Избранная Смертью

   Следующие дни пролетели незаметно и очень информативно. Сишша занялась нашим с Гарри обучением. Так как книг у нас не было, а купить их мы не могли, она рассказывала нам про мир волшебства, его законы и порядки. От неё мы узнали, почему магглы не знают про волшебников, как волшебники делят мир на тёмный и светлый, какие есть особенности у некоторых волшебников, какие дары преподносит Судьба людишкам и как они к ним относятся. Про свой возраст она приврала: ей было около ста пятидесяти лет. Странный возраст для змеи, но не для этой. Её вывели волшебники, это змея-долгожитель, и живёт она около пяти столетий. Эта тема мне показалась интересной, и я решила спросить её о волшебном животноводстве. Она с удовольствием рассказала, что волшебные животные, как и сами маги, живут дольше обычных и имеют какие-то магические способности. Например, Сишша могла выростать до размеров василиска катать на своей спине, как лошадь. Так же она могла уменьшаться. А если её сделать своим фамильяром, она сможет менять окрас и выводить способное потомство таких же долгожителей, но с другими способностями.

   Так же она помогла нам с нашими способностями. Мне она помогла освоить эмпатию и виденье аур, а Гарри развил свои ментальные способности. Он оказался отличным врождённым легилиментом и окклюментом.

   В общем, я даже не заметила, как наступило двадцать пятое июля. А поняла это только тогда, когда пошла за письмами. С этого момента идут важные события, поэтому я начну с самого утра.

   Проснулась я довольно поздно. Меня разбудила Сишша, она жаловалась, что я ей не дала вчера поесть, и теперь она голодная. Шикнув на неё я пошла одеваться. Спустилась я в гостиную к завтраку. Гарри сидел за столом и обсуждал с Дадли планы на день,дядя Вернон смотрел телевизор, а тётя накрывала на стол. После завтрака дядя попросил Дадли принести письма.

— Пошли за ними Гарри, — в шутку сказал Дадли.

— Гарри, сходи за письмами.

— Пошлите за ними Дадли.

— Давайте я принесу, — подала голос я. Протестующих не было, так что я встала и пошла к двери. Взяв в руки письма я стала смотреть, что там наприсылали. Письмо от Мардж, счета, письмо от миссис Фигг... Два конверта из дорогого пергамента с зелёной надписью: "Мисс М. М. Поттер, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре", и точно такое де, адресованное Гарри. Запечатан конверт был фиолетовой восковой печатью с гербом, на гербе были изображены лев, орёл, барсук и змея, а в середине — большая буква «X». Письмо их Хогвартса! Как я могла забыть?! Из гостиной послышались крики:

— Мара, где ты там? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки?! — Смеялся дядя. Вот он сейчас у меня посмеётся от души! Вместе с моей уважаемой тётушкой!

— Дядя, нам с Гарри пришли какие-то письма!

   Смех сразу стих. Я вошла в гостиную и увидела растерянное лицо дяди, напуганное лицо тёти и лица ничего не понимающих брата и кузена.

— Дай сюда, — немного грубовато сказал дядя и забрал письма. Его лицо не выражало тех эмоций, что я уловила. Он был в ярости и растерян. На миг я уловила понимание происходящего в его глазах. Тётя же не скрывала ни своего ужаса, ни злости. Эмоции те же, только не такие сильные. Дядя вывел нас за дверь. Сразу пошла безмолвная борьба мальчишек за место у скважины. Пока они пытались я, закатив глаза, легко скользнула между ними и посмотрела а отверстие. Дядя мерил шагами комнату и о чём-то говорил с Петуньей. Интересно, о чём они говорят? За возьнёй над ухом от мальчишек я не могла услышать ни слова. Шикнув на них я расслышала конец фразы тёти:

— ... Они не отстанут.

— Но что нам ещё делать? Я не собираюсь отдавать в эту школу племянников! Они не будут учиться под носом у этого старого маразматика!

   Ого, они там Дамблдора обсуждают! Я с дядей полностью согласно, но в школу хочется.

— Но они будут писать и писать, а потом пришлют кого-нибудь за ними! Они так просто не отстанут!

— А если мы не будем отвечать им? Может, они бросят это дело и просто забудут про нас?

— Я не уверена, Вернон. Ох, как же они надоели со своими письмами! Сначала Лили, теперь Гарри с Марой... Они не отступят Вернон, это бесполезное занятие – убегать от писем. Нас могут посчитать трусами!

— Но как нам ответить? У нас же нет совы!

— Давай подождём, вдруг прилетят совы с письмами, а не придут почтой.

— Хорошо. Как думаешь, стоит им сказать?

— Я думаю, стоит. Они в праве знать, кто они такие.

