Три слова... (2.0)
Много существует воспоминаний, наполняющих жизнь смыслом и уроками, незаменимыми в будущем. Они бывают разными — радостными и яркими, нежными и приглушёнными, необходимыми до скрежета нервов, прекрасными до ощущения бабочек в груди... и ужасающе отвратительными, пачкая в эфемерной грязи, заставляя стыдиться. И оставляя след в настоящем...
Воспоминания, возродившиеся параллельно чтению полученного текста, заставляли сжимать зубы и сохранять горькую гримасу, не заметную под шлемом для других. Последние дни, прежде чем исчез чужой контроль, сжимавший горло смертельной хваткой... они были чёткими и отвратительными, заставляя видеть на своих руках ненастоящую кровь прошлого.
Улица жилого района и двухэтажный песочно-бежевый домик, как десятки других, стоящих рядами. Распахнутые двери чёрного грузовика, из которого с шипением выползают вайперы и с грохотом выпрыгивают солдаты, держа в руках оружие. Обычные двери из дерева, резные и светлые, распахивающиеся от одного удара и заставляющие отшатнуться испуганную супружескую пару, вцепившуюся в друг-друга. Его голос отдаёт короткий и понятный приказ — схватить, позволяя раздаться радостному шипению и громким окрикам рядовых, рванувших к побледневшим людям, с криками попытавшимся сопротивляться до последнего. И стоило затихнуть в крепких наручниках, оказываются выведенными на улицу сразу после второго приказа, отзывающегося в душе насмешливым сарказмом.
В руках разблокированный планшет и строки преступлений, которые он зачитывает с ощутимым превосходством, наблюдая за тем как пара бледнеет всё сильнее и срывается в молчаливый плач. Но лишь сейчас, обладая способностью детальнее вспомнить мгновения, пулемётчик осознаёт что они не смотрели на него или друг-друга... они с отчаянием и страхом смотрели в сторону дома, словно там осталось нечто бесконечно дорогое. Дороже собственных жизней, сейчас подведённых чертой жестокого приказа карательного отряда, который его бездушный голос зачитывает без лишних раздумий — публичная казнь. За поставки оружия группам Сопротивления, за пропаганду XCOM, за слив информационных кодов Адвента... на глазах у любопытного народа.
Холодное и склизкое равнодушие в сердце, стоило солдату жёстко ткнуть дулом электромагнитной винтовки в лопатки мужчины и под его закрытые глаза выстрелить в упор, разворотив грудь. На улицу падают уже кровавые ошмётки и мёртвое тело, под отчаянный вой женщины, беспомощно дёрнувшейся вперёд и тут же оказываясь оттянутой назад зашипевшим вайпером, мгновенно отпустившим и стремительно оплетшим её хвостом, заставив захрипеть в ужасе. Хрип перерос в ужасающий и сейчас холодящий своим отчаянием ор, прерываясь с хрустом сжимаемых чужим телом костей, превращаясь в разломанную куклу, потерявшую ниточки кукловода. В зелёных глазах, ныне знакомых бурой каймой, затухает боль и страх, заволоченные мертвенным туманом...
Казнь изменщиков была свершена...
Грохот столкновения шлема со стеной, пронёсся по ангару громом, отдаваясь в голове вспышкой и заставив вцепиться в бледные запястья, пытаясь отцепить. Но он помнит, насколько крепка хватка рейнджера, лишь окончательно доведя её до остервенения, заставив потянуть и снова приложить о стену затылком, вызывая оглушение.
— ГРЁБАНЫЙ УБЛЮДОК!!! — звучит в помещении озверевший рёв, пока зелёно-бурые глаза напротив пылают чистой ненавистью, несмотря на текущие по щекам слёзы. — Это был ты! Это ты виноват в том, что наши родители погибли!!! Сукин ты сын!
— Катя, остановись немедленно! — вцепился в её плечи Коля, оттаскивая от оглушённого Заступника и пытаясь удержать под её же бешеный рык. — Прекрати! Хватит!
— Я признаю эти ошибки... но я не мог себя контролировать. — спокойно и неспешно произнёс Мокс, медленно выпрямляясь и ощущая как тело шатается, всё равно оправляя броню. — И я больше не то существо...
