Игра началась
Мой здравый разум вернулся. Я лежала в выбеленой комнате на коричневой кушетке. Пахло хлоркой и лекарствами. Возле меня стояли Ромка, Бяша и фельдшер Павел. Лица моих друзей были испуганные, только фельдшер улыбался.
-Ну что, очухалась?- ласково спросил он. Моя голова очень болела, а усталось горой навалилась на меня.
-Да...- слабо выдавила я из себя.
-Чтож ты так друзей своих пугаешь?- сказал Павел и погладил меня по голове- сейчас твои родители приедут за тобой, тебе нужен покой.
Бяша посмотрел на Ромку. Они не собирались уходить. На улице раздался резкий и громкий визг тормозов. Папа приехал. Мои родители ворвались в медпункт, мама вся растрепаная сразу же кинулась ко мне.
-Доченька! Господи, Боже! Как так то!?
-Тише. Девочке нужен покой. У нее ранее были приступы эпилепсии?- спросил фельдшер. Папа отрицательно помотал головой.
-Не было. Мы сами очень удивлены.
-Ясно. В общем, покой и постельный режим. Такие приступы очень истощают организм, так что пусть Оксана отдохнет, никакой школы несколько дней, справку я вам выпишу.- мама обернулась к папе и тихо сказала.
-Поехали домой...я чуть с ума не сошла.- отец пожал руки мальчишкам и поблагодарил, что те быстро сорентировались и позвали на помощь.
-Вас пацаны подвезти по домам?- спросил папа. Рома и Бяша переглянулись.
-Нет, дядь Кость, не надо, мы сами дойдем. Оксана, поправляйся.- сказал Рома и слегка толкнув Бяшу в плечо они вышли. Я смотрела в след уходящим мальчишкам и так тоскливо на душе стало, я не хотела чтобы они покидали меня. Какой-то не понятный страх одиночества вцепился в мою душу и не хотел отпускать. Мама что-то мне говорила, но я даже ее слов не слышала, потому что думала о своих друзьях. Я хотела крикнуть чтобы они остались, но пацаны уже вышли из медпункта. С родителями я перестала чувствовать себя в безопасности, даже с моим любимым папой, таким большим и грозным.
Отец на руках унес меня в машину. Аккуратно уложив на заднее сидение, он поцеловал меня и закрыл дверь. Запах отцовской машины меня успокоил. Голова дичайше разболелась. Мышцы во всем теле ныли так, что хотелось сорвать с себя кожу. Родители сели в машину и мотор заревел. Пока мы ехали домой, я отключилась.
Время для меня стало не ясным понятием. Я знала как приходят в себя люди после эпилепсии, у меня одноклассница со старой школы страдала этим, но она после приступов никогда не задерживалась на больничных, день максимум два и она уже ходила в школу, но для меня время превратилось в густой, мутный кисель из которого я не могла выбраться. Папа привез мне кучу таблеток. Я просыпалась пила таблетки и ложилась спать дальше. Есть я не хотела, еда просто не лезла в глотку. Мама мне готовила самое простое, чтобы я глотала не прожевывая. Я запуталась во времени. Я могла спать весь день, а проснуться посреди ночи. Я не знала какое число и какой день недели. Моя жизнь превратилась в хаос.
Я в своем тяжелом состоянии совсем забыла про своих друзей. Я даже про Ромку не вспоминала, единственное о чем я думала перед каждым своим сном, чтобы меня поскорее отпустило. Фельдшер несколько раз приходил к нам и он был удивлен не меньше родителей, что я продолжаю болеть после припадка, такое продолжительное время. Отец привозил врачей из города, но и те пожимали плечами и говорили только, "ждите, скоро оклемается"
Дни уходили. Я начала приходить в себя, стала реже спать, но моя голова продолжала меня убивать. Она постоянно болела! И только горсть таблеток обезболивающих меня спасала на какое-то время.
В одно дождливое утро, мама пришла домой с понурым лицом. Пройдя ко мне в комнату, она села на край кровати и погладила меня по голове.
-Мам, ты чего?- спросила я, пытаясь проснуться. Мама вздохнула и убрала руку.
-Оксан...- ее голос был сухой, она осторожно произнесла мое имя, словно оно хрустальное и если сказать его чуть грубее оно разобьется. Я открыла глаза и удивленно уставилась на маму. К моему счатью голова моя не болела.
-Что случилось?- нервно спросила я, мама отвела глаза и тихо-тихо сказала.
-Оксан, Полина...Полина Морозова повешалась...
-Чего!?- заорала я и тут же подскочила с кровати. Меня слово облили ледяной водой. Мама молчала. Я тут же сняла шорты в которых спала и надела спортивные штаны, лежавшие на стуле.