   Послышались тяжёлые шаги дяди по направлению к двери. Мы отскочили, и как раз вовремя: открылась дверь и показался усталый и рассерженный дядя.

— Мара, Гарри, зайдите. Надо поговорить. Дадли, останься здесь, они тебе потом расскажут. Возможно.

   Мы с Гарри переглянулись и вошли. Дадли с надеждой смотрел нам вслед. Когда дверь за нашими спинами закрылась, тётя кивнула головой на диван. Мы сели. Дядя протянул нам письма. Вот, что я прочитала:

"ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор
(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный, чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогая мисс Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.
Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!"

   Вот это поворот! Мне сразу дали прочитать письмо, что говорит о симпатии Дурслей к моей персоне. Что немаловажно, сову мне так и не дали. В фильме совами был покрыт весь садик тёти, но так ли это в реальности? Будем надеяться, что так. А пока надо играть ничегонепонимающую девочку и хлопать глазами. У Гарри это отлично получается. Он, похоже, забыл, что нам говорила по этому поводу Сишша. Ну и ладно,мне это очень даже на руку!

— Дядя, это правда? Я – волшебник? — А теперь Поттер вошёл в роль и строит из себя канонного Гарри.

— Да, ты такой же волшебник, как и твои мать и отец. — Ответила тётя.

— Но вы говорили, что они умерли в автокатастрофе. Разве могли волшебники умереть таким образом? — Спросила я.

— Нет, они умерли не в автокатастрофе. Их убил тёмный волшебник, когда вам был один год. Их убил, а вас не смог. И вас отдали нам. Тот волшебник, Альбус Дамблдор, он приходил в день смерти ваших родителей к нашему дому. Он оставил вас на пороге. Не знаю, чем он думал, оставляя вас, годовалых детей, на пороге дома ночью. Вы чуть не умерли! Вас спасло только чудо и волшебные гены. Подробности той ночи я не знаю. Мне ничего не сказали, я только узнала о смерти Лили и всё. Как вы выжили, остаётся загадкой. Про отца вашего сказать ничего не могу – он нас особо не любил, да и сам он человек неприятный был. Простых людей не выносил, а мать ваша была на столько влюблена в него, что не замечала его отвратительного поведения. Правильно – последний наследник Рода Поттер! Она мне все уши прожужжала про их особняк в лесу, про горы,леса и озеро вокруг дома. Но вот в гости не приглашала, а где он находится, я не знаю. Говорила, что дом тот защищён, что в него посторонним не пробраться, но только не помогло им их убежище. Они в ту магическую войну спрятались в Годриковой Впадине, там и похоронены. Потом можем сходить на могилы.

   Всё это тётя рассказывала через силу. Видно было, что ей жаль тех упущенных моментов с сестрой, что она жалеет, что не смогла защитить свою младшую сестричку. Эмоции были соответствующие: скорбь, печаль, тоска, грусть. При упоминании Поттера-старшего промелькнула злость. Видно, злится, что не уберёг её сестру. Иногда голос тёти надламывался. Когда она говорила про особняк, в её голосе чувствовалась злость. Она злилась на сестру и её мужа. Злилась на Дамблдора, который предложил им остаться во Впадине, она не сомневалась, что это была его идея. Старый манипулятор ей не нравился, и не только из-за отказа на учёбу в школе. Он не сберёг её сестру. Он – такой сильный волшебник! – дал им умереть. Из-за него чуть не умерли племянники. И он не заплатил за смерть дорогих людей ничем. Он продолжает сидеть в своей чёртовой школе, продолжает жрать свои идиотские лимонные дольки!

   После рассказа тёти я откровенно афигевала. Было грустно, да, но тот факт, что у них РЕАЛЬНО был защищённый особняк, и они по наставлению ДАМБЛДОРА им не воспользовались бесило откровенно! Этот старый мудак поплатится за всё! Рано или поздно!

   А реакцию Гарри надо было видеть. Если я, начитанный поттероман, злилась на старого маразматика, то Поттер сидел в афиге с челюстью, целующей пол и глазами-галлеонами. А эмоции! Злость, удивление, радость... И все их составляющие. Если бы я питалась эмоциями, я бы обожралась на весь год! И не нуждалась бы ещё пару месяцев.

   Дядя, после таких откровений, не знал куда себя девать: вроде, про Поттеров ничего не знает, а вроде, племянники нуждаются в помощи. И как тут быть? А тётя еле держалась, чтобы не заплакать. И молодец, нечего реветь!

   Через минуту молчания я поняла, что надо что-то делать. Не можем мы молчать и дальше! Нас же письмами закидают!

— И что нам теперь делать? — Спросила я.

— Надо отправить им письмо совой, что вы получили приглашение. Но дело в том, что сов-то у нас нет! — Ответил дядя.

