Глава 38
В горах между людьми возникают особые связи.
Поэтому меня тянет к ним так неудержимо.
Беар Гриллс.
– Мать моя женщина! Кто оставил кроссовки возле костра? – прогремел громогласный голос Максима на всю округу.
Тая, движимая любопытством, бросила свои дела и поспешила посмотреть, что случилось, я поплелась за ней.
Вокруг костра уже собрались люди, рассматривая покореженные и оплавившиеся на носках кроссовки.
– Это мои, а что..., – сестра Глеба замерла, увидев, что стало с её ещё совсем недавно белоснежными «найками».
– Вот черт! Высушила! – она подхватила пострадавшую обувь и направилась к своей палатке.
– Вскипятили чайничек, – подытожил один из парней.
***
– Я не могу, я не дойду, мне так плохо, – стонал щупленький паренек. Вид у него и правда был очень замученный. Темные круги залегли под глазами, а на лбу блестели капельки пота.
– Зато вчера хорошо было! Чем ты думал, когда пил? Ты же знал, как я хотела в этот поход, – кричала длинноволосая брюнетка в теле.
– Иди без меня, – героически предложил он, судя по всему мечтая поскорее от неё избавиться.
– А тебя тут одного оставить? Ну уж нет!
Илья, наблюдавший за ссорой всё это время, весело хохотнул, словно и не пил вчера вместе с несчастным парнем.
– Вот он попал, у него и так голова раскалывается, а она останется и будет ему мозг пилить тем, что он испортил ей лучшие выходные в её жизни, – полушёпотом произнес брат.
– У самого–то голова не бо–бо? – на всякий случай поинтересовалась я. Всю ночь пропадал непонятно где, а выглядел как огурчик.
– Норм, ты лучше за себя переживай, – лениво протянул он.
Максим постучал поварешкой по котелку, привлекая к себе всеобщее внимание и заставляя затихнуть жужжащий потревоженным ульем народ.
– Вы прекрасно знали, что сегодня нам предстоит подъем, но проигнорировали мои просьбы, но это ваш выбор. Мне нужно понимать, кто отправляется в горы, а кто останется в лагере вместе с поваром Пашей. Итак, кто остается? – строгим голосом спросил наш предводитель.
– Мы остаемся, – мученически произнесла девушка горе–алкоголика. Судя по тому, как он позеленел, чутье подсказывало мне, что скоро он бросит пить или бросит девушку.
– Я тоже остаюсь, – произнесла Азалия. Она выглядела мрачной, наверное, она сильно расстроилась из–за кроссовок. Девушка перевела взгляд на брата, словно ожидая от него слов о том, что он тоже остаётся или что они сейчас же поедут домой. Сердце обеспокоенно ёкнуло, как бы это эгоистично не звучало, но мне не хотелось, чтобы он уезжал. Я перевела взгляд на Глеба, но он был невозмутим, словно не замечал красноречивого взгляда сестры.
Через полчаса уцелевшие члены группы были собраны, и мы оставшейся компанией наконец–то выдвинулись в горы.
– Что–то мне так плохо. Голова разболелась и вообще тошнит, – простонал рядом идущий Илья. Я удивленно на него посмотрела, совсем недавно он искрил и был батарейкой источающей энергию.
– Ты шутишь?
– Нет, слушай, я, наверное, останусь, – негромко произнес он и стал отступать к дереву.
И судя по тому, как он радостно улыбался, я поняла, что он просто решил не идти и сейчас наглым образом сливался.
– Стой, – прошипела я, но он лишь развернулся и дал деру по направлению к нашему лагерю. А поскольку мы плелись в самом конце группы, бегство брата никто не заметил.
Я тяжело вздохнула, абсолютно не понимая его поступок. Немного постояв, я бросилась догонять ребят.
Тая вышагивала рядом с Максимом и, судя по тому, как они мило беседовали, у неё неплохо получилось обратить на себя его внимание.
