...

«Мы живем в мире, где похороны важнее покойника, где свадьба важнее любви, где внешность важнее ума. Мы живем в культуре упаковки, презирающей содержимое...»
© Эдуардо Галеано

~~~

Острое ощущение всеобщего недоброжелательного внимания пронзило Лису , как только она сделала первый неуверенный шаг. Стук её каблуков заставлял учеников отвлечься от разговор с одноклассниками и уставиться на девушку, словно на призрака.

Неумолимая злость после скандала с матерью все ещё рвалась из груди. Лили настойчиво задавала вопросы, изображала заинтересованность, но Лиса прекрасно знала, что она поднялась с любимого дивана только по настоянию отца, а не из-за материнского волнения за несовершеннолетнюю дочь, пропавшую без вести на сутки. Лалиса с завидным хладнокровием, без разбора сгребала вещи в большой чемодан, запихивая платья, костюмы и обувь — все, что попадалось под руку в гардеробной. Она бы так и ушла, захватив свою тайную банковскую карту, которую завела после первого отцовского наказания, но Лили распалилась после пары утренних бокалов, и Лиса все-таки сорвалась на крик. Брошенные в спину угрозы её не убедили, и она скрылась в машине Бена прежде, чем дело дошло до рукоприкладства. Остановилась в любимом отеле , потратив непозволительно крупную сумму на хороший номер. Привела себя в порядок и поехала в школу, выдавив из своего водителя обещание о молчании. Отец не оставлял попыток дозвониться до неё, и Лисе пришлось добавить его номер в черный список, чтобы отделаться от липкого отвращения, вспыхивающего каждый раз, когда высвечивалась его фотография и ненавистная надпись: «Папуля».

Одноклассники притихли, как только Лиса вошла в кабинет, с виду совершенно невозмутимая, с отравляющим волнением внутри. Джису бросила на бывшую подругу свирепый, многозначительный взгляд. На её бледном лице, под щедрым слоем тонального крема, проступили синяки. Чеён лишь на мгновение встретилась с Лалисой взглядом. Болезненно бледная, с лихорадочно горящими карими глазами, она словно хотела поздороваться, но быстро передумала и уткнулась в свою тетрадь, пряча руки под партой.

— Классно выглядишь, Манобан. Прям светишься. Чон хорошо постарался? — первый подкол со стороны Сехуна Лиса встретила с ехидной ухмылкой. Она молча подошла к своему месту, но Чонин закинул ногу на её стул, приподнимая бровь и немо требуя объяснений.

— Ногу убери, — потребовала Лиса с напускным бесстрашием, надеясь, что дрожь голоса не выдала её эмоций.

— Пересесть не хочешь? — насмешливо спросил он, кивая в сторону последней парты, где обычно сидел Чонгук.

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться, — процедила Манобан. — Ногу убрал.

Ким проигнорировал её грубую просьбу, насмехаясь и внимательно всматриваясь в глаза девушки. Впервые Лалиса стала объектом издевательств и впервые прочувствовала, что значит оказаться на другой стороне, в одиночестве. Ещё пару дней назад она сидела рядом с парнем, придумывая более изощренные способы достать несчастную Миён, а сегодня стояла перед ним, будто обнаженная, приковывая любопытные взгляды остальных. На мгновение ей захотелось трусливо сбежать, но она стойко выдержала смешки бывших друзей, уперлась туфлей в край стула и с силой пихнула его, вынуждая Кая подпрыгнуть и освободить её место.

Ким выругался, но вынужденно замолчал, заметив преподавателя, вошедшего в кабинет со звонком.

Подлая обида и злость, два неразлучных чувства, набрасывались на Лису  при мимолетном взгляде на людей, которых она любила и которые в мгновение отвернулись от неё.

Всегда ли они были такими? Безжалостными, полными злости и ненависти, несправедливыми, жестокими? Была ли Лиса одной из них или притворялась все это время, потому что стервам не бывает больно?

— Ты всерьёз решила связаться с этим отбросом? — презрительно прошептал Кай.