— Мы можем ещё немного подождать, вдруг ещё письма придут, — подала голос тётя.

— А почему они должны прийти? Им этих двух мало? — Спросил Гарри.

— Нет, просто... Если не отвечаешь на письмо, они присылают ещё, вдруг не дошло. Или приходят люди за детьми. За вашей мамой приходила женщина. Её, вроде, звали Минерва МакГонагалл. Она заместитель директора. На письме она есть.

— Так пусть пришлют человека, а не бумажки!

— Но у них же не один человек работает! Они могут прислать кого угодно!

— Я предлагаю подождать, пока сова не принесёт письмо. Кстати, а как работает их почта? Как совы находят получателя? — Спросила я.

— Очень просто! Пишешь письмо, привязываешь к лапке и говоришь, кому надо доставить.

— В таком случае, раз они знают, где мы живём и, даже, где мы спим, надо просто уехать! Когда они увидят, что нас здесь нет, полетят совы! — Вроде, идея у меня по канону. Будем надеяться, что так оно и будет.

— Хорошая идея! Надо только уладить все дела в Лондоне,и мы можем уезжать! — Сказал дядя.

   Нас освободили, и мы с Гарри побежали рассказывать всё Дадли. Он имеет право знать!

   После долгого рассказа мы спустились в гостиную обедать. Там нас уже ждала тётя.

— А где папа? — Спросил Дадли.

— Он в городе, вернётся к ужину. — Ответила тётя.

   Пообедав, мы побежали на улицу. Там мы разделились: мальчики убежали наперегонки в гости к Полкиссу, а я полезла на крышу. Это было легко: всего-то залезть на окно первого этажа (главное, не попасться тётке), потом на крышу над входом, пройтись чуть дальше и – вуаля! – ты уже на крыше дома! Осталось только не свалиться вниз. А остальное – это мелочи.

   Я любила сидеть на крыше. Ночью лучше, но и днём можно. Облака и звёзды украшают небо в любое время суток. Это было моё любимое место (над моей комнатой), чтобы подумать. А всё ли я делаю правильно? Вроде, да. Дамби думал, что Дурслям это надоест, и мы уедем? Вот мы и уедем через день-два. Думал, что мы не ответим? А мы и не отвечаем! Совы-то нет!

   Ближе к вечеру я услышала машину. Дядя Вернон возвращается! Я быстро влезла в дом через окно в моей комнате и поспешила вниз. На окрик тёти: "Когда ты заходила? Я не слышала, чтоб дверь открывалась!" я только что-то промычала и приспустила к двери быстрее. Успела я вовремя: открыла дверь, а на пороге стоит дядя.

— Добрый вечер! — Выдохнула я.

— Добрый-добрый, — буркнул дядя в ответ.

— Вернон, это ты? — Послышалось из кухни.

— Да, я! — Ответил дядя снимая пальто.

   Я повесила пальто дяди и пошла за мальчиками. Они играли с Пирсом в "Монополию". Нашли, чем развлечься! Извинившись и забрав брата и кузена, я ушла. Дома нас уже ждал ужин.

*****

   Ситуация с письмами так и не улучшилась. В фильме приврали: не было никаких сов на машине и в саду. Зато точно были письма в удаленном количестве! На следущий день пришло ещё по три письма. На третий день, в пятницу пришло двенадцать писем, а так как дядя Вернон заколотил щель для писем (так как задолбало!), их просунули под входную дверь. Сжигать письма я не давала, так как они ещё могут пригодиться. В субботу в дом попали целых двадцать четыре письма для нас с Гарри — кто-то свернул их и засунул в две дюжины яиц, которые принёс молочник. От этих писем я тоже не дала избавиться. В воскресенье семья повеселела: никаких писем обычной почтой. Но я-то знала, что это никого не остановит. Поэтому не удивилась, когда из камина посыпалось тридцать, а то и сорок писем! Зато на нервы старшим они подействовали очень плохо: если мы с Гарри и Дадли пытались от нечего делать поймать хоть одно письмо на лету, то дядя просто взбесился и вышвырнул нас за дверь. Так как вещи мы уже собрали, мы просто сели в машину и уехали. В отпуске мы все нуждались одинаково.

   Дядя ехал как можно дальше от нашего дома, иногда останавливался и осматривался, но потом продолжал ехать. Мы ехали целый день и остановились на ночь в гостинице "У железной дороги" в городе Коукворте. Там утром нам отдали около ста писем. Разъярённый дядя хотел их выбросить, но я их забрала у него. Письма из дома я тоже прихватила с собой.

