Отельный номер
— Что это ты так со швейцаром? — Ты отбрасываешь свой чемодан в сторону, и подходишь вплотную к Чону, а он уже соскучился за время перелёта и хочет побыть с тобой наедине.
— Как именно? — Чон изгибает бровь, и притягивает к себе за тонкую талию.
— Дал ему сотню, чтобы он исчез, — смотришь с прищуром, чуть склонив голову набок.
— Думаю, ему не стоило настойчиво трогать тебя за локость, — он рукой, словно тисками, сжимает твой подбородок. — А ты так не считаешь?
— Считаю, — ухмыляешься, не в силах даже головой пошевелить, мужчина держит крепко. — Но будешь играть со мной, я пойду к тому, кто настойчиво трогал меня за локоть.
— Угу, — он наступает, а ты идёшь задним ходом. — Я прям позволю.
— Да куда ты денешься? — Томно шепчешь прямо в губы. — Можешь поцеловать?
— Могу, но этого хочется тебе, — Чон опускается рукой с подбородка на шею и чуть придавливает. — Так что не забудь заранее хорошенько об этом попросить.
Ты ухмыляешься и не успеваешь ничего ответить, потому что мужчина целует. Горячо, тянуче, долго и страстно. Чон сплетает языки, ты лишь тяжело дышишь, пылаешь щеками, и уже чувствуешь напряжение внизу живота.
Он тянет тебя за собой. Одежда стремительно летит в сторону, а резкие движения ведут по бархатной коже, сжимая в особо интересных местах и вызывая у тебя тяжёлое дыхание.
— Моя девочка так быстро возбудилась, — прямо в губы горячее дыхание, а ты уже плавишься. — Неужели так не терпится?
— Посмотрите на себя, господин Чон, — усмехаешься, укладывая руку на пах мужчины. — Так хочешь меня затрахать?
— Поменьше болтовни, — тебя руками опускают на уровень джинсов, нащупывают молнию и тянут вниз замочек. — Мы займём твой ротик кое-чем поинтереснее.
Ноготками, слегка царапая кожу, избавляешь его от нижней части одежды и руками ведёшь по сильным ногам, но самого заветного не касаешься — тебе ещё не позволили этого. Чон любит играть с тобой, а ты лишь с удовольствием принимаешь правила.
— Кажется, ты только этого и ждёшь, — киваешь, чем заставляешь появиться ухмылку на его губах. — А если я изменю своё решение? — Напрягаешься, боясь, что он не захочет сейчас с тобой играть. — Девочка моя, я подумал, что и просто жёстко трахнуться будет хорошо...
— Непременно, господин...
Чон одной рукой обхватывает твоё горло, резко поднимая, а второй скользит по пояснице, стягивая вниз молнию твоего платья. Ты шипишь сдавленно, но скоро расслабляешься, полностью растворяясь в глазах мужчины. Из груди вырывается стон, когда мужская ладонь со всей силы бьёт по ягодице, другой рукой оттягивая ненужный лифчик и пальцами скручивая сосок. Откидываешь голову назад, кусая губы в кровь и прикрыв глаза.
— Малышка хочет кончить сегодня ярко, развязно и сладко?
— Да...
— Ты знаешь, что для этого необходимо.
— Господин, — голос сам слегка дрожит. — Пожалуйста, — лёгкий поцелуй в щёку и игривый взгляд. — Позвольте, — поцелуй в его шею. — Мне сделать это, — ты смелеешь, припадая губами, кусая жадно, оттягивая нижнюю. — Молю, мой господин.
— Сделать что? — У Чона железное терпение, а страсть к твоим пошлым словечкам и мольбам сильная.
— Кончить сегодня для вас, — призыв из глубины души вырывается с лёгким хныканием, когда его ладно уже медленно ведёт по клитору, с нетерпением оглаживая бёдра. — Позвольте мне кончить. Умоляю, господин Чон.
Улыбнувшись краешками губ, мужчина подхватывает за ягодицы и целенаправленно вышагивает в сторону кровати, что уже ждёт ваши распалённые тела. Ты не сдержанно сминаешь его шикарные губы в поцелуе, а он руками обхватывает за шею, отрываясь от поцелуя, но всё ещё удерживая тебя на руках, приподнимает чуть выше и обводит языком соски, зная, что это достаточно чувствительная зона.
Ты не замечаешь как оказываешься на белоснежных простынях. Его горят глаза, а дыхание буквально обжигает, когда он вдавливает в кровать. Мужчина разворачивает тебя спиной к себе и сгибает ноги в коленях, чтобы ты стала послушной и открытой в его руках, реагируя на каждое прикосновение, на каждый лёгкий поцелуй в поясницу, на каждый укус. Чон медленно, но вечно пальцы погружает в уже давно истекающее смазкой лоно, разрабатывая медленно...
