Глава 8
— Папуля! — Радостно кричу, хотя знаю, что это ни сколько не смягчит его.
Он, в своём дорогущем костюме проходит в квартиру, не снимая обуви. Высокомерно оглядывает и меня: с ног до головы, а затем кривит губы, будто ему противно.
— Отброс. — Выдаёт отец, смотря мне в глаза.
Не смею и слова сказать. Словно застываю на месте.
— Ты, наверное, понимаешь, зачем я приехал, если совсем мозг не высох.
В детстве мне всегда хотелось врезать ему. За то, как он обращался с сестрой, с мамой. Они сейчас обе мертвы.
— Я знаю, зачем. И мне правда жаль, что так вышло. Видео удалят.
Он смеётся. Так противно.
— Да мне плевать на это видео! — его крик, наверняка, слышен на всём районе. — Ты понимаешь, что позоришь нашу семью? У тебя, вообще, есть честь и достоинство? Не то достоинство, которое ты в своих штанах удержать не можешь, а чувство того, что о тебе будут везде говорить? Ты обо мне, сопляк, подумал?!
Я молчу. Всегда молчал, потому что считаю, что мои слова его взбесят ещё больше.
— Всё-таки мне стоит провести тест на отцовство. — выдаёт он, снимая с себя пиджак. Чёрт, это не к добру. — Кто знает, с кем трахалась твоя мать.
Я шумно вдыхаю через нос, но всё равно продолжаю молчать. Мама — это святое. Отец ни раз говорил подобное.
— Мерзкая шлюха...
— Заткнись! — говорю я, чувствуя, как внутри меня что-то начинает полыхать.
Отец удивлённо поднимает брови, смеясь. Снимая с себя галстук, тот расстёгивает верхнюю пуговицу и закатывает рукава рубашки до локтей. Мне конец.
— Да как ты смеешь повышать на меня голос, щенок?
— Мать — шлюха? А может быть это ты, мерзкий подонок, который не давал ей спокойно жить? Ты даже ногтя её не стоишь!
Взрываюсь. Готов наброситься на него. Внутри всё кипит от ярости. Он может оскорблять меня сколько хочет, но если разговор заходит о маме, о единственном человеке, которого я до сих пор люблю больше жизни, — я готов убить отца.
— Я тебя сейчас прикончу, сопляк!
Он замахивается, а затем я получаю сильный удар по лицу.
Щека неприятно пульсирует и горит. Я не имею права поднимать на него руку. Поэтому, лишь поворачиваю голову в сторону отца и говорю:
— Мама умерла из-за тебя.
На этот раз я получаю удар в живот и сгибаюсь пополам, чувствуя, как боль пронзает всё тело.
Я не имею права поднимать на него руку.
Живот хоть и болит, но я поднимаюсь и продолжаю:
— Сестра тоже умерла из-за тебя.
На этот раз он делает апперкот и я падаю с ног, ударившись головой об пол. Когда его кулак соприкоснулся с моей щекой, я прикусил язык. Чувствуя металлический вкус крови во рту, я только хочу встать, как сразу следует удар ногой в бок и мне становится ещё больней. Мне хочется плакать. Да даже не от боли, а от того, что это, мать твою, делает родной отец. Удар за ударом, я так же лежу и пытаюсь что-то сказать.
— Как ты, мелкий, имеешь право говорить что-то про меня?!
Из носа хлыщет кровь, а бок и ноги адски болят.
Мама, мне больно.
Еле открываю глаза и вижу её. Она выглядит так же, как и в тот день, когда отец убил её. Чувствую, как слёзы стекают по вискам и улыбаюсь.
А затем ещё удар по животу.
— Одно моё слово — и тебя закопают живьём. Подставь меня снова — я сделаю это.
Он плюёт на меня и уходит, не закрывая дверь.
Лежу на полу, не в силах пошевелиться. Каждый вдох отзывается дикой болью по всему телу.
Эвер говорила, что я стал злее.
Но Эвер не знает, насколько это больно — быть сломленным.
Закрываю глаза.
* * *
Я вспомнил маму и сестру. Это самый изощрённый метод мазохизма. Как и предполагалось, вчера дома никто не появился и я мог вдоволь настрадаться в одиночестве, вспомнить о хороших днях, возненавидеть ещё раз отца. Но как бы длина или коротка не была ночь, всегда наступает рассвет.
И мне надо было в колледж. Я старался надевать всё, что скрывало бы синяки. На лице они особо не были видны.
Мама, чёрт возьми, с кем ты меня оставила?
Приехав в университет, я выхожу с радостной улыбкой из машины и встречаюсь взглядом с Кэмероном, который стоит, среди девушек. Но он расталкивает всех и следует ко мне.
— Выглядишь так, будто джекпот срубил. — щурится друг. — Отец приходил?
— Мм? — я блокирую машину.
— Ну ты попросил не приходить домой. Здесь две причины: либо ты с девушкой переспать хочешь, либо отец приходит. Я больше склоняюсь ко второму варианту.
— Да, всё отлично. — Не поднимая головы иду прямо ко входу в колледж, надевая солнцезащитные очки. Красные синяки всё-таки остались под глазами и мне не нужно лишних разговоров с преподавателями. Кэм молчит, потому что скорее всего, понимает, почему мои движения скованы и почему, чёрт возьми, я не могу ходить нормально.
— Ты всегда говоришь, что всё отлично, Декс. Хотя бы раз расскажи мне, что с тобой сделал отец. Ты знаешь, за тебя или Бойда, или Эвер — я любого порву. Мы же стая, помнишь?
Кэмерон, чёрт его подери, всегда прав. Я не имею права скрывать от него что-либо. Потому что он ничего не скрывает от меня.
Вдыхаю через нос и поднимаю голову. В висках стучит и пульсирует. Готов рухнуть прямо здесь и сейчас.
— Кэм, если я сейчас упаду — просто дай мне сдохнуть, ладно?
— Нет. — Кэмерон качает головой, глядя на меня. — Вы с Бойдом так и не помирились?
Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь к Кэму.
— Нет. Мне нужно срочно сделать так, чтобы видео удалили...
— Не волнуйся насчёт этого. — Кэмерон улыбается. — Я, как ваш друг, уладил эту проблему. Видео больше нет в сети.
Что? Я недоуменно гляжу на друга, сняв очки, так как они мешали всему обзору.
— Ну нихрена ж себе... — выдает Шелби, глянув на мое лицо. — Это...
— Как? — я перебиваю. — Как ты удалил это видео?
— У меня свои связи, дорогой.