В одно мгновение. [На Редактуре]

Мы ворвались в квартиру как шторм. Одежда терялась по дороге от двери к дивану. Я не думала, не анализировала. Я впервые не хотела контролировать.

На его спине были мелкие шрамы — я никогда не замечала. Провела пальцами по ним, будто изучая карту чужого мира. Он прижал меня к стене, и я застонала в ответ. Никаких правил, только голые чувства. Страсть, сжатая до боли, прорывалась как поток. Джей касался меня, как будто ждал этого слишком долго, а я — как будто боялась, что это исчезнет. Моя кожа горела, парень целовал меня, и я впервые чувствовала: меня не оценивают, не сравнивают, не уговаривают — меня принимают.

— Я не могу насытиться тобой, — выдохнул он, целуя линию ключицы.

— И не надо. Я не хочу быть сдержанной. Не сегодня.

Когда мы упали на диван, запутавшись в пледе, я смотрела в его глаза. Он был весь в дыхании, в напряжении, но в них — не было желания владеть. Было желание быть рядом. Я провела пальцами по его щеке, и впервые не почувствовала страха. Только... тепло. Странное, незнакомое, почти опасное.

Всё становилось жарче, плотнее. Дыхание врывалось в воздух, руки скользили по телу друг друга с нарастающей дерзостью, будто между нами больше не было границ, и не должно было быть. Ладонь Джейсона скользнула вниз от моих плеч до набухших от желания сосков, сжимая и поглаживая их. Огонь внутри меня все нарастал, я хотела быть ближе, хотела его всего и целиком. Парень был нежным и грубым одновременно, сжимал мое бедро, раздвинул ноги и властно проскользнул мне под одежду. Я ни капельки не сопротивлялась, позволяла ему доминировать над собой, и это меня дико возбуждало еще больше. Запрокинув шею и открыв доступ его губам, я обвила его спину обеими ногами, чтобы чувствовать возбуждение через брюки. Он проник в мои уже мокрые трусики и не истово ласкал меня пальцами, прижимаясь своим пахом ко мне.

Мне было плевать, если мои стоны услышат все соседи, желание было превыше наших рамок. Я без остановки продолжала его целовать, посасывая его нижнюю губу и играясь с языком. Руками спустилась вниз к его ремню, чтобы высвободить изнывающий от жара член. Он резко стянул с себя рубашку, обнажая идеальные рельефные мышцы и пресс, что вызвало во мне дикий восторг и блаженство. Джей помог мне избавиться от одежды, не заботясь о ее сохранности, и мне тоже было плевать, нами овладела жадная и не контролируемая страсть.

Парень прижался ко мне всем телом, продолжал мучить мою разгорячившуюся плоть между ног и целовал мои губы и шею. А я тем временем смело взяла его член в обе руки и просто обомлела от его размеров. Конечно я понимала и чувствовала через одежду, что он не маленький, но в полной боевой готовности он великолепен. Я гладила его и сжимала руками, мечтала, чтобы он уже вошел в меня, но парень будто не спешил и хотел довести меня до точки кипения. Черт возьми, у него это прекрасно получается.

─ Я хочу тебя, Джейсон. Прошу тебя сжалься надо мной, я больше не могу, - только и смогла простонать я ему в губы.

Парень лишь улыбнулся и достал из кармана своих брюк презерватив, зубами разорвал упаковку и растянул его на всю длину. Потом он плавно проник в меня и вошел на всю длину своего члена, что вызвало дикий стон. Мы оба шумно выдохнули, и Джейсон больше не сдерживался, резко и яростно продолжал заходить в меня. И нет, это уже не было занятием любовью, это был жесткий трах. Сама того не осознавая, я получаю удовольствие от осознания, что этот парень берет меня, трахает меня и делает со мной то, что хочет. Я хотела подчиняться ему, дать волю действиям, показывая парню, что я послушная девочка.

─ Ливи, ты невероятная! Если бы ты только знала, как ты прекрасна. Запрокинь ножку мне на плечо. Вот так. - командовал мой дьявол-искуситель.

─ Глубже... да...как же мне это нравится, - еле выдыхала я.

─ Я знаю, детка, чувствую. Ты такая горячая, я скоро взорвусь!