— Какое тебе дело? — так же тихо ответила Манобан.

— Не дури, Лис. Ты заигралась.

— А разве не этого ты хотел?

— Он психопат. И ты сама это знаешь.

— О, так теперь ты заботишься обо мне? Ты готов был на все, чтобы уничтожить его, и плевать ты хотел на меня.

— Мисс Манобан, Мистер Ким, — возмутился преподаватель, грозным взглядом меряя парочку . — Вы мешаете мне вести урок.

— Извините, — буркнула Манобан, отодвигаясь ближе к краю, желая закончить бессмысленный разговор, что только больше выводил её из себя. Но Чонин не собирался сдаваться.

— Я не знал, что Джису спит с твоим отцом, — нехотя оправдался он. — Откуда я мог это знать?

— Уже неважно, — отмахнулась Лиса. — Ты все равно мудак.

— Мы ведь обещали хранить секрет. Ты обещала мне, что эта тайна только для нас пятерых. — Лиса не ошиблась — Кая волновала только сохранность ужасающих фактов о прошлогодней аварии, и именно поэтому он пытался помириться. — Ты ему сказала? Чон знает?

— Ничего он не знает, — раздраженно шикнула Манобан, ловя на себе предупредительный взгляд преподавателя.  — Я, по-твоему, дура? Я тоже там была.

— Вот именно. Не забывай, что ты свидетель. И если расскажешь хоть кому-нибудь…

— Мистер Ким, — прикрикнул преподаватель. — Делаю последнее предупреждение.

Оставшиеся уроки прошли быстро. Перемены Манобан проводила за углом школы, выкуривая по несколько сигарет на сырой лавочке, подальше от бывших друзей, которые неустанно следили за каждым её движением. Держалась уверенно и гордо, не реагируя на попытки Чонина поговорить во время занятий. От вида Джису, которая вела себя так, словно ничего не произошло, бросало в дрожь, а ладони невольно сжимались в кулаки при виде её беззаботной улыбки. Каждый раз, когда девушка отвечала на сообщения, Лиса представляла своего отца, того мужчину, который в детстве учил её ездить на велосипеде, читал любимую потертую книгу перед сном, и тошнота подступала к горлу.

Когда прозвенел последний звонок, Манобан поспешила забросить учебники в свой шкафчик, накинуть пальто и направиться к выходу. На крыльце она прикурила сигарету, посматривая на парковку в ожидании Бена. Джису и Чеён вышли под ручку, даже не замечая девушку. Они оживленно обсуждали предстоящую вечеринку, двигаясь в сторону парковки.

Услышав знакомый басистый смех Чонина, Манобан быстро спряталась за бетонную колонну, прижавшись к ней спиной с безопасной стороны. Ким, в сопровождении двух парней из своей команды, притормозил на ступеньках, чтобы выкурить сигарету и дать указания на предстоящую игру.

— Мы их порвём. Без вариантов, — уверенно заключил Кай.

— Может, обсудим твой план? — аккуратно спросил смутно знакомый голос.

— Здесь? — недоверчиво прошептал другой голос, и Лиса услышала, как щёлкнуло колесико зажигалки.

— Часа в два он будет на  кладбище, — еле слышно сообщил Ким. Лиса чуть наклонилась вправо, чтобы получше слышать разговор. Сердце гулко забилось о рёбра, а в воспоминаниях всплыла недавняя вечеринка в клубе, где Кай продемонстрировал друзьям пистолет.

— Ты уверен, что пиздюк не соврал?

— Уверен. Мы с Сехуном хорошо его прижали. Чон каждую неделю ходит на старое кладбище. Один. Это как раз наш шанс поквитаться за все, что он сделал.

— И что? Будешь тыкать стволом ему в харю? — послышался хрипловатый, сомневающийся голос неизвестного.

— Соберите парней. Сегодня Чон ответит за все свои ошибки.

Лалиса дёрнулась и плотнее прижалась к своему укрытию, прислушиваясь к шагам. Она переместилась, когда увидела удаляющихся парней. Они рассмеялись и разошлись по парковке, договорившись встретиться ночью для реализации своего плана. Манобан ещё пару минут стояла на крыльце, обдумывая услышанное, и, только когда смогла дышать полной грудью, спустилась по ступенькам к ожидающему её автомобилю.

