Часть 7
Почти каждый день, под адреналином, выбрасывающимся в кровь в остросюжетных приключениях, Рик лез к внуку: зажимал его по углам притихшего вечером дома, стаскивал с него одежду, едва покинув место последней перестрелки или оторвавшись от преследования, приходил к нему по ночам, зажимал рот рукой, чтобы он не вскрикнул, и драл, как положено драть малолетнего любовника, первым сдавшего свои чувства — безжалостно вытрахивая все мысли из башки, оставляя без сил даже пискнуть. Когда Морти вспоминал их «свидания», его бросало в дрожь. Ему не верилось, что он трахается со взрослым неприятным мужиком, он в принципе по жизни не собирался трахаться с мужиками, а этот и вовсе больше был похож на неотёсанную обезьяну, чем на объект сексуального желания. По крайней мере, пока не приступал к делу... Ложиться под воняющего бухлом и бензином старика, из нежных слов использовавшего только «сучка» и «гадёныш», да ещё фактически собственного деда, было противно. Что бы сказала Бет, застукав их вдвоем, — и представить было страшно. Альтернативой было послать всё нахуй и отказаться шпионить... или признаться во всём Рику, что, практически, означало одно и то же — его пришьют. Даже если Рик уйдёт от жуков, вряд ли он позаботится о том, чтобы спасти от возмездия агента-неудачника и его семью.
Для Морти выбор был очевиден: оставить всё, как есть, и продолжать шпионить. Он смирился со своей ролью, как с вынужденной необходимостью. Смирился, но никак не мог привыкнуть. Плакал ночью, наконец-то оставшись один. Вздрагивал каждый раз, когда его обнимали или пытались поцеловать. Сгорал со стыда, еле скрывал отвращение, когда приходил его черёд делать минет. Глядя, как лицо деда искажается во время оргазма, представлял, как оно изменится, если он вдруг рассмеется, скажет ему, что он просто старый дурак, которого обманывают, водят за нос, чтобы выпытать его секреты. Просыпался с утра, радуясь, что наконец закончился затянувшийся, чересчур реалистичный страшный сон, и тут же впадал в уныние, понимая, что это не сон. А его жизнь.
И что самое ужасное — телу его вовсе не было противно. Как же он себя ненавидел за это, но каждый раз в объятиях Рика он падал всё глубже и глубже, забывал всё на свете и сам был готов просить, чтобы его выебали поскорее, без всяких нежностей и романтики. Стоило Рику провести рукой по его телу, задевая соски, или прижаться губами к его пенису, или погладить пальцем между ягодиц, забираясь внутрь, и он распластывался на кровати безвольным возбуждённым куском плоти, позволяя всё и прося о большем, посылая нахуй мораль и нравственность. Маленький больной педрила.
А Рику было поебать на его мучения. Краску стыда и нервную дрожь он списывал на стеснительность, юношескую неопытность и боязнь быть пойманным роднёй. Он и не подозревал, что маленький нерешительный подросток может оказаться двуличной змеёй. И делился с ним всем: своими планами, идеями новых изобретений. Секретным кодом от сейфа. Жуки были довольны, называли Морти своим лучшим агентом. А ему даже не приходилось ничего вытягивать из старика: напившись и оттрахав парня, он выкладывал всё сам, попросту хвастаясь тем, как он крут, как он в очередной раз надерёт жопу Вселенной. Скоро тебе надерут жопу, устало думал Морти, терпя ленивые поглаживания его рук. Скоро жукам надоест доить его, как корову, и они прилетят за ним с наручниками. Или поймают на горячем, если Рик зарвётся и пересечёт грань между рядовым воровством и настоящим преступлением. И тогда Морти не сможет помочь ему, даже если захочет.
А пока он трахался с ним, стараясь быть к нему спиной. Так можно было не видеть его лица, его вожделеющих глаз. Не брать в рот его настойчивый язык. Представлять, что на его месте мускулистый красавчик из горячего порно. Ну, или Джессика со страпоном...
