Паутина

Адриан курил, глядя на вечерний город сквозь панорамное окно своей гостиной. Ленты фонарей обвивали улицы замысловатым узором светящихся лент, на видневшемся вдали мосту стоп-сигналы машин смешивались в одно размыто-красное пятно. Город жил, был полон шума, ароматов, разговоров и тепла.

Но Адриана знобило. Холод, ставший частью его плоти, окутавший кости и сердце, сегодня вновь дал о себе знать. В участке Адриан еще держался, но стоило остаться в одиночестве — и прятаться было некуда.

Когда Адриан узнал, что была убита медсестра из «Сильвер Хиллс», у него просто неприятно кольнуло в сердце. Он много работал над тем, чтобы перестать вздрагивать каждый раз, когда кто-то упоминает название этой проклятой лечебницы, отобравшей у него одного из самых дорогих людей. Но когда выяснилось, что и сегодняшний труп связан с клиникой, воспоминания снова окровавленными клыками вонзились в его душу.

«Сильвер Хиллс» стала его личным кошмаром, затянувшимся на полтора года. На глазах Адриана отец, с которым они были невероятно близки, превращался из бойкого, статного и обаятельного мужчины в живой труп со стеклянным взглядом. Не помогал ни один из методов лечения, коих лечащий врач Джозефа Мерфи перепробовал около десятка. Отец Адриана выглядел все более отрешенным, похожим лишь на оболочку прежнего себя. Пока неожиданно не сработала транскраниальная магнитная стимуляция — к ней решили обратиться в последнюю очередь.

К Мерфи-старшему стала возвращаться энергичность. У него появился интерес к прежним увлечением, он просил привезти ему книжные новинки, спрашивал о последних сплетнях светского общества. Адриан и его мать тихо ликовали, надеясь на то, что Джозеф поправится, и их жизнь станет почти такой же, как раньше.

Джозеф Мерфи попал в клинику из-за затяжной депрессии. Он провалился в нее, когда вокруг его благотворительного фонда разразился грандиозный скандал. Всю жизнь Мерфи-старший вел дела честно — а его обвинили в финансовых махинациях и отмывании огромных сумм денег, якобы затем выведенных в трастовые фонды за границей. Его имя не сходило с первых полос газет, вокруг их особняка круглыми сутками сновали репортеры, к расследованию подключился департамент финансовой безопасности штата. И совет акционеров фонда общим голосованием решил отстранить Джозефа от должности. Он потерял дело всей жизни, репутацию и уважение. У него осталась только семья — но даже поддержка супруги и сына не смогла остановить падение в эмоциональную бездну, откуда Мерфи-старший никак не мог выбраться. Он начал прикладываться к бутылке, иногда засыпая то в холле их просторного дома, то в саду. Один раз и вовсе чуть не утонул в бассейне, когда не удержался на ногах после двух бутылок коньяка и рухнул в воду лицом вниз. Неизменно элегантный мужчина, тщательно следивший за имиджем, перестал мыть голову, забывал принимать душ и чистить зубы. Джозеф отказывался появляться на людях и забыл все любимые увлечения — даже полеты на своем маленьком самолете, всегда воодушевлявшие его.

Поэтому мать и сын Мерфи приняли сложное решение поместить его в «Сильвер Хиллс».

Эвелина Мерфи, способная одним росчерком пера решить любые проблемы в бизнесе, играючи управлять двумя десятками клиник, волевая и несгибаемая женщина, не нашла в себе сил заняться бумажными вопросами. Поэтому все заботы, связанные с документами, оплатой счетов, согласованием программы лечения легли на плечи Адриана.

Ему тогда было всего двадцать лет.

Адриан в мельчайших деталях запомнил день, когда оставил отца в клинике. Каждую шероховатость выкрашенных в приятный бежевый цвет стен. Запахи дезинфицирующих средств, разве что не на зубах хрустящий аромат крахмала, исходящий от светло-зеленой униформы медицинского персонала, на которой серебряными нитями было вышито «С.Х.». Искусственно-вежливую улыбку главного врача на идеально вылепленном — в клинике его матери, — лице. Писк медицинского оборудования, в ушах Адриана звучавший скорее прощальными колоколами, чем символом надежды на выздоровление. И пустые, как высушенные до дна озера, глаза Джозефа.

— Па, — Адриан мягко взял его за руку. — Здесь тебя подлатают. Как только все наладится, я отвезу тебя в наш горный домик. Будем рыбачить, пить пиво и болтать о жизни, хорошо? Но тебе нужно побороться. Сделай это ради нас с мамой.