   Как я и ожидала, дядя Вернон нашёл новый ночлег в — маленькой хижине, стоящей на огромной скале среди моря. Туда его привело не безумство, а логика: ведь, какие совы прилетят в хижину посреди урагана?

   Естественно, это не помогло! Мы разожгли огонь письмами из Хогвартса. Поужинав бутербродами, бананами и чипсами (так как больше в сумку не помещалось), мы легли спать.

   Всю ночь я смотрела за Гарри. Он не спал. Когда Дадли повернулся на другой бок, мы увидели на часах светящийся циферблат. Было 24:56. Через четыре минуты Гарри исполнится одиннадцать лет. Когда оставалась минута меня осенило: Гарри ведь не знает про Хагрида! Расшевелив задумавшегося брата я громко и быстро зашептала:

— Гарри! Если сюда кто-то зайдёт, не рассказывай про свои познания в магии! Как ты знаешь, я вижу ауры. У тебя она очень сильная, но на ней виднеются полосы сдерживающих зелий и заклятий! На дяде, тёте и кузене тоже заклятия, только заклятия ненависти! Пока мы их не разрушили, они ненавидели нас из-за заклятий и зелий! Сюда придёт человек. Его пришлют из Хогвартса, не говори ему про знания, ты меня понял?!

— Понял я, понял... — Пролепетал Гарри, и в ту же секунду в дверь постучали. Поттер вскочил, а я побежала за дядей. Только я добежала до двери в их комнату, как она распахнулась и оттуда вывалился дядя с ружьём. Когда Дадли проснулся дверь слетела с петель, и нашему взору предстал огромный полу-великан. Выглядел он страшнее, чем в фильме: густая грива спутанных волос почти закрывала лицо, маленькие глаза-жуки были чёрными, как смоль, а высокий рост Хагрида никак не придавал ему вид милого добряка.

— Ну чего, может чайку сделаете, а? Непросто до вас добраться, да... устал я...

   Ну что за наглость?! Ни здрасьте вам, ни до свиданья! Хагрид шагнул к софе.

— Ну-ка подвинься, пузырь, — сказал он Дадли. Да мой кузен уже давно не пузырь! От такой наглости я даже потеряла дар речи! Дадли на это только фыркнул, слез и подошёл к нам с Гарри.

— А вот и наши Гарри и Мара! — Соизволил обратить на нас внимание Хагрид. — Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем маленьким был, — сообщил великан Гарри.—А сейчас вон как вырос – и вылитый отец, ну один в один просто. А глаза материны.

   На меня он просто не обратил внимание. Ну конечно, у нас же Гарри именинник, а какого-то альбиноса мы пропустим!

   Дядя Вернон издал какой-то странный звук, похожий на скрип, и шагнул вперед.

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил он. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения!

— Да заткнись ты, Дурсль!

   Великан протянул руку и, выдернув ружье из рук дяди Вернона, с легкостью завязал его в узел, словно оно было резиновое, а потом швырнул его в угол.

   Ну супер! Теперь у нас нет оружия. А ведь дядя купил ружьё, чтобы научить Дадли и Гарри охотиться! И оно, кстати говоря, совсем не дешёвое!

— Да... Гарри, — произнес великан, поворачиваясь спиной к Дурслям. — С днём рождения тебя, вот. Я тут тебе принес кой-чего... Может, там помялось слегка, я... э-э... сел на эту штуку по дороге... но вкус-то от этого не испортился, да?

   Великан запустил руку во внутренний карман черной куртки и извлёк оттуда немного помятую коробку. Гарри взял её и открыл. Внутри был большой липкий шоколадный торт, на котором зеленым кремом было написано: «С днем рождения, Гарри!». Про меня все благополучно забыли. Ну и ладно!

   Гарри посмотрел на великана. Наверно, он хотел поблагодарить его, но выдавил это:

— Вы кто?

   Великан хохотнул.

— А ведь точно, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса.

   Он протянул огромную ладонь и, обхватив руку Гарри, энергично потряс ее. Я ощущала всем телом, как хрустят кости брата под этой лапищей.

— Ну так чего там с чаем? — спросил он, потирая руки. — Я... э-э... и от чего-нибудь покрепче не отказался бы, если... э-э... у вас есть.

   Вот это наглость! Поджав губы я полезла в свою спортивную сумку. Я предусмотрела этот случай и взяла чай в пакетиках. Вопросительно посмотрев на Хагрида, я ожидала, когда он достанет чашки. Хагрид замялся, но достал чайник с чашками. Я поставила чайник кипеть, а сама села на пол перед Хагридом. Тот достал из кармана сосиски и поставил их жариться рядом с чаем. Гигиена отличная! Вы как хотите, но я не хочу пить чай со вкусом сосисок.