~~~

Лиса расслабленно лежала в большом джакузи, наслаждаясь приятным теплом и покалыванием на коже от пузырящейся воды. Манобан вновь мысленно вернуться на крыльцо школы, как нервы тянуло, а изображение искусно рисовало кровавые образы. Старалась убедить себя, что Кай одумается и не полезет в Чонгуку, но парень никогда не отступал, какой бы безумной не была его идея.

Лиса не могла понять, почему так сильно переживает. Чонгук не раз доказывал, что может за себя постоять, да и волноваться за него было противоестественно и глупо. Успокаивала себя различными способами, но мысли то и дело возвращались к чёрному пистолету на столе клуба. Как далеко может зайти Чонин, чтобы доказать своё превосходство? Что может сделать Чонгук, заметив главных врагов на своей территории?

Тоненький, пищащий внутренний голос напомнил, что конфликт подогрела сама Манобан. Проколола шину, спровоцировала Кая, позволила ему втянуть в это безобидного Чимина, не остановила, зная, что у него пистолет, не рассказала Чонгуку.

Она дотянулась до полотенца, вытерла руку и набрала нужный номер.

— Чима? — выпалила она, как только гудки прекратились и уставший голос друга послышался на том конце. — Ты в порядке?

— Да, — заторможенно и сонно ответил Пак. — А в чем дело? Прости, но ты время видела?

— Извини, но это важно. Ты говорил с Чонином?

— Говорил. В школе. А что? — недоумевал Чимин.

— О чем? Он говорил о Чоне?

— Нет. Кажется, нет. Да в чем дело?

— Точно? Ты где сейчас? — не унималась Лиса.

— Дома, — ответил Пак. — Где ещё я могу быть в час ночи? Если ты не скажешь, что произошло…

— Оставайся дома, — попросила Манобан, одной рукой кутаясь в полотенце .После горячей воды воздух казался холодным, и кожа покрылась мурашками. — Чтобы тебе не предлагал Кай, не соглашайся. Ты меня понял?

— Лис, что…

— Я перезвоню. — она сбросила вызов и облегченно выдохнула. Меньше всего ей хотелось, чтобы в затянувшейся войне  пострадал добродушный Чима, который и так достаточно пережил, связавшись с Розэ.

Лиса набросила халат на плечи и набрала ещё один не записанный номер, оставшийся после пары односложных смс. Недоступен. Тогда она быстро напечатала сообщение, но стёрла и позвонила снова. Телефон абонента оставался выключенным.

— Сами разберутся. Это не мое дело. — она даже легла на кровать и сунула телефон под подушку, бросая взволнованный взгляд на дорогие настенные часы, но через пару долгих минут звенящий тишины вновь позвонила. — Вот же кретин.

До конца не понимая, что делает, Лалиса вскочила с постели и бросилась к не разобранному чемодану. Отшвырнула несколько роскошных и совершенно не подходящих для ночной вылазки нарядов, нашла старые спальные штаны , толстовку и кеды . Оделась, вызвала такси и выбежала из номера, в каком-то отчаянно неосознанном состоянии страха и тревоги. Постоянно смотрела на циферблат, пыталась дозвониться до Чонгука, пару раз набирала номер Кая, но сбрасывала прежде, чем раздавался первый гудок.

Практически убедила себя, что волнуется за друга детства, а вовсе не за грубого, бестактного, жёсткого и холодного Чонгука, который раздражал её даже на расстоянии. Она не могла поверить, что несётся по ночному городу , растрепанная, с влажными после душа волосами, в пижамных штанах и растянутой толстовке. Ради него..

Всю дорогу до нужного места, как только машина пересекла границу, Лалиса нервно вглядывалась в окна, в тёмную ночную пустоту безобразных улиц, в надежде заметить знакомые  лица. Никого.

— Вы уверены, что стоит ехать на кладбище ночью? — аккуратно поинтересовался таксист, подозрительно посматривая на взвинченную девушку через зеркало заднего вида. Она куталась в серебристую куртку и постоянно прижимала телефон к уху, злобно вздыхая каждый раз, когда набранный абонент не отвечал.

— Что? — прослушала Лалиса, отрываясь от грязного стекла.

— Я говорю, не поздновато ли для кладбища?

— В самый раз, — отстранённо ответила девушка, упираясь руками в передние сиденья и высовываясь вперёд, чтобы получше рассмотреть дорогу. — По бабушке скучаю очень. Не спится. Она умерла три месяца назад.

— Сочувствую. Это здесь? — спросил он, притормаживая, и Манобан опустила заднее стекло, выглядывая на холодную улицу.

Свет пробивался сквозь металлические палки и отражался в серых надгробиях, выстроенных в ровные ряды по обе стороны от маленькой тропинки.На углу Манобан заметила припаркованный чёрный мустанг Чонгука.

— Да. Мы приехали.

Продолжение следует...

                  Прода 35⭐