Джозеф не сжал его ладонь в ответ и не потрепал сына по волосам, как сделал бы раньше. Он смотрел сквозь Адриана, в стремительно поглощающую его разум тьму. Адриан покачал головой, обнял отца на прощание и покинул «Сильвер Хиллс» до следующего визита.

С непроницаемым лицом Авдриан на автопилоте добрался до квартиры, закрыл дверь, осел на пол прямо в коридоре — и впервые в жизни заплакал. Словно маленький мальчик, он свернулся на полу в клубок и разрыдался. Когда ни слез, ни сил не осталось, Адриан привстал и на четвереньках дополз до душа, где выкрутил на максимум горячую воду и стоял под ней, пока не прояснились мысли.

На протяжении следующих полутора лет один день практически не отличался от другого. Адриан с головой ушел в работу — создание реабилитационного центра для парней-подростков, подвергшихся сексуальному насилию, — и научную деятельность. Эвелина тоже всю себя отдала бизнесу. Им раз за разом приходили все более безрадостные отчеты из «Сильвер Хиллс», но оба продолжали надеяться, хотя сами уже толком не понимали, на что.

Когда от надежды оставались тлеющие угли, семье Мерфи сообщили, что состояние Джозефа заметно улучшилось. Он начал улыбаться, связно разговаривать, попросил несколько книг и стал заметно бодрее. Адриан примчался в «Сильвер Хиллс» вместе с Эвелиной и не поверил глазам. Месяц назад, в его последний визит, Джозеф Мерфи был лишь полупрозрачной, истаявшей тенью себя прежнего. Но сейчас он вновь походил на Мерфи-старшего из прежней жизни. Он узнал Адриана, стоило тому только зайти в палату, лучисто улыбнулся и позвал:

— Малец, дай-ка своему па крепко тебя обнять!

С того дня Джозеф Мерфи пошел на поправку, все быстрее возвращая себе личность, интерес к жизни и желание борьбы. Он жаждал очистить, восстановить репутацию, инициировать повторное расследование финансовых операций в благотворительном фонде. Больше всего на свете он хотел доказать невиновность и вернуться к работе, часто говорил об этом с Адрианом, которому разрешили увеличить количество посещений.

А потом все рухнуло. Адриана в два часа ночи разбудил звонок лечащего врача. Одной фразой, заканчивающейся отвратительно-безликими словами «Мои соболезнования», он вышиб из Адриана весь воздух. Даже не переодевшись, лишь накинув пальто на пижаму, он помчался в клинику. Толком не разбирая дороги, до последнего надеясь, что это ошибка или идиотский розыгрыш, за который можно будет превратить лицо врача в кровавое месиво. Он не верил.

Но все оказалось правдой. Джозеф Мерфи, его трепетно любимый отец, бывший для него и образцом для подражания, и самым близким другом, умер от сердечного приступа в возрасте сорока шести лет.

После этого Адриана словно окутал непроницаемый туман, вызывавший у него постоянный озноб. Звуки, люди, события: все доносилось до него сквозь пелену, приглушенное и размазанное. В этом состоянии, кутаясь в теплые кардиганы и шарфы даже в теплые солнечные дни, он занимался организацией похорон, вопросами наследства, заботился о матери и давал интервью. Он выражал благодарность «Сильвер Хиллс», призывал тех, кто столкнулся с депрессией, вовремя обращаться к специалистам — и ни секунды не сомневался в том, что клиника причастна к смерти его отца.

Потому что Джозеф Мерфи никогда не жаловался на проблемы с сердцем, и все его анализы неизменно были в норме.

У Адриана не было доказательств, а его возможностей тогда не хватало, чтобы их найти. Он мог бы попросить о помощи мать, но посчитал это слишком жестоким поступком по отношению к женщине, потерявшей любимого. Поэтому Адриан круглыми сутками работал над тем, чтобы стать достаточно сильным и финансово независимым. Чтобы своими силами подключить лучших частных детективов, способных копнуть и под клинику, и под благотворительный фонд, которым когда-то руководил его отец.

Он почти приблизился к цели — и сегодня «Сильвер Хиллс» сама обрушилась на него, заставляя дрожать. Он-то думал, что холод ушел, но на самом деле он притаился, готовый вновь вгрызаться в него подобно голодному зверю, готовому его растерзать.

Адриан затушил сигарету, дошел до ванной комнаты и встал под душ, не сняв одежды. Вновь включил горячую воду на полную. На этот раз озноб отступил быстрее, и Адриан усмехнулся: все-таки личная терапия и супервизии не прошли даром. Может быть, настанет день, когда в противостоянии со своей личной зимой именно он одержит победу. Но пока ему еще предстоит побороться.

