Тёмные воды

– Может, вы уже наконец что-то по-нормальному объясните, дорогие родственнички?

Я сидела на заднем сидении «Киа Рио», зажатая между двойняшками. Всю дорогу они трындели без остановки, но толку от этого было мало.

За рулём этого зверя, который дрифтовал не хуже гоночного болида, сидела, поджав губы, тётка Людмила, которая наоборот, за всю поездку едва ли проронила пол-слова. Её лицо я ещё смутно помнила, но эти воспоминания были размытые, детские – со странных семейных воссоединений, которые проводились в те далёкие времена, когда я ещё под стол пешком ходила, но едва только бабушка отчалила в мир иной, почти сразу сошли на нет. И, должно быть, все стороны такому исходу по-своему были рады, потому что атмосфера на тих посиделках всегда была не то чтоб дружественная, и в целом тёплому общению не способствовала. Мать от этой части семьи отдалилась, я никогда не спрашивала, почему, но теперь, кажется, стало ясно.

– Ну погоди, это не по правилам! – прогундела Марийка в ответ на мою просьбу, повторившуюся за нашу поездку уже, наверное, пятый раз. – Сначала мы тебя обедом накормим, потом банька. ..

– А потом можно и разговоры разговаривать! – подхватила Даша.

Из двойняшек она была старшая, и вела себя в этой парочке, как главная, поэтому различать их было легко.

– Оооо, боги, за что мне всё это! – простонала я, окончательно отчаявшись получить хоть немного вразумительный ответ, и просто уставилась в окно машины, за которым тоже, кстати, ничего хорошего не происходило.

Городской пейзаж давно кончился, и теперь вдоль скоростной трассы тянулись поля, перемежаясь с дачными посёлками.
Карты говорили, что автомобиль гонит на юг по Симферопольскому шоссе, но финальный пункт назначения они указать не могли, а добиться чего-нибудь толково от моих попутчиков оказалось затеей гиблой. Наконец, Киа свернула, въезжая в один из придорожных посёлков. Табличка на въезде торжественно гласила «Малое Ящерово». Прекрасное местечко, только Малого Ящерова мне в жизни и не хватало. Машина притормозила у деревянного домика, почти по самую крышу утопающего в буйной июльской зелени. Резные наличники были покрыты свежей краской, у крыльца стояла покосившаяся скамейка, на которой пузом кверху дремал толстенный рыжий кот. Картина вырисовывалась просто идиллическая, и всё равно примешивалось к ней что-то... потустороннее. Вдоль крыльца над входом свисала странная самодельная гирлянда: на джутовые нити были нанизаны шишки, камешки, сушёные ягоды и, кажется, чьи-то кости...

Сёстры выкатились из машины, ни на секунду не прекращая болтать. Тётка Людмила тоже вышла, подбирая длинную юбку так, чтобы не защемить дверцей автомобиля. Мне никто особого приглашения не сделал, но сидеть в машине было бы глупо, поэтому вслед за всеми я отправилась по тропинке к увитому виноградной лозой крыльцу.

– Да уж, глухомань здесь редкостная, – выдохнула я невольно, перешагивая порог.

– Это чтоб никто не слышал, как мы сейчас твой хладный труп разделаем! А черепушку – на заборный кол пристроим, недругов отгонять! – донеслось ехидно откуда-то слева.

Я инстинктивно повернулась на звук и чуть было не подавилась собственным негодованием!

– Тыы!

На подоконнике, отвратно ухмыляясь и болтая ножками, сидела уже знакомая мне потусторонняя Анастасия.

– Я, – с достоинством подтвердила малолетка, просто сияя от самодовольства.

Тётка прошла вперёд, игнорируя завязавшуюся перепалку, и наконец заговорила – тоном, не предвещавшим ничего хорошего:

– Что ж, добро пожаловать в нашу глухомань, Василиса. Это твои двоюродные сёстры, Маша и Даша. Меня ты, надеюсь, помнишь. С Анастасией тоже вроде уже знакома.

– Назвали в честь прабабушки? – я вздёрнула бровь.

– Нууу, можно сказать и так, – неопределённо протянула Анастасия, и тотчас оживилась ещё больше. – К слову о прабабушках, я тебя помню вот такусенькой, – она сделала в воздухе неопределённый жест, означающий нечто очень маленькое.

– Не можешь ты меня помнить, – возмущённо фыркнула я. – Тебя тогда и в проекте ещё не было.

По секрету всё-таки пришлось признаться самой себе, что с каждой секундой я перестаю вообще хоть что-нибудь понимать, кроме того, что с этим ребёнком абсолютно точно что-то не так.

– Бедная Василиса! Она и вправду ничегошеньки не понимает! – почти синхронно всплеснули руками двойняшки, словно прочитав мои мысли.