Что бы он ни предложил, я запрещаю вам это брать, — резко произнес дядя Вернон. Понятно, что он волновался за нас!

   Великан мрачно усмехнулся.

— Да ты чего разволновался-то, Дурсль? — насмешливо спросил он. — Да мне бив голову не пришло его кормить – вон он у тебя жирный-то какой.

   Это уже слишком! Дадли не жирный, весь его жир уже давно заменили тренировками на мышцы! На это заявление Дадли только хмыкнул.

Великан протянул сосиски нам с Гарри. Поедая сосиски мы не сводили глаз с Хагрида. Вдруг ещё что-то выкинет. Посмотрев на Дадли, я похлопал рукой по месту рядом со мной. Дадли благодарно улыбнулся, сел рядом и взял сосиску.

— Извините, но мы до сих пор не знаем, кто Вы такой, — вежливо произнесла я.

— Зовите меня Хагрид, — просто ответил он. — Меня так все зовут. А вообще я ж тебе уже вроде все про себя рассказал — я хранитель ключей в Хогвартсе. Вы, конечно, знаете, что это за штука такая, Хогвартс?

— Э-э-э... Вообще-то нет, — робко выдавил из себя Гарри. Вот актёр! И ведь не соврал. Сишша нам ничего про Хогвартс не говорила, просто сказала, что есть такая школа. Кстати, она сейчас у меня под рукавом сидит.

   У Хагрида был такой вид, словно его обдали холодной водой.

— Извините, — быстро сказал Гарри.

— Извините?! — рявкнул Хагрид и повернулся к Дурслям, которые спрятались в тень. — Это им надо извиняться! Я... э-э... знал, что ты наших писем не получил, но чтобы ты вообще про Хогвартс не слышал? Не любопытный ты, выходит, коль ни разу не спросил, где родители твои всему научились...

— Научились чему? — непонимающе переспросил Гарри.

— ЧЕМУ?! — прогрохотал Хагрид, вскакивая на ноги. — Ну-ка погоди, разберемся сейчас!

   Казалось, разъяренный великан стал еще больше и заполнил собой всю хижину. Дурсли съежились от страха у дальней стены.

— Вы мне тут чего хотите сказать? — прорычал он, обращаясь к Дурслям. — Что эти дети—эти дети! — ничегошеньки и не знают о том, что... Ничего не знают ВООБЩЕ?

   Я повернулась к Дурслям и подмигнул а им, мол, не бойтесь и ведите себя так, будто ненавидите нас!

Я решила, что великан зашел слишком далеко. В конце концов мы ходили в школу и не так уж плохо учились. Но ещё он не имеет права орать на невинных магглов!

— Ну почему же ничего не знаем? Математику, например, мы знаем. И ещё всякие другие вещи. — Я решила добить великана, но тот просто отмахнулся:

  — Я ж не об этом... а о том, что ты о нашем мире ничего не знаешь. О вашем мире. О моем мире. О мире ваших родителей.

— Каком мире? — непонимающе переспросил Гарри. И правильно, что спросил. Нет деления на два мира: мира волшебников и мира магглов. Это один и тот же мир, просто чистокровные и помешанные на чистоте крови разделили мир на два: мир "богов" и мир "простых смертных". Отсюда и название – простецы.

   У Хагрида был такой вид, словно он вот-вот взорвется.

  — ДУРСЛЬ! — прогремел он.

    Дядя Вернон, побледневший от ужаса, что-то неразборчиво прошептал. Хагрид отвернулся от него и посмотрел на нас с  Гарри полубезумным взглядом.

— Но вы же знаете про своих родителей... ну, кто они были? — с надеждой спросил он.—Да точно знаете, не можешь ты не знать... к тому же они не абы кто были, а люди известные. И вы... э-э... знаменитости.

— Что? — Гарри не верил своим ушам (или притворялся ;)). — Разве наши мама и папа... разве они были известными людьми?

— А почему мы знаменитости? — Одновременно с братом спросила я.

— Значит, вы не знаето... Ничегошеньки не знаете... — Хагрид дергал себя за бороду, глядя на нас изумленным взором.

— И вы чего, не знаете даже, кто вы такие есть? — уточнил он.

Дядя Верной внезапно обрел дар речи.

— Прекратите! — скомандовал он. — Прекратите немедленно, сэр! Я запрещаю вам что-либо рассказывать детям!

   Хагрид посмотрел на него с такой яростью, что даже куда более храбрый человек, чем дядя Вернон, сжался бы под этим взглядом. А когда Хагрид заговорил, то казалось, что он делает ударение на каждом слоге.

— Вы что, никогда ему ничего не говорили, да? Никогда не говорили, что в том письме было, которое Дамблдор написал? Я ж сам там был, у дома вашего, этими вот глазами видел, как Дамблдор письмо в одеяло положил! А вы, выходит, за столько лет ему так и не рассказали ничего, прятали все от него, да?