-Какое сегодня число?!- снова заорала я
-Одиннадцатое.- сказала мама так и не поднимая глаз. "Запомни Оксан, десятое сентября" всплыли в моей голове слова Бяши из моего сна, а может из альтернативного мира, я не знаю как это еще назвать.
-А Полина когда с собой это сделала?
-Вчера ночью...- я выбежала из комнаты. Ебучая эпилепсия! Не просто так у меня случился приступ. Кто-то извне мне пытается помешать. И ему это удается!
Выбежав из дома я замешкалась, а куда мне идти? Я даже не знаю где находятся мои друзья. Слез не было, был только страх и сильнейшая вина, что я не спасла Полину. Значит опасность нависла над остальными. Следующий Ромка.... Нет! Нет! Никакого Ромки и вообще никого!
-Доченька! Ну куда ты зайди в дом! Ты еще слабая!- кричала мама, выбегая за мной следом.
-Нет мама! Мне нужно найти остальных!- ответила я и хотела бежать, но мама поймала меня за руку.
-Твои друзья все по домам! Полину хоронят завтра. Завтра всех и увидишь!
Из моих глаз полились слезы. Я вырывалась из рук матери и орала все на свете обидные слова адрессованые лично мне. Полюшка, как же я виновата, как же так! Мама прижала меня к себе и начала гладить по волосам. Я рыдала в нее и сжимала ее футболку.
-Пусти меня-я-я-а!!! Пусти-и!!!- выла я, но мама не отпускала.
-Это я виновата! Я виновата! Я могла ее спасти!- орала я на всю улицу. Мама быстро повела меня в дом.
Я снова очутилась в своей комнате. Я лежала на кровати и впинывала одеяло, мама прилегла рядом и прижимая к себе пыталась успокоить, но моя истерика взяла над мною вверх. Я сама себя била, кусала, ударялась головой о стену. Мама всячески старалась заломать мне руки, чтобы я прекратила травмировать себя, но у нее это получалось плохо.
Только спустя два часа я успокоилась. Я просто лежала на спине, руки были по швам, а мои глаза, из которых лились ручьи слез, смотрели в потолок. Со мной разговаривали родители, но их голоса были словно под водой. Я ничего почти не слышала, мой мозг просто не хотел их слышать. Перед глазами стояла Полина. Моя дорогая Полюшка. Моя подружка с темными волосами. Вот она, стоит передо мною, в своей желтой футболочке и зеленых шортах. Она держит скрипку и улыбается. Полиночка, зачем же ты это сделала...
Страх и безысходность поработили меня. За себя мне не было страшно, я боялась за своих друзей. Мой сон начал сбываться, а я ничего не начала даже делать. Из самых недр души вырывалась ненависть к бабке, которая наворотила дел и что она сделала не известно. Женя! Точно! Она же обещала помочь!
Я сползла на пол и начала под кроватью искать коробку обклееную скотчем. Среди дорожных сумок, пакетов с обувью я нашла предмет своих поисков. Всю драную, в пыли коробку я вытащила на свет. Все в ней так и лежало. Мешочек с волосами, детские носки, шапочка, жуткие письмена на латинском языке, фото пост-мортем,старая книжка в кожаной обложке и свечи. Я вытрясла из рюкзака свои учебники и начала перекладывать жуткие ритуальные предметы в него. Сегодня одиннадцатое, Женя сегодня должна приехать. Отложив рюкзак я тихо вышла из комнаты. Родители сидели в зале где не громко играл телевизор.
На цыпочках я пошла к выходу из дома. Тяжелые, кучные, серые тучи нависли над поселком. Было очень тихо, настолько тихо что звенело в ушах. Выйдя за калитку я со всех ног понеслась к дому Бабушкина Васи. Людей на улице было не много, все уже знали что внучка Морозова Харитона умерла этой ночью. Никто со мной не здоровался и я ни с кем не здоровалась, я не обращала на это никакого внимания, мне срочно нужно было увидеться с Женей
Вот и косой забор и старая калитка. Терять времени не хотелось, тормозить, открывать калитку. Отскочив от трухлявого чурбачка, что стоял в траве у ограды Бабушкина, я перепрыгнула через низкий забор и приземлилась в траву.
Тарабаня в дверь я ждала когда кто нибудь выйдет на крыльцо. В сенках раздались тяжелые и медленные шаги. Дверь противно скрипнула и на пороге появился дородный мужик с густой щетиной. Это и был Вася. Он удивленно уставился на меня подняв брови. Судя по опухшим глазам и отлежанным полоскам на щеке- он спал.
-Чего тебе?- наконец-то он пробасил сонным голосом.
-А Женя приехала?- спросила я не своим голосом, чему сама удивилась. Он звучал так затравленно, убого, будто я готовилась к избиению. Василий протер сонные глаза и зевнул.