Но однажды, придя к нему ночью, рухнув в постель и сжав его так, что кости затрещали, Рик сказал ему. Хрипло, сам, наверное, не осознавая, что бормочет, усаженный по самый бубен бухлом и бог весть чем ещё. Притянул его голову за волосы к себе и сказал на ухо: «Я люблю тебя, Морти, мелкая ты сучка». И в следующее же мгновение уже храпел, пуская слюни на подушку Морти, прижимая к себе, как кошка своего слепого котёнка.
Морти сперва оцепенел, не веря своим ушам, а затем его прошибло дрожью и холодным потом. Он попытался выпутаться из объятий, но безуспешно: ворча во сне, Рик только сильнее прижался. Его сердце неровно стучало под самым ухом у парня. От него, как обычно, несло бухлом и химикатами. Морти горько усмехнулся про себя. Не жизнь, а чёрная комедия с элементами треша. Будь это кино, он бы поржал над тупым собой, над абсурдными ситуациями, которые подкидывала ему судьба. Но он не был ни зрителем, ни даже актёром, и чувствовал себя крайне паршиво. Соблазнил террориста и играет его чувствами, как коварные девчонки в шпионских боевиках. Только эти девчонки все как на подбор мастера единоборств и имеют все шансы уделать своих заказчиков. И их жертв. А он сам больше тянет на жертву... Маленький, глупый, запутавшийся подросток.
...Какие вообще могут быть чувства у галактического террориста без моральных принципов, забывшего слово «люди»? По крайней мере, они уж точно не мешали Рику орать на внука и крыть его последними словами, когда ему казалось, что тот шевелится не так быстро, как надо бы. Заставлять его проделывать ужасные вещи типа сеанса дрочки инопланетянину жуткой наружности. Или распарывания брюха безобидному животному, помогавшему им добраться до оазиса, чтобы спрятаться среди его кишков от надвигающейся ледяной ночи.
По колено в чужой крови, сам весь в синяках и ссадинах, Морти тащил мешок изотопа 322 и думал, не было ли ночное признание Рика просто пьяным бредом.
— У тебя культяпки вместо ног, или чё, Морти?.. — осведомился Рик, прущий свой мешок метрах в пятидесяти впереди, оглядываясь на еле переставляющего ноги внука. — Пошевеливайся, а не то...
— А не то что? Пристрелишь меня? И останешься без маскировки... и своей подстилки? — огрызнулся Морти. Он дико устал, ноги вязли в кровавой каше, в которую Рик превратил пару квадратных километров пространства. А он ещё понукает. Старый эгоист, думающий только о своих дурацких экспериментах...
— Много о себе думаешь, — хмыкнул Рик и пошёл дальше, не оглядываясь. Они уже почти подошли к тарелке, как неожиданно сзади послышались вопли и рёв моторов. Безумные максы вылетели из-за горизонта на своих внедорожниках и неслись к ним, потрясая автоматами.
— Морти, блядь, бегом! — закричал Рик, оглядываясь. Уронив мешок, Морти припустил к нему. Сталкеры смерти принялись палить по ним издалека, пули врезались в песок, но одна пришлась Морти в ногу, и он рухнул плашмя. Выругавшись, Рик бросил свой мешок и, порывшись в карманах, достал мини-ракетницу. Через секунду отряду рыцарей пришел пиздец, ошмётки их тел присоединились к кровавому месиву под ногами. Вдалеке слышался шум мотора, на подходе был очередной отряд. Рик подскочил к Морти, встряхнул его, вгляделся в глаза, бешеным, звенящим голосом спросил:
— Пёс, ты в порядке?
Морти затряс головой. Рик обернулся. Очередной джип подъезжал, везя с собой новую порцию ругани и автоматных патронов. Снова выругавшись, Рик дёрнул Морти за руку, поднимая с песка, и, достав порталку, выстрелил им под ноги, в кровавый песок.
В гараже Рик усадил Морти на верстак. Плачущий от боли мальчик приготовился к тому, что с него спустят три шкуры за проёб двух мешков изотопа и тарелки. Но Рик лишь молча перевязал ему рану и осмотрел на предмет других. Не найдя, вздохнул облегчённо и отправился на поиски водки.