Едва он вышел из душа, суша волосы полотенцем, как услышал звуки Blood//Water — своего рингтона. Номер на экране был незнакомым, и Адриан нахмурился. Все близкие и не очень знакомые заранее предупреждали его о звонке сообщением, а рабочие звонки были на секретаре. Его никто, кроме матери, не мог побеспокоить в половину десятого вечера столь бестактным образом.

О чем понятия не имел один конкретный водитель Camry.

Марк мог бы дождаться утра и в участке поговорить с Адрианом о том, почему он скрыл факт своей связи с клиникой, но терпения не хватило. Поэтому Марк примчался к его дому, несмотря на время, и теперь был готов трезвонить до тех пор, пока этот пижон не вытащит на улицу свою наглую задницу.

Но Адриан ответил после пятого гудка.

— Алло, — прозвучал в трубке приятный голос.

— Консультант Мерфи, доброго вечера. Аддамс.

— Добрый вечер, капитан. Чем обязан?

— Мне надо с тобой поболтать. Сейчас. Я в машине перед твоим домом, спускайся.

Адриан удивленно приподнял брови. Мало того, что Марк узнал его адрес и заявился к нему на порог. Капитан Аддамс говорил с интонацией, не подразумевающей возможность отказа. Он скорее отдавал распоряжение, чем просил. Адриан тихонько вздохнул.

— Дайте мне десять минут, капитан.

— Ок, — и Марк сбросил звонок.

Интуиция подсказывала Адриану, что у него неприятности. Марк же тем временем в необъяснимом злорадном порыве установил таймер на десять минут. Он готов был осыпать Адриана остротами за каждую минуту опоздания, но увы: дверь машины открылась за тридцать секунд до того, как время вышло. Он недовольно повернулся к Адриану, уже устроившемуся на пассажирском сидении, — и ошеломленно замер.

Ни костюма, ни выглаженной рубашки. Сейчас Адриан облачился в простой бежевый плащ, голубые джинсы, белые футболку и кеды. Его волосы были в беспорядке, кожа — куда румянее, чем днем, глаза — слегка покрасневшими, а от кожи шел едва уловимый аромат лавандового геля для душа.

У Марка временно отказал речевой аппарат. Даже пуританина и аскета, коими капитан Аддамс уж точно не являлся, внешний вид консультанта натолкнул бы на определенные мысли. Вроде «Ты что, ко мне после траха выперся?». А также «Я что, тебя из койки вытащил?». Возникнув одновременно, они несколько замедлили скорость нейронов в сером веществе Марка, и капитана хватило лишь на то, чтобы блуждать взглядом по лицу Адриана.

Консультант Мерфи прервал затянувшееся молчание.

— Так о чем вы хотели поговорить, капитан?

Марк, которому понадобилось хлебнуть щедрую порцию воды, чтобы прийти в себя, уловил в его голосе уставшие нотки. С Адрианом явно что-то было не так. Может, правда пришлось прервать жаркий секс? Стоило подумать об этом, и глоток минералки стал подозрительно кислым. Марк скривился, нацепил самую суровую гримасу и повернулся к Адриану.

— Когда наш блистательный новоиспеченный консультант был намерен рассказать, что «Сильвер Хиллс» и смерть его отца связаны?

Адриан не колебался ни секунды.

— Никогда, — отрезал он и дернул дверь, чтобы поскорее уйти от этого сумасшедшего человека, решившего, что он имеет право вот так вторгаться в его жизнь и задавать не касающиеся его вопросы.

На двери щелкнул замок.

Адриан какое-то время не менял положения, все так же цепляясь за ручку, затем глубоко вдохнул, повернулся к Марку и медленно уточнил:

— Капитан Аддамс, давно ли в обязанности полицейских входят шпионаж и похищение людей?

— Я повторю. Нам надо поговорить. Не заставляй меня думать, будто тебе есть, что скрывать. И уж тем более, что ты препятствуешь следствию.

— Всем есть, что скрывать, капитан, — пробормотал Адриан и откинулся на сидение.

Теперь в долгое молчание погрузился он. По выражению его лица легко можно было сказать, что он принимает важное решение — и Марк на удивление терпеливо ждал его ответа. Хотя и знал, что выбора он консультанту предоставлять не собирался.

Наконец Адриан тихо проговорил:

— Давайте так, капитан. Я могу рассказать вам все, что знаю о клинике и ее сотрудниках. Но я не буду отвечать на вопросы, связанные с лечением моего отца.