— ДА ТЫ И ЕСТЬ ТА ЖЕ ТВАРЬ!!! — сорвалась на ор Катя, пытаясь вырваться снова, лишь бы начать избивать и выплеснуть неудержимый гнев. — Ты просто сменил броню и сторону, отказавшись нести ответственность!!! Все вы!!! Грёбаные куски дерьма!!!
— Довольно! — тяжёлым приказом прогремел голос коммандера, пробравшегося к ним через толпу и лишь присутствием заставив замереть. — Михалкова, у нас недостаточно ресурсов для войны на две стороны! Более того — Заступники часть Сопротивления, они наши друзья и союзники!
— Он убил моих родителей!!!
— ХВАТИТ! — девушка затихла в руках брата, сгорбившись и оставшись с заведёнными за спину руками, уставившись на напарника исподлобья. — Собственную ненависть нужно направлять во благо нашей миссии, а не во вред союзникам! В карцер на три дня, думать над поведением!
Николай прикрыл печально глаза, стискивая запястья сестры за её спиной сильнее и сводя вместе, толкая в спину на выход и заставив отвести взгляд от молчащего мужчины, ведя в сторону карцера. Лишь коротко оглянувшись на жертву вспышки агрессии, парень сочувствующе качнул головой и отвернулся, перешагнув порог. Пратал молча снял с головы шлем, разглядывая его в своих руках и понимая, что не может просто проигнорировать чужие слова — он просто спрятался от своего прошлого за этой экипировкой. Ропот среди людей не разгорался лишь из-за присутствия в ангаре коммандера, но гибрид уверен — стоит ему исчезнуть и они начнут говорить в открытую, сейчас же вынужденные расходиться по своим местам.
Информация о Заступниках, полученная Сопротивлением во время одного из взломов информационной сети противника, вскрыла подноготную многих из них, заставив Бетос уйти в режим молчания, а уже пришедших солдат заставить слиться с тенями корабля, не попадаясь на глаза долгое время. И если некоторые люди начали с пониманием относиться к своим напарникам, затягивать обратно в тёплый и семейный темп «Мстителя»... то у Михалковой причин для этого не было...
— Мокс. — коммандер оказывается рядом, серьёзный и спокойный, не показывающий настоящих эмоций как и подобает лидеру. Но в чёрных глазах читаются сочувствие и печаль, как и в лёгком похлопывании по плечу. — Сожалею. Вы с Екатериной были прекрасными напарникам, одними из лучших, если честно... печально знать, что теперь будет труднее застать ваши совместные триумфы над врагами.
— Не стоит, коммандер. — качает головой Заступник, убирая шлем на пояс. — Я думаю, мы справимся с этим конфликтом и сможем работать как раньше.
Как же он ошибался в тот день... и все последующие тоже...
Выход из карцера сделал Катю окончательно нелюдимой и агрессивной, не позволяя к себе приближаться ни брату, ни друзьям, ни соратникам. Она оттолкнула абсолютно всех, глядя исподлобья и не скрывая кристально-чистой ненависти ко всему живому, относящемуся к противоположной стороне конфликта. И в особенности — его, напарника, единственного готового мириться с безрассудством и наглостью, оттаскивая неизменно с линии атаки на поле боя. Хотя... даже не оттолкнула — она отшвырнула его, отпнула прочь как прокажённого в слепой ненависти, и забыла как кошмарный сон.
За недолгое время, пулемётчик осознал, насколько же сильно на самом деле от неё зависел его день, превратившийся в пустыню без движения. Пропали привычные вечера в кают-компании за совместным чтением или обсуждением тактики боя, исчезли весёлые тренировочные бои на ринге и забавные соревнования в пристрелке модифицированного оружия. Когда она обиженно дулась на его превышающую точность и в ответ весело хохотала с его постоянных перезарядок, вызывая невольную улыбку и чувство покоя...
Больше не было напарников... больше не существовало друзей.
Михалкова терпела его присутствие стойко и упрямо, позволяя себе лишь дрожать от гнева, прекрасно различимого в широко распахнутых глазах. Глубокое и частое дыхание, стремительное движение мимо без слов, лишь бы не начинать конфликт на глазах сослуживцев, лишь бы не срываться. И не позволяя ему перехватить, растормошить, заставить сорваться и наконец объясниться, чтобы вернуть стремительные и привычные времена... понимание...