-Приехала, только ее сейчас дома нет. Ушла в лес воздухом подышать. Городская фифа, воздуха ей мало.- небольшое облегчение. Женя тут, она приехала. Значит она точно мне поможет.
-Как она придет, передайте ей что я вечером приду.- сказала я, Вася поднял одну бровь.
-А звать-то тебя как?
-Оксана. Оксана Тихомирова.
-Понял.- Василий проводил меня взглядом и закрыл дверь только тогда, когда я вышла за ограду. Медленно плетясь домой по дороге я думала как начать разговор с папой на счет бабки, ведь она его растила тоже. Он должен что-то знать.
Я шла по пустым улицам. Из-за крыш домов с огромной высоты за мной наблюдала страшная рожа Шута, он все так же улыбался и высунутый язык-горка так же змеился куда-то вниз. Сейчас он казался еще более не дружелюбнее. Остановившись я уставилась на городок. Нас разделяют только две улицы, которые можно срезать по прямой. По той самой прямой где есть огромная лужа-болото, в которой мы с Бяшей извозились как свиньи.
Не объяснимое чувство возникло где-то внутри живота. Сосущее, не приятное. Меня почему-то потянуло к жуткому городку, хотя до этого момента он меня только очень сильно пугал и отталкивал. Черные дыры глазниц Шута смотрели прямо в душу, словно говорили, "Ну чего же ты ждешь? Иди ко мне! Повеселимся!" Словно педофил подманивал ребенка конфетой.
И я пошла. Не смотря под ноги я двинулась в сторону городка. Нет, он меня не гипнотизировал, просто я решила, что мне срочно нужно подойти к Шуту. Чем ближе я подходила, тем сильнее становилась моя тревога. Этой тревоге было где развернуться, ведь внутри меня была такая больная пустота, пустота которую оставила после себя Полина.
Возле городка стоял милицейский бобик. Лейтенант Тихонов и его напарник Борисов осматривали Шута, что-то вынюхивали. Заметили меня не сразу, только когда я совсем близко подошла. Тихонов завидя меня свел брови в переносице.
-Тихомирова! Сюда пока нельзя!- громко сказал он и я сразу же остановилась. Ветер гулял среди деревьев и нагонял тоску, казалось он плачет, плачет так прискорбно.
-Почему?- крикнула я. Лейтенант вздохнул и подошел ко мне. Тяжелая, теплая рука опустилась на мое плечо.
-Оксан, в этом месте...умерла твоя одноклассница. Сюда пока нельзя.
Слова Тихонова ударили словно хлыстом по лицу. Я закрыла лицо руками и слезы снова полились из глаз, их поток был нескончаем и соленые капли начали просачиваться сквозь пальцы. Тихонов погладил меня по голове и отошел к своему напарнику.
Я стояла не двигаясь около часа. Милицейский бобик уже уехал и детский городок был полностью в моем распоряжении, но я все так стояла и выплакивала глаза. Полина оставила нас. Оставила меня. Оставила дедушку. Это была единственная девочка, единсвенная подружка в этом поселке, а сейчас ее нет. И никогда больше не будет
Я даже и не сразу заметила на сколько стало тихо. Людей не было, хотя на этой улице, чуть ли не в каждом доме живут дети. Сейчас было пусто. Даже не слышно было ворон, которые в такую гадкую погоду галдят над лесом. Оторвав мокрые ладони от лица, я вытерла их о футболку. В носу скопились жидкие сопли, шмыгая носом я сделала несколько шагов по направлению к Шуту.
Его страшная морда уже не смотрела на меня, его глаза были направленны куда-то в поселок. Сраная горка! Я обошла городок по кругу. Ничего странного тут не было, кроме одного... куска веревки что была крепко завязана на лестнице, на этой веревке Полина и повешалась. Странно, что милиция ее не убрала. Я поднялась по лестнице до веревки и аккуратно прикоснулась к ней. Она пугала, казалось, стоит ее тронуть, как она тебя либо обожжет, либо ты умрешь, просто от остановки сердца, но она меня не убила. Обычная веревка, завязаная очень крепким узлом. Кончик ее болтался на ветру. Бедный дед Харитон. У него был один родной человек, а сейчас и того нет.
Из глубины леса раздался смех. Я тут же убрала руку от веревки и спрыгнула с лестницы. Подбежав к краю леса, прислушалась. Смех повторился. Он был детский и очень не добрый. Зайдя за первые деревья я искала источник этого безобразия. Весь поселок в курсе смерти девочки, и все равно кто-то позволяет себе смеяться?
Смех не прекращался, он словно лился ото всюду! Интрес зажегся во мне и я пошла глубже в лес...