Он продолжал заходить в меня глубже и глубже, придерживая одной рукой мою ногу у себя на плече, а второй сжимал бедро и словно насаживал меня. Было чувство, будто я летаю, не хватало воздуха, стоны и крики блуждали эхом по моей квартире. И наконец мое тело задрожало от пика удовольствия и наслаждения, оно растаяло и растворилось в этих незабываемых ощущениях, словно воспарив. А через мгновения и Джейсон закончил с хриплым стоном и лег рядом со мной, и мы оба приводили дыхание в порядок.

Джейсон.

И когда мы наконец замерли, сплетённые, покрытые потом, с бешеным сердцебиением, она не оттолкнула меня, не отстранилась. Она просто прижалась ко мне и прошептала:

— Только не исчезай завтра.

Я провёл пальцами по её ключице, потом по губам.

— Даже если бы захотел, ты бы не позволила.

Она усмехнулась сквозь дыхание.
— Верно.

***

Я проснулся до рассвета, тело ещё не отошло от ночной близости — как будто каждая клетка помнила, к кому прикасалась. Её волосы были раскинуты на подушке, дыхание тихое, лицо спокойное. Она спала, укрывшись только простынёй, а я лежал рядом, и не мог отвести взгляда.

Чёрт. Как же я пришел к этому?

Я потянулся, сел на край кровати. Окно пропускало молочный свет Лондона, затянутого утренним туманом. Город ещё спал, и это было единственное время суток, когда не нужно было держать маску. Когда ты остаёшься наедине со своими мыслями.

Ты влюблён, Джейсон.

Я провёл рукой по лицу, сжав челюсть. Это было странное, пугающее ощущение. Не как вспышка. Скорее, как возвращение чего-то, что я давным-давно похоронил. Я вспомнил Клэр. Моя первая любовь. Та, которая начиналась ещё в школе. Мы росли вместе, учились, говорили, что поженимся после университета. Я верил в неё, верил ей. Целиком.

А потом... Потом был тот вечер. Странный звонок, мужской голос на другом конце квартиры. После я зашел и увидел их с моим другом. Не драка, не крики - просто пустота. Когда внутри всё будто отключается. Она даже не плакала, сказала только:
— Прости. Я не думала, что ты когда-нибудь узнаешь.

Я ушёл молча. С тех пор я поклялся: никогда больше ни верить, ни любить, ни позволять кому-то сделать меня слабым.

И когда мать ушла — это только закрепило решение. Она не умерла, просто однажды собрала вещи. И сказала отцу:
— Я не создана для этой жизни.

И ушла. Я остался с ним, мужчиной, который не плакал ни разу, который говорил:
Сын, слабость — это когда ты ждёшь от других, что они не предадут.

Я верил ему, гордился, что стал крепче. Не подпускал близко никого. Ни девушек, ни друзей, ни себя настоящего. А потом — появилась она. Аливия. Лёд и сталь. Грация и дистанция. Она должна была быть очередной мишенью, забавой, проверкой. А стала — окном, через которое я снова увидел свет. Она никогда не пыталась понравиться, не играла, не искала одобрения. Она держала мир на расстоянии вытянутой руки... и при этом несла в себе такое напряжение, такую хрупкую силу, что я не мог оторваться.

И вдруг — я начал дышать по-настоящему, начал хотеть не тело, а душу. Хотеть остаться рядом не потому, что нужно, а потому, что страшно терять. Она смотрела на меня так, будто я не был просто парнем с дерзким языком, а человеком, которому можно верить. И это ломало меня и спасало одновременно.

Я оглянулся, ее пальцы чуть дрожали во сне, губы приоткрыты. Такая дикая, красивая и вдруг — уязвимая. Я почувствовал, как в груди щемит.

Я не заслуживаю её.

Но я не мог уйти, не хотел, даже если бы знал, что всё это закончится болью — я бы выбрал снова и снова именно этот момент. Утро с ней, молчание, тишину, в которой я не чувствую себя одиноким. Я тихо лёг обратно рядом, осторожно, чтобы не разбудить. Провёл пальцем по её плечу.
— Не исчезай, Аливия, — прошептал я. — Пожалуйста, не исчезай из моей жизни.

Она не услышала. Но, кажется, улыбнулась во сне.