— Идет.

— Только побеседуем не в машине. В паре кварталов отсюда есть неплохое заведение. Посетим его, — предложил Адриан и, не дождавшись реакции, схватил с панели телефон Марка.

— Что ты творишь?! — возопил возмущенный до глубины души капитан.

— Вы своровали меня, господин Аддамс, я ворую ваш телефон. Исключительно в благих целях.

Марк не нашелся с ответом — его, доблестного полицейского, только что беззастенчиво обокрали! Марк недовольно уставился на Адриана, вбивавшего в навигатор нужный адрес, — и разглядел наконец, какие пушистые у консультанта ресницы. Капитану захотелось громко цокнуть. Ну что за расточительство природных ресурсов на одного напыщенного павлина!

Свое негласное звание Адриан подтвердил и выбором места: бар в ретро-стиле, где вживую играли джаз. Марк здесь был впервые и ощутил себя неуютно — примерно как бегемот, попавший в кукольный домик. Зато Адриан явно находился в своей среде. Он поздоровался с хостес, прошел вглубь бара, с ленивой грацией скинул плащ и сел за стойку. Марк тут же заметил его татуировку: на плече Адриана красовался дракон внушительных размеров в китайском стиле. Настолько искусно выполненный, что казался почти живым.

— Что будете пить? — вежливо поинтересовался бармен, с настороженностью глядя на Марка. Его щетина, внушительная фигура и полицейская форма могли напугать кого угодно. Словно почувствовав это, Марк решил закрепить впечатление и сердито свел брови. К счастью, рядом с ним был куда более дружелюбный Адриан, обратившийся к бармену с ласковой улыбкой.

— Мне бокал виски, очаровательному офицеру — чашку американо. Спасибо, Райан.

— Вы знакомы? — буркнул Марк.

— Конечно, — ответил Райан, в чьих глазах «очаровательный» и сидящий перед ним человек никак не могли быть одной и той же личностью. — Господин Мерфи часто к нам заглядывает и давно стал одним из моих любимых гостей.

— Сожалею, но сегодня я украду все его внимание.

— О, понимаю, — кивнул Райан. — Не буду мешать вам.

Спустя пару минут он подал напитки и отошел к другому концу стойки. На соседних с Марком и Адрианом стульях никто не сидел, в зале звучала приятная музыка, а приглушенный свет дополнял атмосферу. Ставшую бы интимной, не будь у мужчин особого повода для беседы. Начал ее Адриан.

— Спрашивайте, капитан. Я в вашем полном распоряжении.

— Она единственная? — поддавшись порыву, спросил Марк, указывая на татуировку.

— Нет, просто вторую сложнее увидеть. Но разве тема разговора касается моего тела?

— Прости. Давай начнем с Брукса. Что мне нужно знать о нем перед встречей?

— Он что-то среднее между конченым ублюдком и беспринципным дельцом. Ради того, чтобы попасть в кресло директора «Сильвер Хиллс», он прошелся по многим головам, а временами и постелям. Насколько мне известно, бывали случаи, когда он отказывал в лечении тяжелым пациентам, которые остро в нем нуждались. И отдавал предпочтение тем, кто готов был внести двойную плату, лишь бы спрятаться от очередного скандала. Разговаривать с ним, не испытывая отвращения, почти невозможно. Каждое его слово пропитано неискренней лестью. Зато на публике он изображает себя разве что не апостола, чья единственная цель в жизни — благополучие пациентов.

— Почему в таком случае ты выбрал именно эту клинику?

— Хотя Брукс — козел, и меня в этом не переубедить, он отличный руководитель. Умеет подбирать в штат настоящих профессионалов своего дела, заботится об их достатке и безопасности. В списке лечащих врачей клиники — известные психиатры, чей уровень не вызывает сомнений. У него несколько выгодных контрактов с ведущими поставщиками оборудования и фармацевтическими компаниями. На данный момент «Сильвер Хиллс» — самая современная клиника в штате и входит в пятерку лучших в стране.

— Он часто общается с пациентами?

— Два раза: когда они поступают в клинику и в день выписки. Но владеет полной информацией о них. В клинике нет архива, потому что его функцию выполняет кабинет Брукса. Там хранятся все истории болезни и личные досье. Общаясь с родственниками или представителями пациента, он запрашивает документы, фотографии, просит дать личную характеристику. По его словам, так ему проще подобрать нужного врача и медперсонал.

— Брукс назначает их сам?

— Всегда. Ему не понадобится много времени, чтобы подсказать вам, с кем из пациентов работали жертвы — и кто может стать следующей.