Сквозь сочувствие в их голосе пробивалась отчётливая издевательская хитринка.

– Думаю ты знаешь, что принадлежишь к не совсем обычному роду, Василиса, – отчеканила тётка таким тоном, словно я не выучила урок. – Хотя твоя мать всю жизнь тебя пыталась от этого... «оградить».

Что правда, то правда. Сколько себя помню, мать всегда старалась свести контакты с семьёй на максимально возможный минимум. Она была человеком приземлённым и практичным. Вечно окружавшая их эзотерика её откровенно пугала. Но больше всего её пугала прабабка Анастасия, под грозным взглядом которой даже человека уверенного и непроницаемого невольно пробирала дрожь.

– Мы всегда были хранителями границы, но это ещё не всё. Из поколения в поколение в нашей семье передавался уникальный дар, одновременно доступный только одному из рода. Он переходил всегда строго по старшинству и когда-то принадлежал твоей бабке, Василиса. Но у семьи с ней возникли некоторые... разногласия, из-за которых она предпочла пустить нашу тысячелетнюю историю под откос, отказавшись передать свой дар мне, своей старшей дочери, когда пришёл мой черёд. Надвигались тёмные времена, и
прабабушка Анастасия решила действовать ва-банк. Нельзя было допустить, чтобы неосторожно сброшенный дар попал в руки не того человека. Она сделала то, что практически никому из смертных было до неё было недоступно. Но всё равно не успела.

Тётка Людмила замолчала торжественно и многозначительно. Так, словно рассказ её был окончен. Ещё какое-то время он, даже законченный, не имел для меня никакого смысла. Потом до меня наконец дошло. Я медленно повернулась к Анастасии.

– Подождите. Вы что, хотите сказать, что... она?!

Вот так взяла и заново переродилась? Выскочив из Нижнего мира, едва только успела в него попасть? Эта мелочь пузатая, которая ещё вчера под стол пешком ходила, и есть тот самый угрожающий матриарх семейства Лиходеевых, прабабка Анастасия?!

– Ты думаешь, что тебе всё про ту сторону известно, но тебе и в страшном сне не снилось то, через что я ради этого прошла. И что я вижу? Что наследство, принадлежащее мне по праву, увели прямо у меня из-под носа! Что оно досталось какой-то... тебе! – шестилетка злобно тыкнула в меня пальцем,

Я с трудом сдержала усмешку. Хотя интонации у Анастасии были совсем не детские, она всё равно была похожа на дошколёнка, которого обделили леденцом.
Как бы мило это всё ни было, цирк с конями в Малом Ящерово пора было заканчивать.

– Ясно, дорогая семейка, спасали вы меня не бескорыстно.

Ну кто бы сомневался.
Я подхватила рюкзак, чтобы уйти, но тётка Людмила уверенно встала в дверях преграждая дорогу.

Свет словно преломлялся о её вытянутую фигуру. Солнце полоскало палисадник, ползло золотом по веткам старой рябины, но в доме, напротив, словно стало темно.
Неприятный холодок скользнул по плечам, заставляя поёжится.
Людмила заговорила тихо, но
на дне этой тишины было что-то отчётливо клокочущее.
Угрожающее.

– В прошлый раз ты не стала отдавать его нам потому что не знала, кому. Это ответственное отношение к силе. Это достойно. Но теперь ты знаешь. Что же тебе мешает сейчас с этой силой расстаться?

– Эта сила нужна мне.

– Так ли уж нужна? – со смешком уточнила Анастасия. – Она нужна была твоему заклинателю, но, кажется, это больше не актуально? Мальчик-шаманчик пропал с радаров~

– Откуда тебе-то знать?

– Так, видела кое-что, – небрежно хмыкнула малолетка, махнув рукой.

Я проследила за этим жестом и только тогда обнаружила, что на обеденном столе покоится на бархатной подушке хрустальный шар. Ужасно. Я в сериале «Гадалка».

– Не тушуйся, у всей нашей семейки, как видишь, проблемы с мужиками, – Марийка приняла моё страдальческое выражение лица за душевную боль и ободряюще похлопала по плечу. – Ага, за километры вокруг ни одной достойной мужской душонки. Не везёт.

– Считай это фамильным проклятьем, – замогильным голосом подхватила Даша, делая наводящие ужас пасы руками.

– А что сделаешь? За всё нужно платить, – уверенно отрезала их мать.

Да уж, проблемы с мужиками, пожалуй, придают мне семейного сходства с этой странной компанией. На этом, правда, всё общее между нами заканчивались. Начиналась череда неодолимых противоречий.

– Допустим, что сила тебе нужна, Василиса, – тётка с вызовом сложила руки на груди. – Но ты не можешь брать и ничего не давать взамен.