Дорога была извилистой и неудобной, но потрясающие виды природы с лихвой компенсировали этот момент.
– Что случилось? У тебя растерянный вид, – обеспокоенно спросил Глеб.
– Сама не понимаю, брат почему–то решил остаться в лагере.
– А я понимаю, – усмехнулся Глеб. – Кажется, он решил подкатить к моей сестре.
– И ты так спокойно об этом говоришь? – удивилась я.
– Просто я знаю Азалию. Прости, не в обиду будет сказано, но, сколько ему лет?
– Двадцать два.
– Ну вот, а ей двадцать восемь. И зная её требования и запросы относительно мужчин, у мальчишки просто нет шансов.
– Что за предрассудки? Разве чувства спрашивают, сколько лет человеку, прежде чем появиться? И вообще, может быть это у неё нет шансов, ты просто брата моего не знаешь. Да лучше него она вряд ли кого–нибудь найдет.
– Может быть, – улыбаясь, согласился Глеб, сильно удивив меня этим.
– А куда ты уезжал? – задала я так давно волнующий меня вопрос.
– Можно сказать, что я путешествовал. Сначала по Индии, потом по России.
– Ого, и сколько длилось твоё путешествие?
– Восемь месяцев, – улыбнувшись, произнес Глеб, словно вспоминая приятные моменты из поездки.
– Ты крут, не каждый может себе такое позволить. Но как же учеба?
– Я забрал документы, – спокойно произнес Глеб. – Точнее перед поездкой я взял академический отпуск, но вернувшись, понял, что это совсем не то, что мне нужно. Что это было детской мечтой, лишь одной ступенькой на моём пути, и я её перерос, но не заметил этого. Оказалось, что на самом деле я очень люблю то, чем я занимаюсь, дело моего отца. Просто обида застилала глаза, а гордость не давала признать этого.
– Ого, – пораженно выдохнула я, мне даже показалось, что сейчас я разговариваю с другим человеком, намного старше того Глеба, что я знала раньше. Подозрения о том, что он не для простого отдыха ездил в Индию, будоражили меня, но я не могла обличить свои мысли в тактичный вопрос.
– А как ты? Что у тебя нового? – спросил Глеб.
– Можешь меня поздравить, недавно я получила работу своей мечты, – довольно произнесла я.
– Поздравляю. И где ты будешь теперь работать?
– В заповеднике, недалеко от моря. Мне дали время для того, чтобы отработать четырнадцать дней, а потом я уеду.
Улыбка сползла с лица Глеба, он стал задумчивым и серьезным. Неужели эта новость его расстроила? Приятное тепло окутало меня с ног до головы, кажется, я и правда была ему небезразлична.
Я так хотела приносить реальную пользу, мечтала работать в этом заповеднике, и когда одобрили мою кандидатуру, была на седьмом небе от счастья. Тогда почему сейчас я испытывала не радость, а тревожное волнение.
Подъём оказался не то, чтобы сложным, но достаточно изматывающим, гора хоть и была невысокой, около 1000 метров, но местами встречались крутые подъёмы, отнимающие силы. Склоны были покрыты смешанным лесом, и это придавало нашему пути особый шарм, пропитанный ароматом хвои и разнообразием трав.
Когда мы наконец–то добрались до верхней точки хребта, нам открылся захватывающий вид на озеро. Меня до краев заполнило восхищение окружающей меня природы. Я почувствовала себя крошечной песчинкой в этом огромном, наполненном величественной красотой, мире. Мне даже показалось, что на краткий миг мне разрешили прикоснуться к бесконечности.
Я разместилась на нагретом солнцем каменном валуне, Глеб устроился рядом со мной. Остальные ребята носились с фотоаппаратами и телефонами, пытаясь сделать впечатляющие снимки.
Я же достала из рюкзака бутылку с водой и с жадностью впилась в горлышко губами, чувствуя, как желанная влага касается моего горла.