— Прятали от меня что? — решила я добить великана.

— ПРЕКРАТИТЕ! Я ВАМ ЗАПРЕЩАЮ! — нервно заверещал дядя Верной.

   Тетя Петунья глубоко вдохнула воздух с таким видом, словно ужасно боялась того, что последует за этими словами.

— Эй, вы, пустые головы, сходите вон проветритесь, может, полегчает, — посоветовал им Хагрид, поворачиваясь к Гарри. — Короче так, Гарри, Мара, вы волшебники, поняли?

   В доме воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь отдаленным шумом моря и приглушенным свистом ветра.

— Мы кто? — нет, ну после такого нашего заявления у Хагрида должны были нервы сдать.

— Ну, ясное дело кто – волшебники вы. — Хагрид сел обратно на софу, которая протяжно застонала и просела еще ниже. Нет, кажется, это его не добило.— И еще какие! А будете еще лучше... когда немного... э-э... подучитесь, да. Кем вы еще могли быть, с такими-то родителями? И вообще пора вам письмо свое прочитать.

   Мы послушно взяли письма, и я украдкой подмигнул а Поттеру, чтоб из роли не выходил и читал с благоговением и блеском в глазах. Открыв конверт мы прочитали тот же самый текст. Прочитав его ещё раз, я посмотрела на Хагрида:

— Что это значит: они ждут мою сову?

— Клянусь Горгоной, ты мне напомнила кое о чем, — произнес Хагрид, хлопнув себя по лбу так сильно, что этим ударом вполне мог бы сбить с ног лошадь.

   А затем запустил руку в карман куртки и вытащил оттуда сову – настоящую, живую и немного взъерошенную, – а также длинное перо и свиток пергамента. Хагрид начал писать, высунув язык, а мы с  Гарри внимательно читали написанное:

   Дорогой мистер Дамблдор!

Передал Гарри его письмо. Завтра еду с ним, чтобы купить все необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, с вами все в порядке.

Хагрид!

   Хагрид скатал свиток, сунул его сове в клюв, подошел к двери и вышвырнул птицу туда, где бушевал ураган. Затем вернулся и сел обратно на софу. При этом вид у него был такой, словно сделал он что-то совершенно обычное, например поговорил по телефону.

— Так на чем мы с тобой остановились? — спросил Хагрид.

   В этот момент из тени вышел дядя Вернон. Лицо его все еще было пепельно-серым от страха, но на нем отчетливо читалась злость.

— Они никуда не поедут, — сказал дядя Вернон.

   Хагрид хмыкнул.

— Знаешь, хотел бы я посмотреть, как такой храбрый магл, как ты, их остановит...

  — Кто? — переспросил Гарри.

—Магл,—пояснил Хагрид—Так мы называем всех неволшебников—маглы. Да, не повезло тебе... ну в том плане, что хуже маглов, чем эти, я в жизни не видал.

   Маленькое название! Это ж надо было придумать название людям!

— Когда мы взяли его в свой дом, мы поклялись, что положим конец всей этой ерунде,—упрямо продолжил дядя Верной, — что мы вытравим и выбьем из него всю эту чушь! Тоже мне волшебник!

   Ой, а тут он переглун палку.

— Конечно! Я не хочу в семью таких же, как моя сестра с её мужем! Сначала она уезжает в непонятную школу, потом приходит этот Поттер – и всё! Она уезжает опять, только теперь с ним, не пишет письма, – ни одного письма за года! – а потом взрывается! — вскричала тётя.

— Взрывается? — спросил брат. — Вы же говорили, что наши родители погибли в автокатастрофе!

—АВТОКАТАСТРОФА?! — прогремел Хагрид и так яростно вскочил с софы, что Дурсли попятились в угол.—Да как могла автокатастрофа погубить Лили и Джеймса Поттеров? Ну и ну, вот дела-то! Вот это да! Да быть такого не может, чтоб Гарри Поттер ничего про себя не знал! Да у нас его историю любой ребенок с пелёнок знает! И родителей твоих тоже!

— Но почему? — В голосе Гарри появилась настойчивость. — И что с ними случилось, с мамой и папой?

   Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.

— Да, не ждал я такого, — произнес он низким, взволнованным голосом. — Дамблдор меня предупреждал, конечно, что непросто будет... ну... забрать вас у этих... Но я и подумать не мог, что вы вообще ничего не знаете. Не я должен бы рассказать вам обо всём... э-э... но кто-то ж должен, так? Ну не можете вы ехать в Хогвартс, не зная, кто вы такие.

Он мрачно посмотрел на Дурслей.