— Я тебе настолько нравлюсь, что... что ты даже бросил нахуй тарелку в пустыне из-за меня? — спросил Морти язвительно, но язвительность эта была скорее напускная.
— Не льсти себе, Морти, — отозвался Рик. — В Цитадели ждать нового Морти больше месяца, а мне и того больше, ведь я, блядь, на плохом счету у этого стада сраных бюрократов. Так что завали свое ебальце, тебе нечем гордиться.
Но его руки, отвинчивающие пробку бутылки, дрожали. Отвернувшись, он хорошенько отпил из бутылки и принялся рыться на столе, что-то ища. Морти сидел рядом, ощущая, как под действием укола проходит боль в ноге. Он как будто впервые увидел своего деда. Высокий и тощий, как пёс, старый, как говно мамонта, но всё ещё выносливый и сильнее Морти раз в десять. На лице полно морщин, но глаза сверкают молодым задором из-под всегда чуть нахмуренной брови и старческих складок век. Рот поджат, будто Рик постоянно чем-то недоволен. В каком-то смысле так и есть: Вселенная должна была стараться стать в несколько раз лучше, если хотела угодить Рику. Его лицо было лицом старика, повидавшего в жизни дохрена дерьма, но почему-то оно показалось Морти таким прекрасным. И его руки, тощие и жилистые, обтянутые сухой кожей и такие сильные. И член в штанах, твёрдый, как камень. Морти покраснел, осознав, что пялится на деда, и что у него самого встаёт при мысли о том, что у Рика под одеждой.
— Может, в кино? — хрипло спросил Морти. Рик уставился на него своими невозможными, будто пронизывающими насквозь глазами, по которым никогда нельзя было узнать наверняка, о чём он думает.
— У нас нет тарелки, пёс, — дёрнув бровью, сказал Рик. — А земное кино отстой. Так что ты в отпуске до тех пор, пока я не сделаю новый корабль. Радуйся.
— Ладно, — преодолевая неловкость, выдавил Морти. — Т-тогда я пойду... сделаю уроки. Пока, Рик.
— Пока, Морти.
Морти сел за учебник, попытался читать, но не понимал ни слова. У него было чувство, что мир крошится в куски и падает вокруг него. Он искренне считал, что Рику плевать на него, что он использует его: днём — как источник мозговых волн и свой человеческий щит, ночью — как свою подстилку, безотказную и на всё готовую. А он ведёт себя так, будто ему действительно есть дело до Морти. Будто он переживает за него.
А Морти шпионит за ним и сливает информацию жукам, которые в любой момент могут убить его. И кто из них теперь чудовище без моральных принципов?..
Морти вдруг затрясло, затошнило. Не так, как бывает, когда отравишься. А так, будто собираешься на экзамен, к которому не готов. Или ждёшь новостей и не знаешь, какими они будут — хорошими или плохими.
Может быть, он заболел? Подхватил что-то в одном из приключений. Иначе как объяснить, что его бросает то в жар, то в холод, а в животе будто копошатся жуки, трогая его изнутри своими лапками? Надо сходить к Рику, попросить, чтобы дал что-нибудь от жара...
Морти застыл над учебником, поймав себя на том, что думает о старике как о близком человеке, который может ему помочь. Морти вдруг вспомнил его руки, раздевающие его, ласкающие его кожу, губы, целующие его живот... И снова почувствовал нарастающее возбуждение. Не страх или презрение, с которым обычно вспоминал о близости с Риком. А желание заняться сексом с ним. Или просто прикоснуться. Погладить по волосам, лицу... Нет, он точно заболел. Или его психика наконец не выдержала, и он сошёл с ума. Какого чёрта он думает о нём... будто влюбился?.. Нет, этого не может быть. Он просто заболел. Поправится, и ему снова станет стыдно. Как и должно быть нормальному человеку, который занимается сексом с почти-собственным-дедом. Под страхом смерти, если уж быть совсем точным.