На одном из заданий он привычно оттянул её с линии огня за ворот, едва успев увернуться — ионовый резак просвистел в опасной близости от шлема, едва не рассеча его голову напополам. В стороне предсмертно взвизгнул сектоид, перекликнувшись со стуком врезавшегося в дерево меча, застрявшего после широкого взмаха.
— Катя, мать твою! Что ты творишь?! — взревел бешеной псиной Николай, прорываясь через кусты.
— Отбиваюсь. — глухо рыкнула в ответ русая, глядя на Заступника исподлобья и поджимая губы. — От инопланетной мрази.
— Хватит уже! Это бесполезная ругань! — вцепился в её плечи стальной хваткой брат, мотая из стороны в сторону. — Ты думаешь смерть Мокса вернёт нам родителей?! Или твой гнев хоть как-то успокоит их на том свете?!
— Заткнись. — зло зашипела сестра, медленно зверея от его слов. — Ты был там не меньше моего! Ты видел всё! Разве тебе не больно?!
— Больно! — оглушающе рявкнул специалист, стиснув пальцы и заставив своим криком застыть. — Мне БОЛЬНО!!! Так же как и тебе, Кать! Больно до исступления и невозможности уснуть! Но я, в отличии от тебя, помню и знаю, что это был не его приказ! Это была не его воля и не его грех! Чёрт тебя дери, ты с ним уже год знакома, Катя! Ты ЗНАЕШЬ его!
— Видимо не настолько, чтобы простить. — мрачно обрубила Михалкова, выпутываясь из его рук и сдёргивая с плеча наклёпку с символом XCOM, бросая на землю и втаптывая сапогом во влажную грязь. — Я не хочу больше работать с тварями, повинными в смерти моей семьи.
— А я, Катя?! — заорал Коля, снова вцепившись в её плечи. — Я не жив?!
— Не для меня... — глухо ответила девушка, вырываясь и отворачиваясь, неспешно двинувшись прочь.
— Кать... — голос парня опустился до беспомощного хрипа, пропустив страх. — Катя... — рука тянется следом за крепкой спиной рейнджера, пытаясь одёрнуть. — Кать! Одумайся! Ты же не выживешь в одиночку!
— Уж справлюсь как-нибудь! — огрызнулась через плечо та, лишь ускорив шаг.
— Коля. — за плечо удержал от рывка Мокс, медленно помотав головой на отчаявшийся взгляд русого. — Она тебя не слышит. Гнев окончательно её оглушил.
— Она же не выживет, Мокс! Пусти! — попытался вырваться специалист, морщась от лишь сильнее стиснувшихся на плече пальцев. — Она безрассудна! Ей снесут голову мгновенно!
— Она вернётся. — успокаивающе-тихо заявил Заступник, переведя взгляд на удаляющуюся фигуру. — Всё будет в порядке.
Даровал бы кто ему дар, позволяющий разглядеть будущее... чтобы усомниться в своих словах и осознать — не будет...
***
— Итак, отряд, мы получили информацию о том, что Убийца держит в заложниках одного из агентов Жнецов в этом районе. Задача проста, как пареная репа, — зайти, обойти, забрать, удрать. Никаких смертей сегодня, не портим график! — звучит в аудиосистеме шлема голос коммандера.
— Шеф, вопрос. — поднял руку на автомате Коля, тут же морщась и опуская на лицо, пытаясь стереть смертельную моральную усталость. — Ох... а кого мы вытаскиваем?
— Дария, Жнец, прозвище среди своих — Гидралиск. — на экран тактического центра выведено бледное фото мрачной молодой женщины, с болотными в голубизну глазами. — Драгунова настояла на немедленном освобождении соратницы, заодно Мочульская присоединится к нам новым снайпером.
— А что, зачётно! — высказала своё мнение афроамериканка с прозвищем «Викинг», поправляя ремень ножен на плече. — И понятно почему Ленка всучила винтовку на старте! — и заметив как самый тихий в команде продолжает игнорировать реальность, несильно заехала локтём по пепельно-бардовым пластинам боковой брони, заставив вздрогнуть. — Чего притих так, Мокс? Смутился иль беспокоит чё?
