти не осмелились сначала, а позже, оба обратили внимание на следы на полу. На нетронутой годами пыли, сравнительно свежие следы хорошо отпечатались. Кто-то тут ходил: в тапках большого размера, ставя ступни как балерина, в ботинках поменьше и в маленьких тапочках, с каблучком, отчего след был ещё короче. Дети! Фриц вспомнил, что у Вилли и Хильди такая обувь есть. Но кто тут третий ходил? Исаак же, с меланхоличной улыбкой зашёл внутрь, аккуратно переступая через цепочки следов. Он дошёл до кровати, но с ужасом обнаружил, что кто-то трогал его кровать. Пропал дневник! Про себя он буркнул надежду, что это сделали дети, чьи следы разрезали комнату. Гер Штальбаум не выдержал и крикнул на дядьку:
— Это всё, что ты хотел?! А теперь верни Хильди и Вилли! И у-убирайся отсюда!
- Ты так сильно к Виленьке привязался? – хитро спросил Исаак, аккуратно подходя к книжным полкам полным мокриц. – Даже удивительно. Когда я узнал о том, что ты приютил Виленьку, я полагал, что ты поступишь с ним... в стиле твоей мамочки!
- Он не сын от прислуги! Виля племянник! Зачем мне его запирать где-нибудь или его скрывать?! Забирай всё что нужно и уходи, тем более тебя сейчас даже дети могут с чистой совестью пристрелить! – Фриц истерил на ностальгирующего Исаака, да так, как будто боялся расплаты, поэтому нападал на огромного еврея первым.
Исаак молча открыл мутное окошко, чтоб впустить на чердак немного воздуха. Постоял и посмотрел во тьму, облокотившись на пыльный в веточках и мёртвых жуках подоконник. Фриц кинулся на расслабленного дядьку, напрыгнул ему на спину и обхватив ему шею, стал душить и бить по лысой голове. Исаака шляпа улетела вниз, её же хозяин пытался безрезультатно снять с себя озверевшего Фрица. Исаак рухнул сначала на него, потом пытался встать, со 100 килограммами племянника на шее, но этот гад тянул его вниз, будто голову пытался оторвать. А после, внезапно отпустил. Лереманн было обрадовался, вывалился весь в пыли, как Штальбаум напрыгнул теперь на него спереди, крепко схватил лебединую шею дядьки и потащил к окну. Фриц душил Исаака, уложив его на подоконник и пытался оттуда скинуть. Исаак побагровел, вцепился руками в рассыпающуюся раму, которая тут же в его руках стала крошится в пыль. Это он швырнул племяннику в лицо и быстро выскользнул у него между ног. А затем сам, схватил за ворот красивого парадного кителя и выкинул в окно. Толстый племянник с воплями полетел вниз и упал на кусты с декоративными листьями. Повезло! А затем, снизу раздался мат и крик, вызвал ли кто-нибудь полицию. Ися же спокойно на это смотрел. Боится его поросёнок! Пока внизу орали гости, визжала жена Штальбаума, от того, что какая-то чёртова ночная фея испортила ей день рождения, еврей сплюнул вниз пыль, а сам продолжил рыться в своих вещах. И не только на чердаке. Он зашёл в комнату Вилли – маленькую и совсем неуютную для особенного мальчика! Исаак хотел было возмутится, что Виле даже белья не выдал этот проклятый Фриц, но после, с удивлением обнаружил одеяло и матрас под кроватью, когда заглянул в спальню Хильди. Даже нашёл припрятанную куколку, которую утащил дурачок. На Лереманна напала жестокая ностальгия по этому месту, даже не хотелось никуда выходить, даже если сейчас придут какие-нибудь гестаповцы... но надо. Праздник рыжей шлюхе-старшей и её мужу Иса тщательно испортил, самого племяша напугал до полусмерти – можно уже сочинять завещание, что после смерти, всё имущество этого проклятого Штальбаума достанется Штальбауму младшему и единственному прямому потомку немецкого герцога Вильгельма Трахтенгерца, в доме которого так нагло делал ремонт этот омерзительный свин. Потомку, как и по материнской, так и по отцовской линии. А Хильди... Она же девочка! Исаак пока бежал вниз, а затем бежал от озверевших гестаповцев размышлял – а что же его мальчики любимые сделали с этой рыжей дурой?