– Что ты имеешь в виду? – сощурилась я.

И в тот же момент с безотчётным страхом осознала, что уже понимаю, смутно, но понимаю, куда она клонит.

– Экзорцисты черпают силу от бога. Твой шаман – от своих предков. Ты не задумывалась, от кого получаешь свою силу ты, Василиса? И что тот источник от тебя хочет? Ты даже не пыталась его слушать.

Тут она меня подловила. Я совершенно незнакома была с тем источником, откуда берётся моя сила. Если признаваться себе со всем откровением, я не задумывалась о том, что у неё вообще есть источник, что он открыл мне протусторонний счёт. И что придёт время по этому счёту заплатить.
Пришлось сдавать позиции.

– Если я вам отдам свою силу, разве это кончится для меня чем-то хорошим? Разве от этого не умирают?

Ведьмы молча переглянулись.
По лицу Анастасии скользнула неприятная усмешка, странно похожая на оскал.

– Ого, знает.

– Что ж, есть такие риски, – вздёрнув подбородок, отчеканила тётка. – Но если не примешь эту силу до конца, по зову сердца, она всё равно тебя убьёт. Отдашь её, так хоть даром не пропадёт.

– «Так хоть даром её пропадёт»? – я аж поперхнулась от такой наглости. – Да вы вконец свихнулись со своей эзотерикой. Решили, что все плясать будут под вашу дудку, лишь бы ваша потусторонняя херня даром не пропала? Огорчу. Это мой дар и мне решать, как им распорядиться.

Глаза у тётки вспыхнули, казалось, что в полумраке комнаты они и впрямь сияют холодным Васильковым светом, как у демона.

– Он не твой! Ты его не хотела, ты его не просила, получила случайно и пробудила против собственной же воли! Ты относишься к нему как игрушке, пока нас тут истребляют. Ты и мать твоя знать нас не хотели, столько лет жили себе прекрасно. Можно же отвернуться и притвориться, что ничего не происходит. Ты не знаешь, когда делся их вот отец, – тётка указала на близняшек, – тебя не было рядом, когда Анастасийку ранили. Готова помочь кому угодно, лишь бы не собственной семье? Как будто у тебя совсем другая жизнь, совершенно параллельная нашей!

– Да. Всё верно, – я глубоко вздохнула, пытаясь вернуть себе утраченное спокойствие. – У меня и своих забот хватает, так что давайте оставим всё, как есть. Вы живёте своей жизнью, а я своей. Отдельно от вас.

Анастасия расхохоталась.

– Ты не отдельно от нас, Вася. Ты никогда не была и не будешь отдельно от нас. Мы связаны одной кровью.

Я скривилась:

– Васей соседского алкаша называть будешь, мелочь пузатая.

– Кто из нас ещё мелочь ещё выяснить надо, сопливка!

В этот момент наш разговор и впрямь перетёк в милую семейную перепалку, к которой мгновенно подключились двойняшки со своими смехуёчками. Лишь тётка Людмила продолжала стоять в дверном проходе с абсолютно каменным выражением лица, но чтобы её услышали, ей пришлось возвысить голос:

– С ней ты уже виделась?

Она так выделила голосом это своё «с ней», что стало не по себе. Так у нас на потоке говорили про научному руководителю. Не называя имён. Ещё хуже стало от того, что едва вопрос прозвучал, как всеобщий гвалт утих, и все взоры устремились на меня в ожидании ответа.

– Э... с кем? – я отступила назад, нутром чувствуя, что не выйдет из этого ничего хорошего.

– Всё, мне это надоело, – решительно тряхнула кудрями Анастасия, и лицо её в тот же миг исказила крайне недобрая гримаса. – Очевидно, совершенно, не виделась.

Было самое время бежать, но промедлив лишь на секунду, я попала в капкан. Неведомая сила сковала меня по рукам и ногам, словно лишая воли. Разум был чист, но его приказы телу больше не доходили. Новый лихорадочный импульс скользнул по нервным окончаниям и потух. Потом ещё и ещё. Чёрт возьми, да почему я не могу двинуться?

– Потому что я сильнее тебя. – считав немой вопрос на моём лице, ответила Анастасия, и по губам её скользнула хищная многообещающая ухмылка. – Будет... немножко больно.

Она сделала уверенный отточенный взмах рукой, от которого враз перехватило дыхание. Я невольно запрокинула голову и только потом почувствовала.
Как выжигая рёберный остов изнутри, по груди прокатилась чужая воля, неодолимая и непреклонная. Чувство было такое, будто изнутри вырывают что-то живое. Какую-то очень важную часть меня.

Но в следующий момент этой боли стало настолько много, что я захлебнулась в ней и с большой высоты рухнула в чёрную бездну небытия.