Один вечер
Ноа
Следующим вечером было Рождество. Мама меняла мне пластырь и обрабатывала рану перед тем, как придут гости. Все готовились к празднику, суетились, в то время как я сама лишила себя этого.
Николас был прав. Я не думала о последствиях, когда садилась за байк, прекрасно зная, что не умею водить. К тому же, я не могла сесть за руль гоночной машины.
Мама отрывала мне пластырь, но он настолько сильно приклеился, что я зашипела от боли, когда она его снимала. Я прикусила губу, пытаясь стерпеть просто невыносимую боль.
Я отвлеклась, когда на кухню зашёл Николас. Он стоял у двери и смотрел на меня. Он молчал, по обыкновению держа руки на груди. Стоял и прожигал меня взглядом.
Я отвлеклась на маму и простонала от боли, когда она случайно задела мою рану, пытаясь обработать. Краем глаза я заметила, что Ник хотел сорваться с места, но в последний момент сдержал себя.
Что это было? Он беспокоился? Почему он так посмотрел на меня, как будто беспокоился? Николас никогда не стал бы идти против своих слов. Он меня ненавидит и всячески показывает это. Он презирает мои чувства. Неужели готов отдать меня другому? Думаю, тогда он точно не сможет видеть меня.
Мама наклеила мне пластырь и я ушла в свою комнату. Рождество я однозначно проведу здесь. Не хочу показывать всем свою рассеченную щеку и объяснять, как именно получила эту травму. Не хочу, чтобы меня жалели и смотрели на меня грустным взглядом.
Когда начался ужин, мама лишь принесла мне еды, чтобы я хоть немного поела.
— Я сказала гостям, что ты заболела. Плохо себя чувствуешь и всё такое.
— Спасибо.
Она кивнула и уже собиралась покинуть комнату, как развернулась ко мне и спросила.
— Вы так и не поговорили?
— Мам, я не хочу это обсуждать.
— Я поняла.
Она кивнула и ушла к гостям. Я спокойно поужинала и листала ленту новостей.
Спустя неделю мне уже не нужен был пластырь, потому как щека почти зажила, но ещё был заметен шов, хоть он и почти рассосался.
Родители уехали в гости к знакомым, а я осталась дома одна. Но ненадолго. Николас приехал домой и постучался ко мне в комнату.
— Рафаэлла сказала, чтобы я проследил за твоим ужином.
Я кивнула. Он поставил поднос на тумбу. Запахло так вкусно, что у меня заурчал живот.
Я поставила поднос рядом с собой и принялась за еду. Справилась со своим импровизированным ужином я достаточно быстро, после чего посмотрела на парня.
— Теперь всё?
Он кивнул. Я видела, как он хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов.
— Слушай, Ник. Можно я попрошу тебя кое о чём?
— Я не стану с тобой встречаться.
— Нет, не это. Давай хотя бы на этот вечер притворимся, что ты простил меня. Всего один вечер.
Он усмехнулся и кивнул.
— Я надеюсь, это не очередная твоя уловка?
— Нет. Один вечер. Можно сказать, прощальный.
— Хорошо. Чего ты хочешь, Ноа?
— Поцелуй меня.
Он усмехнулся.
— Ты уже не та невинная девочка. Скажи это.
— Я хочу чтобы ты вошёл в меня.
— Мы не будем трахаться, Ноа.
Я смотрела на него и понимала, что он говорит это серьезно и ни капли не шутит.
Но он поцеловал меня. Грубо, властно, с языком. Он терзал мой рот, выплескивая все эмоции, которые у него остались ко мне.
Он повалил меня на спину и коснулся пальцами моей плоти сквозь кромку трусиков.
Когда он вошёл в меня пальцами, меня тут же пронзила лёгкая боль, от чего я даже вскрикнула. Николас, как и я сама, не ожидал от меня такой бурной реакции.
— У тебя давно не было?
Я кивнула. Он долго смотрел мне в глаза а после снова спросил.
— Как давно у тебя не было?
— С нашего последнего раза, Николас.
Он кивнул и повторил движение. Я постаралась расслабиться, когда он оказался между моих ног и провёл языком по внутренней стороне бёдра. Он отодвинул мое нижнее белье в сторону и начал ласкать меня, чередуя язык и пальцы.
Видимо, из-за достаточно долгого отсутствия близости я стала более чувствительной к прикосновениям, отчего металась по кровати, сжимая простыни и кусая губы, сдерживая стоны. Не знаю, почему, хоть мы и были дома одни, эта привычка так и осталась со мной.
Ник поднялся ко мне и ухмыльнулся, затягивая в поцелуй. Я развернула его на спину, понимая, что теперь моя очередь доставлять ему удовольствие. Я видела по его глазам, что он не ожидал этого. Аккуратно прикоснувшись к нему, я начала неуверенные движения. Хотя я пыталась делать вид, что справляюсь. Впрочем, Николасу явно доставило это удовольствие.
Мы сидели на кровати и молчали. Я не знала, что сказать ему на этот порыв, который произошёл между нами. Я посмотрела на него и он осторожно спросил.
— Почему ты решила взять именно байк?
Я пожала плечами.
— Мой психолог сказал, что мне нужен адреналин.
— Ноа, но ведь есть много способов...
Я перебила его.
— Но ни один не приносит мне такого удовольствия, как первое место на гонках.
— Тогда почему? Почему ты не поехала на гонки?
— Потому что не могу. Я полюбила их из-за папы, но он предал меня и чуть не убил. Когда он умер – единственным человеком, который не дал мне упасть и возненавидеть гонки, был ты. Но после нашего расставания у меня случилась депрессия и я обратилась за помощью к психологу.
— Я всё ещё не понимаю, зачем ты попросила байк. Это ведь опасно.
— Да, это опасно. И это полностью моя вина, что я плохо закрепила шлем и пропустила поворот.
Я накрыла ладонью кулон, который мне дарил Ник.
— Зачем ты его носишь?
— В смысле?
— Мы расстались. Зачем ты продолжаешь его носить?
Я пожала плечами.
— Просто, как воспоминание. Не больше.
— Отдай его мне.
— Что? Ты шутишь?
Я была в ужасе.
— Отдай мне его. Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало тебе обо мне.
— Но Николас!
Он сам снял с меня кулон и ушёл из комнаты, снова оставляя меня одну.