— Как тебе удаётся всегда оставаться такой узкой, малышка?
— Не называйте меня малышкой, когда ваши пальцы во мне, — выпаливаешь резко и также резко насаживаясь на перста. — Я сейчас далеко не так невинна.
— Лучше молчи и не указывай! И ты будешь молчать, — он уже готов заменить пальцы своим большим членом. — Будешь молчать, пока я не разрешу тебе разговаривать. Ты не издашь ни звука! Поняла?
Войти сразу и двигаться — привычное дело, а потому, разнообразия ради, он не спешит, похлопывает членом по твоим половым губкам, сдерживаясь, желая немного помучать изнемогающую тебя. Терпение не безгранично. И Чон входит, а ты сжимаешь зубы, чтобы хоть как-то сдержаться от громких стонов, ведь чувство наполненности обволакивает, распаляет и заставляет активно двигаться, попадая в один темп с мужчиной и с каждым разом лишь его увеличивая. Чон сжимает пальцами упругие ягодицы, и по одной из них отдаётся громкий шлепок. Хочешь закричать, что он двигается в тебе грубо, рвано и жутко классно, до лёгких волн перед глазами, но ещё больше он хочется получить наслаждение, которое тебе не видать, если нарушишь приказ, а потому приходится искусывать губы и сжимать пальцами смятые простыни. Чон надавливает на позвоночник, заставляя прогнуться и утонуть лицом в подушках.
— Чувствуешь это? — Мужчина продолжает издеваться, но вы в знаете, что всё это происходит согласию обеих сторон. — Чувствуешь, как я глубоко?
Если бы сейчас можно было выбрать: получить чёрную карту с неограниченным количеством денежных средств или же ответить своему господину с возможностью стонать в полную силу, совершенно себя не сдерживая, ты бы определённо выбрала второе.
— Моя послушная девочка, — неожиданная похвала, которую ты каждый раз ждёшь безумно, обдаёт новой волной возбуждения, а звуки громких шлепков завладевают разумом, заставляя кусать ладонь.
Ещё несколько резких движений, оба понимаете, что всё скоро закончится вполне логичным финалом, потому что воздух в помещении окончательно плавится, размазывается и лишает кислорода, сводит с ума от нехватки и кружит голову. Толчки становятся грубее, его руки сжимают тебя крепче, скулёж еле сдерживаешь подушкой, а тело просит глубже, быстрее и...
— Попроси, — сбивчиво выдыхает мужчина. — Попроси хорошенько, девочка.
— Блять, — вырывается у тебя, за что получаешь звонкий шлепок по ягодице и несколько резких движений, что как раз задевают нужную точку, вызывая мурашки по коже. — Прошу, господин, — уже давно тяжело дышишь и сложно собрать буквы в полноценные слова. — Позвольте мне вести себя громче.
— Плохо просишь. Мне не нравится, — резкий толчок и ощущение, что он достал до матки.
— Умоляю, мой господин, — полушёпотом, задыхаясь. — Прошу, позвольте мне быть громкой, позвольте ради всего свят…
— Ради всего святого? — Усмехается мужчина, сильнее сжимая мягкие половинки. — В нашем занятии точно нет ничего святого.
— Господин Чон…
— Работай активнее бёдрами, — Чон медлит несколько секунд, смотря как ты сама двигаешься по члену. — И можешь расслабиться. Веди себя, как хотела.
Чон переоценивает свои возможности, когда ты со сладким стоном, содрогаешься в его руках. Мужчина крепко сжимает твою ягодицу и кончает следом. Перевернув к себе лицом, он целует жадно, слизывает с губ металлический привкус, и, наконец, вдыхает полной грудью.
— Скажи, кому ты принадлежишь? — Он удерживает тебя за подбородок. — Кому? Тому швейцару?
— Только вам, господин, — еле дыша, осторожно касаешься его щеки губами. — Я только ваша девочка… А ещё ваша девочка хочет похвалу, она ведь хороша?
— Моя чудесная девочка, — Чон расплывается в улыбке, становится нежным, утягивая за собой и укладываясь на кровати по диагонали. — И я очень хочу от такой чудесной тебя маленькую и миленькую дочурку.
— Ладно, уговорил, Хосок~а, — ты вновь переходишь на «ты», и толкаешь мужчину локтем в бок. — Я перестану пить противозачаточные.
— Чувствую, у нас будет шикарный отпуск, моя девочка.