...

«Лучшая месть – огромный успех.»
©Фрэнк Синатра

~~~

Лиса пыталась вспомнить хотя бы малую часть того, что бездумно скопировала из интернета ночью, но мысли то и дело возвращались к Чонгуку. Он, сидя через проход от неё, исписал почти два листа.

За тот час, что они сидели в угнетающей тишине, в компании сонной учительницы и Сюмина,Чонгук ни разу не взглянул на неё, сосредоточенный на написании работы. Лиса активировала все свое обаяние: соблазнительно сжимала ручку пухлыми губками; оголяла бедро, закидывая ногу на ногу ; одну за одной расстегивала пуговицы шифоновой ткани, демонстрируя тонкую шейку и изгибы острых ключиц. И, если Чонгук так и не обратил внимания, то Сюмин с усердием извернулся на стуле и умудрился заглянуть ей под юбку, за что Лиса одарила его угрожающим взглядом исподлобья.

Лалиса злилась и несколько раз порывалась покинуть душный кабинет, но ущемлённая гордость не позволила ей подняться со стула. Она украдкой рассматривала суровый профиль Чона, взглядом цепляясь за напряженные плечи, плотно обтянутые черной кожей куртки. Его длинные тонкие пальцы прокручивали колпачок ручки, а губы медленно шевелились, когда он перечитывал написанное. Черные, как смоль, волосы блестели в ярком свете лампы, и он небрежно зачесывал их назад, как только непослушные пряди спадали на лоб. Лиса ощутила странное покалывание на ладонях, невольно представляя, какие они на ощупь. Она впервые позволила себе так внимательно рассмотреть его, совершенно забывая о том, что он в секунду может поймать её с поличным. Было в нем нечто особенное, то, что отличало от остальных, притягивало взгляд снова и снова. Раньше, до того, как он невольно стал жертвой её тяги к азарту, Лиса не замечала, что девушки обращают на него внимание: оборачиваются в след, строят глазки и улыбаются, желая окунуться в его опасно-притягательный омут.

Лиса взглянула на свое жалкое подобие сочинения, но через мгновение вновь повернулась к парню, натыкаясь на его прямой хмурый взгляд. Подавила желание опустить глаза и слегка усмехнулась, кончиком ручки игриво касаясь нижней губы. Чонгук завороженно проследил за тем, как она опустила свободную руку под парту и медленным легким движением пальцев скользнула по оголенному участку бедра. Когда их взгляды снова встретились, Лиса возликовала, замечая, как его темные глаза почернели, а ладонь, лежащая на колене, сжалась в кулак. Лалиса победоносно улыбнулась, но он не увидел — лампа на потолке издала щелчок и свет потух.

— Это что еще? — тонким голосом возмутился Сюмин. — Я не дописал.

Уличный фонарь, желтоватый свет которого проникал через большое окно, помог различить силуэты. Вся школа погрузилась в вечернюю темноту.

— Так, без паники, — деловито сказала учительница, со скрипом стула вставая со своего места. — Возможно, пробки выбило. Пойду, загляну к охране. Оставайтесь на местах.

Когда стук каблуков затих в дали коридора, Лиса напряглась. Она с самого детства боялась темноты, а присутствие Чонгука, взгляд которого она не видела, но ощущала физически, только добавляло масла в разгорающийся пожар её паники. На несколько секунд закрыла глаза и сделала три глубоких вдоха, как учил её отец.

— К чёрту.  Я сваливаю, — твердо бросила Лалиса и, схватив почти пустой лист, двинулась в сторону стола учительницы. Сделав два быстрых шага, она услышала, как за спиной звучно двинулся стул, а затем низкий хриплый голос разрезал пугающую тишину.

— Сюмин, погуляй-ка пару минут.

У Лисы перехватило дыхание.

— Я не…

— Я сказал, иди, погуляй, — настойчиво потребовал Чонгук.— И дверь прикрой.

Лиса боялась пошевелиться. Её ноги словно пригвоздило к полу. Она взглядом проводила  фигуру одноклассника и, когда дверь за ним хлопнула, перекрыв тусклый свет из кабинетов напротив, кинула сочинение на стол и попыталась прошмыгнуть между партами к выходу, но Чонгук грубо перехватил тонкое запястье и больно впечатал её бедрами в край учительского стола. Манобан испуганно пискнула, когда пальцы парня сомкнулись на её подбородке, заставляя поднять голову. В темноте кабинета его глаза угрожающе сверкнули и он приблизился так близко, что девушка почувствовала горячее сбивчивое дыхание на своей щеке.

Она слышала свое безумно быстрое сердцебиение, его тяжелое дыхание и скрип старого деревянного стола, в который Чон вдавил её своим телом. Лиса дернулась, но Чонгук прижал её к себе за талию, просовывая колено между её ног, лишая равновесия и последних крупиц самообладания.

— Вздумаешь кричать, сделаю больно, — прошептал он ей на ухо.

— Какого черта ты делаешь? — шикнула она, чувствуя, как его горячая ладонь обжигает поясницу, а пальцы нахально прощупывают линию позвоночника. Она попыталась отстраниться, когда их лбы соприкоснулись, и его губы оказались в миллиметре от её, но Чонгук сжал хрупкую шею, не позволяя двигаться.