– Говорят, что однажды побывав в горах, хочется возвращаться к ним снова и снова. Возможно, ты и есть мои горы? – задумчиво протянул Глеб, рассматривая меня пристальным взглядом.
Я закашлялась, вода пошла через нос, неприятно обжигая. Глеб обеспокоенно похлопал меня по спине.
– Это ты сейчас так пошутил? – откашлявшись, спросила я.
Но парень не ответил мне, лишь улыбнулся и загадочно пожал плечами.
– Мне нравится ощущение внутренней чистоты в горах, когда ум очищается, а эмоции отступают. Остается лишь суть, и ты можешь погрузиться в себя и увидеть главное. А все, что тебя волновало и беспокоило раньше, кажется пустым и незначительным. Чувства становятся глубокими, а сердце оживает и открывается, заставляя чувствовать каждый миг этой жизни на сто процентов, – Глеб устремил взгляд к вершинам облаков.
Мне показалось, что он поделился частичкой своего опыта приобретённого в недавнем путешествии. Я смотрела на него и не могла понять свои чувства. Глеб был таким далеким и недосягаемым и одновременно невероятно родным и близким. Моё сердце плавилось от испытываемой к нему безграничной нежности.
***
Вернувшись в лагерь, мы ожидали увидеть Пашу с полным котелком каши, но никак не ожидали увидеть Илью с двумя торчащими из носа кровяными ватками. Он суетливо крутился возле котелка. Проголодался, что ли?
– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, но Илья проигнорировал мой вопрос, лишь развернувшись, направился к сидящей на бревне Азалии.
– Не подходи ко мне, – зарычала на него девушка.
Брат повернулся ко мне.
– Вот! Видела? Рычит на меня целый день, нос мне сломала.
Только я то знала, что нос у Ильи был сломан в уличной драке несколько лет назад, и с тех пор, стоило ему посильнее его ударить, как из него начинала хлестать кровь.
– Сам виноват, – прокомментировала девушка.
– Он целый день за ней ходит, – сдал его Паша. – Проходу ей не даёт. Азалия вызвалась мне помочь в готовке ужина, а он не придумал ничего лучше встать за ее спиной, когда она, склонившись над котелком, кашу мешала. И что–то он ей видимо под руку сказал, раз она так резко выпрямилась и головой ему прямиком в нос. Бац! Визгу было–о–о.
Ребята, слышавшие этот рассказ, изо всех сил старались сдержать смешки, но у них это плохо получалось, да что уж говорить, даже мне захотелось рассмеяться, когда я представила эту нелепую картину.
– Визжал не я, а они, – прокомментировал брат, кивая головой на Азалию и девушку горе–алкоголика. Парень надо сказать уже пришёл в себя и выглядел вполне себе бодро, но главное он перестал походить на пожеванный огурец.
– Крови было, у–у–у, – жуя яблоко, изрекла брюнетка.
– Пошли, горе ты моё, – вздохнула я и взяла брата под руку, – Совсем одного нельзя оставить.
– Никогда не думал, что буду так сильно хотеть стать его родственником, – сообщил брат.
– Что?
– Родственником Глеба, – уточнил брат.
– Ты о чём? – недоумевая, спросила я.
– Я сегодня решил – женюсь, - твердо произнес брат.
– Ты дурак?
– А что сразу дурак? Папа маму встретил и тоже сразу понял: надо брать.
– Дурак, – констатировала я. – А она хотя бы знает, что ты на ней женишься?
– Пока нет, но я над этим работаю.
– Слушай, у тебя, похоже, от удара сотрясение... Или может быть ты на солнце перегрелся? Говорила же, носи бейсболку.
– Отстань, женщина. Я все решил, – рассмеялся Илья.
А я не могла понять, была ли это очередная шутка или брат все же сошёл с ума? Ведь он знал её всего лишь сутки. Сутки! Но надо признать, что я впервые видела его таким безумным: с дурацкой улыбкой на лице, сияющими глазами и подбитым носом.