— Ощущение странное. — уклончиво ответил мужчина, сцепив руки перед собой в замок. — Что-то не так...
— Ещё один повод для вас следить за флангами и держать ухо востро. Убийца заправляет этим регионом, поэтому обойдитесь без геройства и активации сигнализации. — устало вздохнул коммандер, после чего произнёс, — Ни пуха, ни пера, господа!
Коля сморщился от ужасного укола под рёбра, до боли реально услышав привычный восклик Кати, на который он бы отвесил ей подзатыльник. От сестры не было ни одной весточки со времени ухода из XCOM, словно выйдя из их поля зрения она мгновенно сгинула от лихой пули вражеского снайпера. И сколько бы русый не колебал волну её связи, сколько бы не пытался дозваться до неё в свободные от тренировок минуты... она не отвечала, доводя до невыносимого ужаса...
«Рейнджер» открыл привычно аппарель и с потолка упали змеи тросов, по которым команда лихо спустилась вниз, позволяя вскоре транспортнику улететь прочь из поля зрения врагов, до сообщения об эвакуации. И они отработанно двинулись вперёд, к тёмному силуэту тюрьмы, неспешно и стараясь обходить вышки сканеров, уклоняясь от фонарей и голографических маркеров сторожевых турелей, замирая и затихая, стоило послышаться совсем рядом тяжёлым шагам патрульных.
Войти в здание получилось через боковой проход, сигнализацию на котором отключили дистанционно, как и зациклили кадры на камерах, скрывая своё присутствие. Искомая Жнец оказалась в самой дальней клетке от входа, диковато обернувшись на их приближение и мгновенно подскочив, готовясь выйти. Короткий взлом от Николая и дверь открывается без активации тревоги, позволяя обладательнице лавандово-фиолетовых дредов принять в руки винтовку, с какой-то хищной улыбкой дёрнув затвор и прислушиваясь к щелчку. «Викинг» ей усмехается и первой двигается в изученный коридор, ведя группу на выход из мерзкого места, отслеживая внимательно присутствие врагов.
Что-то заставило Михалкова застыть на месте, медленно поворачивая голову из стороны в сторону и пробегаться глазами по окружению... в какой-то момент застыв на сгорбленной и худой спине, прикрытой изгвазданной некогда светло-серой майкой, скрытой решёткой двери. И это же чувство заставило подойти ближе, кончиками пальцев касаясь края открывающей панели, пока рядом затихали шаги.
Кари-болотные глаза неверяще распахнулись, зацепившись за знакомую детскую зелёную резинку со смешным динозавриком, стягивающую отросшие русые волосы в кособоком хвосте. В груди заныло от боли и облегчения, заставив с хрипом стиснуть пальцами обод панели — это она! Она здесь! Живая!
— Катя! — звучит громким шёпотом.
Спина дёргается и горбится сильнее, пока похудевшие почти до костей руки стискивают колени и позволяют ей сжаться в плотный комок, словно желая исчезнуть в эту же секунду из мира. Рядом глухо выругался Мокс, вскинув руку к шлему и вжав кнопку связи.
— Отряд, отставить движение, мы обнаружили ещё одного агента. Занять наблюдающую позицию, возможно срабатывание тревоги.
— Принято, Заступник, переходим в режим наблюдения. — отзывается пси-агент Кевин.
— Коля... — обернувшийся на него специалист смотрит с надеждой, тут же просветлев, стоило пулемётчику кивнуть, занимая позицию за колонной и приготовившись к отстрелу. — Взламывай.
— Приступаю к взлому системы. — тихо откликнулся Михалков, подозвав дрона и запустив протоколы, отслеживая лично и помогая обходить подлые ловушки.
— Это... правда вы... — звучит полный узнавания хрип, вызывая слаженный скрежет зубов. — Что... стой. Почему вы здесь?!
— Тихо, норка, не сбивай с мысли... — шикнул на сестру русый, прикусив губу при обходе густого плетения безопасности.
— Коля, вам нельзя здесь быть! — соскочила с койки Катя, подлетая к двери и со всей доступной силы ударив по ней руками. — НЕЛЬЗЯ!!! Никому из вас! Уходите живо!
