3. Упавший
Тсуна растянул губы в подобии улыбки и качнулся на пятках. почти не держась уже порядком замёршими руками за перила.
- Красиво... - выдохнул он, запрокидывая голову вверх и смотря на медленный танец снежинок, чувствуя, как они тают, мимолётно касаясь его лица, шеи и рук.
Эта ночь была прекрасна.
Начало зимы, тёмные, равнодушные небеса, снегопад, ветер и он в белой рубашке и в ярко-жёлтом кардигане поверх неё. Бордово-красный шарф был скинут с него ещё по-ту сторону крыши, за перилами.
Тсуна закрыл глаза, вспоминая, как в странной апатии пришёл сюда. Как развязал шарф, подарок от матери, бросил его, а после перелез через ограждающие от края крыши перила и так и застыл на краю.
Сколько раз он приходил сюда? Сколько раз стоял у края и побоялся сделать шаг вперёд? СКолько раз он точно так же стоял запрокинув голову и смотрел на бесчувственные своды небес? Сколько?
Уже и не сосчитать.
Это началось года три назад, когда он поймал себя на мысли, что хотел бы утопиться в ванной. Сначала Тсуна отмахивался от этих мыслей, старался отвлечься, но впоследствии настолько привык к ним, что уже не смог от них отказаться.
Не то чтобы у него были веские причины для всего этого... но ведь из-за чего-то же всё и пошло, верно?
Из-за чего Савада не знал, лишь чувствовал, что рано или поздно, но всё же сделает решающий шаг.
- Страшно, - Тсуна тихо рассмеялся, руки тряслись, ноги тоже. Всё в нём тряслось от липкого и приторно-сладкого, как некоторые сиропы от кашля, страха.
Сердце с каждым новым ударом билось быстрее, кровь приливала к рукам и ногам, чтобы в случае чего быстро перемахнуть через перила на безопасную сторону крыши, голова кружилась от контраста тепла собственного тела и холода зимнего воздуха. Естественная реакция организма на опасную для жизни ситуацию, кричащая об инстинкте самосохранения.
Но Тсуна лишь аккуратно повернулся к пустоте спиной, дрожащими руками не крепко держась за перила и с прищуром оглядывая ровное покрытие крыши, дверь через которую он сюда зашёл и алый шарф рядом с нею.
Так немножко спокойней...
Сейчас, перила были единственной чертой между жизнью и смертью для Тсуны, чертой выбора.
Всё в нём напряглось до предела, руки сжались на перилах крепче, тревога поднялась от его груди к самой макушке...
И он сделал свой выбор с последним звоном тревоги в ушах.
Пальцы нехотя отпустили перила, негнущиеся ноги дёрнулись назад, рот раскрывается и в последний раз ошалело глотает, вставший острым комом в лёгких. воздух.
Тсуна падает широко распахнув глаза и тщательно запоминая отдаляющееся тёмное небо, прощальный танец снежинок и мир в целом, стараясь ничего не упустить.
Ни рёв ветра в ушах, ни бешено бьющееся в грудной клетке сердце, ни свой собственный страх, ни гудки машин внизу, ни горькое чувство вины перед матерью и немногочисленными друзьями, ни солёные слёзы заполняющие его глаза...
Треск костей и кровь расползается под его телом.