6
Проснувшись в девять часов вечера, я сначала не понял, что произошло. Может, я просто забыл сон, который только что мне снился? Может, там и была Сара, да я не помню? Тогда я бы всё отдал, чтобы кусочки мозаики встали на свои места, и я наконец вспомнил всё, что произошло. Я поглядел на окно – и не скажешь, шесть утра сейчас или шесть вечера (поглядев на часы, я понял, что сейчас десять минут десятого). А что, если я сплю прямо сейчас?..
Но нет. Ответ был прост – я в своей реальности, но в реальности Сары меня не было. Если она вообще существует...
А существует ли она?
Этот вопрос, поставленный самому себе, поставил меня в тупик. Конечно, существует. Во сне казалось всё таким реальным... и Сара казалась реальной...
Но так ли это?
Я почувствовал нарастающую головную боль. Резко встал с кровати, перед глазами всё поплыло. Мигрень?
Я выпил таблетку, и снова лег в кровать. Нет, забудем о Саре хоть на эту ночь.
Если это возможно, конечно.
* * *
Пол ночи я смотрел в окошко. В дали проезжали машины. Странно, что до сих пор это называют поездками. Они же, фактически, летят. Нет, не взлетая на воздух, в небо, или вообще за облака, но они проносятся на расстоянии фута от земли, чем тебе не полет?.. У машин огромные фары, не меньше восьми дюймов в длину и ширину. Окон не видно, даже водительского сиденья и самого водителя, окна сливаются с цветом машины. В основном они фиолетовые, зеленые, но пару раз я видел черные, блестящие тачки, настолько классно выделяющиеся на фоне разноцветного каламбура, что я сразу понял, кто в них. Важные шишки, и без сомнения, богатые, ведь такая машина стоит кучу баксов.
Я мечтал о такой тачке, как вдруг поймал себя на мысли, что перестал думать о Саре. Неужели, у меня начало получаться. Я лег в кровать. С мыслями о запахе ели и фруктах, я заснул.
* * *
В школе было странно: все искоса поглядывали на меня, перешептывались. Но я старался не придавать этому значения, ведь в остальном утро было таким же, как и прошлое. Вот только теперь со мной рядом была Дафна, постоянно. Она уже начала мне напоминать Кориту, но вовремя останавливалась, видимо, решив, что слишком надоедлива. Ведь так и было.
Я старался поддерживать разговоры Дафны. Вот только к середине дня она перестала подходить ко мне, и издалека смотрела с таким видом, как будто устала от меня. Что я могу сказать? Лол, чо.
Но сейчас, как ни силюсь, я не могу вспомнить, о чем мы вообще вели разговор. Наверное, я отвечал совсем невпопад, раз она перестала пытаться вовлечь меня в беседу.
Дело было даже не в том, что Сара не выходила у меня из головы; не в том, что я всё думал, почему она мне не приснилась, если была реальной; и не в том, что я пытался понять, что же на самом деле чувствую к Дафне.
Хотя, нет, дело было именно в этом. Во всём этом. Все мысли разом свалились на меня, и я пытался разобраться со всеми сразу, потому что в отдельности не получится – я думаю об одном, как вдруг приходит мысль о другом, и наоборот, и сосредоточиться не получается. Эх, всё слишком трудно. Мои слова выглядят как ахинея. Не важно, я надеюсь на ваше понимание.
Я даже немного радовался, что Дафна отстала. Но тут из-за угла выскочила другая проблема.
Коротко о ней: ей 17, и от нее жуть как несет ванилью.
Вот только сейчас она не улыбалась как всегда, во все 34 зуба. Напротив, она источала гнев, ярость, совсем непривычно для меня.
Она быстрым шагом прошла мимо меня и бросила сквозь зубы:
– Ненавижу!
От ее скорости подул ветерок, и, Боже, опять эта ваниль. Настолько задолбал этот запах, что я поморщился. Знаете, у меня было такое чувство, как будто скользкий, неприятный тип, сделал более-менее хорошее дело, и все вдруг начали уважать его, а меня осуждать, за то что я все еще отношусь к нему как к скользкому и неприятному типу. Ведь таже история с Коритой: она возненавидела меня за то, что... простите, за что она возненавидела меня?
Надо разобраться с этим.
Весь день продолжали перешептываться за моей спиной, но наконец, последний урок подошел к концу. Я тут же схватил вещи и вышел из класса. Корита была из параллельного класса, поэтому я прошел несколько кабинетов и остановился у того, где заканчивался урок Кент. Как только она вышла, я схватил ее за руку и потащил на выход из школы.
– Что ты делаешь?! – вскрикнула она.
Школа еще была пуста. У нас почти нет тех придурков, что со скоростью света бегут после звонка домой. Да никто и не догадывался, что будет после школы. Поэтому все еще неторопливо заканчивали урок.
Да, Корита сопротивлялась, но я был намного, намного сильнее её.
Мы отошли (точнее, добрались) на приличное расстояние от школы, завернули за угол, и тут я прижал ее к стенке, руки облокотил по обе стороны от головы Кориты, чуть согнув в локтях. Смотрел на нее сверху в низ.
– Ну? – рыкнул я. Меня уже всё это задолбало, и перешептывания, и то, что я оказался "виноватым", хотя я даже не знаю, в чем! – Объяснения будут?
Корита смотрела взглядом котенка, которого собака загнала в угол.
– Не смотри на меня невинной овечкой! – крикнул я. – Какого черта, Кент?!
Ее глаза заполнялись слезами.
– Ты бесишь меня, отвечай!
Она извернулась и убежала прочь от меня, рыдая на ходу.
Я не знаю, как сказать без матов! Я пытался, черт возьми, достучаться до башки этой дуры, но ничего мне не ответила! Уже руки чесались побить ее.
Смотрите, как интересно получается: я стал тварью (почему-то), Корита начала меня ненавидеть (за что-то), а попытайся я узнать, что за херня творится, она разрыдалась и убежала! Мы ведь могли поговорить по-нормальному, я бы узнал, что происходит, и возможно, понял бы.
Но, нет, надо всё усложнять!
И еще кое-что: вся школа знает то, чего не знаю я.