— Что можешь сказать о персонале?

— Обходительные, чуткие, по-настоящему заботливые люди. Я не заметил в них лицемерия или жестокости. Не могу ручаться за всех. Особенно после опубликованной сегодня статьи.

— Думаешь, написанное может оказаться правдой?

Несколько минут Адриан молчал, покачивая бокалом. Лишь сделав большой глоток, он отозвался:

— Я не уверен, Марк, — и капитану Аддамсу стало почти жарко от мягкого звучания его имени, произнесенного Адрианом. — С одной стороны, мне хочется безоговорочно верить в профессиональную этику и человечность. С другой, это все-таки психиатрическая лечебница. Люди там наделены определенной властью над другими, во многом беспомощными. Достаточно вспомнить Стэнфордский тюремный эксперимент, чтобы понять, к чему это может привести. Но если подобное происходит в действительности, то мне неясно, как это могло ускользнуть за пределы клиники. Единственный возможный способ — хакнуть систему безопасности «Хиллс» и получить доступ к записям с камер.

— Зачем тогда марать руки об убийство? Достаточно все слить в интернет, чтобы клинике пришел конец. Я бы так и поступил.

— Это вы, капитан, а не родственник или близкий друг человека, пострадавшего по вине клиники. Вы давно служите в полиции и должны знать, на что могут оказаться способны убитые горем люди.

Марк знал. Он легко мог вспомнить десятки дел, где мотивом преступлений была месть. Отцы изнасилованных дочерей. Жены, узнавшие об изменах. Родители подростков, из-за буллинга в школе совершивших суицид. За каждой безликой папкой стояла личная трагедия, стремление наказать виновных своими руками. У всех преступников был мотив — в том числе и убийцы с Арканами Таро.

Марка осенила возможная догадка.

— Ведь это может оказаться кто-то из персонала. Например, медбрат, неспособный стерпеть подобное обращение с пациентами. Поэтому он наказал коллег. Да и получить доступ к записям ему проще.

— Не думаю. Внутренняя проверка обнаружила бы это. В службе безопасности клиники работают несколько бывших разведчиков, им легко вычислить виновного.

— Меня не перестает удивлять твоя осведомленность о внутреннем устройстве клиники, — в голосе Марка звучало нечто, очень похожее на восхищение. — Но почему ты сразу не рассказал обо всем этом?

— Капитан, попробуйте меня понять. Я планировал это сделать, но завтра, — Адриана немного зазнобило, и он поспешил выпить вновь, залпом допив виски. — Что касается осведомленности... Я доверил этой клинике самого важного в моей жизни человека. Поэтому должен был узнать о ней все.

— Есть еще какие-то факты, о которых ты умалчиваешь?

На этот раз холод охватил Адриана изнутри. Он несколько раз глубоко вдохнул, собираясь с силами, и признался:

— Да. Капитан, обе жертвы входили в лечебную группу моего отца.

Марк присвистнул.

— Консультант Мерфи, тебя приставили к нам ради вреда следствию? Как ты вообще додумался скрыть подобное?

Адриан одарил его сложным взглядом. В нем читались смущение, растерянность, стыд и боль. У Марка сжалось сердце. Внутренний голос уверенно заявлял: Адриан рассказал бы. Ему лишь нужно было время, чтобы решиться. Поэтому Марк успокаивающе похлопал Адриана по плечу.

— Ладно, будем считать, ты не сообразил сделать это, потому что не привык к работе в полиции. Ошибки твоего первого дня. Только прошу, в следующий раз выкладывай все известное сразу. Я понимаю, насколько тяжело это для тебя лично, но речь идет о безопасности и жизни людей.

— Спасибо, Марк. С моей стороны такого больше не повторится, обещаю.

— Верю. И думаю, что узнал все необходимое. Вероятно, твоя помощь понадобится мне после визита в «Сильвер Хиллс», а пока нам обоим нужно отдохнуть.

Говорить на сегодня им было больше не о чем. Марк отлучился в туалет, а вернувшись, предложил:

— Давай я отвезу тебя. Компенсирую неудобства. Все-таки вытащил из дома на ночь глядя.

— Я уже вызвал такси. И закрыл счет, — Адриан улыбнулся. — Капитан, будем считать, что умыкнули меня для нашего первого свидания. Но больше так не поступайте, я люблю прямые приглашения.

Он подхватил плащ и ушел, а Марк машинально повторил:

— Свидание...

Впервые за долгое время оно оказалось у капитана Аддамса удачным, хотя таковым и не было.