— Что ж, думаю, что будет лучше, если я тебе расскажу., н-ну.. то, что могу, конечно, а могу не все, потому как., э-э... загадок много осталось, непонятного всякого...

   Он снова сел и уставился на огонь.

— Наверное, начну я... с человека одного, — произнес Хагрид через несколько секунд. — Нет, поверить не могу, что ты про него не знаешь, — его в нашем мире все знают...

— А кто он такой? — спросил Гарри, не дав Хагри-ду замолчать и уйти в себя.

— Ну.. Я вообще-то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.

— Но почему? — да, допрос вёл Поттер, так как на меня особо много внимания не обращали. Ну и ладно, мне же лучше: просто сиди и слушай!

— Клянусь драконом, Гарри, люди все еще боятся, вот почему. А, чтоб меня, нелегко все это... Короче, был там один волшебник, который... который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его... Хагрид задохнулся от волнения и замолк.

— Может быть, вы лучше напишете это имя? — предложил Гарри.

— Нет... не знаю я, как оно пишется. Ну ладно... э-э.. Волан-де-Морт, — выдавил наконец Хагрид, передёрнувшись. — И больше не проси меня, ни за что не повторю. В общем, этот волшебник лет так... э-э... двадцать назад начал себе приспешников искать.И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Темные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаете. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось... разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Потому и на школу напасть не решился... э-э... тогда, по крайней мере. А ваши мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть... Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит... А может, хотел их... э-э... с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Вам всего год был, а он пришел в ваш дом и... и...

   Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывшая сирена.

— Вы меня извините... плохой я рассказчик, Гарри, — виновато произнес Хагрид. — Но так грустно это... я ж ваших маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут... В общем, Ты-Знаешь-Кто их убил. А потом — вот этого вообще никто понять не может— он и вас попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Вот и вас хотел, а не вышло, да! Вы не спрашивали никогда, откуда у вас этот шрам на лбу? Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей ваших он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому вы и знамениты, Гарри. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с вами вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунзов, Прюиттов, а вы детьми были, а выжили.

   Хагрид с грустью наблюдал за нами.

— Я вас вот этими руками из развалин вынес, Дамблдор меня туда послал. А потом я привез вас этим...

— Вздор и ерунда! — донесся из угла голос дяди Вернона.

   Мы аж подпрыгнули от неожиданности – совсем забыли про Дурслей. Но Дурсли про нас не забыли. Особенно дядя Верной, к которому, кажется, вернулась смелость — он сжимал кулаки и яростно смотрел на Хагрида. Молодец, защитник!

— Послушайте меня, дети, — прорычал дядя Верной. — Я допускаю, что вы немного странные, хотя, возможно, хорошая порка вылечила бы вас раз и навсегда. Ваши родители действительно были колдунами, но, как мне кажется, без них мир стал спокойнее. Они сами напросились на то, что получили, только и общались что с этими волшебниками, этого следовало ожидать, я знал, что они плохо кончат...

   Зря, дядя Вернон, зря ты это сказал...

Не успел он договорить, как Хагрид спрыгнул с софы, вытащил из кармана потрепанный розовый зонтик и наставил на дядю Вернона, словно шпагу.

— Я тебя предупреждаю, Дурсль, я тебя в последний раз предупреждаю: еще раз рот откроешь...

   Видимо, дядя Вернон представил себе, как этот великан с легкостью нанизывает его на свой зонтик, и его смелость сразу испарилась – он прижался к стене и замолчал.

— Так-то лучше. — Хагрид тяжело вздохнул и сел обратно на софу, которая на этот раз прогнулась до самого пола.

   На языке у меня вертелись самые разные вопросы. Сотни вопросов. Будет знать, как рассказывать любопытному ребёнку то, что он не понимает!

— А что случилось с Волан-де-Мортом?

   Выкуси, Хагрид! Я буду говорить его имя и издеваться над тобой! Нечего было на моих дорогих родственников кричать!

— Хороший вопрос, Мара. Исчез он. Растворился. В ту самую ночь, когда вас пытался убить. Потому вы и стали еще знаменитее. Я тебе скажу, это самая что ни на есть настоящая загадка... Он все сильнее и сильнее становился и вдруг исчез, и... эта... непонятно почему. Кой-кто говорит, что умер он. А я считаю, чушь все это, да! Думаю, в нем ничего человеческого не осталось уже... а ведь только человек может умереть. А кто-то говорит, что он все еще тут где-то, поблизости, просто прячется... э-э... своего часа ждет, но я так не думаю. Те, кто с ним был, – они на нашу сторону перешли. Раньше ведь они... эта... как заколдованные были, а тут проснулись. Вряд ли бы так вышло, будь он где-то рядом, да! Хотя большинство людей думают: он где-то тут, только силу свою потерял. Слишком слабый стал, чтоб дальше бороться и все завоевать. В вач было что-то, Мара, что его... э-э... сломало. Чтой-то приключилось той ночью, чего он не ждал, не знаю что, да и никто не знает... но сломали вы его, это точно.