У Морти закружилась голова, а ноги заныли, как бывает, когда болеешь гриппом. Наверно, у него температура. Морти отложил учебник и встал из-за стола. Перед глазами всё поплыло, и он поспешно лег в кровать. Надо сходить к Рику... но сначала слегка отлежаться. А то что-то ему совсем нехорошо.
— Жуки... жуки в моём животе... хотят тебя поймать... Рик, они хотят убить тебя... — у Морти начался бред, и он не заметил, что больше не один в комнате.
— Ого, пёс, да ты, никак, бредишь, — раздался негромкий голос над ним, и Морти еле разлепил воспалённые глаза. Рик стоял возле кровати, и Морти улыбнулся ему, пытаясь не провалиться в бессознательное состояние. Рик пришёл к нему и обязательно решит все проблемы — и с его плохим самочувствием, и с жуками. А может, ему просто кажется, может, у него уже галлюцинации, и нет никакого Рика? Но старик положил ладонь ему на лоб, проверяя температуру, и от его пальцев по всему телу прошла теплая волна. Нет, он действительно пришёл, и теперь точно всё будет хорошо.
— Р-рик... я, кажется, заболел... наверно, не смогу помогать тебе... прости... — еле слышно сказал Морти. Рик нашарил в кармане термометр, смерил температуру и вскинул бровь.
— С такой температурой мне от тебя толку не больше, чем ларьку от живой рекламы.
Рик отогнул край одеяла и взял его за раненую ногу. Морти стало щекотно, и он захихикал. Рик размотал бинты и присвистнул.
— Чувак, тут, в общем, инфекция попала... Лежи, короче, я сейчас. Принесу всё сюда.
Морти кивнул, и сонное горячечное болото затянуло его. Ему виделось, как они убегают от жука, который вдруг превращается в гвардейца из Цитадели, потом — в несчастного Бибо, кидающегося в них на бегу клочками собственной шерсти.
Но Рик вернулся, принялся ухаживать за его ногой, и от каждого осторожного прикосновения по телу расходились всё те же теплые волны, и сердце замирало на секунду. Обколов напоследок его жаропонижающими и антибиотиками, Рик погладил его по голове и ушёл. Морти хотел попросить его остаться посидеть с ним, но язык не слушался... И его опять затянуло в сон.
Жар быстро отступил под действием лекарств, и уже на следующий день Морти чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы спуститься на завтрак. Аппетита не было, и он просто потягивал сок, а ещё ловил кайф от присутствия Рика. Он не понимал, что с ним происходит, наверное, болезнь не до конца отпустила его. Но по его коже всё время будто бежала толпа мурашек, и все так же тянуло под ложечкой, будто бы ему предстояло свидание с Джессикой.
Рик попросил его передать соль и коснулся его пальцами, забирая солонку. Морти будто током тряхнуло. Опустив глаза, он уставился в тарелку, молясь, чтобы никто ничего не заметил. Но через минуту он осознал то, что сидящий рядом Рик заметил очень хорошо: свой стояк, явственно проступающий сквозь бледно-желтую ткань пижамных штанов.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Морти, детка? — спросила Бет, подливая сыну сока.
— Д-да, уже лучше, — ответил Морти, сам не свой от того, что с ним происходило.
— Папа, ты бы был поаккуратнее в ваших приключениях, — упрекнула Бет отца. — Вечно что-нибудь подхватываете, да ещё весь дом заражаете.
— Не волнуйся, дорогая. Я хорошо его лечу. Ему уже намного лучше... а к завтрашнему утру, думаю, я его полностью вылечу одним проверенным способом, — Рик подмигнул Морти, и тот залился краской. — Очень хорошо подходящим для его случая.
Морти допил сок и, выпалив «спасибо, мам», припустил вверх по лестнице. Хлопнул дверью, упал лицом на кровать. И разрыдался. Рик считает его просто подростком-спермотоксикозником. Смеётся над ним. А он... а он действительно такой и есть, только ещё и влюблённый, как идиот. Как та самая малолетка, которой нужен автограф. Только вот, если Рик узнает о его отношениях с федералами, он этот свой автограф вырежет ножом у него на животе.