— Катя, мы знаем эту систему от и до, у нас все шансы вытащить те...
— ОНА ЗНАЕТ!!! — раздаётся отчаянный ор, после очередного удара, заставив застыть.
Ошибка допущена и система тревоги тут же освобождается из возводимого кокона стазиса, зазвучав заунывной сиреной по всему комплексу, заставив вскинуть голову к потолку. Тревога высшего уровня, к зданию прилетят вертолёты-носители с подкреплением, теперь придётся прорываться боем к месту эвакуации...
Дверь всё равно отъезжает в сторону, позволив специалисту стиснуть бледное запястье отшатнувшейся девушки, дёргая следом и расположив между собой и Заступником, чтобы было прикрытие. Первые выстрелы ушедшей вперёд команды сообщили о приближающихся охранниках, заставив всунуть в дрожащие руки пистолет, вызывая бледность и непростительную заминку, едва не стоившую выстрела в спину. Крепкая рука Пратала резко наклоняет её вперёд, заставив пригнуться и увернуться от снаряда, предназначавшегося её голове. После чего он подтолкнул в спину и открыл огонь по преследующим солдатам, позволив краем сознания заметить бережность в прикосновении, тут же морщась от гудения в голове.
Это заставляет поморщиться и почувствовать покалывающее ощущение на кончиках нервов, понимая что с ней явно что-то не так... тело слушалось охотно, легко и привычно, но всё ещё несло отчётливые воспоминания режущей боли, особенно в районе затылка. Блёклые и непонятные...
Осознание происходящего нагоняет уже возле зоны эвакуации, когда трос поднимает с земли брата и спасённого Жнеца, а Заступник обхватывает за пояс, чтобы вытащить следом. Страх, отчаяние и решительность заставляют с воплем, через невыносимую режущую боль в руках, оттолкнуть его от себя, едва не падая на колени от судорог, сокращающих мышцы с тянущим ощущением раскалённого металла. И затихнув, уставиться на запястья, в свете сигнальных огней наконец чётко разглядев хирургические разрезы, тянущиеся вдоль вен до локтей и насмешливой змейкой ползущие дальше под футболку. Пытки... какие к чёрту пытки...
— Катя! — в голос Мокса проскользнули уже нескрываемый страх и непонимание, пока он протягивал к ней руку.
— Ей... ей нужно это... — хрипит Михалкова, пытаясь стиснуть руку в кулак и со скулежом ощущая новую волну боли, обжёгшую мышцы изнутри. — Убийца не пытала... она что-то сделала... сделала со мной... я хочу на «Мститель»...
— Я уверен, это можно обратить, Катя, идём! — снова позвал её пулемётчик, тяня руку навстречу. — Мы можем вернуться!
— Я не могу... — помотала головой девушка, стискивая зубы и с хрипом запрокидывая голову, пытаясь не закричать от боли, сводящей мышцы, тянущей нервы словно нити куклы, пытаясь заставить двигаться. — Я... не могу! Прошу... прошу тебя... уводи... их! Она... она вмешается если ты останешься!
Мокс смотрит на неё без слов, всё ещё протягивая руку в жесте помощи, в слабой и отчаянной надежде, что она образумится. Но медленно опускает, стоило ему наблюдать за тем, как рывками и через дрожь, бледная ладонь приставила пистолет дулом к виску, задевая грязные русые волосы и подрагивая от странных спазмов. В зелёных глазах, оглушающая боль и отчаянные слёзы, градом стекающие по щекам и прочерчивающие грязные дорожки до подбородка, слишком сильно напоминая публичную казнь из прошлого. И без привычной брони, без широких штанов и военных ботинок, она кажется слишком маленькой, чтобы противостоять чужой воле...
Пальцы разжались, позволяя тросу забиться в потоках воздуха подбитой птицей, и прикоснулись к кнопке связи на шлеме.
— «Подстрекатель» — курс на базу. Убирайтесь отсюда. — коротко приказал Заступник, игнорируя крик команды. — Сейчас же. — и снял шлем с головы, выронив его из рук и наблюдая за тем как транспортник закрывает аппарель, обрывая отвлекающий огонь и разрезая последний трос эвакуации, закладывая вираж.