— Это какого хуя ты делаешь, Манобан? — зло процедил он, больно сжимая её  бедро через тонкую ткань платья. Лиса мгновенно разучилась дышать, чувствуя жар его тела, рельеф напряженных мышц под футболкой, пылающие дорожки его прикосновений, посылающих сильнейший разряд по клеточкам до самых кончиков пальцев. Она уперлась ладонью в его грудь, стараясь увеличить расстояние между ними, но Чонгук, раздраженно рыкнув, до синяков сдавил её бедра пальцами и рывком усадил на стол. Лиса попыталась сбросить его руки и сомкнуть колени, но он толкнулся вперед, раздвигая её ноги неприлично сильно.

— Живо отпусти меня, — прошипела Лиса . — Ублюдок!

— Разве ты не этого добивалась, стерва? — от близости его губ вдруг закружилась голова, и Лиса сжала в кулак его футболку, дрожа от страха и наполняющего тело возбуждения.

— Я не… — на выдохе попыталась выдавить Лиса, но с губ сорвался лишь тихий жалобный стон. Мысли отчаянно метались в голове, но тело податливо выгибалось навстречу его рукам, хаотично исследующим изгиб шеи. Он на мгновение ослабил хватку и у Лисы появился шанс выбраться, но она лишь вцепилась в край стола мертвой хваткой, одурманенная терпким запахом его духов вперемешку с табаком. Она инстинктивно потянулась к его губам, сгорая от запретного желания, прокатившего от груди до низа живота, завязывающегося в крепкий узел. Лалиса приоткрыла рот, когда его губы едва коснулись её нижней губы, и закрыла глаза, пьяно осознавая, что сдалась, даже не сопротивляясь.

— Ты так и не выполнила мое желание, Лиса, — сделал акцент на её имени, со сладкой хрипотцой выдыхая ей прямо в губы. — А я очень не люблю, когда условия сделки нарушают.

Манобан безнадежно пыталась собрать остатки здравого смысла, но тело подло предало её, желая ощутить больше, желая почувствовать его  голодные поцелуи.

— У тебя есть шанс все исправить. Придешь в мой бар сегодня ночью. — Чон больно сдавил её подбородок, туманным властным взглядом сканируя её лицо в темноте. — И выкинь из своей головы блядскую мысль, что можешь играть со мной. Я знаю, где ты живешь, знаю, где живут твои подруги, знаю, во сколько твой папочка Манобан ложится спать.

Лалиса вздрогнула, чувствуя пробежавший по нервам холодок.

— И, в следующий раз, захочешь, чтобы я тебя трахнул — просто хорошо попроси.

Он быстро отстранился и Лиса закусила губу, чувствуя неожиданное разочарование, неприятную пустоту там, где еще секунду назад кожи касались его  ладони. Она заторможенно моргнула, хватаясь за край стола, как за единственную опору. Секунда, и дверь громко хлопнула, заставляя Лису очнуться и вернуться в реальность, где она так легко позволила ненавистному Чонгку пустить свои грязные руки по своему телу. Её колени предательски дрожали, а раскалённый воздух, пропитанный его духами, обжигал легкие, не давая возможности полноценно вздохнуть.

Лиса испуганно вглядывалась в темноту, с отвращением и одновременно с похотливым наслаждением принимая свою слабость и его безграничную власть над её телом. Она хотела его, прямо здесь, в пустом кабинете школы, и от одной лишь мысли об этом ладони сжимались в кулаки, а длинные ногти до крови пронзали давно затянувшиеся раны. Сидела еще несколько секунд, убеждая себя, что все произошедшее — лишь её самый жуткий кошмар, но жар в груди, тяжесть внизу живота и мурашки на коже напоминали, что она действительно едва не отдалась гребаному Чон Чонгуку .

Слезы злости и обиды защипали глаза, но Лиса сжала челюсть и спрыгнула со стола, желая как можно скорее оказаться дома, в своей роскошной ванне, смыть печать его касаний, свой гадкий позор, свою слабость.

Свет загорелся, когда она, схватив свои вещи, неслась по коридору, обнимая себя за плечи и тихо всхлипывая из-за непролитых слез.

Лалиса Манобан готова была трусливо сдаться, сбежать, наплевать на все свои принципы и насмешки друзей, что непременно обрушатся на неё, как только она откажется от действия. Плевать на все. Страх пробирал до костей, как только Лиса вспоминала яркие искры его почерневших от злости и желания глаз, совсем близко. Они манили, пугали, угрожали, подавляли её волю.

«Я знаю, где ты живешь…»… Стальные нотки его голоса проникали в сознание и Лисе впервые хотелось спрятаться , попросить отца нанять охрану, зарыться в одеяло и больше никогда не выходить на улицу.

Она ни за что не пойдет в бар. Даже если мир рухнет, даже если каждый знакомый выльет на неё ведро грязи, даже если придется всю оставшуюся жизнь терпеть издевательства Кая . Ни за что.
   

Продолжение следует...