Во взгляде Хагрида светились тепло и уважение. Но мне казалось, что это слишком наигранно, слишком просто. Не может годовалый ребёнок не умереть от смертельного проклятья! Ну не может! Тут замешано что-то, что никому из людей не объяснить... А мне объяснить! Хорош Дамблдор! Ну, если не Дамблдор, то Хель. Но никак не ребёнок!

— Хагрид, вы что-то путаете... — хотел сказать Гарри, но я на него испепеляюще посмотрела. — Мы не волшебники.

   Выкрутился!

К его (но не моему) удивлению, Хагрид рассмеялся.

— Значит, не волшебники? И никогда с вами ничего такого не было, когда вы злились или огорчались?

   Мы сделали вид, что задумались, а через минуту улыбнулись Хагриду.

— Ну что, убедил я вас теперь, да? А говоришь, что Гарри и Мара Поттеры не волшебники. Погоди, вы скоро в Хогвартсе самыми знаменитыми учениками станете.

   И тут снова подал голос дядя Верной – видимо, испуг прошел, и он решил, что не сдастся без боя и будет защищать от неведомой школы своих племянников.

— Разве я не сказал вам, что они никуда не поедут? — прошипел дядя Верной. — Они пойдут в школу «Хай Камероне», и они должны быть благодарны нам за то, что мы их туда определили. Я читал эти ваши письма — про то, что им нужна целая куча всякой ерунды, вроде книг заклинаний и волшебных палочек...

— Если они захотят там учиться, то даже такому здоровенному маглу как ты, их не остановить, понял? — прорычал Хагрид — Помешать детям Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе — да ты свихнулся, что ли?! Они родились только, а их тут же записали в ученики, да! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет... и они в нее поступят, а через семь лет сами себя не узнают. И жить они там будут рядом с такими же, как они, а это уж куда лучше, чем с вами. А директором у них будет самый великий директор, какого только можно представить, сам Альбус Да...

— Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ ДУРАК УЧИЛ ИХ ВСЯКИМ ФОКУСАМ! — прокричал дядя Вернон.

   Тут он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, а его голос загремел словно гром.

— НИКОГДА... НЕ ОСКОРБЛЯЙ... ПРИ МНЕ... АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА!

   Зонтик со свистом опустился и своим острием указал на Дадли, но тот учился бегать по полосе препятствий не для того, чтобы какой-то больной маг-недоучка его заколдовал. Он быстро встал и отскочил в сторону так, что луч отлетел от пола в стену и прошёл сквозь окно. Хагрид такого не ожидал и заметно приуныл.

— Зря я так, совсем уж из себя вышел, — сокрушенно произнес он. — И ведь не получилось бы всё равно. Хотел его в свинью превратить, а ничего не получилось...

   Так, ну это он уже слишком!

— Хагрид, ну нельзя же так! Только не говорите мне, что у вас разрешено применять магию на... Этих... Как их там... А, магглах!

— Ну... Нельзя, да... Сказал же, из себя вышел!

   Я на это только мысленно хмыкнула и, отмахнувшись, села на место.

— Просьба у меня к вам: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я... э-э... нельзя мне чудеса творить, если по правде. Только немного разрешили, чтобы за вами мог съездить и письмо вам передать. Мне еще и поэтому такая работа по душе пришлась... ну и из-за вас, конечно.

— А почему вам нельзя творить чудеса? — поинтересовался Гарри.

— Ну... Я же сам когда-то в школе учился, и меня... э-э... если по правде, выгнали. На третьем курсе я был. Волшебную палочку мою... эта... пополам сломали, и все такое. А Дамблдор мне разрешил остаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор.

— А почему вас исключили?

   Видимо, Гарри понравилось издеваться над этим подобием человека. Нечего было на наших родственников руку... То есть, палочку... То есть, зонтик... Короче, нечего было на наших родственников зонтик из палочки поднимать! Вот!

— Поздно уже, а у нас делов завтра куча, — уклончиво ответил Хагрид. — В город нам завтра надо, книги вам купить, и все такое. И эта... давайте на «ты», нечего нам с вами «выкать», мы ж друзья.

   Ну-ну, я бы поспорила.

   Хагрид на ночь расположился на диване, нам с Гарри отдал софу, а Дадли пришлось спать на полу. Но я ему уступила своё место под предлогом, что всё равно после таких откровений не усну и мне надо всё хорошенько обмозговать.