— Зачем?! — вскрикнула за спиной Михалкова, с гримасой ужаса разглядывая его. — Зачем ты сделал это, Мокс?!
Он молча подходит ближе и перехватывает её за запястье, отрывая пистолет от виска и приставив к собственному лбу, заставив умолкнуть. Он готов поспорить — на лице у него откровенно жалкое выражение, но другого и быть не может, пока он чувствует боль.
— В день когда ты ушла, я принял решение... — негромко заговорил мужчина, не отводя взгляда от суженных в ужасе зелёных глаз. — Ты заслуживаешь возмездия за родителей... возмездия надо мной.
— Я не могу...
— Прошу, Катя... это моя последняя просьба. — прервал её Пратал, крепче прислоняя дуло ко лбу, ощущая в её руках дрожь и видя панику во взгляде.
Русая прикрывает глаза и тихо скулит от боли, всхлипывая от страха и отчаяния, но кладёт палец на курок. Но прерывается, поднимая веки и с мольбой глядя на него.
— Прошу... помоги мне... тоже в последний раз... — звучит её слабый хрип, заставляя вынуть из кобуры на поясе пистолет. — Я... боюсь сдаться...
Собственное оружие зависает прямо у бледного виска, подрагивая от нахлынувших воспоминаний, заставляющих трястись руки от отрицания и желания не трогать её. Не трогать напарника и единственного разумного, которому он доверил свой тыл без предрассудков...
Через боль и слёзы, русая пытается улыбнуться, привычно нагло и задорно, блекло и откровенно жалко пародируя саму себя, вызывая зеркальную у него на лице. Вдоль позвоночника обманчиво-нежно скользит смертельный холодок, но не заставляет дрожать, а лишь выравнивает положение привычного пистолета. Его лоб мягко утыкается в её, перенимая лихорадочную дрожь от боли, позволяя поверить, что скоро всё закончится и они смогут отдохнуть от страха и боли...
— Мокс...
— Да?
— Я простила тебя...
— Знаю...
Выстрел звучит синхронно, почти одновременно откидывая головы и позволяя телам безвольно пошатнуться, оседая на холодный асфальт. В дали звучит разъярённый вой Избранной, со вспышкой перехода ушедшей, пока алая и янтарная кровь вытекали из одинаковых ран, смешиваясь между собой и растекаясь ореолами вокруг чужих голов. Покой и расчистившееся небо, стали последними, что отразилось в заволоченных туманом смерти глазах.
***
— Папа, а расскажи ещё о тёте Кате и дяде Моксе! Они правда были самыми сильными напарниками в XCOM? — звучит звонкий детский голос, под затяжной и полный глухой боли взгляд на памятник.
— Самыми, норка. — звучит заботливый мужской голос, пока жёсткая широкая рука растрёпывает волосы. — Они были легендами...
— Вау~! А правда, что они были лучшими друзьями?
— Да... давай я расскажу тебе больше в другой раз, маленькая норка. А пока, мы пойдём домой и поедим любимые пирожки твоей тёти.
— Да!
— Тогда... говори «пока-пока» и пойдём.
Девочка с улыбкой вскидывает пурпурные глаза гибрида, разглядывая два уверенных лица, повернутых к востоку с уверенностью в своей победе. Пулемёт лежит в крепких руках спокойно, но может в какую-то секунду оказаться поднят, а меч наклонён концом к земле, в любой момент готовый быть вскинутым в стремительном ударе.
— Пока-пока, тётя Катя! Пока-пока, дядя Мокс!
Лечащиеся в этой больнице люди и инопланетяне, лишь печально улыбаются вслед торопящейся за отцом девочке. Они знают... они помнят... они свободны впервые, но они помнят как волочили заляпанные кровью друг-друга тела в мусоросжигатель. Помнят пришедшую сюда впервые команду из юного и бледного специалиста, горько хмурящейся Заступницы, печально понурившейся Жнеца и немолодого хромающего мужчины-гренадёра. Тех, кто решил воздвигнуть погибшим здесь памятник... и всего три слова они сказали выгравировать на железной плите.
Мы победили вместе.